Последний выбор

Он поймал себя на мысли, что чувствует легкий запах моря, а ветер колышет его волосы. Еще секунда и легкое покачивание дополнило гамму ощущений. Лишь только он подумал: «Где я?», - как перед ним возникла картина, достойная кисти художника. Он стоял на плоту, который раскачивался на морских волнах, а солнце, как стесняющийся юнец, подглядывающий за молодой девой, робко выглядывало на горизонте первыми лучами. В этот момент сформировалось осознание того, что это он, и зовут его Владилен. Грань между первыми ощущениями и осознанием, что именно он, а не кто-то другой, стоит на этом плоту, была очень размыта. Это было похоже на то, как ребенок впервые начинает воспринимать себя как личность. Вначале возникают ощущения, а только потом личность самоидентифицирует себя. При этом в какой именно момент своего развития индивид начинает  чувствовать себя кем-то конкретным, а не просто набором импульсов в мозгу от рецепторов, никто из взрослеющих детей вспомнить не в состоянии. Так и в случае Владилена эта грань между ощущением и самоосознанием была настолько туманна, что вспомнить ее было совсем невозможно, да и, наверное, незачем. Владилен продолжил прислушиваться к оркестру импульсов собственного тела. Он чувствовал небывалую легкость, как-будто его тело и душа объединились и вместе с тем медленно растворялись в окружающем, наполненным запахом моря, воздухе. В этот момент Владилен попытался напрячься и вспомнить кто он, что здесь делает и как здесь оказался. Мысли никак не могли обрести какую-либо конкретную форму и Владилен напрягся еще сильнее… И только он сделал еще одно усилие, как вдруг услышал свое громкое дыхание, тело потяжелело и сердце забилось, как голубь впервые посаженный в клетку и еще мечтающий вырваться. Он вспомнил свою фамилию и отчество, получилось Владилен Владиленович Иванов.  «Странно, почему именно Иванов?», - подумал Владилен.
Как оказалось, работает он в небольшой компании по поставкам сантехники менеджером в аналитическом отделе. Чем больше он вспоминал о себе, тем тяжелее становилось его тело, сильнее билось сердце, а дыхание было громче. Но тут от воспоминаний его отвлек резкий раскатистый гром и непонятно откуда взявшаяся молния. Дальше – хуже: плот вдруг начал двигаться по непонятной траектории. Он описывал своим движением окружность с постепенно уменьшающимся радиусом. Владилен поймал себя на мысли, что эта траектория очень напоминает  движение внутри воронки. Чтобы подтвердить или опровергнуть свои догадки, он с ужасом посмотрел вниз. К несчастью, под своим плотом он увидел огромный водоворот; затягивающий его как жалкую песчинку в воронке только что перевернутых песочных часов. Вдруг увиденное вновь объединило его сознание с ощущениями, и Владилен опять услышал  собственное, теперь непомерно громкое и хрипящее, как у злостного курильщика, дыхание; тело стало таким тяжелым, что, наверное, уже не могло двигаться. А сердце вдруг так сжалось и заболело, что окружающая картина резко уменьшилась и превратилась в комок этой боли. Владилен спазмически сжался и резко подскочил, как струна, которую неожиданно отпустил страстный и безрассудный рок-гитарист. Все потемнело перед газами.
Когда Владилен пришел в себя, то понял, что сидит в непонятной позе посреди кровати. В голове кружились мысли: «Сон, сон, всего лишь сон…..»
После того, как к нему вернулся контроль над собственным телом, он перевел взгляд направо – на журнальном столике  стоял механический будильник. Сфокусировав взгляд на циферблате, он увидел: время было 5:55, а звонок должен сработать в 6:00, то есть он проснулся за 5 минут до отведенного времени. Странно… Хотя, может и хорошо, - было время обдумать утренний сон. От него осталось непонятное послевкусие – чувство, что сон каким-то странным образом повлиял на его осязание и понимание окружающего мира. Незнакомые ранее ощущения пронизывали его и проникали непонятными и вместе с тем приятными волнами. Такое чувство, что окружающий мир либо изменился, либо как-то по-иному стал взаимодействовать с его рецепторами, либо осязание самого Владилена стало более тонким.
Внезапно размышления прервал звонок будильника. Надо было идти на работу. Однако обычно неприятное и тягостное понимание неизбежного похода на работу сегодня не было таким уж угнетающим. Даже наоборот, Владилена распирало от непонятно откуда нахлынувшей внутренней энергии. Он быстро оделся в офисный костюм и вышел не позавтракав (есть почему-то не хотелось). Для этого времени на улице было слишком светло. Как-будто не только Владилен чувствовал небывалый подъем, но и окружающий мир распирало от энергии. Приятный летний воздух проникал в легкие и пронизывал тело насквозь. Первые лучи солнца как-будто ласкали не кожу, а саму душу под ней. Владилен решил идти пешком. В густом кусте пели свою песню мелкие птицы; название их он не знал, но что было важнее, он впервые заметил насколько прекрасны издаваемые ими звуки. Воистину, если бы у Владилена сейчас спросили, как, по его мнению, поют райские птицы, за эталон он предложил бы именно этих маленьких исполнителей. Даже трава сегодня была настолько зеленая и мягкая, что ему захотелось разуться и походить босиком.
Что за чудная погода, чудное настроение, да и само утро было самым чудным в его жизни! В современном мире быстрой еды, быстрой жизни, быстрой любви так мало возможности ощутить подобные переживания. Как ему в этот момент захотелось остаться здесь, посидеть на скамейке, проникнуться новыми ощущениями и раствориться в них. Он бы остался даже навечно, чтобы до конца дней наслаждаться благоуханием окружающего мира. Однако вторая часть его естества неуклонно рождала мысль, что надо все же идти на работу, в это серое здание его офиса, эту преисподнюю для служителей капитала и успешности.
Словно неизвестный инстинкт, непонятный и какой-то жуткий, тянул его в это темное, наполненное безразличием место. В действительности, для современного человека ад уже не столько ассоциируется с жаром раскаленного жерла, сколько с бездуховностью, отсутствием теплоты и равнодушием окружающего общества, неизбежностью стремления к зарабатыванию ценных бумажек. Здесь наградой за испепеление души служит подачка в виде карьеры и материальных благ, которые можно получить взамен ценных бумажек. И в этот Ад ему предстояло отправиться. Владилена радовала мысль, что находиться там придется не вечность, а только стандартный восьмичасовой рабочий день. Подходя к двери бизнес-центра, Владилен последний раз взглянул на красоту благоухающего мира и вошел внутрь устрашающего здания.
Он поднялся на второй этаж, который полностью занимала его контора. В офисе еще никого не было. Владилен открыл ключом дверь своего кабинета и вошел внутрь. Кабинет напоминал маленькую коморку, где  смогли расположиться только стол с компьютером и небольшой шкаф с бумагами. Все в кабинете было серым: стены, потолок, пол и вся мебель. На столе рядом с компьютером лежала большая серая папка с бумагами. Основную часть бумаг составляли таблицы, которые необходимо было проанализировать за сегодняшний день. Суть работы заключалась в том, чтобы перенести данные таблиц в компьютер и подытожить цифры. Такая работа ждала Владилена каждый день. Философский подтекст, да и вообще какой-либо смысл в такой работе найти было трудно. Она походила больше на наказание за возможность иметь материальные блага. Главным в этом занятии было отсутствие творческого подхода, он даже мешал. Владилен представлял собой маленький винтик в машине по переработке безликой и ненужной информации, представляющей собой набор безразличных цифр и букв. Слабым утешением служила очень отдаленная возможность повышения: работа в таком случае была бы та же, только цифры внушительнее. Особой радостью при повышении являлась возможность вымещать зло на нижестоящих сотрудниках.
Вообще, контора походила на большой миксер, в котором души людей дробились и перемешивались в безликую массу. Из этой массы потом лепили кирпичи, которые служили основанием компании.
Владилен сел за стол напротив окна. Он сегодня смотрел в окно с какой-то особенной грустью. Благоухающий мир снаружи манил его. Он ощущал как теплый и приятный воздух из окна тянул его вслед за собой, как-будто умолял использовать последний шанс, чтобы покинуть это холодное и чуждое место. Владилен понимал, что если он сейчас не выпрыгнет в окно и не побежит прочь от этого страшного здания, то может больше никогда не испытать обволакивающей теплоты солнечных лучей чудесного утра. Да, нужно было выпрыгнуть, но у Владилена уже не было на это сил. Серая преисподняя капитала уже тянула из него жизненную энергию словно вампир, жадно сосущий последние капли крови из своей жертвы. А жертва при этом понимала, что гибель близка, но ничего уже не могла поделать, безропотно наблюдая за собственной смертью. Крепкие цепи офиса были настолько коротки, что степени свободы хватало лишь на выполнения работы и больше ни на что. Как только появлялись мысли о побеге, цепи становились еще короче и, словно щупальца ужасного спрута, затягивали его в воронку безликой работы.
В этот момент Владилен знал, а если не знал, то чувствовал, что его душа останется в этом кабинете навсегда и будет всю бесконечность прозябать в серости и унынии. Последний выбор был сделан... Не знал он только одного: сегодня утром в своей квартире в 5:55 утра от сердечного приступа во сне умер Владилен Владиленович Иванов. Небольшой некролог в честь этого события был напечатан в местной газете.