Дневниковые записи. 1938 год. Часть 86

Часть 86


ГЕОЛОГИЧЕСКАЯ ПОЛЕВАЯ ПРАКТИКА. Лето 1938 года. Продолжение. (Начало записи о практике с Части 83).



14 июня 1938 года. Гора Светёлка.
С утра все, кроме Шуры, полезли на Светёлку. Фотографировались, осмотрели все высыпи, нашли обломки доломита с пустотами. С высоты осмотрели все окрестности. Нас застал дождь и сильно вымочил, промокли насквозь. Но на обратной дороге появилось солнце, и мы быстро высохли.
    
Обедаем «колхозом». Вечером написал письмо Варюше.

15 июня. Село Усолье. (Река Елшанка, Чувашский бугор и Заводский овраг).
Пешая экскурсия вдвоём с Козленко в район реки Елшанки. Эта река бывает рекой только весной, а сейчас она похожа на ручеёк. По берегам обросла ивами. Вдоволь нагулявшись, пошли домой.
    
Вечером в колхозе заключили договор на лошадей и наняли рабочих-землекопов. Пётр Фёдорович Салтыков (топограф) проверял инструмент.
    
Послал ответ на Варюшино письмо. Написал Варюше, что мне не нравится её поведение в отношении «мальчиков» и что я остаюсь верным ей до конца. И что мне было достаточно прошлого года и думаю, что и она такого же мнения. Письмо было продиктовано глубокой любовью и ревностью. Что она ответит на это письмо?

19 июня. Село Усолье (Светёлка и Данилово озеро).
Сегодня выходной день. Утром занимались личными делами, но потом не вытерпели  и с Сергеем Козленко полезли на Светёлку описывать и осматривать все старые шурфы(1). Затем спустились и пошли на Данилово озеро. Оно большое, глубиной до 2,5 метров, шириной метров 150, а длиной — около 400. Солнце очень горячее, загорали, купались. Сергей боится солнца, поэтому всё лицо, шею и нос забинтовал, оставив лишь щели для глаз — настоящий «человек-невидимка». Смотреть на него смешно — настоящее пугало. Очень много комаров, тучами осаждают нас. От Варюши давно нет писем, очень скучаю.

22 июня. Село Усолье.
Сегодня моё равновесие нарушено. Получил целых три письма от Вари. Письма, написанные 17 и 18 июня, очень хорошие, а письмо от 19 июня — отвергает все предыдущие. Варе что-то не понравилось в моём письме, к тому же, наверно, настроение было плохое, и она пишет, что это её последнее письмо ко мне, что меня она больше не увидит. Когда я прочёл эти строки, всё моё хорошее настроение и радость от получения писем рухнули. Если не знать Вари, можно подумать, что она просто надо мной издевается. Но я знаю, что это не так. Она сама своё настроение сравнивает с весенней погодой: оно так же непостоянно и так же резко меняется в течение короткого времени. И я себя успокаиваю  именно только этим — настроение изменится. Написал ей короткое ответное письмо, по возможности старался сдерживаться в излиянии своих  чувств. Ответа можно ожидать не раньше первого июля. Ответит? Надеюсь, что ответит. Но как?
    
Сегодня прохладная дождливая погода. С Козленко дали рабочим задание копать шурфы у Заводского оврага, впадающего в Елшанку.
    
В «Правде» сообщают, что в Тепловской структуре (Саратовская область), исследуемой Кузнецовым, из двух скважин с глубины 100 метров получили признаки нефти.
    
Всё же очень меня беспокоит Варюша. То через сутки получал я письма, а теперь получу не раньше, чем через восемь дней, а, может быть, и совсем не получу. Тогда я не знаю, что буду делать. Кстати, сегодня под утро мне приснился такой замечательный сон с участием Вари, что я весь день ходил героем с внутренней улыбкой, с возвышенным счастливым нестроением — и такая противоположность утру вечер. Буду считать дни и часы до получения Вариного письма.

23 июня. Шигоны.
С раннего утра поехал в Шигоны открыть счёт в банке, поговорить о делах в РИКе, подписаться на газеты. Вместе со мной поехал и Козленко — у него путь из Шигон до Сызрани на автобусе, затем на поезде до Костычей (где стоит геофизическая партия) по делам партии и оттуда назад в Усолье на автомашине.
    
Длинная дорога опять через поля, горы. Всю дорогу в голове думы о вчерашнем письме: как могло это получиться?  В Шигонах, когда сделал все дела, в парке снова перечитал письмо — и не узнавал Вари. Прямое издевательство над моими чувствами.

С питанием дело наладится. Ларин (председатель РИК) обещал зайти в сельпо и колхоз в Усолье (он выехал туда по поводу убийства студентом студентки сельхозтехникума) и поговорить там о нашем снабжении. В Шигонах в магазине «Заготскота» я купил четырёх кроликов по 2 рубля — всё же приличная пища на несколько дней.
    
Обратную дорогу ехали медленно, поэтому долго. Лошадь устала, и пятый и шестой десяток километров тащила плохо. По дороге спугивали массу голубей, куропаток... Самое интересное — лисы. Не доезжая Карловки, в поле спугнули двух огромных лисиц. А под Усольем — третью, которая в 70 метрах от нас впереди пересекла дорогу и на протяжении километра бежала впереди. До Усолья добрались с заходом солнца.
    
Здесь у нас собралась большая компания. Заехал секретарь райкома партии (работал когда-то в Востокнефти) с председателем райпотребсоюза и представителем НКВД, затем из Костычей приехал Козленко с шофёром.
    
Когда основные гости разошлись, мы с Сергеем Козленко, шофёром и топографом Петром Фёдоровичем Салтыковым раздавили пол-литра английской горькой (я — с горького горя, а остальные за компанию) и поужинали. Уже ночью попросил у шофёра автомашину, и сам прокатился по деревне. Получается довольно хорошо. Ночью шофёр поехал обратно в Костычи. Сегодняшний день был очень холодным.

24 июня. Усолье.
Погода ветреная, утром холодная, но к вечеру стало теплее. Козленко осматривал северный склон горы Светёлки, я же дал шурфы рабочим на горе Караульной и описал  все предыдущие, на что ушло полдня. Салтыков расставляет репера(2) нивелирным ходом — подготавливает точки.
    
Несмотря на то, что я уверен, что увижу Варю и увижу скоро, что её письмом дело не кончилось, на сердце какая-то большая тяжесть, что-то гложет внутри. Стараюсь пока об этом не думать. Всё же на моё письмо от 22 июня она должна ответить.

25 июня. Усолье.
С утра мелкий дождь, всё небо обложено серыми тучами. На работу в поле решили не ехать, послали только рабочих, а сами занимались хозяйственными различными вопросами. Сейчас полдень. Сергей Козленко взялся писать письмо жене. А мне некуда писать... Варюше сейчас писать бессмысленно, приходится откладывать на неопределённый срок, не с кем поделиться новостями. Как грустно...
    
В колхозе «Им. 8-го съезда» хотели взять ещё одну лошадь, но там их мало, а людей нет совсем. Вообще весь вопрос в колхозе в людях. Вся молодёжь учится. Из армии большинство возвращаются уже не рядовыми работниками, а или трактористами, или шофёрами, или кузнецами... Основная полевая работа лежит на женщинах и машинах. Тракторы и комбайны решают всю работу, а лошадям в период уборки почти нечего делать и они простаивают. Механизация сельского хозяйства очень велика. Колхоз постепенно превращается в совхоз, крепнет, увеличивает доходы и колхозников и государства. А доходы и тех и других здесь немалые.
    
Сейчас Козленко пошёл на почту за письмами. Я от волнения и предчувствия не мог сидеть на месте: а вдруг мне случайно придёт письмо от  Варюши? Но нет, этого не случилось. Было больно и обидно, хотелось плакать. Сегодня я особенно остро почувствовал, что душе моей не хватает Варюши.
    
22 июня приехал практикант-студент 3 курса Московского нефтяного института (МНИ), которого зовут Митя. Сегодня Митя натягивает антенну, проводим радио. Завтра в день выборов в Верховный Совет РСФСР устраиваем обед и слушаем радиоконцерт. Было бы хорошо, если бы было спокойно на душе, а на душе у меня так противно...
    
Теперь обо всём. В парке почти перестали петь соловьи, поют очень редко. Стало меньше комаров. Но здешний врач сообщил неутешительные вещи: заражённость малярией здесь 100%. С 27 июня будем проводить химизацию от малярии. Погода стоит холодная и с частыми дождями: здесь ожидается урожай выше прошлогоднего.
    
Вечером в колхозе «Передовик» купили полбарана и заключили договор с председателем колхоза «Им. 8-го съезда», и пригласили его завтра на обед.
    
Заговорило радио. Завтра выборы, и эфир переполнен ими. Из Тифлиса передают «Сулико»... Слушали передачи до часу ночи. Радио меня расстроило ещё больше. Вспомнились дни, проведённые с Варей... От обиды стало горько. Чем дальше, тем сильнее я тоскую о Варюше. Я не ожидал, что так может получиться. Невыносимая тоска, как будто сердце что-то грызёт.

26 июня 1938 года. Усолье.
День выборов в Верховный Совет РСФСР. С утра в деревне шум, гам, автомобили катают желающих... На голосование все идут разряженные. Голосовали за Бухарцева, молодого парня 24-х лет, недавнего стахановца-тракториста, сейчас директора МТС.
    
Устроили уху, на второе — жареную баранину. Купили водки. После голосования устроили пир. А до него я сходил на почту, где невозможно волновался: а вдруг есть письмо от Варюши? Но нет. Потом с Козленко написали статью «Некоторые наблюдения над отложениями поймы Волги».
    
После обеда по случаю праздника (выборы) пошли всей компанией на Даниловское озеро, где мы с Козленко катались в наполовину затопленной лодке и издевались над Шурой. Пришёл домой в ещё худшем настроении, с ещё большей тоской по Варе. Хотел не писать я Варюше до её ответа (Люба как-то говорила мне, что Варя не вытерпела бы этого и первая бы написала), но... тоска заела. Я дошёл до крайней точки и уже ничего не мог с собой сделать... Написал ей письмо, довольно резкое, но любящее. Если оно не даст результатов, придётся не ездить летом в Москву (мне там делать будет нечего) и как жить?.. Сам не знаю. Будет очень тяжело. Но если Варюша выдержит до зимы и будет одна... Я не знаю, что будет впереди. Тупик. Отправил письмо. Стало как будто легче, часть накопившейся тоски я переложил на бумагу и, следовательно, разделил с Варюшей.

*****

(1) Шурф - (нем. Schurf), вертикальная или наклонная горная выработка, имеющая выход на поверхность, небольшое сечение и глубину (обычно до 25 м). Служит для разведки полезных ископаемых, взрывных работ и др.
(2) Репер, в геодезии — знак пункта с известной абсолютной высотой — металлический диск с выступом (или с отверстием — марка), закрепляемый в стенах долговременных сооружений, или бетонный монолит, заложенный в грунт.

*****

Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/17/1901