Рассказы 2006года люди и свиньи, новогоднее чудо,

Люди и свиньи.
Рассказ

      У одного предприимчивого фермера в закупке жили свиньи. Папа Свин, мама Свинья и их сынок, маленький поросенок. Поросенок, как и все маленькие дети, когда не баловался, был очень наблюдателен и задумчив. Вот и сейчас он притих и  о чем-то задумался к великому удовольствию папы и мамы.
- Пап, - Обратился поросенок  к Свину, - а чем люди отличаются от свиней? – Папа приоткрыл свои глазки и слегка хрюкнул.
- Ну…, - нерешительно проговорил он. – Они, люди, не так выглядят как мы, свиньи. Ходят на двух задних ногах, а передними махают просто так.
- А почему хозяйка про своего мужа говорит что он жрет как свинья? – не унимался поросенок.
-Почему, почему…-  пробормотал родитель. – Откуда я знаю? У людей так принято, сравнивать друг друга с животными. Хозяин свою жену называет коровой. Я это сам слышал.
Мама Свинья, до сих пор не вступавшая в разговор отца  с сыном, сказала со вздохом.
          - Сыночка, дорогой мой, не дай Бог никому быть человеком.  Они друг друга-то сравнивают со скотиной, потому что завидуют нам. Они же должны работать на нас. Пахать, сеять, готовить еду, строить нам жилища. Ну ладно еще на нас работать. Они в этом видят какую-то выгоду, а вот чего крутятся вокруг всяких бесполезных тварей кошек, собак, попугаев?
- Да, да! – Подхватил папа Свин. – Несчастные они. Они  ведь как-то зависят от нас. Они даже поклоняются нам. Ну, скажи на милость, зачем они грядущий год объявили годом свиньи? Мне лично неудобно как-то. Конечно, приятно, что тебя так уважают, но тем не менее... Чем мы заслужили? Не понимаю.
- Да они вообще, какие-то не нормальные! – Взвизгнула мама свинья. – Год свиньи – это еще, куда ни шло. Но  объявлять год годом крысы или обезьяны – это уж совсем того...
- И что характерно, - вставил папа Свин,- года человека, насколько мне известно, у них нет. Так что радуйся, радуйся, сыночка наш дорогой, радуйся тому, что ты родился свиньей, а не человеком. Несчастные они – люди. Работают на нас, поклоняются нам, а друг с дружкой воюют. Убивают друг дружку, обманывают. Придумывают  всякие глупости, а потом от них же и страдают.
- А все потому, - продолжила мама Свинья, - что они хотят потратить меньше, а получить больше. Жалкие они, жалкие эти людишки. Я бы их презирала от всей души, если бы они нас не кормили и не чистили наше жилище. Если бы ни это, то зачем бы им вообще существовать на свете?   

                16.12.2006г.

Новогоднее чудо
(рассказ маленького человечка)


Я люблю праздник Новый год. В Новый год мои папа и мама катаются с катушки вместе со мной, кидаются снежками и, вообще, ведут себя по-человечески. Так было всегда. Но в этом году, кажется, Нового года не будет. Потому что нет зимы. С крыш капает, на улице лужи. Папа ворчит, у мамы все время болит голова. Они часто ругаются, и мне достается от обоих. Вот и сейчас они ссорятся. Папа говорит, что во всем виноваты всякие часы, искусственные моря, а мама говорит, что во всем виноваты машины. Они газуют и создают парниковый эффект. Скучно. Меня отправили спать, но я не стал спать. А только сделал вид что сплю. Родители поверили мне и перестали ходить ко мне. А я не спал. Я все время думал, почему нет зимы? Когда в квартире все затихло, я встал, подошел к окну. В форточку шел воздух с улицы. Мне показалось, что он стал холодным. На небе висела луна, круглая, не больше моей тарелки, и такая светлая, сияющая. От нее шли лучи. Они освещали сквер перед окном, лужи на асфальтовой дорожке. Один лучик проник в мою комнату. Она вся осеребрилась. Стала сказочной и непонятной.
Но самое интересное, что у двери, куда уперся лунный свет, стоял мальчик, такой же как и я, лет шести… пяти… Только он был весь из  серебра. Серые глаза, серебристые волосы, одежда вся отливала серебром.
- Ты кто? – спросил я.
- Я свет, - ответил он. – Я упал с луны. У нас сегодня праздник. Встречаем Новый год.
- До нового года еще два дня, - ответил я. – И  мы его встречать не будем. Видишь, что у нас делается?
- Вижу, - ответил он. – Не горюй. Хочешь, полетим с тобою туда, где все в порядке? Там отпразднуем, а потом я тебя верну домой. Твои родители ничего не узнают. 
- Ну ладно, - ответил я.
И тут же меня завертело, закружило, и я очутился в лесу на большой поляне. Там снега было много-много. Деревья в снегу, поляна в снегу. Воздух чистый. Морозец. А мне не холодно. Вот она зима, где спряталась.
На поляне было весело. Посреди поляны росла большая елка. Вокруг елки прыгали зайцы, бегали медведи, волки, лисицы. Настоящие. Танцевали сказочные герои. Буратино с Мальвиной, Красная Шапочка с бабушкой, Маугли с Багирой, Незнайка с Синеглазкой. Короче все.
Я смотрел во все глаза и не мог насмотреться.
- Нравится? – спросил Свет.
- Класс! – ответил я.
Тут в лесу что-то зашумело. На поляну вышел Дед Мороз. Да, да настоящий  Дед Мороз, а не переодетый дяденька. Он был как волшебник. Все сразу стало еще сказочнее и интереснее. Все покрылось инеем и прозрачным туманом. Засветились разноцветные огоньки. Много-много. Под деревьями, на деревьях. Елка вся затрепетала и вспыхнула огнями. Такое сияние пошло, как днем. Только разноцветное. А Дед Мороз начал говорить.
- Здравствуйте, лесной народ! Здравствуйте сказочные гости сказочного леса. Вот он я, Дед Мороз. Пришел к вам повеселиться. А что? Я заслужил. Пора и мне старику поразмяться в танце. Я ведь все сделал. Везде зима, везде снег, везде сказка. – Он начал танцевать. Поднялся легкий вихрь. Борода его развевалась, волосы выбивались из-под шапки, его шуба распахнулась и обдала всех снежным сиянием. Он танцевал и танцевал. И все вокруг танцевали и веселились. Одному мне было не весело. Ошибся Дед Мороз. Не везде была зима. У нас-то ее не было. Я начал пробираться сквозь толпу танцующих к Деду Морозу. Вот он все ближе и ближе. Я ухватил его за шубу. Он остановился и наклонился ко мне. И все остановились и стали смотреть на меня. 
- Что тебе мальчик? – ласково спросил Дед Мороз. – Ты, из какой сказки?
- Я не из сказки, - ответил я. Я из дома. У нас в городе нет зимы. Слякоть, лужи, вода капает. И Нового года не будет.
Дед Мороз задумался.
- Ах, я старый, старый, - пробормотал он. – Вас то я и проглядел. То-то думаю, что у меня на сердце так тревожно. Погоди, сейчас я все исправлю.
Тут он начал колдовать. По небу пронеслись снежные тучи, будто белые кони. За ними следом побежали морозцы, снежинки. Проехала в белых санях бабушка Зима. У всех был очень озабоченный вид. Тут Лунный Свет подошел ко мне и взял меня за руку. Он был уже не такой сверкающий. Он стал бледнее и прозрачнее.
- Скоро начнет светать, - сказал он мне. – Мое время уходить. Пора вернуть тебя домой.
И мы опять очутились у меня дома. Я в кровати, а Свет… Света уже не было. Он  умчался за своей Луной. За окошком уже светало, но не как обычно, а по-праздничному.
В комнату вошли папа и мама.
- А он уже не спит. Он проснулся. Ну, сынок, сегодня ночью произошло чудо. Выпал снег и ударил мороз. Наконец-то к нам пришла зима.
Я подбежал к окну. Оно было все в звездочках и узорах. А за окном все белым- бело. Снега столько хоть завались.
- Порядок, - сказал я родителям. – Дед Мороз не подвел. Я сегодня ночью разговаривал с ним. Все ему рассказал, и он послал нам зиму.
- Врунишка, - сказала мама и рассмеялась.
- Фантазер, - вторил ей папа. – Начитался всяких сказок, теперь выдумываешь всякое.
Но я-то видел, что они были очень довольны и счастливы.

Присоседилась.
рассказ

Была темная - претемная ночь, а точнее – первый час ночи. Тетя Поля, работница швейной фабрики, одна пошла домой после работы во вторую смену. Швейную фабрику от дома, где жила тетя Поля, отделяли несколько километров. Идти надо было пешком, так как тогда, лет тридцать тому назад, автобусы в то время не ходили. Была осень. Дул порывистый ветер. Изредка с неба срывались холодные капли дождя, а листья, которые еще не слетели с деревьев, шумели глухо и непрестанно. Ноги вязли в грязи и шлепали по лужам. Тетя поля хотела, уж было, подумать о том, что она самая несчастная женщина на свете, как вдруг увидела неподалеку милицейскую машину в виде фургона.
Задняя дверца машины была приоткрыта, а перед машиной стояли два милиционера. Водитель сидел в своей кабине, приваливаясь к рулю и о чем-то крепко задумавшись. Милиционеры вели между собой служебный разговор.
- Вот, значит, так, - говорил один другому. – Поедете не спеша по Красноярскому рабочему до Мичурина и далее до Предмостной и назад. Ну, удачи.
Милиционеры пожали друг другу руки, очевидно расставаясь, а тетя Поля мгновенно сообразила, что машина поедет по Красрабу до Мичурина, то есть туда, куда ей надо было идти домой. Недолго думая, она побежала к машине, юркнула во внутрь ее через приоткрытую дверцу. Милиционер, который должен был ехать в машине, подошел к задней дверце и захлопнул ее, не заглянув в салон. Потом он уселся рядом с шофером, и машина тронулась с места.
Двигались они, и в самом деле, не спеша. Машина прощупывала фарами дорогу, и все что находилось от нее по сторонам. Можно было подумать, что она что-то высматривает и вынюхивает по дороге.
Тетя Поля освоилась  в салоне. Она сидела на липкой лавочке в полной темноте, поглядывая в маленькое боковое оконце. Вдруг она почувствовала, что она в салоне не одна. Где-то, совсем рядом  веяло теплом от живого существа, слышалось чье-то прерывистое дыхание, кто-то тихо брякал во сне какими-то железками.
Тетя Поля очень смутилась. Тех в кабине она не боялась. Подумаешь, постучит им в стенку, когда подвезут к Мичурина. Остановят они машину, выпустят ее. Конечно, поругают за самодеятельность, да и отпустят с миром. А что с нее взять, с бедной бабы, которая едет с работы после ночной смены. Было бы лучше, если б она шлепала,  сейчас Бог знает где, по грязи под дождем? Но этот молчаливый, терпеливый, конечно же, тоже милиционер, озадачил ее.
- Дяденька, - робко проговорила тетя Поля. – Не сердитесь на меня. Вам ведь не жалко, что я проеду немного на вашей машине? 
Дяденька в ответ вздохнул.
- Вот хорошо! – обрадовалась тетя Поля. – Вы понимающий. Не ругаетесь. Все были бы такие… Господи! Как бы хорошо было бы. Далеко ходить приходится. На работе накрутишься. Домой переть потом не меньше часа. А дома детки ждут. Не спят. Ждут свою мамку. Двое их у меня. Муж-то того… объелся груш. Гуляем где-то. Да мне и не до него… От него одна морока была. Так одна и кручусь. А ходить-то страшно. Я вот на днях шла с работы, так, верите ли, увидела, идет парень впереди меня без головы.
Дяденька издал какай-то тихий, протяженный звук, не то свистнул, не то зевнул со свистом.
- Да, да! - торопливо продолжала тетя Поля. – Без головы. Я так и обмерла. Сама думаю, не может такого быть, что бы тело без головы по улице ходило. Давай к нему присматриваться. А  потом сообразила. Он руки на затылке сцепил, а локти в стороны, а куртка на локтях повисла. Куртка длинная, всего закрыла. Вот и почудилось, что он без головы идет.  Так пока я это сообразила, сколько страху натерпелась, дяденька. Потом – то смешно стало, а доперед этого чуть в обморок не грохнулась! Да мало ли что… А еще пристают всякие. Если женщина идет с работы одна, значит совсем уж того… Можно. Ох! Мужики эти. - Вы, дяденька, не обижайтесь. Не об вас речь. А мне они все до фонаря. Мне муженек, двоих сделал, мне этого и хватит на всю жизнь. Поднять их надо, вырастить, выучить. Хочу, чтоб учились, чтоб институты закончили. Чтоб жили в отдельных квартирах, а не как мамка в бараке.
Дяденька молчал. Тетя поля тоже примолкла. Машина подошла к улице Мичурина. Тетя Поля придвинулась к передней стенке и застучала кулаком в кабину водителя. Машина, резко фыркнув, остановилась. Милиционер рывком распахнул дверцу. Тетя Поля спрыгнула на землю.
- Вы что? – изумился милиционер. – Как вы попали в машину? 
- Извините, дяденька! Спасибо что довезли. До свидания, дяденька. – Тетя Поля хотела, было уйти, но милиционер схватил ее за рукав.
- Нет отвечайте. Кто вам позволил сесть в машину? Это что! Автобус вам… Вот я вас сейчас в отделение отвезу.
- Пусти, дяденька! – Тетя Поля вдруг разозлилась. Она рванулась из рук милиционера и отбежала на несколько шагов.
- Стыдно, дяденька! – крикнула она. – В отделение отвезет. Там вот в машине сидит другой дяденька милиционер. Добрее вас будет. Слова мне не сказал. Понимающий.
- Кто там еще сидит? – изумился милиционер. Он заглянул в салон и захохотал. – «Дяденька», - передразнил он тетю Полю. – Хотите посмотреть на этого дяденьку? Агбар, ко мне!
Рослый, матерый пес, овчаристой породы тяжело и лениво спрыгнул на землю, посмотрел на тетю Полю и вильнул хвостом.
- Ах ты, скотина! – воскликнул милиционер. – Сдружился с попутчицей. Ну, - он повернулся к тете Поле. Глаза его потемнели. – Вы, видать, по всему, хорошая женщина. От вас  не пахнет ничем нецензурным, не то бы Агбар на куски вас порвал. Он у нас строгий товарищ. Пьяных и уколотых терпеть не может. Знаете, что, давайте-ка мы вас до дому довезем. Садитесь в кабину к водителю. Дорогу ему покажите, а я с Агбаром в кутузке поеду.





Жизнь и смерть.
рассказ

Вечерело. В аптеке включили свет. Подернутые морозом окна сразу же стали синими, а лицо Павла Яковлевича Лейтуша сделалось немножечко моложе и загадочнее. Ему было уже далеко за шестьдесят лет, а он все еще  работал в этой аптеке за продавца, за директора, за бухгалтера, за составителя лекарств. За одну только уборщицу и посудомойку не работал почтенный Павел Яковлевич. С этой должностью справлялась его племянница, студентка-заочница и мамочка пятилетнего Данилки. Прелестное создание был этот Данилка. С ним Павел Яковлевич забывал обо всех своих горестях и утратах. Да были ли они? У него, у пожилого  еврея? Слава Богу, все пережил: и войну, и гонения, и вот он жив, играет по вечерам с Данилой, а эти все великие благодетели рода человеческого, могут сейчас ему просто позавидовать.
В аптеке было  немного посетителей. Всем он отпустил лекарств, надавал кучу всяких полезных советов, пожелал им всего того, чего они сами себе желают. Между прочим, среди посетителей он заметил одну молодую особу, которая стояла в тени большой, для  маленького аптечного зала, пальмы. Она смотрела на стекло витрины, смотрела и смотрела. Смотрела так долго, что Павел Яковлевич не выдержал. Он подошел к ней и спросил, не может ли он быть ей полезным. Девушка опустила голову так низко, что ее нос чуть ли не уперся в стекло витрины. Павлу  Яковлевичу была видна макушка ее головы, скрытая под вязаной шапочкой.
- Да мне нужно…нужно…- Проговорила девушка, запинаясь на каждом слове. – Мне нужна отрава для крыс и мышей. Ну, что-то вроде мышьяка или что-нибудь другое, но сильное.
Лицо Павла Яковлевича дрогнуло и окаменело, но только на мгновение. В следующий миг он заулыбался.
- Как же! Как же! – Заговорил он,  да не заговорил, а прямо-таки запел. – Есть у нас такое средство от крыс. Сильное средство. Не мышьяк, конечно, но сильнее, сильнее мышьяка. Слона умертвит, не то, что мышку. Подождите, я сейчас принесу его. Павел Яковлевич исчез во внутреннем помещении аптеки, а девушка подняла голову. У нее было бледное, жалкое личико. Глаза, покрасневшие от слез, смотрели вяло и обреченно. Сияющий Павел Яковлевич вышел к ней, неся  в руках пузырек из темного стекла.
- Вот, барышня, отличное средство от крыс. Двадцать капель на полстакана воды. Больше не надо. Только будьте осторожны с этим средством. Не дай Бог в пищу попадет, или детям. Беды не миновать. С вас рубль двадцать. – Девушка заплатила деньги за пузырек с отравой и поспешила к себе домой.
Домой Надя, так звали эту девушку, шла, спотыкаясь и пошатываясь. Она спешила. Дома, в общежитие, в комнате, где она проживала с четырьмя подругами, сейчас никого не было. Надо было успеть сделать задуманное как можно быстрее, а то помешают, спасут, отговорят, а потом посмеются над нею же.
А вечер был захватывающе красив. Морозец все опушил густым многодневным инеем: поникшие деревья, дома, узорчатые чугунные ограды, рекламные щиты  и все это искрилось, переливалось в свете электрических фонарей. Были мгновения, когда Надя замечала эту красоту, но решение было уже принято, и она не могла отступить от него, остановиться, перевести дыхание, оглядеться вокруг. Дома она быстро разделась, налила воды в стакан, накапала из пузырька темно-зеленой жидкости двадцать капель, подумала и добавила еще десять капель, залпом выпила всю воду из стакана, легла на свою кровать под одеяло, вытянулась и замерла. Все для нее умерло сегодня после обеда, когда она узнала, что ее друг жениться на другой. Он был, конечно же, дрянь. Ее жизнь запуталась, прямо-таки изгадилась, когда она связалась с ним. По-умному бы рассудить, так это просто счастье для неё, что он женится на другой. Скатертью дорога и так далее. Но в двадцать лет по-умному рассуждают не многие. Надя была не из их числа. Она чувствовала, что умирает. Но так сладко и приятно. Не было ни какой боли, было только какое-то тихое покачивание, как будто на качелях, а еще лучше, как  в колыбели. Все для нее померкло, а она сама превратилась в маленькое Я, и это Я стремительно полетело по темному туннелю к свету! Этот свет. Он переливался всеми сияющими блеклыми, почти белыми красками.  Он был как вечное блаженство, и там в этом в вечно сияющем светлом царстве гремела тихая, стройная музыка, звучал дивный хор. Пели какой-то неземной гимн. Кто-то громко, но ненавязчиво говорил «слава Богу», кто-то звал ее по имени, кто-то, смеясь, говорил: «напилась подруга». «Да пусть она спит. Проснется поправиться, забудет все». А потом, была тишина, и ничего не было. На другой день.… Да это был уже день. (Солнце лилось в окна). Надя проснулась. Она долго лежала в постели и ничего не могла понять. Она же должна была умереть, должна, а почему же она живая? Живая.… И вдруг бешенная, животная  радость бытия охватила ее. Все ее вчерашнее горе куда-то исчезло, будто его и не было вовсе. Ее вчерашняя любовь показалась ей мелкой и ничтожной. Да была ли эта самая любовь? Как хорошо все-таки жить на свете. Как хорош был вчерашний вечер. Погулять бы по городу вчера вечером, а не лететь домой, сломя голову, чтобы умереть. Но что же случилось? Почему она жива? Надя начала припоминать аптеку, аптекаря, приветливого старичка.
Так вот оно что! Он все понял и подсунул ей вместо яда снотворное. Какой хитрый. Ведь если бы он отказал ей, она бы изобрела какой-нибудь другой способ уйти из жизни. Напилась бы уксуса.… Какая гадость! А так вот на-ка выкуси, старуха-смерть! Она будет жить всегда, вечно и будет счастлива. Надя рассмеялась и подумала о том, что надо бы уже вставать.

                12.11.2006г.