А У М

Это произошло в средневековье.  Когда пылали костры по всей Европе, на которых сжигали еретиков, врагов человеческой веры в Единого Бога. В те страшные времена религия Живого Слова приобрела, благодаря адептам, материалистическую форму, став карательным огнём.  Этой формой, этим пламенем выжигали в людях нечистую силу, имя которой сатана.  Сжигали показательно, беспощадно и неотвратимо.  Простые смертные неискушённые в казуистике рьяных сторонников христианской религии, на свой лад интерпретирующие Писание, видя, как жестоко расправляются с теми, кто не так понимает слово божье, стали жить в страхе.  Ибо не все понимали библейскую суть именно так, как наместники Сущего. Ладно бы суть, которая именно своей непонятностью могла сделать виноватым каждого мирянина, сама жизнь была таковой, что никак невозможно было соблюсти все десять заповедей. То есть многие так или иначе скрытно и тихо, а некоторые открыто грешили. Никто не мог объяснить, почему они так себя ведут. Возможно оттого, что люди видели, что божий противник, судя по происходящему вокруг, в любой момент мог оказаться в их бренном теле, как не соблюдай себя, и выдать их. А тогда всевидящее око Инквизиции это сразу обнаружило бы, и тут же верные её ратники взялись бы выбивать из несчастных легион бесов. И делать это бесстрашные и безжалостные воины  веры Любви умели. Сначала они, как положено, терзали  тело пристанища сатаны, чтобы слугам князя тьмы негде было бы спрятаться, затем для верности сжигали того заживо на священном костре.  Миряне, конечно, понимали, что иначе с диаволом никак не совладать, и потому покорно воспринимали всю ярость апологетов христианства.  Но одновременно они же не могли взять в толк, почему у церкви не получается уничтожить врага окончательно.  За столько лет было сожжено столько грешников, что легион сатаны, если не исчезнуть окончательно, то мог хотя бы поубавиться значительно.  А вражина не уничтожалась, не уменьшалась, даже не опалялась.  Складывалось такое впечатление, что чем больше пытали бесконечных грешников,  сжигая их на кострах, тем неуязвимее становился дух тьмы. Так зародившись,  утвердился в мире один из самых  жутких парадоксов, который безмолвно замер в сердцах людей.  Разумеется, то там, то здесь появлялись новые апостолы, пророки, учителя правды и истины, пытаясь объяснить необъяснимое.  Но они не разрешили безмолвного сомнения людей, наоборот,  сеяли смуту в сознание и души верующих.  Безмолвное сомнение в абсолютной правоте воинов епископатов и окончательной победы над духом  сатаны постепенно переросло в страх перед бессмертным злом.  Усиливающаяся боязнь от века в век перед инквизиторами и князем тьмы,  в конце концов, породил в людях безверие в светлое будущее. А безверие в свою очередь порождает безволие. А безволие неотвратимо притягивает к себе пороки. Получался замкнутый круг, откуда никто не знал, как выйти.

    В таком положении недоумённости люди всё больше и больше погрязали в безобразиях. Они понимали, что деяния их не хороши, но ничего с этим поделать не могли. Чем более они растлевались, тем явственней чувствовали, как закономерный страшный финал их существования на земле приближается к ним необратимо.  Это нервировало многих.  «Что-то происходит не так, что-то происходит не то…» - это отчаянное предчувствие пульсировало в сердцах человеков.  У средневекового  народа от такого предчувствия начало усиливаться чувство вины перед Богом.  Но они по-прежнему не знали, что им делать. Жестокости рьяных сторонников света пользы не приносили.  Народ начал роптать. Единое, ранее непоколебимое, указующее мнение церкви о вере и о пути следовании к Богу, долго навязываемое жёсткой рукой фанатиков начало переставать быть таковым. Оно словно чрезмерно натянутое полотно, не выдержав напряжения, стало понемногу разрываться по всей своей длине.  Этим воспользовались  бывшие соратники по единой религии, страдающие тягой к власти, и дистанцировались друг от друга, чтобы создать свою паству и быть там пастухами.  Но единый их Бог ещё объединял  всех разбежавшихся.  Тоскуя  по началу христианства,  по истинному Живому Слову, которое всё продолжало в людях пребывать, они усиленно молились и просили Иисуса Мессию явиться снова к ним и сказать им,  что делать, как быть дальше.

    В это самое время, именно в тех местах, откуда-то появился один странный скиталец-музыкант в длинной голубой накидке с капюшоном, в сандалиях восточных форм, с бородкой и длинными нечесаными тёмными полуволнистыми волосами, с носом греческого профиля, с глазами зеленоватого цвета, с ростом чуть выше среднего.  Он повсюду ходил пешком, было видно, что сей человек, придерживался аскетического образа жизни, и отличался не многословием.  Ещё и тем, что, куда бы он не приходил, то играл на своей скрипке одну и ту же мелодию.  И называл он её просто: «АУМ». 

    Как обычно, странник этот, естественно, пешком, пришёл и в тот небольшой город, где ЭТО и произошло. Вести о нём повсюду распространялись с неимоверной быстротой и в народе его прозвали Музыкантом. Так вот, этот пилигрим, войдя в город, направился к центральной площади, где взобрался на свой походный табурет и стал наигрывать на скрипке.  Сначала негромко, не особо куда-то торопясь, как бы зазывая к себе народ.  И по мере всё большего скопления людей скрипка Музыканта всё сильнее и звучнее играла. Так как личностью он стал известной во всей округе благодаря людским пересказам о нём, то, прознав о странном скитальце, народ спешил увидеть его и услышать его волшебную скрипку. Когда площадь набилась до отказа, смычковый инструмент зазвучал во всю мощь, и по всему небольшому городу полилась, словно по пойме половодье, прекрасная мелодия, и её звуки доходили до самых окраин этого населённого пункта.  Собравшиеся на площади слушали молча, затаив дыхание, пронзительную, захватывающую душу песню скрипки, лично убеждаясь, что про волшебный музыкальный инструмент не врали.  После подобных сольных концертов город или село, неважно, который или которое покидал Музыкант,  не покрывал как обычно мрак ночной. То место всю ночь светилось необыкновенно мягким каким-то отсветом с неба, принося жителям мир и покой.  Такие необъяснимые никем события быстрее ветра распространялись по всем регионам и начинали беспокоить представителей Инквизиции. Особенно не нравилось отцам веры то, что скиталец-музыкант не желал встречаться с ними, не желал выказывать уважение им, не посещал храмов, не молился со всеми там.  Конечно же, простые миряне спрашивали скрипача, от чего тот не посещает официальные места моления, на что он отвечал, что храм истинный  находится в сердце человека. 

    Многие вольности пилигриму, возможно, простились бы, но только не игнорирование инквизиторов, провозгласивших себя прямыми наместниками Творца мироздания.  В общем, странника  решили взять под стражу. Но его после известных событий, сделавших его популярным среди людей, просто так арестовать не представлялось возможным. Народ сдержанно роптавший, но продолжавший терпеть убиение невинных, мог запросто взорваться и стать на защиту их любимца. Нужен был повод.  Повод нашёлся.

    Когда музыкант закончил играть, из толпы один из клики влиятельных священников выкрикнул: «Веруешь ли ты в Иисуса Христа?»  На что тот ответил: «А веруешь ли ты в Него?»   Площадь ахнула, ибо все знали, как опрометчиво подвергать сомнению право наместничества духовных лидеров,  право быть истинно верующими только им. Стражники епископов,  воспользовавшись оторопелостью людей, взяли под арест Музыканта.  Узника, как уже сложилось, допросили с пристрастием.  Но он палачей страшно удивил, не проронив ни звука, даже после самых изощрённых пыток.  Надо было принимать какое-то решение, так как простой люд, придя в себя, стал живо интересоваться судьбой арестанта. Напряжение нарастало. Тогда великий Суд огласил, что в скитальце присутствует нечистая сила, объясняя свой вердикт тем, что ни один божий человек таких пыток, каким того подвергли,  выдержать не может.  И с чистой совестью приговорил несчастного к смерти через сожжение, то есть будет произведено, как положено в таких случаях аутодафе.  Дополнительно объявили о дне и часе казни.

    На центральной площади города спешно водрузили помост со столбом и обложили его добротными дровами.  Вновь центральная площадь была полна людьми.  Когда вели еретика к месту казни, то подготовленные духовенством группа людей начала неистовствовать, кричать и забрасывать камнями отщепенца общества и требуя немедленной смерти поборника сатаны, нагнетая среди горожан страсти. Но эту кликушествующую группу никто не поддержал. Народ безмолвствовал, ибо не мог поверить, что человек, играющий такую пронзительную музыку, захватывающую душу, мог оказаться приспешником сатаны. Высшее духовенство заметно напряглось. Истерзанного скитальца торопливо подняли на помост и привязали к столбу.  Так полагалось, перед тем как убить преступника спрашивали, не раскаивается ли он и хочет ли напоследок что-нибудь сказать. Все ждали последнего слова обречённого на мучительную гибель.  Суд учёл молчаливую поддержку горожанами еретика, и на всякий случай решил соблюсти неписанное правило и дать последнее слово страннику перед смертью, спросив того: «Есть у тебя, что сказать нам?»  Тот кивнул.  Один из судей подошёл к нему.  Как бы тихо не прозвучало единственное слово номада,  все отчётливо услышали: «Скрипка».  Народ заволновался, кое-кто выкрикнул из толпы, чтобы дали Музыканту то, что он просит. Суд, посовещавшись, решил не раздражать людей и удовлетворил просьбу приговорённого к смерти чужака их епархии.  Странника отвязали от столба и подали инструмент.  Замысел палачей заключался в следующем.  Как только тот заиграет, то помост сразу подожгут.  И тогда скрипач, либо спрыгнет, спасаясь от пламени костра, чем всем продемонстрирует свою трусливую натуру и покажет, что в нём нет ничего необычного, что он обыкновенный смертный человек, либо сгорит заживо и музыка его оборвётся и все увидят, что ни в скрипке, ни в музыке ничего волшебного нет. И народ ещё раз убедится, что всё нечистое  всегда горит и умирает в священном огне Инквизиции.   И действительно, как только зазвучала скрипка, дрова на помосте подожгли со всех сторон.  Площадь ахнула.  Огонь мгновенно объял всего музыканта, но он продолжал спокойно стоять и  играть свою пронзительную песню «АУМ».  Пламя не было каким-то особенно мощным, но приговорённый к смерти пилигрим сгорел небывало быстро со своим музыкальным инструментом, словно сноп соломы. Но скрипичная мелодия  Музыканта продолжала звучать!  И закончилась она тогда, когда испарился последний дымок костра.  Народ в оцепенении продолжал стоять.  Тут внезапно поднялся сильный ветер и, захватив пепел заживо сгоревшего необычного пришельца,  унёсся ввысь, после чего всё так же неожиданно улеглось, и наступила тишина.   И тогда всех озарило. Только что на их глазах был сожжён Иисус Христос! И Он ведь явился, приняв их же молитвы!  Люди пали ниц и стали просить прощения у Господа за убийство Его вторично.   Инквизиторы тут же заявили громогласно, что знали о втором пришествии Мессии и исполнили, казнив Его, волю Его.  Никто этому не поверил. Но и никто не возмутился убийством невинного Агнца.

    Люди долго ещё просили прощения у Господа за жестоковыйность людскую, но при этом продолжали допускать костры наместников Бога, сжигающие, как те уверяли, нечистую силу  человека.
   
    Прошло много веков, пока представители церкви осознали грех свой.  Но их деятельность успела дорогу в рай, на небеса обетованные, залить безвинной  человеческой кровью.  Отмоется ли когда-нибудь эта брусчатка, никто не знает.  И всё же, не смотря на костры, на двуличность духовенства, на малодушие людей, простые смертные христиане не утратили чистоты своей, терпеливо продолжая верить в голубое небо, светлое солнце и новый Иерусалим Господа, изо дня в день, вымаливая прощение у Бога и ожидая Его третьего пришествия.  Творец мироздания, конечно же, давно всем всё простил,  ибо терпение Его безгранично.   Более того, Он вернул людям мелодию Музыканта.  Правда, вернул необычно. Эту мелодию можно услышать в шелесте листьев дерева, в лёгком шуме ветра. Эту мелодию можно ощутить в воздухе, в лучах солнца, в каплях дождя. Эту мелодию можно познать в творчестве своём, в труде обычном. Так сделано для того, чтобы каждый мог при желании почувствовать, увидеть, услышать вечного Странника в сердце своём, который как никто на свете умеет играть на своей скрипке пронзительную музыку, захватывающую душу с простым названием  «АУМ».
 
    Эта средневековая история со Скитальцем, вновь повторила вечную Голгофу Иисуса Назарянина. Этот Путь жертвенности будет повторяться без конца. Во всяком случае,  до тех пор, пока, наконец,  люди не поймут и не осознают, что главный враг их веры не нечистая сила, а их собственное малодушие, позволяющее убивать невинных людей, то есть они сами.