Мама, кошки, голуби и я

Мама, кошки, голуби и я.
Рассказ

Сначала я просил маму, чтобы она родила мне братика или сестренку. Мама покачала головой и сказала, что у нее не будет детей. Грустно так сказала, и я отстал от нее. Потом я стал просить, чтобы она купила мне какую-нибудь зверушку.
— Хомячка! - Воскликнула мама. - Да, хомячка. Они такие маленькие, хомячки, и миленькие, и ухаживать за ними не сложно.
В выходной день мы с мамой поехали на колхозный рынок. Чего там только не было! Не было там только зверушек. Мы с мамой обошли весь рынок, но зверушек не нашли. День был нехороший. Небо все в тучах, хотел пойти дождик. Я тоже хотел, уж было заплакать, как девчонка, но вдруг мама дернула меня за руку.
— Смотри-ка, Женя, кто это там сидит на столбике?
На столбике сидел котенок. Беленький с черными пятнышками. Он был такой пушистенький, но грязный и смотрел невесело. Мы подошли к котенку.
— Ну, что, бедолага, давно бичуешь? – Спросила мама котенка. Котенок ничего не ответил, только ушки у него дрогнули.
— Выбросили тебя негодные людишки? — Продолжала мама. - Забрать тебя, что ли?
— Заберите, заберите - Сказала какая-то толстая тетя с яблоками. - Жалко котеночка. Пропадет он здесь. Мама завернула котенка в тряпочку, положила его в пакет и мы пошли с базара.
— Мама, а ты деньги отдала за котенка? — Встревожился я. — Надо кому-то деньги отдать. Ведь он чей-то. — Мама засмеялась.
— Это ничей котенок. Выброшенный. Даром бы кто взял. Хорошо, что мы подвернулись.
Приехали мы домой. Мама посадила котенка в ванну и начала его мыть. Вдруг она брезгливо оттолкнула его.
— У него блохи! - Закричала она. — Как я об этом не подумала.
Она схватила мокрого котенка и вынесла его на лестничную площадку. Я был не жив и не мертв. Я не знал, что такое блохи, но, наверное, это было что-то ужасное. А мама вдруг начала ходить по комнате из угла в угол. Ей было очень не по себе. Я это видел и потому не ревел. Вдруг мама сказала:
— А! Будь, что будет. - Вышла на лестничную площадку, забрала котенка и начала его мыть снова. Когда котенок был весь в мыле, у него отвалился хвост. Не весь отвалился, а только половина, но мы испугались.
— Какие варвары. - Говорила мама про кого-то. — Оттяпали котенку хвост, а он прилип обратно на сукровице.
Потом мама звонила в аптеку, спрашивала у них, у аптекарей, есть ли у них лекарства для кошек от блох. Ей ответили, что есть, и мама побежала за лекарствами, а я все смотрел на котенка. А он все молчал и молчал. Был такой худенький, мокрый и дрожал, сильно дрожал. Я завернул его в свой старый свитер, положил его на кровать и лег рядом с ним. Пришла мама. Она вымазала котенка какой-то темной водичкой, посадила его в полиэтиленовый пакет и завязала пакет вокруг шеи котенка. Наружу торчала одна только его мордочка. Несколько минут мама сидела на стуле и держала на коленях котенка. Потом она опять его помыла, вытерла и дала ему молока в блюдечке. Котенок вяло лакал молоко. И его тут же начало тошнить. Пришел папа. Увидел котенка. Рассердился, а потом успокоился.
— Скоро подохнет - сказал он - так что пускай живет.
А котенок не подох. Он скоро поправился. Стал играть, бегал за мячиком, ловил скомканную бумажку. Мы с ним подружились. А потом он вырос и превратился в пушистую, длинношерстную кошку с большими оранжевыми глазами, с великолепным воротником вокруг шеи.
Даже ее куцый хвостик распушился и совсем ее не портил. А назвали мы ее Мурой  Мурзиной, или попросту Мурзей. В то время началась перестройка. Мои родители увлеклись политикой. Их было невозможно оттянуть от телевизора. Мы с Мурзей тоже играли в политику. Мурзя была депутатом, а я спикером. Я говорил: «Слово предоставляется Муре Мурзиной. Включить третий микрофон». Я подсовывал микрофон Мурзе. (Настоящего микрофона у меня не было, я вместо него приспособил папину деревянную ложку). Получилось неплохо. Мурзя обнюхивала микрофон, трогала его лапой, удивленно смотрела на меня и отворачивалась. Она ничего не понимала и не хотела играть в политику. Мне тоже не хотелось. Но больше тогда играть было не во что. Но вот мама услышала, как я говорил Мурзе про продолжение революции. Сперва она рассмеялась, а потом расстроилась.
— Клянусь, - сказала она мне, - больше я не буду смотреть телевизор. Больше я не буду читать газет. Я из-за них совсем забросила тебя, Женечка. Да пропади они все пропадом и те и эти. Мы будем играть, читать, гулять и больше ничего.
И мы гуляли, играли и читали всякие сказки. Вернее, читала мама, а мы с Мурзей ее слушали, и все опять стало хорошо.
Как-то раз я гулял на улице один. Я увидел возле забора голубя. Он был голенький от пояса до ног. Перьев у него совсем не было. Он не мог лететь. Он только смотрел на меня круглыми глазками и молчал.
— Тебе больно? —  Спросил я. Осторожно взял я голубя на руки и побежал домой.
— Мама! — Крикнул я. — Смотри, что я принес. Голубя голого.
Мама глянула и охнула. Она осторожно взяла у меня птичку из рук и осмотрела ее.
— Кто это сделал? Не кошка, нет. Кошка бы просто сожрала его. И не дети. Дети не могут так терпеливо и аккуратно истязать животное. Это взрослый подонок сделал. Женечка, птичка умрет.
— Я заплакал. Мама достала деревянный ящик, в котором нам недавно прислали посылку, постелила на его дно газету, посыпала в ящик немного пшена, хлебных крошек, поставила туда блюдечко с водой, посадила в ящик голубя, сверху накрыла ящик решеткой от холодильника и поставила ящик на книжный шкаф.
— Пусть хоть умрет по-человечески, - говорила она.
— А ящик пусть наверху стоит, а то Мурзя доберется до голубя.
Но я думал совсем наоборот. Я думал, что теперь птичка не умрет, что она поправится. И точно. Сперва в ящике было тихо, а потом послышалось: тук, тук, тук. Это голубь клевал зерно и крошки, а Мурзя ходила возле шкафа, поглядывала наверх своими оранжевыми глазищами, и ее куцый хвостик вздрагивал. Я погрозил ей кулаком.
— Только попробуй, тронь его. Узнаешь тогда...
Мурзя голубя не тронула, но все время интересовалась им. Мы с мамой каждый день навещали голубя. Меняли ему подстилку, насыпали семечки, пшено, меняли воду, а он, наш голубь, не умирал. А он все клевал и клевал, и пил водичку из блюдечка. А однажды мама сказала мне:
— Женя, тебе не кажется, что у голубя на голом месте какие-то точки появляются. Что это такое?
Я посмотрел. Точно. Появились какие-то темные точки и так много. Они усеяли живот и спинку птички. Я не знал, что и подумать. И не знал хорошо это или плохо.
— Да ведь это перья растут, - вдруг воскликнула мама. - Ну да. Это перья. Он не умрет. Он поправится. А потом мы его отпустим.
Прошло еще некоторое время. Точки превратились в перышки. Они были такие маленькие, блестящие и закрыли голубю животик и спинку. Он уже не был ощипанным. Прошло еще некоторое время, и мама сказала, что голубя надо отпустить на волю. Он поправился, сделался крупным, разжирел. Чего доброго летать разучится. Мы вынесли ящик на балкон, сняли решетку. Голубь сидел в ящике, как ни в чем не бывало. Но вот он поднял голову, прислушался, заволновался, вспорхнул на край ящика, посидел, покрутил головой и вдруг взлетел вверх. Он пролетел через сквер и уселся на крыше соседнего дома. На крыше сидели другие голуби. Они подошли к нашему голубю, о чем-то с ним поговорили, и они все поднялись в воздух, полетели и пропали за деревьями.
— Он далеко не улетит, - сказала мама и погладила меня по голове. — Он будет прилетать к нам. Только мы его не узнаем. Они же все похожие друг на друга. Сизари.
А однажды, дело было зимой, мы с мамой шли из детского сада. Был сильный мороз. На снегу валялся мертвый голубь. Я посмотрел на него и пошел себе дальше. А мама остановилась и подняла голубя. Она стояла с голубем в руках и не знала, что ей делать. К ней подошел какой-то дяденька и сказал ей:
— Возьмите его. Я уже пятерых подобрал и отогрел. Возьмите его. Он еще жив.
И мама понесла голубя домой. Дома мы положили замерзшего голубя в тот же ящик, где жил первый голубь, дали ему еды и питье, накрыли ящик решеткой от холодильника и поставили ящик на книжный шкаф. Через некоторое время послышалось тук, тук, тук. Голубь согрелся и ожил. А наша Мурзя, как и в прошлый раз принялась ходить возле шкафа и поглядывать наверх хищными глазами. Этот голубь быстро поправился. И, как только морозы кончились, мы его отпустили.
Из-за голубей я почти совсем забыл о Мурзе. А в ее жизни были большие перемены. Подобрали мы ее с мамой на рынке осенью. Всю осень и зиму она прожила у нас. А весной она забеспокоилась и стала громко мяукать. Мама решила отвести ее на дачу. На даче в лесу еще кое-где лежал снег, но Мурзю это не испугало. Она была очень довольна. Перестала сердиться, мяукать и вскоре куда-то убежала. Мы с мамой поехали домой одни, без Мурзи. Было грустно и непонятно. Вроде бы мы были не виноваты и в то же время виноваты. Вроде бы мы бросили Мурзю, и вроде бы мы поступили правильно. Прошла неделя. В субботу мы поехали с мамой на дачу проведать Мурзю. Мы ходили по дачному поселку, звали Мурзю, искали ее, но ее нигде не было видно. Она не откликалась и не шла на наш зов.
— Пропала кошка, — сказала мама.
Несколько часов мы провели на даче, а потом пошли на станцию. Когда мы проходили мимо соседского домика, то на куче досок увидели большую белую кошку с черными пятнышками. Мы не поверили своим глазам.
— Мурзя! —  Крикнул я.
Кошка повернула голову, вскочила и побежала к нам. Это была она. Такая пышная, рослая, сытая. Она терлась головой о наши ноги, но с нами на вокзал не пошла. Ей хорошо было на даче. Там было полно мышей. Собаки ее не трогали. Она была довольна. Мы перестали волноваться за нее.
Летом было здорово, но я летом мало думал о Мурзе. У меня были свои дела, а у нее свои. А осенью мы ее забрали домой. У нее должны были родиться котята. Каждый день мы ожидали котят, но подошла суббота, а котят все не было. В субботу мы все уехали на дачу, а Мурзю оставили дома. Она была тогда такая толстая и неповоротливая. В воскресенье вечером мы вернулись домой. Только открыли дверь, а наша Мурзя, тоненькая и вертлявая, как прежде, выбежала из комнаты к нам навстречу.
— Родила... — сказала мама —  Ну,  Мурзя, поздравляю. Показывай свой выводок.
Мы ходили по квартире, заглядывали под диван, под кровати, за тумбочку — везде, но котят нигде не было видно. Мурзя ходила за нами следом. Ласкалась, мурлыкала, терлась о ноги головой. Мы ничего не могли понять.
— Она их, наверное, съела, —  решил папа.
Мы с мамой в ужасе посмотрели друг на друга и промолчали. А потом мама велела мне помыться и подошла к шифоньеру, чтобы достать оттуда чистое полотенце.
— Вот они где! Смотрите, смотрите, куда она их спрятала, —  закричала мама и рассмеялась.
На стопке чистого белья, на третьей полке от пола лежала шевелящаяся кучка котят. Они были такие тепленькие, пушистые чистенькие, хорошенькие, Их было пять штук. Папа покачал головой.
— Балда, - сказал он Мурзе. - А если бы они попадали оттуда? Они бы разбились.
Мама принесла из кладовки ящик от старого шкафа, постелила на дно ящика старенькую простыню и перенесла котят в ящик. Мурзя не возражала. Она забралась в ящик к котятам и начала их облизывать.
Вскоре заболел папа. Врач из «скорой помощи» поставил ему укол, прописал ему кучу всяких лекарств и велел лежать в постели. Папа лежал, а чтобы ему не было скучно лежать целыми днями в постели, он попросил принести ящик с котятами поближе к его кровати.
— Мне легче делается, когда я смотрю на них, — сказал он нам.
Прошло два месяца. Папа выздоровел и уже ходил на работу. Была уже настоящая осень. Листья облетели. Дожди уже не шли, а шел снег. Такой реденький, но все-таки снег. Я уже начал носить зимнее пальто. Котята выросли, и мы их всех раздали. Остался один только котенок, но и его вскоре должны были забрать. И вот однажды я сам пришел домой из детского сада. Я был уже в подготовительной группе. Возле нашего подъезда я увидел котенка. Он был большой. Больше нашего. Он был почти как взрослый. Он был весь белый, только уши и хвост у него были черные. А глаза круглые и удивленные. Шерстка у него была коротенькая и блестящая. Он был такой напуганный, и ему было очень холодно. Мне стало жаль его. Я спросил у него: «А где твоя мама?» Котенок молчал. Он и сам не знал, где его мама. Я взял его на руки и пошел домой. Мама всплеснула руками, а папа заворчал: «Ну, вот еще один приблудный появился». И ушел смотреть телевизор. А Мурзя, наша ласковая Мурзя, зашипела и бросилась на котенка как тигрица, я испугался, а мама схватила нового котенка, унесла его на кухню и заперла его там.
— Их нельзя держать вместе. Мурзя его не потерпит. Зачем ты его принес?
— На улице холодно, - ответил я и насупился.
— Да, конечно, - согласилась мама. — На улице холодно. Грешно его выгнать, но и оставить нельзя. Но что же делать? — Она долго думала и, наконец, придумала.
— В субботу и в воскресенье в доме офицеров будет проходить выставка кошек. Попробуем отнести нашего котенка на выставку. Может быть, удастся там его насовсем пристроить.
Мама помыла котенка в ванне, почистила ему уши, придала ему товарный вид. Так она сказала: товарный вид. Через два дня наступила суббота. Мы с мамой и Барсиком, так мы назвали нашего котенка, поехали на выставку кошек.
Возле дома офицеров стояла большая толпа людей. Это была очередь. Все стояли в кассу за билетами, чтобы попасть на выставку. Мама, увидев очередь, переменилась в лице.
— Вот так номер, — проговорила она. — Я об этом совсем не подумала.
Мы немного постояли, а потом мама вытащила Барсика из сумки, прижала его к груди, взяла меня за руку и решительно зашагала к дому офицеров.
— Пропустите, граждане, пропустите, — говорила мама чужим металлическим голосом. — Я привезла животное на выставку.
Толпа почтительно перед нами расступилась, а тетя, которая стояла в дверях зала, где была выставка, посторонилась и ласково сказала нам:
— Проходите, пожалуйста!
И билета не спросила.
В зале вдоль стен стояли клетки с кошками. Такие же клетки стояли кругом по середине зала. Возле клеток толпился народ. Напротив входной двери стоял длинный стол, за которым сидели строгие тети. Это были кинологи. Мы подошли к этому столу, и мама посадила Барсика на стол перед кинологами. Она сказала им, что она привезла Барсика на выставку. Тети сказали, что им Барсик не нужен, что это обыкновенный, домашний кот, что он их не интересует.
— Где вы его подобрали? — Спросили они маму.
Мама уже устала, выдохлась и рассказала все, как было на самом деле. Тети заулыбались, подобрели и посоветовали маме походить с Барсиком по залу. Может быть, что-нибудь получится. Заодно и выставку посмотрите, говорили они ей.
И вот мы ходим по залу и смотрим на кошек в клетках. Ну и уродины же там были. Там были совсем голые, без шерсти. Там были безносые кошки. Далеко им было до нашего Барсика. Да и вид у них был неважный. Посиди-ка в клетке при таком шуме, в толпе - заскучаешь. А наш Барсик положил свою голову маме на плечо и тоже удивлялся, глядя на кошек. Так мы ходили по залу, ходили. И вдруг какая-то тетя с девочкой остановили нас.
— Боже! Какая прелесть! —  Сказала тетя маме. — Где вы достали это чудо? Купили? Мама покраснела и ничего не ответила, я тоже молчал. А тетя осторожно погладила Барсика по голове.
— Женщина, - проговорила она — уступите нам этого котика. Дочка давно просит, он нам так понравился. Я заплачу, заплачу, сколько скажите.
И тетя открыла свою сумочку. Мама посмотрела на меня, жалобно улыбнулась и попыталась подмигнуть мне.
— Ах, право, не знаю. Я так привязалась к Барсику. Его Барсиком зовут. Ну, если вы так хотите, я уступлю его вам. Ради вашей дочки.
Она поцеловала Барсика в голову и протянула его растроганной и восхищенной тете. Тетя передала Барсика девочке и сунула в руку маме пять рублей. Мама взяла деньги, смахнула что-то с глаз и сжала мне руку. Тетя с девочкой и с Барсиком быстро от нас удалились, а мама сказала мне:
— Женька, скорей уйдем отсюда. Вдруг они передумают и вернут Барсика...
И мы ушли с выставки. На этом я ставлю точку. Много потом еще было приключений в нашей жизни, но уже такого хорошего, что было, не было. Может быть, потому что я вырос. А моя добрая, терпеливая мама по-прежнему все такая же добрая и терпеливая и все в ней напоминает мне о том, что было хорошего в моем детстве и что запомнилось мне, я думаю, на все жизнь.