Жизнь и смерть

Жизнь и смерть.
рассказ

Вечерело. В аптеке включили свет. Подернутые морозом окна сразу же стали синими, а лицо Павла Яковлевича Лейтуша сделалось немножечко моложе и загадочнее. Ему было уже далеко за шестьдесят лет, а он все еще  работал в этой аптеке за продавца, за директора, за бухгалтера, за составителя лекарств. За одну только уборщицу и посудомойку не работал почтенный Павел Яковлевич. С этой должностью справлялась его племянница, студентка-заочница и мамочка пятилетнего Данилки. Прелестное создание был этот Данилка. С ним Павел Яковлевич забывал обо всех своих горестях и утратах. Да были ли они? У него, у пожилого  еврея? Слава Богу, все пережил: и войну, и гонения, и вот он жив, играет по вечерам с Данилой, а эти все великие благодетели рода человеческого, могут сейчас ему просто позавидовать.
В аптеке было  немного посетителей. Всем он отпустил лекарств, надавал кучу всяких полезных советов, пожелал им всего того, чего они сами себе желают. Между прочим, среди посетителей он заметил одну молодую особу, которая стояла в тени большой, для  маленького аптечного зала, пальмы. Она смотрела на стекло витрины, смотрела и смотрела. Смотрела так долго, что Павел Яковлевич не выдержал. Он подошел к ней и спросил, не может ли он быть ей полезным. Девушка опустила голову так низко, что ее нос чуть ли не уперся в стекло витрины. Павлу  Яковлевичу была видна макушка ее головы, скрытая под вязаной шапочкой.
- Да мне нужно…нужно…- Проговорила девушка, запинаясь на каждом слове. – Мне нужна отрава для крыс и мышей. Ну, что-то вроде мышьяка или что-нибудь другое, но сильное.
Лицо Павла Яковлевича дрогнуло и окаменело, но только на мгновение. В следующий миг он заулыбался.
- Как же! Как же! – Заговорил он,  да не заговорил, а прямо-таки запел. – Есть у нас такое средство от крыс. Сильное средство. Не мышьяк, конечно, но сильнее, сильнее мышьяка. Слона умертвит, не то, что мышку. Подождите, я сейчас принесу его. Павел Яковлевич исчез во внутреннем помещении аптеки, а девушка подняла голову. У нее было бледное, жалкое личико. Глаза, покрасневшие от слез, смотрели вяло и обреченно. Сияющий Павел Яковлевич вышел к ней, неся  в руках пузырек из темного стекла.
- Вот, барышня, отличное средство от крыс. Двадцать капель на полстакана воды. Больше не надо. Только будьте осторожны с этим средством. Не дай Бог в пищу попадет, или детям. Беды не миновать. С вас рубль двадцать. – Девушка заплатила за пузырек с отравой и поспешила к себе домой.
Домой Надя, так звали эту девушку, шла, спотыкаясь и пошатываясь. Она спешила. Дома, в общежитии, в комнате, где она проживала с четырьмя подругами, сейчас никого не было. Надо было успеть сделать задуманное как можно быстрее, а то помешают, спасут, отговорят, а потом посмеются над нею же.
А вечер был захватывающе красив. Морозец все опушил густым многодневным инеем: поникшие деревья, дома, узорчатые чугунные ограды, рекламные щиты  и все это искрилось, переливалось в свете электрических фонарей. Были мгновения, когда Надя замечала эту красоту, но решение было уже принято, и она не могла отступить от него, остановиться, перевести дыхание, оглядеться вокруг. Дома она быстро разделась, налила воды в стакан, накапала из пузырька темно-зеленой жидкости двадцать капель, подумала и добавила еще десять капель, залпом выпила всю воду из стакана, легла на свою кровать под одеяло, вытянулась и замерла. Все для нее умерло сегодня после обеда, когда она узнала, что ее друг жениться на другой. Он был, конечно же, дрянь. Ее жизнь запуталась, прямо-таки изгадилась, когда она связалась с ним. По-умному бы рассудить, так это просто счастье для неё, что он женится на другой. Скатертью дорога и так далее. Но в двадцать лет по-умному рассуждают не многие. Надя была не из их числа. Она чувствовала, что умирает. Но так сладко и приятно. Не было ни какой боли, было только какое-то тихое покачивание, как будто на качелях, а еще лучше, как  в колыбели. Все для нее померкло, а она сама превратилась в маленькое Я, и это Я стремительно полетело по темному туннелю к свету! Этот свет. Он переливался всеми сияющими блеклыми, почти белыми красками.  Он был как вечное блаженство, и там в этом в вечно сияющем светлом царстве гремела тихая, стройная музыка, звучал дивный хор. Пели какой-то неземной гимн. Кто-то громко, но ненавязчиво говорил «слава Богу», кто-то звал ее по имени, кто-то, смеясь, говорил: «напилась подруга». «Да пусть она спит. Проснется поправиться, забудет все». А потом, была тишина, и ничего не было. На другой день.… Да это был уже день. (Солнце лилось в окна). Надя проснулась. Она долго лежала в постели и ничего не могла понять. Она же должна была умереть, должна, а почему же она живая? Живая.… И вдруг бешенная, животная  радость бытия охватила ее. Все ее вчерашнее горе куда-то исчезло, будто его и не было вовсе. Ее вчерашняя любовь показалась ей мелкой и ничтожной. Да была ли эта самая любовь? Как хорошо все-таки жить на свете. Как хорош был вчерашний вечер. Погулять бы по городу вчера вечером, а не лететь домой, сломя голову, чтобы умереть. Но что же случилось? Почему она жива? Надя начала припоминать аптеку, аптекаря, приветливого старичка.
Так вот оно что! Он все понял и подсунул ей вместо яда снотворное. Какой хитрый. Ведь если бы он отказал ей, она бы изобрела какой-нибудь другой способ уйти из жизни. Напилась бы уксуса.… Какая гадость! А так вот на-ка выкуси, старуха-смерть! Она будет жить всегда, вечно и будет счастлива. Надя рассмеялась и подумала о том, что надо бы уже вставать.

                12.11.2006г.