Короли и пророки

     Юкс выскочил из люка, не задерживаясь, отсалютовал Жану-Лу манипулятором и кубарем скатился вниз по пандусу. Он стрекотал как газонокосилка, и все его восемь лап сливались в сверкающий круг. Жан-Лу проводил его взглядом, шагнул в «Триму» и сразу споткнулся о валяющуюся за порогом сменную дрель-клешню. Вопреки клятвенным заверениям чиновников из ремслужбы порядком на звездолёте по-прежнему не пахло. Впрочем, умудрённый немалым жизненным опытом Жан-Лу чиновникам и не верил. Работали на «Триме» старые, до предела изношенные рем-киберы местного изготовления, и этим всё было сказано. Они то и дело ломались, большая часть рабочего времени у них уходила на оказание срочной техпомощи друг другу, кроме того, они постоянно забывали в звездолётах инструменты, запчасти и даже самих себя. Порой в середине полёта в одном из трюмов вдруг обнаруживался заблудившийся кибер-отделочник или потерявший память мех-бригадир. С «Тримой» ничего подобного, к счастью, пока не случалось, но…

     Жан-Лу вышвырнул манипулятор наружу. Оставленный ремонтниками хлам выгребать придётся самим. Юксу придётся его выгребать. После одного очень памятного рейса экипаж «Тримы» сделался маниакально щепетильным во всём, что касалось чистоты и порядка на борту.

     Жан-Лу вымыл замасленные руки, попытался разглядеть себя в плохо отполированной двери санузла, щёлкнул своё смазанное изображение по носу и крикнул в гулкое пространство пустого звездолёта:
     – Эй, кто-нибудь! Бари, отзовись!

     – Я в кают-компании, – отозвался Бари. – А Юкс вымолил в техотделе какое-то разрешение и помчался потрошить склады.

     – Он меня чуть не сшиб, – Жан-Лу вошёл в кают-компанию, с облегчением рухнул в кресло и небрежно швырнул на столик пухлый конверт.
     – Распишитесь в получении.
     – Здесь всё?

     – Нет, – сказал Жан-Лу. – Здесь только то, что я не успел растратить по дороге из банка.

     Он закинул ногу на ногу и спросил:
     – Ты как, не передумал ещё?
     – Почему я должен был передумать?
     – Ну ты же больше всех возражал.

     – Я ведь признал свою ошибку, – Бари посмотрел на капитана. – Да ты и сам всё ещё сомневаешься. Разве нет?

     Жан-Лу рассеянно улыбнулся:
     – Ну-у… Согласись, одно дело рассуждать о деньгах вообще, и совсем другое – знать, что они уже у тебя в кармане. Так и хочется позволить себе какую-нибудь глупость.

     – Ты только Юксу об этом не говори, иначе он тебя до конца своих дней презирать будет.
     – Он и без того нас ни во что не ставит. И порой мне кажется, что он не так уж и неправ.

     Три месяца Юкс убеждал их в необходимости замены старт-форсажа, и в конце-концов они согласились. Но, честно говоря, их упорство было сломлено не кибероидовым красноречием, а недавней аварией, едва не стоившей им половины ценного груза. Внеплановая замена контрактом не предусматривалась, и оплачивать её приходилось из своего кармана. Деньги лежали на столе. Теперь их должно было хватить.

     Жан-Лу оторвал взгляд от конверта и поинтересовался:
     – Погрузку завершили?

     – Я даже успел опечатать трюмы.

     – В кои-то веки у нас всё идёт по плану, – удивился Жан-Лу. – С чего бы это? Может быть, и пассажир уже на месте? Почему я его не вижу?

     – Вот пассажира пока нет. Нам перенесли старт на одиннадцать, так что у него в запасе всего один час. Будем его ждать, если он опоздает, или плюнем?

     – Он не опоздает. Вылет перенесли как раз по его просьбе. Хочет побыстрее отсюда исчезнуть.

     – Ты знаешь, кто он такой?

     – Что-то весьма влиятельное на своей планете. Какая-то высокопоставленная шишка. Я бы не стал его брать, но босс всё уже решил за нас. Ты же знаешь его. Берите и всё. Мне показалось, что он хочет как можно скорее от него отделаться. Видимо, их вдохновляет взаимное желание разбежаться.

     – А на наше мнение все, конечно, чихать хотели, – сказал Бари. – Ты заметил, что мы постепенно превращаемся в мальчиков на побегушках? Причём на нас норовят взвалить самую грязную и неблагодарную работу. Если так будет продолжаться, я… я не знаю, что сделаю.

     – А я знаю, – сказал Жан-Лу. – Ты будешь терпеть и помалкивать. Как и все мы… Да, кстати, учти: с пассажиром нужно будет обращаться повежливее. Босс о нём даже говорить не хотел, но секретарша по доброте душевной сообщила мне, что этот тип невероятно привередлив, обидчив и злопамятен. И если, не дай бог, ему что-нибудь не понравится, фирме гарантированы крупные неприятности. Ну, а что в таком случае будет с нами, я и предполагать не хочу.

     – О-о-о! – театрально застонал Бари. – Я чувствовал, что здесь что-то нечисто. Нам только скандалов не хватало. Вдруг ему не понравится, как я варю кофе или как Юкс вертит головой. Зачем ты согласился?

     – Ты пробовал когда-нибудь спорить с боссом? Он нам, видите ли, доверяет. Он верит в наше благоразумие и осторожность. Мы его ещё ни разу не подводили, и он надеется, что не подведём и впредь. Иногда и хорошая репутация может сослужить плохую службу… По-моему, босс чем-то крепко обязан этому привереде и сейчас спешит поскорее вернуть долг. Я подозреваю, что пассажир окажется каким-нибудь сбежавшим принцем или сумасшедшим миллионером, который решил устроить себе каникулы.

     – Куда он летит?

     – Он летит с нами на Провансар, – Жан-Лу пожал плечами. – Крюк небольшой, нам почти по пути.

     – Что ж… Постараемся как можно реже попадаться ему на глаза, хоть это и будет непросто. Я, пожалуй, заранее поинтересуюсь у него, какой он любит кофе и любит ли вообще. Я даже готов пожертвовать своей каютой. Пусть он в ней сидит.

     – Если он захочет сидеть. Помяни моё слово, он сразу же после взлёта заявится в рубку и попросит порулить. Или потребует. Или прикажет.

     – Даже так? – удивился Бари. – Кажется, я заранее начинаю его опасаться. Как он, между прочим, выглядит? То, что он не альфанец, я уже понял. Он землянин?

     Жан-Лу покривился:
     – Увы, нет. Я не знаю, кто он, но секретарша уверяла, что мы удивимся, увидев его.

     – Не думаю, что нас можно чем-то удивить после встречи с Зарзаком, – сказал Бари, убирая деньги в сейф.

     – Поживём-увидим, – Жан-Лу всегда был более осторожен в прогнозах.

     – Кто из вас капитан Жан-Лу Гревен? – спросил вдруг чужой голос.

     Они оглянулись. В дверях стоял кибер-посыльный. Он появился так неслышно, словно нарочно задался целью испугать их. Но они не испугались.

     – Я капитан, – сказал Жан-Лу. – В чём дело?

     Кибер-посыльный протянул ему какой-то пакет.
     – Вам повестка в таможенное управление. Вы должны немедленно явиться в кабинет 247 «У».

     – Что случилось? – спросил Жан-Лу.
     – Вам всё объяснят в таможенном управлении.

     Кибер-посыльный небрежно уронил повестку на пол и удалился.

     – Ты заметил, какие у них здесь хамоватые киберы? – сказал Жан-Лу, поднимая повестку. – Вконец обнаглели. Белковых уже ни во что не ставят. Та-ак… Опять наши растяпы что-то намудрили с грузами. Почему все неприятности всегда сваливаются непременно перед стартом?

     Он одернул китель и направился к выходу.

     – Мы стартуем в одиннадцать, – напомнил Бари. – Постарайся успеть.

     – Я вернусь через полчаса, – заверил Жан-Лу решительно. – Я переадресую их претензии боссу, и он даже не пикнет. Он больше нас заинтересован в том, чтобы мы вылетели вовремя.

     Жан-Лу вышел из кают-компании, и на него вдруг упала стоявшая за дверью автостремянка. Он с трудом удержал её, прислонил к стене и заглянул в кают-компанию:
     – Бари, когда Юкс вернётся, скажи ему, чтобы он выбросил из корабля все эти лестницы и конечности.  Я его ещё утром просил, но ему ведь пока десять раз не напомнишь… Странный нам достался кибероид, ты не задумывался над этим? И предупреди его насчёт пассажира. Как бы не сморозил при нём какую-нибудь глупость.

     Для того, чтобы добраться до Флоренторского таможенного управления, Жану-Лу предстояло пересечь почти всю припортовую площадь, и сделать это было совсем не просто. Пробираясь сквозь сводящее с ума столпотворение, он вспомнил изящное лавирование Юкса и пожалел, что природа наделили его всего лишь двумя нижними конечностями. Его толкали, обгоняли, ругали, извинялись; через него перешагивали, и он перешагивал через чьи-то волочащиеся то ли хвосты, то ли щупальца; на него роняли чемоданы и детей; погрузчики шипели, требуя уступить дорогу, и он тоже шипел, когда ничего другого не оставалось. Часть пути ему удалось проехать на попутной платформе гравикара и он почти добрался до цели, но буквально в десятке метров от входа в управление дорогу ему преградила унылая и невыносимо длинная процессия. Колонна монахов тянулась из-за угла здания и исчезала в бурлении площади, но шум и суета, казалось, не имели к ней никакого отношения. Колонна продвигалась неторопливо, и в ней не обнаруживалось ни единого просвета. Жан-Лу не мог бы уверенно сказать, к какой церкви принадлежат монахи. Может быть, ко Всевселенской церкви истинных квазифундаменталистов, или к Сферической церкви Ядра, или к Семи Галактическим Соборам. Религий в Галактике было много, и Жан-Лу никогда особенно ими не интересовался. Но, кажется, это были всё-таки квазифундаменталисты, поскольку именно они отличались чудовищными постами, немыслимым воздержанием во всём и убийственной измождённостью. Согбенные, полностью задрапированные в бесцветные рясы, они до ужаса медленно влачились неизвестно куда и неизвестно зачем. Колонна казалась бесконечной. Монахи что-то заунывно пели, точнее, подвывали, шаркали ногами (или копытами, или переступалищами) и все вместе покачивались из стороны в сторону.

     Жан-Лу нетерпеливо высматривал конец шествия, с отчаянием убеждаясь, что конец его, если он вообще был, ещё безнадёжно далёк. Рядом с капитаном топталось около десятка несчастных, но никто не решался прорываться на ту сторону силой. Жан-Лу обратил внимание на толстенького и очень румяного токтрийца в ярко-оранжевой сутане. Жизнерадостный токтриец с негодованием смотрел на мрачную процессию, делал пальцами сложные знаки и бормотал рифмованные молитвы.

     Когда Жану-Лу пришло в голову, что монахи намеренно взяли его в кольцо и ходят по кругу, колонна вдруг оборвалась. Взглянув на часы, он вошёл в управление. На поиски нужного кабинета ушло десять минут, и отыскав его, он выяснил, что в повестке неверно указан не только номер, но и – обратите внимание! – час приёма по данному вопросу. Ещё десять минут (рекордно короткий срок) он выяснял, куда же ему всё-таки следует явиться. А явившись туда, он вынужден был томиться в приёмной, поскольку чиновника вызвали к начальнику и он очень долго не возвращался. Жан-Лу потихоньку зверел. Время уже поджимало, а он ещё ничего не выяснил. Он знал, что у таможенников хватит власти и наглости задержать вылет «Тримы» на какой угодно срок. Когда чиновник наконец появился, он был потен и зол. Для начала он наорал на секретаршу, потом попробовал наорать на Жан-Лу, но тут капитан не выдержал и выдал ему всё, что он думает о Флоренторском таможенном управлении вообще и об этом потном чиновник в частности.Чиновник побагровел, потребовал у Жана-Лу повестку, и вдруг оказалось, что Жана-Лу вызвали по ошибке, что к «Триме» никаких претензий нет и что босс с этим самым чиновником в невероятно дружеских отношениях. Расстались они почти довольные друг другом. Жан-Лу подмигнул обруганной секретарше и поспешил на «Триму». Как всегда бывает, когда торопишься, на обратном пути ему пришлось преодолеть едва ли не в два раза большее число преград и препятствий. В довершение ко всему он вновь встретил монахов и несколько томительный минут безрезультатно пытался прорваться сквозь неспешно шаркающую колонну. Монахи держались друг за друга прочно и разъединяться не желали. С тем же заунывным воем они двигались обратно, и Жан-Лу бежал вдоль колонны, чертыхаясь втихомолку и думая о том, что на территории космопорта следует запретить подобные процессии или обязать монахов ходить с интервалами.

     Как видно, судьбе было угодно, чтобы Жан-Лу опоздал, но он судьбу перехитрил, добежал до звездолёта вовремя, и стоявший наготове Юкс торопливо закрыл за ним люк. 

     Жан-Лу, отдуваясь, вошёл в рубку и упал в своё кресло.
     – Всё в порядке?

     Бари на миг оторвался от пульта:
     – Все о’кей. Разобрался с таможней?

     Жан-Лу отмахнулся:
     – Они опять ошиблись, я только время зря потерял. Пассажир на месте?

     – Юкс сказал, что он уложил его в противоперегрузочную камеру.

     – Мог бы и не укладывать.

     – Почему?

     – Босс упомянул в разговоре, что этот тип вырос при четырёхкратной силе тяжести. Так что ему ваши взлётные перегрузки будут только в радость.

     – Отлично, – обрадовался Бари. – Значит, я могу стартовать, не оглядываясь на него? Выходит, и у принцев есть положительные качества.

     – А на меня, – спросил Жан-Лу, – ты оглядываться не собираешься?

     – А тебе придётся немножко потерпеть, – сказал Бари. – Ты же не хочешь, чтобы у нас полетел старт-форсаж.

     – Не хочу.

     – Поэтому я скажу оператору, что он может вытолкнуть нас с предельным ускорением.

     – Тогда старт-форсаж полетит не у нас, а у меня, – проворчал Жан-Лу. – Хотел бы я знать, каким образом Юксу удалось уговорить пассажира лечь в камеру. Не замечал я за ним таких способностей.

     Бари пожал плечами:
     – Припугнул, вероятно. Пассажиры всегда чего-нибудь боятся.

     – Как он хоть выглядит? В самом деле странный?

     – Понятия не имею. Его Юкс встречал.

     – А ты где был?

     – Здесь. Решил поменьше мозолить ему глаза. Вдруг он альфанцев не любит. Пусть Юкс пока один отдувается. Ну их, этих сумасшедших миллионеров.

     – Ладно, – сказал Жан-Лу. – Главное, что всё в порядке.

     Он включил своё кресло, и оно опрокинулось вместе с ним.
     – Я готов. Жми.

     – Юкс, ты успел во что-нибудь вцепиться?! – крикнул Бари, и стартовая импульс-катапульта безжалостно сорвала «Триму» с места с семикратным ускорением. Жан-Лу только закряхтел.

     – Хотел бы я быть на месте нашего пассажира, – сказал он спустя двадцать минут, выбираясь из кресла и энергично массируя отёкшее лицо. – Мне твои перегрузки совсем не в радость. Старею, видно.

     Появился Юкс. Похлопав Бари по спине в знак восхищения отличным взлётом, он вскарабкался на освободившееся место Жана-Лу.
     – Куда летим?

     – Тебя это только сейчас заинтересовало? – спросил Жан-Лу. Он одёрнул китель и надвинул на глаза капитанскую фуражку.

     – Пойду взгляну, как чувствует себя наш капризный пассажир. Нанесу, так сказать, официальный визит. Капитану скрываться неудобно.

     Морщась от боли в суставах, он заковылял из рубки, но спустя несколько минут ворвался в неё с перекошенным лицом, забыв о всех своих недугах:
     – Парни, аврал!

     – Что стряслось? Он уже чем-то недоволен? У тебя такой вид, словно он тебя покусал.

     – Он умер!

     – Что-о? – Бари и Юкс ошеломлённо уставились на капитана. – Кто?

     – Пассажир. Он умер, – Жан-Лу отшвырнул фуражку и ослабил узел галстука. Он задыхался. – Умер, я вам говорю. Всё, – и он сел.

     – Кэп, скажи, что ты пошутил.

     – Какие, к чёрту, шутки! Это твоё семикратное его угробило.

     – Но ты же сам мне сказал…

     – Мало ли что я сказал! Да и не я это сказал, а босс! А он мог и перепутать. Он и не на такое способен. Весёлое у нас начало.

     – Пойдём посмотрим, – Бари всё-таки подозревал, что капитан их разыгрывает и что пассажир сейчас встретит их… да пусть хоть самой отборной руганью.

     Но пассажир не ругался. Он лежал в выдвинутом из ПП-камеры гидроложе и был недвижим. От его распластанной фигуры веяло безысходностью. У Бари заныли коренные зубы, как всегда бывало перед крупными неприятностями.

     Жан-Лу решил обойти гидроложе, но обо что-то споткнулся и зашипел от боли:
     – Кто оставил здесь этот сундук?! Юкс!

     У стены стоял обитый тусклым металлом сундук весьма сомнительного вида.

     – Ремонтники, больше некому.

     – Я же просил вышвырнуть всё лишнее из корабля!

     – Да я по-моему всё убирал. Не заметил, видимо.

     – Ну так сейчас заметь! Унеси его отсюда с глаз моих подальше. Боже мой, что за день сегодня – одни неприятности!

     Юкс с натугой поволок громоздкий сундук к себе на техпалубу, и у Бари мелькнула догадка, что практичный кибероид, вероятнее всего, попросту приберёг для себя приглянувшуюся ему вещь. В хозяйстве, мол, всё сгодится. Впрочем, сейчас было не до Юксовых уловок.

     Они склонились над телом. Пассажир действительно выглядел необычно. У него было тёмное, сухое, очень морщинистое тело, похожее не обрубок старого дуба, две тонкие узловатые руки, ещё более тонкие ноги с невероятно растоптанными ступнями, и голова, которую можно было сравнить разве что с помятой консервной банкой. Одет он было богато, если не сказать больше. Пурпурное облачение с тонким золотым шитьём мягкими складками ниспадало вниз, почти полностью скрывая гидроложе. На голове красовалась массивная диадема со множеством сапфиров, но даже их потрясающий блеск не мог облагородить сведённое судорогой жуткое лицо.

     Пассажир не двигался и не дышал. Жан-Лу без надежды помахал ладонью перед остекленевшими глазами. Никакой реакции.

     Бари распахнул мантию и приложил ухо к шершавой холодной груди.
     – Я уже слушал, – мрачно сказал Жан-Лу. – Но потом подумал, что у него может и не быть сердца. Ты же видишь, какой он.

     – Тогда попробуем так, – сказал Бари, пытаясь ущипнуть пассажира, но после нескольких безуспешных попыток вынужден был отступиться. – Окоченел уже, бедняга.

     – Ты его иголкой, – предложил Жан-Лу.

     Бари ткнул в сухую руку длинной иглой. Она сломалась. Тело даже не дрогнуло.

     Некоторое время они безмолвно обдумывали ситуацию. Вошёл Юкс.
     – Мёртв?

     – Да. Не выдержал перегрузки.

     – Вот вам ещё одно доказательство превосходства кибероидов над биологическими формами жизни, – Юкс скорбно сложил манипуляторы. – Со мной, например, ничего подобного произойти не может.

     – Привираешь, дружок, – сказал Бари. – Вспомни, что было после того, как ты свалился с дерева на Интере. Чудом выжил.

     – Это была всего лишь кратковременная потеря ориентации, вполне объяснимая, если учесть, с какой высоты я упал…

     – Нашли время для споров, – прервал их Жан-Лу. – Покойника бы постеснялись. Давайте лучше решать, что нам с ним делать. Не можем же мы привезти его в таком виде. На Провансаре его целая делегация дожидается. Представляете, что там начнётся! Это же политический скандал! Из нас сделают козлов отпущения.

     – Что это такое?

     – Для начала я предлагаю подсунуть его «Гиппократу», – сказал Бари. – Может быть, он ещё жив. Может, он нарочно отключился, чтобы ему никто не мешал.

     – Хотелось бы мне в это верить.

     Они подхватили удивительно лёгкое тело – Бари взялся за ноги, Жан-Лу за плечи, – и перенесли в мед-отсек. Казалось, они несут бревно. Окоченевшее тело совершенно не гнулось, и руки, вытянутые вдоль него, остались в том же положении.

     Заключение «Гиппократа» было безжалостным и категоричным:
     – Мёртв. Никаких признаков жизнедеятельности.

     – Возвращаемся? – спросил Бари.

     – А что нам ещё остается? – сказал Жан-Лу. – Это лучшее, что мы может сделать. Босс всё заварил, пусть сам и расхлёбывает. Он выкрутится, он парень шустрый.

     – Он-то выкрутится, – сказал Бари. – За наш счёт. Скормит нас без зазрения совести.

* * *

     Жан-Лу страдальчески хмурился, глядя на пустой экран. Бари ходил из угла в угол и спотыкался обо всё подряд. Юкс скрылся на своей палубе.

     – Всё. Решено, – Жан-Лу оторвался от экрана. – Возвращаемся.

     Запищал сигнал вызова, и он включил связь. На экране появился босс. Он смущённо откашлялся и спросил с наигранной бодростью:
     – Ну что, парни? Уже летите? Надеюсь, хоть у вас-то всё в порядке?

     Бари издал неопределённый возглас, но Жан-Лу уловил в голосе босса тревожные нотки и, подчиняясь какому-то наитию, как можно твёрже заверил:
     – У нас всегда порядок. А что, у кого-то неприятности?

     – И ещё какие, – босс был явно не в себе. – Вы не поверите, парни, что здесь сейчас творится. Когда этот Мавкус драпанул, его телохранители такое устроили! Такой крик подняли! Заговор! Похищение! Террористы выкрали монарха! А когда пронюхали, что фирма к этому причастна – чуть мой офис не взорвали! Полицию пришлось вызывать. Еле-еле утихомирили их банду.

     – Вот как, – сказал Жан-Лу без интереса. – Надеюсь, вы не пострадали? – он соображал, как бы помягче сообщить боссу о смерти пассажира.

     Босс вопросительно смотрел на него и молчал. Жан-Лу занервничал.

     – Так в чём дело?  – спросил он. – Мы можем чем-то помочь?

     Босс сморгнул.
     – Да… Это… В общем, у меня сейчас здесь посол Кивии, – босс сделал неопределённое движение плечом. – Он хочет поговорить со своим королём. Посоветоваться, значит, хочет, как телохранителей успокоить, а то ведь они опять на штурм собираются идти.

     Жан-Лу недоумённо поднял бровь:
     – А мы-то здесь при чём?

     – К-как? – удивился босс. – Разве я тебе не говорил? Ваш пассажир. Посол хочет посоветоваться с вашим пассажиром. И слушайте-ка, парни, не тяните, не тяните. Эта банда космопорт разнесёт, если не убедится, что с их королём всё в порядке. Они же вооружены, – босс промокнул платком взмокшее лицо. – Ей-богу, если бы я знал, что всё так обернётся…

     – Значит, наш пассажир – это сам Кивийский король? – спросил Жан-Лу таким тоном, словно ему с детства уши прожужжали рассказами об этом короле.

     – Именно, именно, парни. Он самый и есть.

     – Вот он есть, а вот его и нет, – пробормотал тихонько Жан-Лу.

     – Я чувствовал, что этим всё кончится, – Бари схватился за свою челюсть. Зубы разболелись не на шутку.

     – Ну, давай же, шевелись, Гревен, – подгонял босс. – Что ты словно спишь на ходу?

     – Значит, король сбежал от своих телохранителей?

     – Сбежал, подлец, сбежал. Ему, понимаешь, надоело ходить на привязи и он решил немного расслабиться.

     – И выбрал для этого наш звездолёт? – Жан-Лу и Бари хмуро переглянулись, и каждый прочитал в глазах другого свою судьбу.

     Босс виновато развёл руками:
     – Я не мог ему отказать… по некоторым причинам. Ну так что, я даю посла? – босс повернул свою квадратную голову. – Господин посол, прошу вас. Король уже ждёт.

     – Нет-нет-нет! – решительно закричал Жан-Лу. – Не надо его звать! Это совершенно бесполезно!

     – Почему? – удивился босс.

     – Э-э-э… М-м-м… Дело в том, что его величество решительно дал нам понять, что он никого не хочет видеть до конца полёта. И ни с кем не желает разговаривать. Даже с нами. И особенно, – Жан-Лу подчеркнул. – Особенно со своими подданными.

     Босс несколько минут смотрел в сторону, потом повернулся к ним:
     – Посол настаивает.

     – Объясните ему, что король не желает с ним разговаривать. Не же-ла-ет!

     Босс был озадачен бесцеремонностью Жана-Лу, но, очевидно, момент соответствовал, и он послушно кивнул:
     – Хорошо, я попробую. Но с кивийцами непросто спорить. Они так упрямы.

     – Король тоже кивиец. И он не менее упрям.

     Лицо босса вновь исчезло с экрана. Видна была только его спина, и по тому, как она подёргивалась и ёрзала, можно было судить о накале страстей. Когда босс вернулся в первоначальное положение, на него жалко было смотреть.

     – Нет, Гревен, ничего не выйдет. Он требует во что бы то ни стало соединить его с королём. Твердит как попугай о благоденствии престола. Я понимаю, что ты не хочешь к нему идти, но не бойся – все неприятности я беру на себя.

     – Теперь я понимаю, почему король от них сбежал, – сказал Жан-Лу.

     – Да, – согласился босс и вздрогнул. – Иди, Гревен, иди.

     – Хорошо, – сдался Жан-Лу. – Если он так настаивает, тогда, конечно. Благоденствие кивийского престола превыше всего.

     Бари отчаянно жестикулировал где-то в стороне. Жан-Лу не обращал на его знаки внимания.
     – С вашего разрешения и подчиняясь требованию этого неслыханно упрямого посла мы, разумеется, может проявить столь вопиющее неуважение к особе королевской крови и, наплевав на все приличия… – босс тяжело дышал, по его багровому лицу ползли струйки пота, – … нарушить его высочайший покой. Но я заранее хочу предупредить вас, что разразится грандиозный скандал, и вы, вне всякого сомнения, будете в него самым непосредственным образом вовлечены. У меня сложилось впечатление, что его величество крайне неуравновешен и непредсказуем в своих поступках. Если он разбушуется – я не ручаюсь за последствия. Так что передайте господину послу, что если ему ещё дорого его тёплое место и его бесценная жизнь, то пусть он постарается сам, своими силами утихомирить остолопов телохранителей. Пусть на деле докажет, что не зря занимает свой пост. Между прочим, король буквально полчаса назад признался мне, что терпеть не может своих придворных и с удовольствием расстрелял бы парочку-другую. Если господин посол стремится быть первым в списке, что ж, давайте его сюда. Не буду ему мешать.

     Бари сделал большие глаза и покачал головой. Босс несколько долгих секунд смотрел на Жана-Лу, пытаясь, видимо, понять насколько он серьёзен.

     Жан-Лу безмятежно улыбался.

     – Ладно, – сказал босс. На это раз его разговор с послом был коротким. – О’кей, парни. Он говорит, что необходимость в совещании уже отпала. Он извиняется за беспокойство. Он уверяет, что недоразумение с телохранителями уже улажено, – босс понизил голос. – А что, Гревен, у них в самом деле расстреливают?

     – А как вы думаете, чего испугался посол? – в свою очередь спросил Жан-Лу.

     Босс тяжело вздохнул:
     – Я начинаю жалеть, что втянул вас в это дело. Вы там с ним поосторожнее. Не злите его. И вот что… Двигайте поскорее на Провансар. Свита с минуты на минуту бросится в погоню за своим королём. Лучше, если они вас не догонят.

     – Мы летим туда на всех парах, – заверил его Жан-Лу.

     Босс ещё раз вздохнул, и экран погас. С лица капитана моментально исчезла улыбка:
     – Он начинает жалеть! А? Что ты на это скажешь?

     – Браво! – воскликнул Бари. – Ты был неподражаем! Потрясающе! И ещё распинался, что не умеешь спорить с боссом! Однако, убей меня разводным манипулятором, если я знаю, что нам теперь делать.

     Жан-Лу оттопырил губу:
     – У меня мелькнула, вроде бы, одна идея… – и он задумался.

     В рубке почти неслышно появился непривычно тихий Юкс.
     – Какие предложения? – спросил он. – Где будем хоронить пассажира? Или сожжём его в реакторе?

     – Наш пассажир оказался королём Кивии, – горько отозвался Бари. – И предложение только одно: мы никуда не летим, мы убегаем. Скроемся на время – и концы в вакуум. Шучу, конечно.

     – Нет, – сказал Жан-Лу. – У нас только один выход. Мы должны доставить короля его подданным.

     – Но он же мёртв.

     – Мёртвый король – тоже король. В конце-концов, существует судебная экспертиза. Может, он умер от старости. Ты же видел, какой он сморщенный. Настоящая мумия. Может, он был болен, и ему были противопоказаны перегрузки. А поскольку мы об этом не знали, с нас и взятки гладки. И лучше сообщить о его смерти заранее, чтобы они успели морально подготовиться.

     – И подыскать для нас кандалы покрепче, – добавил Бари. – Правда, с Юксом им придётся повозиться. Всё-таки восемь лап.

     – Зато можно будет надеяться, что нас не растерзают в первую же минуту.

     – Ты не знаешь, как у них там, на Кивии? Какие законы?

     – Кивийские, разумеется, – съязвил Юкс.

     Жан-Лу пожал плечами:
     – Судя по реакции посла – неважные. Но вообще-то я о Кивии сам впервые услышал.

     – Постараемся сразу сдаться Провансарским властям, – предложил Бари. – Что-то мне не очень хочется иметь дела с кивийцами.

     – Если Кивия упрётся, Провансар без колебаний выдаст нас, чтобы избежать осложнений. Кому мы нужны на Провансаре?

     – Я не пойму, вы что, всерьёз собираетесь за решётку? – поинтересовался Юкс. – Не буду вас отговаривать, но я в такие игры не играю. Мне свобода дорога.

     – А кого это интересует? – сказал Бари. – Заломают манипуляторы за гидронасос и – вперёд, в королевские подземелья. Не исключено, что и пытать будут. Клещами. Или на дыбу вздёрнут.

     – Кому придёт в голову арестовывать безмозглого кибера? – Юкс очень похоже изобразил суетливые движения кибер-слуг. – Я мех-уборщиком прикинусь.

     – Мы тебя разоблачим, – сказал Жан-Лу. – Мы сразу во всём признаемся.

     – Капитан, это подло! – возмущённо вскричал Юкс. – Предатели недостойны даже презрения.

     – Я белковый, я пыток боюсь, – сказал Жан-Лу. – Мне клещи только покажи, я пол-галактики заложу.

     – В компании и помирать веселее, – добавил Бари. – А потом нас оправдают. Посмертно. Памятник поставят. «Невинно убиенному экипажу «Тримы» от раскаявшихся кивийцев.»

     – Мы тут хохмим, а там король мёртвый лежит, – сказал Жан-Лу. – Бари, поройся в справочниках, поищи, что у нас есть о Кивии. Не помешает разузнать о ней побольше, пока нас не засадили.

     Штурман с готовностью принялся за поиски. Юкс застыл в кресле, вживаясь в образ мех-уборщика, а Жан-Лу решил ещё раз взглянуть на усопшего. Он сам не знал, зачем ему это нужно, но сидеть на месте было невыносимо.

     Окоченевшее тело поразительно напоминало небрежно отёсанное бревно, которое по чьей-то прихоти облачили в королевскую мантию. И от него уже чем-то слабо припахивало. Эге-ге, подумал Жан-Лу, а тебя, твоё величество, пора засовывать в морозилку.

     Удивительно, но под мантией на короле не было никакой одежды, кроме набедренной повязки неопределённого цвета. Если на Кивии и расстреливают, подумал Жан-Лу, то, очевидно, из камнеметательных машин. Он поскрёб ногтем королевскую грудь. Звук был такой, словно он царапал скорлупу пустого ореха. Потом он постучал согнутым пальцем по бесформенной голове. Несомненно, при жизни с королём так никто не обращался. Но сейчас… Дерево, чурбан, настоящая мумия. Трудно было представить его живым, двигающимся, повелевающим и внушающим трепет. Сейчас он не внушал ничего, кроме жалости. Что слава – дым. Жану-Лу казалось, что бездыханный монарх исподтишка наблюдает за ним своими остекленевшими глазами. Капитан виновато развёл руками и вернулся в рубку.

     Бари был обескуражен:
     – У нас о Кивии ничего нет. Ни малейшего упоминания. Я даже не могу сказать, планета это или, скажем, государство.

     – Ты не пробовал?..

     – Пробовал. Я запросил Флоренторский исследовательский центр, и знаешь, что они мне ответили? Закрытая информация. Только для служебного пользования. Разрешение есть? Разрешения нет. И ручкой сделали.

     – А нашу службу?

     – Момент. Связываюсь с фирмой, с отделом информации. Клотильда, выручай, погибаем. Она делает вот такие глаза и заявляет, что о Кивии слышит в первый раз.
     – Врёт, – встрял Юкс. – Ей босс приказал молчать, вот она и врёт.

     – Зачем бы это боссу?

     Юкс развёл манипуляторами:
     – Закрытая информация.

     – Чтоб я ещё раз согласился взять на борт пассажира! – сказал Жан-Лу. – Не может быть, чтобы об этой Кивии никто ничего не знал. Попробуем-ка связаться с архивом Флоренторского МИДа, пока мы ещё не очень далеко улетели.

     – Ты там кого-нибудь знаешь? – спросил Бари, глядя на то, как Жан-Лу уверенно набирает код.

     – Да, у меня везде свои люди, – сказал Жан-Лу. – Только на Кивию никого не успел заслать… А-а, привет, Роман. Давно не виделись. Слушай, у меня к тебе есть один вопросик. Выручай. Дело жизни и смерти.

     – Валяй, я весь внимание.

     – Что это за местность такая – Кивия? У вас есть на ней досье?

     – А как же. У нас всё есть. Интересная планетка, хоть и дикая. Лет пять назад открыли.

     – Ага. Значит, это планета. Уже кое-что. А о тамошнем короле ты ничего не скажешь?

     – О котором?

     – Разве их там много?

     – Ты имеешь ввиду последнего короля?

     – Да, самого последнего.

     – Так-так. Король у них тоже любопытный. Зовут его Мавкус сто пятый. У него хватило ума не запаниковать, когда на Кивию прилетели первые звездолёты, он сразу усёк свою немалую выгоду, позволил построить космопорт и, главное, ни во что не вмешивается, если ему исправно платят. Оригинальный тип. Правда, приятным собеседником его не назовёшь. Жуткий солдафон, совершенно необуздан, любит поорать, показать свою власть… Что ещё? Заядлый наркоман. Они там все нюхают до одурения и живут по двести лет. Подданные перед ним трепещут, но боготворят. Готовы за него полмира передавить и сами удавятся. Так, во всяком случае, утверждает их посол. Сейчас Мавкус совершает большое турне по нашему созвездию. Две недели гостил на Флоренторе, всем до чертиков надоел, всё перебаламутил и сегодня утром отправился, по-моему, на Провансар. Что-то у него там очень важное назначено.

     Жан-Лу мрачнел с каждым словом:
     – Скажи, а что будет, если он, допустим, во время турне случайно умрёт?

     – Странные у тебя, однако, вопросы, – усмехнулся Роман.

     – И всё-таки?

     – Ну-у… Поднимется большой шум, я полагаю.

     – Почему? Разве он настолько важная персона?

     – Как ни странно, но так оно и есть. Дело в том, что Кивия занимает стратегически выгодное положение. Тот, кто владеет Кивией, может контролировать все пять созвездий Большого Быка. А на них уже давно зарятся Императоры Чёрной Дыры. Но Мавкусу они не по душе, и он дружит с нами. Поэтому, если он умрёт, никто не поверит, что он умер своей смертью. Он ещё относительно молод, и, кроме того, на него уже было совершено несколько покушений. Так что Галаразведка не успокоится до тех пор, пока не поймает императорских шпионов. А почему ты об этом спросил? Вы узнали что-то о готовящемся покушении? Поделишься со мной?

     – Нет, что ты, – сказал Жан-Лу. – Мы в такие дела стараемся не встревать. Я из чистого любопытства.

     – Дело жизни и смерти, – сказал Роман, внимательно глядя на капитана. – Если что-нибудь появится, не забудь обо мне. И ещё: вы у меня ничего не спрашивали, я вам ничего не говорил. Идёт?

     – Закрытая информация?

     – Вот именно.

     – Идёт. Спасибо. Вопросов больше нет.

     – Рад был помочь.

     – Чем дальше, тем хуже, – прокомментировал Бари. – Крепко мы увязли. Либо нас кивийцы удавят, либо Галаразведка выпотрошит. Мы им все карты спутали. Поди теперь докажи, что мы не тайные агенты Императоров. Какой чёрт дёрнул его убегать от телохранителей?!

     – Расслабиться захотел.

     – Ему это удалось.

     – Мы в западне. Почти в западне. Но… – Жан-Лу покусал губу. – Но я, кажется, знаю, как нам из неё выбраться. Только вы не смейтесь.

     – Мне не до смеха. Я сейчас готов ухватиться за что угодно, – заверил Бари.

     Юкс безмолвно развёл манипуляторами.

     – Знаете, – сказал Жан-Лу. – Я подумал, что если бы мы смогли оживить короля… Хотя бы на время.

     Юкс разочарованно фыркнул, но Бари остановил его:
     – Подожди, Юкс. Я, кажется, понял. Ты имеешь в виду рассказ Комбича в «Дырявой обшивке»?

     – Да. Я подумал, что мы всё равно ничего не теряем. А?

     Бари пожал плечами:
     – Если ты хочешь знать моё мнение, то я – за.

     – В таком случае нам следует поторопиться, – к Жану-Лу вернулась утраченная решимость. – Вводи новый курс и на этот раз можешь забыть о моих костях.

     – В чём всё-таки дело? – поинтересовался Юкс. – Что за аферу вы задумали, могу я узнать?

     – Мы летим на Санктус. Не бывал там?

     – Зачем нам Санктус? Если вы решили прятаться, то худшего места вы выбрать не могли. Это же проходной двор.

     – Мы не собираемся прятаться. Мы будем там оживлять короля.

     – Каким образом вы намерены оживить это задубевшее чучело? Король ведь не кибер, которому можно привинтить новую голову.

     – Ты слышал о Шаманах Сотой Доли?

     – О… Ага-а. Ты говоришь о том трёпе пьяного Комбича, когда он рассказывал про своего якобы ожившего пилота?

     – И оживили его на Санктусе.

     – Теперь мне всё понятно. Вы ударились в оккультизм и чёрную магию. Только этого мне и не хватало. Страх лишил вас последних остатков разума, и вы решили прибегнуть к знахарским методам невежественных колдунов. Мне вас искренне жаль. С кибероидом ничего подобного произойти не может.

     – Ладно, Юкс, можешь думать о нас всё что угодно, но мы всё-таки попробуем. Попытка не пытка.

     – Вот именно, – вздрогнул Бари. – Лучше встретиться с невежественными колдунами, чем с кивийскими палачами или костоломами из Галаразведки.

     – По-моему, лучше было бы сообщить обо всём на Провансар.

     – И тогда король наверняка останется хладным трупом. Пока же у него есть хоть какой-то шанс увидеть родную Кивию. Да и я ещё не хочу помирать.

     – Капитан, я не могу поверить, что вы всерьёз рассчитываете на чудо.

     – История нас рассудит. Ты, Юкс, пожалуйста, позаботься о покойном. Он начинает припахивать, так ты затолкай его в нижний отсек – там попрохладнее.

     – Он начинает припахивать! – воскликнул Юкс. – И они ещё надеются его оживить!

     Он ушёл, ворча что-то уничижительное о землянах, альфанцах, кивийцах и прочих некибероидах.

     – Всё готово, – объявил Бари. – Прыгай в кресло и приготовься к самому худшему. И подумай, как нам объяснить задержку.

     Жан-Лу беспечно махнул рукой:
     – Мы всегда можем сослаться на нашего пассажира. Мало ли какие прихоти бывают у королей. Тем более у наркоманов. А ему, если он оживёт, мы можем сказать, что у нас была поломка двигателя.

     Они не особенно надеялись на успех, но полёт на Санктус всё же давал какую-то отсрочку, а в их положении они были рады и такой малости.

     Вновь запел сигнал вызова. Жан-Лу решительно отключил его.
     – Всё. Мы уже улетели.

     – А вдруг это босс, – сказал Бари.

     – Вот и я подумал, что а вдруг это он. Или кивийцы. Или Галаразведка. Лучше не отзываться.

* * *

     Жан-Лу и Юкс стояли на краю обрыва и смотрели вниз. Глубоко под ними по дну ущелья тянулась едва заметная тропинка.

     – Где они, Юкс? Ты видишь их? – спросил Жан-Лу, отчаявшись что-либо разглядеть.

     Клочья тумана то и дело заволакивали далёкое дно.

     – Сейчас они покажутся у моста. Вот там, – Юкс показал манипулятором на небольшой подвесной мост.

     Жан-Лу перегнулся через край. Туман разошёлся, и ему удалось увидеть у моста пять маленьких точек. Это Бари вёл наверх делегацию шаманов.

     – Они согласились, – с облегчением выдохнул Жан-Лу.

     – А ты разве не был в этом уверен?

     – С санктурийцами ни в чём нельзя быть уверенными. Они, наверное, упрямее кивийского посла. Если что им не по душе – никакая сила на свете не заставит их применить свои знания.

     – Знания! – фыркнул Юкс. – Ты всё-таки веришь в то, что они его оживят?

     – Я рассчитываю на то, что у них это получится. Ты напрасно смеёшься. Комбич не приврал ни на йоту. Шаманы действительно владеют каким-то секретом. Другое дело, что они не каждому соглашаются помогать. Поэтому почти никто и не верит в оживление. Все считают, что это просто ещё одна легенда, что это россказни тронутых звездолётчиков.

     – Уверен, что так оно и есть.

     – Вот это мы сейчас и проверим. Нас вполне удовлетворит, если король проживёт ещё месяц-другой.

     – Почему так мало? Шаманы не могут вернуть жизнь навсегда?

     – Что значит навсегда? Мы все живём не вечно, даже кибероиды.

     – Я хотел сказать: вернуть умершего в то состояние, в каком он был до смерти.

     – Честно говоря, я просто не знаю. Комбич говорил, что одному из тысячи везёт, а остальных хватает только на месяц. Его пилот прожил пять недель.

     – Стоило для этого оживать.

     – Ему, я думаю, было виднее. Но нам хватит и одной недели. За это время мы успеем доставить Мавкуса на Провансар и убраться оттуда как можно дальше, чтобы нас ни в чём нельзя было заподозрить.

     – С точки зрения закона наша затея выглядит весьма сомнительно.

     – Да, Юкс, мы поступаем как преступники. Но взгляни на ситуацию с другой стороны. Король всё равно мёртв. Мы даём ему возможность пожить несколько дольше. У него даже будет шанс дожить до старости.

     – Он до неё уже дожил. И, по-моему, очень давно. Но я всё равно не верю в оживление.

     Через полтора часа, когда бело-голубое солнце уже стояло в зените, Бари с четырьмя шаманами поднялся к «Триме». Юкс разбудил дремавшего в тени Жана-Лу, и тот пошёл встречать гостей. Бари задыхался после долгого и крутого подъёма. Шаманы с достоинством выслушали приветствие капитана и без промедления взялись за дело. Юкс уже выволок короля наружу, и бедняга безучастно таращился в нежно-зелёное небо. Без мантии и диадемы он выглядел жутковато, но шаманов это не смутило. Они окружили тело и в полной тишине, нарушаемой только слабым шелестом травы, буравили его взглядами.

     Жан-Лу наблюдал за ними с нескрываемым любопытством. Невнятные слухи о творящихся на Санктусе чудесах вызывали вполне объяснимое недоверие, и сейчас у него появилась возможность воочию убедится в том, что рассказчики не упускали случая приврать. Не обнаружилось в шаманах ничего дьявольского и потустороннего. Их можно было отнести скорее к гуманоидам, чем к моллюскам, но их спины были прикрыты причудливыми раковинами, а нижние конечности завершались полуластами.

     Шаманы шумно выдохнули, взялись за руки, и Жан-Лу увидел, что король вдруг нетерпеливо дёрнул ногой. Или почудилось? Он сморгнул от напряжения. Король был недвижим.

     Юкс таращился на шаманов с не меньшим напряжением  и был похож на скептично настроенного зрителя, который в самый ответственный момент кричит фокуснику: «А я знаю, как вы это сделали! У вас нитка к пальцу привязана!»

     Бари присел на траву рядом с Жаном-Лу.

     – Сколько они запросили? – спросил тот.

     – Четыре.

     Жан-Лу горестно присвистнул:
     – Чёртов Мавкус! Он нам в копеечку влетит! Если всё получится, я потребую с него возмещения убытков.

     – Мне будет очень любопытно присутствовать при этом разговоре, – сказал Бари.

     К ним подошёл старший шаман. Жан-Лу вопросительно посмотрел в его затуманившиеся от напряжения глаза. Шаман развёл руками:
     – Нам будет тяжело. Он более мёртв, чем просто мёртв.

     – Но вы сможете вернуть ему жизнь?

     – Будет очень, очень тяжело.

     – Вы хотите сказать, что вас не устраивает цена? – напрямик спросил Жан-Лу. – Сколько?

     Бари поморщился. С санктурийцами следовало разговаривать иначе. Но к его удивлению шаман спокойно ответил:
     – Ещё две тысячи.

     – Мы согласны, – сказал Жан-Лу, мысленно выдирая у босса остатки волос. Бари ничего не оставалось, как только кивнуть.

     Шаман помедлил и вежливо сказал:
     – Вам лучше не смотреть.

     – Почему? Тайный обряд?

     – Нет. Но это зрелище не для слабонервных.

     Бари сразу встал.
     – В таком случае я пойду полежу.

     Он ещё успел увидеть, оглянувшись на трапе, как шаманы подняли тело короля, со всего размаха швырнули на землю, и один из них – самый толстый – с диким воплем вскочил обеими ногами бедняге на грудь и заплясал на ней, наступая время от времени одной ногой на августейшее лицо. Король взмахивал руками и ногами, словно тряпичная кукла, из которой вздумали выколотить последние опилки.

     Минут через десять Жан-Лу тоже вошёл в кают-компанию. Он был бледен.

     – Отвратительное зрелище. Знаешь, что они с ним делают? Они взяли…

     – Не знаю и знать не хочу. И, пожалуйста, без подробностей.

     – Бедняга Мавкус. Сначала смерть, потом такие издевательства над телом. Если ему станет известно хотя бы малая толика того, что с ним вытворяют шаманы, он отречётся от престола.

     – Он поступит мудрее. Он объявит нас своими личными врагами и науськает на нас Галаразведку. Или подошлёт наёмных кивийских убийц.

     – В таком случае я буду нем как рыба.

     Люк был открыт, и до них доносились дикие вопли, страшный хруст, от которого стыла кровь, и глухие удары о землю.

     – Они его замордуют так, что его королева не признает, – сказал Бари, страдальчески морщась при каждом ударе.

     – У него есть королева? – удивился Жан-Лу.

     – А я почём знаю. Должна быть.

     – Представляю себе, как она выглядит.

     В кают-компанию вкатился Юкс. От него сильно пахло дымом.

     – Потрясающе. Я рад, что вы предоставили мне возможность наблюдать процесс так называемого оживления. Эти шаманы каким-то образом научились использовать для своих целей квазиментальную антропортацию отрицательных степеней. Если, несмотря на то, что они с ним делают, король всё же оживёт, в этом не будет никакой мистики. Я начинаю склоняться к мысли, что биологические существа сложнее, чем я думал.

     – Они ещё не закончили?

     – Последние штрихи. Окуривают его дымом. Видимо, не хотят нарушать ритуал.

     – Он ожил?

     – Они утверждают, что «огонь возгорится через четверть полуцикла».

     – Как это понять?

     – Это значит, что он должен воскреснуть примерно через три среднегалактических часа.

     – Обманули, – сказал Бари.

     – Нет, – успокоил Жан-Лу. – Комбич так всё и описывал. Ты просто не обратил тогда на это внимания. Мы, я думаю, ждать не будем. Пусть он оживает во время полёта. Тогда у него будет меньше поводов для подозрений.

     – А вдруг он не захочет оживать? Шаманы знакомы с таким понятием, как рекламация?

     – Ты у них об этом сам спроси.

     Они вышли из корабля. Чадно дымили костры, пахло палёным. Поблекшее солнце садилось за соседний хребет. Шаманы стояли над распластанным телом. Их предводитель выступил вперёд. Он был весь мокрый, из под раковины валил пар, руки тряслись, как у эпилептика. Он сказал, тяжело дыша:
    – Непросто было справиться с духами потусторонья. Умерший цеплялся за смерть так сильно, что мы почти отчаялись. К счастью, всё уже позади. Пламень жизни посеян и возгорится до восхода второй луны. Мы будем ждать вместе с вами. Через четверть полуцикла…

     – Нет-нет. Мы уже улетаем. У нас мало времени.

     Шаман склонил плоскую голову:
     – Мы ценим ваше доверие.

     Пока Бари рассчитывался с повеселевшими шаманами, Жан-Лу и Юкс занялись королём. Как ни странно, тело ничуть не пострадало, только изо всех его пор и складок струились синие дымки. Короля внесли в «Триму», и пряный запах  сожжёных благовоний заполнил все каюты.

     На этот раз Бари взлетал осторожно. Король был ещё мёртв, но рисковать больше не хотелось. «Трима» взяла курс на Провансар.

     Спустя три часа они всё ещё сидели вокруг короля и без всякой надежды смотрели на его неподвижное тело. Жан-Лу чувствовал, что призрак короля-мученика отныне будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Молчание становилось невыносимым. Король упорно не оживал.

     Прошло ещё полчаса.

     – Обманули, – сказал Бари, вставая. – Поздравляю, Юкс, ты был прав. Они нас обманули. И теперь дыбы нам не избежать.

      Унылый Юкс нервно сплетал манипуляторы.

     – Может, нужно ещё что-нибудь сделать? Может, его по голове постучать? – предложил Жан-Лу.

     Бари молча постучал себя кулаком по лбу и направился к выходу.

     Король с треском согнулся и сел. Все его суставы скрипели, как у ржавого кибера. Юкс восторженно взвизгнул. Жан-Лу отшатнулся к стене. Бари с отвисшей челюстью застыл в дверях.

     Глаза короля ожили, в них появилось осмысленное выражение. Потрясённый свершившимся экипаж «Тримы» ошарашенно смотрел на восставшую из небытия мумию, а мумия с явным неудовольствием смотрела на них. И чем дольше она смотрела, тем отчётливее проступало её неудовольствие. Начинается, подумал Жан-Лу, не зная, радоваться ему или тосковать. Сейчас он покажет нам, что такое королевский гнев.

     – Э-э-э… Ваше величество, – Бари наконец решился прервать молчание. – Рады видеть вас живым и здоровым. Позвольте узнать, как вы себя чувствуете?

     Король открыл рот, издав протяжный скрип, потом очень неуверенно поднял руку, сбросив на пол диадему и не заметив этого, почесал лоб и словно бы против воли выдавил из себя короткое нечленораздельное ворчание.

     Юкс завертелся на месте и вдруг неожиданно для всех и для себя самого перевёл:
     – Он сказал: проваливайте ко всем чертям.

     Жан-Лу закашлялся. Бари неуверенно шагнул к выходу.

     – Юкс, ты не говорил нам, что знаешь кивийский язык.

     – Это не кивийский язык, – возразил Юкс. – Он говорит на языке народа Урр. Это мёртвый язык, и им пользуются теперь только философы и церковнослужители.

     – Я знал, что ты философ, но не догадывался, что ты ещё и церковнослужитель, – сказал Жан-Лу, не отводя взгляда от короля.

     – Мой дед в молодости служил у одного архиепископа, – пояснил Юкс.

     – Тогда, может быть… Я хочу сказать: объясни ему, что происходит. Только, ради бога, без подробностей и помягче. Так, в общих чертах. Летим, мол, скоро будем на месте, всё в порядке…

     Король спокойно разглядывал всех, с натугой поворачивая голову. Неожиданно он спросил:
     – С каких это пор мой родной язык стал мёртвым?

     – Уже больше тысячи среднегалактических лет, ваше величество, – отозвался Юкс.

     Король скрипнул шеей и попросил:
     – Не называйте меня так. Мне это не нравится.

     Бари закатил глаза и сделал ещё один шаг к выходу.

     – Как же вас называть? – спросил Жан-Лу, чувствуя, что королевские прихоти и капризы попортят им немало крови.

     – Обычно меня называют Эрисфер, что значит отец-учитель. Родители же дали мне менее благозвучное имя. Я Ооо-аал.

     Бари показалось, что он уже слышал нечто похожее, но он не смог сразу вспомнить, где и когда это было.

     Король между тем огляделся, встал и со страшным скрипом сделал несколько неуверенных шагов. С него осыпалась какая-то шелуха, суставы гнулись с трудом, и смотреть на него было неприятно. Но самого короля это, видимо, ничуть не смущало.

     – Очень любопытно, – бормотал он, медленно сгибая свои руки в локтях и пытаясь сжать узкие кисти в кулаки. Пальцы громко щёлкали.

     Всё смотрели на него с напряжением. Никто не знал, как следует вести себя в присутствии столь высокой и капризной персоны. В другой ситуации Жан-Лу, как капитан, плюнул бы на все условности и этикеты, но сейчас он чувствовал себя неуверенно и не хотел давать лишний повод для недовольства и без того пострадавшему монарху.

     Король сделал несколько шагов, остановился перед Жаном-Лу и спросил с неожиданной учтивостью:
     – Могу я узнать, друзья мои, каким образом вам удалось вернуть меня к жизни?

     Жан-Лу онемел. Он очень рассчитывал на то, что король ничего не будет знать о своей краткосрочной командировке в мир иной. Неужели, умирая, он успел понять, что с ним происходит?

     – Но… как вы узнали, что были мертвы, ваше… э-э-э… простите…

     – Эрисфер, – подсказал король и хохотнул, противно взвизгнув челюстью. – Нетрудно было догадаться, мой друг. Я, видите ли, далеко не молод. Мягко говоря.

     – Вы должны простить нас… э-э-э… Мы нижайше просим прощения за всё случившееся. Мы были уверены, что вы легко и безболезненно перенесёте перегрузку при взлёте, и никак не предполагали, что всё окончится так плачевно.

     Король задумчиво прикрыл глаза. Он всё так же стоял перед капитаном, и Жан-Лу вдруг сообразил, что королю необходимо предложить кресло. Бари опередил его.

     – Присаживайтесь, ваше… Эрисфер, – он подвинул свободное кресло. – Мы должны были сразу сделать это.

     – Благодарю, – король был сама вежливость.

     Он опустился в кресло, вытянул ноги и сказал:
     – У меня создалось впечатление, что мы говорим, не понимая друг друга, – Юкс согласно закивал головой. – Мне кажется, что вы принимаете меня за кого-то другого.

     – Ну как же, – сказал Бари. – Вы – Мавкус сто пятый, король Кивии, три дня назад отправившийся на нашем звездолёте из Флоренторского космопорта на планету Провансар, где вас ждут ваши подданные.

     Король открыл глаза и улыбнулся. Его улыбка была похожа на оскал рассвирепевшего истукана.
     – Я был прав. Вы стали жертвой ошибки. Это печально. Но я вовсе не король, я никогда не бывал ни на Кивии, ни в Флоренторском космопорту. Правда, название Провансар мне что-то напоминает, но это было так давно…

     Жан-Лу и Бари переглянулись. Бари был озадачен. Жан-Лу покорно сказал:
     – Ну, хорошо. Если вы настаиваете, пусть будет по-вашему.

     – Я не настаиваю, – живо возразил король. – Я могу лишь утверждать, что при жизни я никогда не был кивийским королём.

     – Иначе говоря, вы не исключаете, что могли стать им после смерти?

     Король пожевал наждачными губами:
     – Хм-м. Любопытное допущение. Но я не думаю, что оно соответствует истине. Да и с какой стати. Нет, вряд ли. Это было бы в высшей степени абсурдно.

     – Кто же вы тогда, позвольте узнать? – спросил Бари. Он даже забыл добавить «Эрисфер». Если этот король не желает быть король, то и церемониться с ним нечего.

     – Я – Отец-учитель. Я Ооо-аал. Как я понимаю, моё имя вам ни о чём не говорит.

     – Боюсь, что нет, – нахмурился Жан-Лу. Наркоман, подумал он, нюхает до одурения. Да у этого Мавкуса всю память отшибло. Бред у него, горячка, постнаркотическое похмелье, вот ему и кажется, что он это не он. И угробила его, наверное, не перегрузка, а слишком большая доза.

     Бари за спиной короля делал ему не требующие пояснений знаки, вертя пальцами у виска.

     – Не удивительно, – вновь оскалился не замечающий этого король. – Тысяча лет – срок немалый. Я и не рассчитывал, что меня будут помнить так долго. Сто от силы двести лет – не больше.

     – Да, тысяча лет – это много, – мягко согласился Бари. – Кого угодно могут забыть.

     Юкс начал понимать, что происходит, и внимательно следил за разговором.

     – Ещё бы, – сказал король. – Правда, я – не кто угодно. Но перед лицом всевластного времени равны и короли и пророки.

     – Вы пророк, – «догадался» Жан-Лу, подумав, что сумасшедший король всё же лучше короля мёртвого.

     – Меня так стали называть в последние годы моей жизни. Я не протестовал, напротив, мне это даже льстило, хотя я прекрасно понимал, что несколько недостоин, так сказать… Но кто из нас не без греха? Да, друзья мои, это было тысячу лет назад или даже больше. Надо будет уточнить, напомните мне, если вам не трудно. Признаюсь, меня чрезвычайно удивляет тот факт, что моё тело каким-то образом ухитрилось так хорошо сохраниться. Несколько усохло и деформировалось, но ещё вполне коммуникабельно. Удивительно!

     – Ну, как раз в это-то ничего удивительного нет, – сказал Бари.

     – Вы находите? – король пристально разглядывал свою руку. – Что ж,  вполне возможно. Но меня ещё больше удивляет  моё чудесное воскрешение. Вы не объясните мне, как это случилось?

     – Мы были уверены, что вы кивийский король Мавкус сто пятый, – сказал Бари.

     – Но теперь-то мы знаем, что это не так, – добавил Жан-Лу.

     – И мы были уверены, что вы умерли три дня назад от перегрузки вот в этом самом гидроложе, – продолжил Бари.

     – Но, опять же, теперь мы понимаем, как ошибались, и понимаем, что к моменту взлёта вы были по крайней мере тысячу лет как мертвы, – вновь добавил Жан-Лу.

     – И мы из… чувства сострадания решили вас оживить, – сказал Бари. – Что, как видите, нам и удалось.

     – Вот так просто взяли и оживили, – сказал король. – Видимо, за тысячу лет наука ушла далеко вперёд.

     Жан-Лу и Бари переглянулись.
     – В общем, да.

     – Вы знаете, – сказал король, уставившись на Жана-Лу немигающими глазами. – На том свете не так плохо, как все убеждены. Я там прекрасно проводил время, хотя сначала мне чертовски не хватало моего тела. Душа без телесной оболочки, знаете ли, всё равно, что дым на ветру. Куда эфир подует, туда и летишь. Понимаете?

     Жан-Лу понимал. На его лице нельзя было прочитать ничего, кроме вежливой заинтересованности и беспредельного терпения.

     – Однако, проведённое в блаженном небытии тысячелетие настолько избаловало меня, что я сейчас испытываю сожаление и даже определённую досаду на вас за такой необдуманный поступок. Чёрт вас дёрнул воскрешать меня! Ну что, скажите на милость, я буду делать в вашем бренном мире, имея в распоряжении всего лишь немощное, скрюченное подагрой тело, от которого я давно и бесповоротно отвык?

     – Но мы же не знали, что вы – это вы. Теперь-то мы, конечно, раскаиваемся…

     – Не нужно оправданий. Вашу оплошность легко исправить, – король оглянулся. – Где у вас выход?

     – Мы сейчас в космосе, Эрисфер, – сочувственно сказал Бари. – И если вы выйдете…

     – Вот и прекрасно! – воскликнул обрадованный король. – Я выйду, умру и опять вернусь в невыразимо прекрасный потусторонний мир!

     – О, разумеется, разумеется, – поспешил согласиться Жан-Лу. – Но давайте не будем торопиться. Уделите нам хотя бы ещё несколько дней. Расскажите нам о загробном существовании, о том, с чьими душами вы там встречались…

     Король вдруг звонко захохотал. Жан-Лу и Бари понимающе посмотрели друг на друга. Совсем свихнулся бедняга.

     Отсмеявшись, король смахнул со щеки несуществующую слезу и сказал:
     – А вот теперь вы принимаете меня за сумасшедшего короля, который втемяшил себе в голову, что он умерший тысячу лет назад пророк. И чтобы меня не злить, вы решили соглашаться со всем, что я буду говорить. Я нёс заведомую чушь, а вы даже глазом не моргнули, хотя не хуже меня знаете, что нет и не может быть никакого загробного мира. Эхе-хе… Ну чем же вас убедить, что я не кивийский монарх?

     Бари уже засомневался. Юкс блаженствовал. Жан-Лу никогда не думал, что сумасшедшие могут быть такими проницательными и хитрыми, и чувствовал себя неловко под насмешливым взглядом короля.

     – Извините, вы не повторите ещё раз ваше имя? – попросил Бари.

     – Ооо-аал. И не извиняйтесь так часто. У меня складывается впечатление, что вы меня опасаетесь.

     – Да, – согласился Бари.– Мы были настроены на то, что кивийский король весьма вспыльчив и необуздан.

     – А если он к тому же ещё и псих, то вам вообще не позавидуешь, – сказал Ооо-аал и опять засмеялся.

     – Я вспомнил! – воскликнул Бари. – Я был уверен, что это имя мне знакомо. Ооо-аал – основатель Всевселенской церкви истинных квазифундаменталистов, Великий Пророк Хшамы, автор «Источника Истин».

     Лжекороль кивнул:
     – Верно вспомнили. Не значит ли это, что дело рук моих всё ещё существует? Церковь не умерла?

     – Что с ней станется? – мрачно спросил Жан-Лу. – Жива.

     – Помнится, при мне она называлась намного короче, но не суть важно… Теперь-то вы верите, что я не Мавкус сто пятый?

     – Да как вам сказать, – с сомнением произнёс Бари. – Может, вы и не король, но и в то, что вы пророк, верится с трудом.

     – Ну что ж, – сказал лжекороль. – Дело ваше, можете не верить. Меня в большей степени интересует, что же всё-таки произошло.

     – Вы имеете ввиду прошедшее тысячелетие? – впервые подал голос Юкс.

     – Нет, разумеется, – улыбнулся лжекороль. – Я говорю о нашем недоразумении.

     Жан-Лу уже, конечно, вспомнил и процессию монахов, дважды попавшуюся на его пути, и то, что монахи вертелись около «Тримы» (как он раньше об этом не подумал?), и вообще, неужели сразу нельзя было догадаться, что эта мумия так же похожа на короля, как сам Жан-Лу – на Непорочную Предводительницу веганских обезьяков.

     – Юкс, – сказал он. – Вспомни, дорогой, поточнее, как оказался на «Триме» наш уважаемый пассажир.

     – Его привели провожающие.

     – Привели или принесли?

     – Не знаю, я не видел. Я был занят уборкой. Они сказали мне, что уложили его в ПП-камеру, я проверил – всё было в порядке. Помню, я ещё спросил: он что, спит? Они сказали: да, он уже давно спит. – Юкс невинно развёл манипуляторами. – Всё.

     – Никому нельзя доверять, – сказал Жан-Лу. – На борту творится бог знает что, и виноватых не найдёшь. Одного я не пойму, Эрисфер, почему никто не сопровождает вашу… ваше тело?

     – Не стесняйтесь, капитан. Мой труп. Забальзамированную мумию. Они меня забальзамировали, мерзавцы. Этого можно было ожидать. Чувствуете, как благоухает моё тело. За столько веков не выветрилось.

     Он него всё ещё пахло дымом. Жан-Лу решил удержаться от объяснений.

     – Они, видимо, опоздали, – сказал Бари. – Мы стартовали на два часа раньше, вот они и опоздали. Теперь, гадают, наверное, что стало с их реликвией.

     – Удивлению их не будет предела, – усмехнулся Эрисфер. – Но каким образом вам удалось меня оживить?

     – Самым банальным, – ответил Жан-Лу. – Мы просто купили вам вторую жизнь. Деньги в этом мире по-прежнему могут почти всё. Нужно только знать, кому и сколько заплатить.

     Он коротко рассказал о посещении Санктуса и о шаманах. Старец воспринял всё на удивление спокойно.

     – Воистину, во Вселенной ещё много необъяснимого, – только и сказал он.

     – Даже слишком, – вздохнул Жан-Лу. – Если вы не король, то где же тогда король?

     – Да где ж ему быть, – сказал Бари, донельзя обрадованный тем, что с самой большой неприятностью покончено. – Или тоже опоздал, или сел по ошибке на другой звездолёт. Представляю себе его негодование.

     Жан-Лу вспомнил о том, с каким вдохновением он расписывал боссу недовольство кивийского короля, и поморщился. Крупного разговора с начальством не избежать. Вспомнил он и о том вызове, на который решил не отвечать. Может быть, это были монахи? Страх плохой советчик. Не будь он тогда так напуган, всё бы разрешилось ко всеобщему удовольствию. И деньги уцелели бы…Вот только Эрисфер так и остался бы мумией.

     – Не расстраивайтесь, дети мои, – сказал пророк. – Все неприятности преходящи. Я – живое тому подтверждение. Судите сами, ведь я был уверен, что умираю, и я в самом деле расстался с этим миром, но, как видите, я вновь жив. А что может быть хуже смерти?

     – Встреча с разъярённым Мавкусом сто пятым, – ляпнул Юкс.

     Бари решил прояснить сразу всё.

     – Скажите, Эрисфер, почему, едва открыв глаза, вы послали нас, простите, ко всем чертям? Вы тоже приняли нас за кого-то другого?

     – Увы, и я грешен. Обознался, что, впрочем, не удивительно. Когда в той моей жизни я понял, что пришло время умирать, я решил посвятить оставшиеся часы размышлениям над некоторыми вопросами. Мои ученики три раза приходили за мной, и три раза я говорил им: не мешайте, я занят. И, очевидно, я настолько погрузился в размышления, что не заметил, как умер. А когда я здесь открыл глаза, мне показалось, что я всё ещё там, в садах Юлианиды, и что мои бестолковые ученики опять пришли за мной. Я возмутился, но тут же понял свою оплошность… Никогда не упорствуйте в заблуждениях, дети мои, и вы намного облегчите свою жизнь.

     – О чём же вы размышляли, Эрисфер? – спросил Бари.

     Пророк задумчиво потёр подбородок.
     – Я пытался понять, не ошибся ли я, потратив столько сил на создание нового учения. Признаюсь, перед лицом вечности сомнения охватили меня, и на какой-то миг мне даже показалось, что жизнь моя прошла впустую. Мои ученики тоже спрашивали, о чём я думаю, и я ответил, что размышляю о конце света. Я имел ввиду конец моей жизненной стези, но они, по-моему, восприняли мои слова буквально.

     Он замолчал, словно бы прислушиваюсь к чему-то внутри себя, и на его лице явно проступило страдание.

     – Послушайте, молодые люди, – сказал он. – Теперь, когда мы всё обсудили, не найдётся ли у вас чего-нибудь пожевать? Я вдруг ощутил такой зверский голод, что готов проглотить собственный пояс.

     Да, подумал Жан-Лу, всё-таки это и в самом деле не король. Тот в подобной ситуации просто рявкнул бы, что хочет жрать.

     Бари с готовностью встал.
     – О, разумеется. Я сейчас всё приготовлю.

     Открыв холодильник, он замялся, пытаясь припомнить, чем питаются приверженцы Церкви. Он знал, что квазифундаменталисты считают воздержание в пище одной из основных добродетелей, и что все они ревностные вегетарианцы. Однако, когда он вкатил столик в кают-компанию, пророк, взглянув на выбранные им яства, с надеждой спросил:
     – А что-нибудь ещё у вас есть? Что-нибудь посущественнее?

     Вскоре он с нескрываемым удовольствием и с ужасающей скоростью поглощал суточную норму экипажа. После очередной – четвёртой – перемены блюд Жан-Лу шепнул Бари:
     – Впервые вижу такого прожорливого монаха. Кажется, при жизни наш отец-учитель знал толк не только в вопросах веры. Такой святым духом сыт не будет.

     – Попробуйте поголодать с моё, – воскликнул Эрисфер, словно бы услышав его шёпот. – Ручаюсь, что через тысячу лет вы не меньше меня обрадуетесь самому обычному ломтю хлеба. Я уж не говорю о куске хорошо прожаренного мяса, – он впился зубами в нежную куриную ножку. – Никогда я не понимал этих зануд вегетарианцев из филомейской общины. И они ещё надеялись распространить свои бредовые идеи среди моих последователей! Они были свято убеждены, что их унылый догматизм в конце-концов возьмёт верх над моим живым, открытым всему новому учением. Смешно вспоминать, ей-богу, их жалкие потуги.

     Расправившись с последней ножкой, он оглядел стол:
     – Однако, здесь кое-чего не хватает. Капитан, я ни за что не поверю, что у вас не припрятана где-нибудь бутылочка-другая. А?

     У Бари вытянулось лицо. Истинные квазифундаменталисты славились, как невыносимые трезвенники, и даже более того – ярые противники каких бы то ни было напитков. Казалось, вода, и та вызывает у них подозрения. Жан-Лу, поколебавшись, открыл бар и достал бутылку кальвадоса. Эрисфер довольно ухмыльнулся при виде полного бара и развёл руками:
     – Присоединяйтесь, дети мои. Выпьем за нашу встречу, за мою вторую жизнь и за то, чтобы у вас тоже появился шанс проснуться через тысячу лет в столь же чудесной компании, – он ловко откупорил бутылку. – Вы не поверите, но свою книгу – я говорю об «Источнике Истин» – я надиктовал во время весёлых застолий в моём дивном саду. А какие женщины приходили ко мне тогда! Ничто так не взбадривает и не проясняет ум, как доброе вино и красивые женщины

     Жан-Лу решительно покачал головой: я за рулём. Он сказал неправду, «за рулём» был автопилот, но Жану-Лу как-то не улыбалось захмелеть в компании с этой чересчур жизнерадостной мумией. Он догадывался, что одной бутылкой пророк не ограничится. Кроме того, он всегда питал стойкую неприязнь к служителям Церкви. Сославшись на необходимость, он удалился в рубку.

     Юкс остался, но вскоре ему, непьющему, стало скучно и он присоединился к капитану.
Бари тоже остался, однако, вовсе не из любви к застольям и выпивке. Он теперь был твёрдо уверен, что они имеют дело либо с сумасшедшим, либо с самозванцем. С самозванной, так сказать, мумией. Не мог этот оживлённый их стараниями мертвец быть Великим Пророком Хшамы, не мог! Бари твёрдо решил выяснить истину. Он надеялся, что подвыпивший старец проболтается, и усердно наполнял его быстро пустеющий бокал. Но старец был вынослив и в одиночку пить не хотел.

     …Два часа спустя Эрисфер и Бари весело распевали далеко не религиозные песенки весьма фривольного содержания. Жан-Лу осторожно заглянул к ним. На столике стояли уже три пустые бутылки. Эрисфер извлёк из бара четвёртую. Бари посмотрел на Жана-Лу и нетвёрдо пробормотал:
     – Он ещё держится, но я его скоро расколю. Он мне всё расскажет…

     Эрисфер наполнил бокалы, качнулся и громко сказал:
     – Капитан! Всё нормально? Отлично! У нас тоже полный порядок! Бари, пьём!

     Жан-Лу вернулся в рубку, гадая, что лучше: капризный король или пророк-выпивоха.
Ужинал он один. Сидел в рубке и рассеянно потягивал чай, прислушиваясь к хохоту и звону бутылок. Бари мужественно принял удар на себя, и капитан с Юксом ему не завидовали. Эрисфер был вынослив, как бык. Казалось, он старается наверстать всё упущенное за тысячу лет, не откладывая на потом, и похоже было, что это ему удастся. План Бари провалился полностью, но отступать уже было поздно.

                * * *

     «Основатель церкви нашей, отец и учитель при жизни многажды славен был немеркнущими добродетелями, и всякий грех бежал при виде его, и согрешившие припадали к стопам его и принимали прощение из рук его и проникались верой истинной…» – Жан-Лу оторвался от найденного в библиотеке тома «Извлечений из истории Всевселенской церкви» и прислушался.

     Собутыльники опять пели. Из кают-компании доносился раскатистый голос пророка Хшамы:

                …Ну так тому и быть!
                И, ох, боюсь, не близок день,
                Когда я брошу пить!

     Бари, запинаясь, вторил ему.

     Жан-Лу перелистнул несколько страниц: – «И мановением длани обратил Эрисфер вино в воду, и открыли торговцы свои бочки и во всех не вино нашли, но воду святую, животворную».

     Бари запутался в рифмах и замолчал. Слышен был только голос пророка:

                И на бога и на чёрта мне сегодня наплевать:
                Эти сахарные губки не устану целовать!

     – «И всякий грех бежал при виде его, – назидательно сказал Жан-Лу, посмотрев на Юкса. – И забыли люди, что такое блуд».

     Когда два дня спустя «Трима» вышла на орбиту вокруг Провансара, её экипажу казалось, что Эрисфер летает с ними уже больше года. Запасы вина подошли к концу. Бари отсыпался у себя, даже во сне страдая из-за того, что потерпел неудачу и не смог разоблачить пророка. Юкс избавлялся от пустых бутылок, сгружая их в утилизатор. На борту царила непривычная тишина.

     Жан-Лу зашёл в кают-компанию. Пророк возлежал на диване и с негодованием листал «Извлечения».
     – Мы уже прибыли?

     – Да. Через час идём на посадку. Разрешение я уже получил.

     Эрисфер со скрипом почесал свою грудь, сел и швырнул книгу на столик.

     – Они всё-таки добились своего! – воскликнул он и снова замолчал, предавшись невесёлым раздумьям.

     Из своей каюты вышел взлохмаченный и опухший Бари.

     – Приехали? – виновато спросил он.

     – Почти. Иди умойся, страдалец.

     – Посадку уже дали?

     – Если они увидят тебя в таком состоянии, о посадке придётся забыть. Интересно, кто из вас выпил больше?

     – Не напоминай мне об этом, – простонал Бари. Он поплёлся приводить себя в порядок и очень долго не возвращался.

     Эрисфера из задумчивости вывела только наступившая после посадки тишина.

     – Что, уже? – спросил он у вошедшего Жана-Лу.

     – Уже.

     – Всё, ваше неудавшееся величество, полёт окончен, – фамильярно сказал повеселевший Бари, хлопнув пророка по плечу. Два дня совместных возлияний сделали их закадычными друзьями, не развеяв, впрочем, всех подозрений. – Рады были вам помочь.

     Эрисфер поднялся, и Жан-Лу вдруг вспомнил о диадеме.

     – Юкс, ты помнишь, куда закатилась та штуковина с сапфирами?

     Кибероид нырнул за диван и достал диадему. Эрисфер повертел её с руках и недовольно поморщился:
     – Фальшивая. Пожадничали отцы-церкви. Ну да ладно, для первого выхода сойдёт.

     Он небрежно водрузил диадему на голову. С тем же успехом можно было короновать мусорное ведро. Бари фыркнул.

     – Ничего, – многообещающе заметил пророк, разглядывая своё отражение. – Они у меня за это тоже ответят.

     – Ну что ж, друзья, – сказал он на прощание. – Я чертовски вам признателен, – от него исходил густой коньячный аромат. – Вы сделали для меня то, что не сделал бы никто другой. Вы не только подарили мне возможность вновь насладиться радостями бренного мира, но и позволили мне взглянуть через тысячелетие на дело рук своих, – он помрачнел. – Я счастлив несмотря даже на то, что учение моё донельзя извращено, выхолощено и поставлено с ног на голову. Они переврали всю мою жизнь, они сделали из меня чучело! – он отчётливо скрипнул зубами. – Боюсь, Церковь ожидают сильнейшие потрясения. Хотя я подозреваю, что мне теперь нелегко будет убедить паству в том, что я не святой и не всемогущий, и не… как это там сказано? – «сосуд божественной благодати, отринувший всё плотское во имя спасения души» Бр-р-р! – пророк запахнулся в мантию. – Что такое душа, не умеющая ценить радости жизни? Никогда я не смирюсь с запретами, привнесёнными филомейскими схимниками. Так что вы ещё услышите обо мне! И мы ещё выпьем с тобой, Бари! Капитан, я постараюсь как можно скорее возместить ваши расходы на моё воскрешение. Всего хорошего, друзья.

     Он пожал им руки и манипуляторы и вышел навстречу священникам, которые явились за его прахом. Жан-Лу и Бари последовали за ним, не желая пропускать историческую встречу. Юкс сидел у экрана.

     Огромная, невиданная толпа заполняла весь космопорт. Монахи, паломники, туристы, зеваки, всевозможные делегации, караваны кибер-носильщиков, конная полиция, – у экипажа «Тримы» захватило дух.

     – Вот это да! – пробормотал Бари.

     То же самое могли бы сказать ошарашенные священники, если бы они не онемели в первое же мгновение. Внезапное появление живого Эрисфера произвело на них такое впечатление, словно они узрели дьявола во плоти. Классической немой сцене, последовавшей за этим, позавидовал бы самый прославленный театр Галактики. Бари устыдился и отбросил все свои сомнения. Пророк говорил правду.

     Проигнорировав отшатнувшиеся фигуры священников, Эрисфер шагнул вперёд, и диадема сползла ему на глаза. Мантия сверкала золотом, сапфиры искрились почти как настоящие, пророк был великолепен.

     Многотысячная толпа, измученная долгим ожиданием, не дыша наблюдала за тем, как пророк, улыбаясь, спускается по трапу. Напряжённое молчание подействовало даже на киберов: все они перестали стрекотать и вертеться и тоже уставились на «Триму». На середине трапа Эрисфер поднял руку, благославляя своих оцепеневших детей. Роль святого ему определённо нравилась. Толпа охнула, как один человек, и повалилась на колени. Многие падали ниц. Над толпой из конца в конец прокатились вопли и стоны. Бари заметил, что один из стоящих на трапе священников, давясь, горстями глотает таблетки. Остальные, хватаясь, кто за сердце, кто за горло, на подгибающихся ногах сползали по трапу вслед за старцем.

     Жан-Лу хмурился, слушая нарастающий рёв толпы. Вся площадь рыдала, вздымала руки, хоботы и щупальца и била поклоны, выкрикивая слова молитв. Кое-кто уже катался по земле, в дальних рядах возникла паника и давка: народ, собравшийся поглазеть на вынос мумии, разбегался кто куда. А пророк неспешно шёл сквозь толпу и широкими жестами осенял последователей созданного им учения.

     – У них тут, кажется, Большой Вселенский Собор, – сказал Бари.

     – Великое паломничество к мощам Отца-учителя, – поправил Жан-Лу.

     – Ты увлёкся религией?

     – Пока вы пьянствовали, я проштудировал всё, что у нас есть о Всевселенской Церкви. Хотел убедиться, что Эрисфер не лжёт.

     – Убедился?

     – Теперь убедился. Ты только послушай, как они воют.

     – Мы устроили им неплохой сюрприз к празднику. Не исключено, что наши имена отныне войдут в историю Церкви. Чего доброго нас ещё и святыми объявят… Ты куда?
Жан-Лу ринулся в библиотеку и вернулся с толстой энциклопедией Всепланетных религий. Вместе с ним выкатился Юкс.

     – Вам не кажется, что паломники радуются несколько нестандартно? – спросил Жан-Лу. – Они должны были бы ликовать, а они воют так, будто у них последнее отобрали.
     – Кто их знает, может, им так вера приписывает.

     – Нет, вы послушайте, – Жан-Лу нашёл нужную страницу. – «По легенде Эрисфер умер, размышляя над проблемой… конца света…» Обманулись ученички… «… и пришли ученики в четвёртый раз, и был он мёртв… нетленные мощи… величайшая реликвия… Раз в сто лет, в год святого противостояния выставляется для всеобщего паломничества в храме Первого Чуда на планете Провансар, в честь совершённого им на этой планете первого из семи фундаментальных чудес… Прикосновение к длани исцеляет от лихорадок… поцеловавший стопу обретает зрение…» Ага. Вот. «Когда в святые мощи господь вдохнёт вторую жизнь…» – Жан-Лу поднял глаза. – Видели бы они, как господь вдыхал эту жизнь. «… когда вдохнёт вторую жизнь, Эрисфер, познавший в кущах небесных, что есть истина, явится перед паствой на огненной колеснице, произнесёт в назначенный час Слово, и наступит Конец Света. Церковь будет считаться выполнившей свою миссию… И поведёт пророк всех спасших свои души на Страшный суд и будет там свидетельствовать за них перед господом нашим».

     Многоголосый вой заглушал уже даже рёв взлетающих звездолётов. Жан-Лу и Бари смотрели на толпу. Юкс небрежно листал энциклопедию.

     – Вот так подарочек мы им привезли, – сказал наконец Бари. – То-то преподобные отцы за сердце хватались. Кажется, насчёт занесения в святые, это я поспешил.

     – Не думаете же вы, что конец света и в самом деле наступит, – сказал готовый ко всяким неожиданностям Юкс. Он уже не удивился бы, скажи они, что именно так и думают.

     – Ты не понял, Юкс, – сказал Жан-Лу. – Там всё верно написано. Оживший Эрисфер от Церкви камня на камне не оставит. Он же теперь всё перевернёт, и для святош его реформы будут похуже конца света. Интересно, каким образом тысячу лет назад смогли предвидеть его воскрешение?

     – Совпадение, – неуверенно сказал Бари.

     – Слишком много совпадений. Между прочим, там объясняется и то, почему мумию отправили без сопровождения. Это необходимое условие. Пророк должен проделать свой путь в одиночестве, чтобы никто не помешал ему ожить. В самом деле, если бы с нами полетели монахи, нам бы и в голову не пришло оживлять его. Они всё предвидели тогда, те, кто писал книгу.

     Сигнал связи позвал их в рубку. С экрана на них с нескрываемым облегчением смотрел заместитель босса на Провансаре. Он был измучен, бледен и небрит. Под глазами темнели круги, но он сиял радостной улыбкой смертника, только что узнавшего о помиловании.

     – Привет, парни. Говорят, что эта сбрендившая мумия прилетела на вашей «Триме». Какого дьявола ей понадобилось оживать? Святошам это, кажется, не по вкусу. Паломники тоже беснуются, орут, как оглашенные. Они здесь всех с ума сведут. В городе уже паника началась, все билеты на межпланетные рейсы раскупили за десять минут. Гробы сотнями заказывают, в крематорий очередь на два года вперёд. Даже те, кто никогда ни в кого не верил, бросились грехи замаливать. По слухам, три архиепископа отравились, а остальные почти все в больнице. В общем, они со своим Великим Паломничеством вконец рехнулись. Лучше уж быть язычником… Кстати, тут к вам собирается ещё одна, не менее весёлая делегация. Толпа им пока мешает, но, я думаю, они вскоре к вам пробьются.

     – Кто там ещё? – спросил Жан-Лу с нехорошим предчувствием.

     – Подданные кивийского короля Маху… Мувсаха какого-то. Целая свита. Сплошь одни генералы. Неприятный, скажу я вам народец. Надеюсь, с королём всё в порядке? С кивийцами связываться – хлопот не оберёшься. Они тоже все двинутые. И ещё оружием увешаны с головы до пят. Я здесь вторые сутки оборону держу – ни войти не выйти.

     – Э-э… Видите ли, в чём дело. Мы ведь не привезли его, – сказал деревянным голосом Жан-Лу.

     – Как так не привезли? – оторопел зам. – Вы понимаете, что говорите? Они же здесь всё перевернут! Взорвут, разбомбят! Они уверяют, что король благополучно вылетел с Флорентора на борту звездолёта «Трима». Позавчера на «Стальной стреле» прибыли его телохранители. Они уже второй день меня терроризируют. Я больше не выдержу! Хватит шутить, парни. Где король?

     Кто-то пытался оттеснить зама в сторону, но он мужественно отстоял своё место, вцепившись в стол.

     – Нет у нас никакого короля! – воскликнул Бари. – Мы привезли только пророка! Король ошибся и сел на другой звездолёт!

     – Ничего не знаю. Я сейчас напущу на вас начальника личной охраны. Разбирайтесь с ним как хотите. Кстати, вот и королевский министр опять пожаловал. Прошу.

     Зама сдвинули в сторону, и на экране возникло нечто бесформенное и угловатое. Оно угрожающе забулькало и забурчало. Жан-Лу даже не стал вслушиваться. Он постучал кулаком по микрофону и сказал:
     – Отодвиньтесь от экрана.

     – Что такое?! – с удвоенной яростью забулькал министр. – Я не позволю..!

     – Отодвиньтесь. Я хочу видеть вас целиком.

     Министр насупился, что выразилось переменой горизонтальных складок на вертикальные, но отодвинулся.
     Остолбеневший экипаж смотрел на него в полном молчании. Вторая немая сцена. И столь же эффектная.

     Потом Жан-Лу очень тихо, так, чтобы министр ничего не услышал, спросил:
     – Юкс, милый, а скажи ты нам, куда ты запихнул тот сундук, о который я тогда ушиб ногу?

     Юкс так же тихо ответил, не отрывая взгляда от металлизированного министерского мундира:
     – В шкаф с ветошью. Но я заявляю сразу, что я не виноват. Я только выполнял приказ капитана.

     – Суд кивийских присяжных, возможно, учтёт это, – сказал Жан-Лу.

     Бари мелко затрясся, потом оглушительно заржал и выпал из кресла. Министр воспринял громовой хохот на свой счёт, но Жан-Лу дотянулся до кнопки и, крикнув: – Встречайте своего короля! – отключил связь.

     Когда они наконец спустились на техпалубу и остановились перед подрагивающим шкафом, всё ещё посмеивающийся Бари спросил:
     – Вы представляете, что сейчас будет?

     Шкаф, казалось, раскалялся на глазах, из его щелей валил синий дым. Король, недавно очнувшийся от приятного наркотического сна, неистово рвался на свободу из неуютного заключения. Стальные стенки медленно, но верно распирало изнутри.

     Жан-Лу решительно приказал:
     – Бари, готовься к аварийному взлёту. Как только мы его выпустим – сразу старт.

     Бари умчался наверх. Жан-Лу повернулся к Юксу:
     – Сейчас ты увидишь настоящий конец света. Приготовь на всякий случай огнетушитель. Боюсь, короля придётся основательно остужать.

     Он потянул ручку запора вниз, но она уже была согнута и не поддавалась. Жан-Лу навалился на неё всем своим весом.

     – Капитан, стой! Не выпускай его! – раздался вдруг крик штурмана. Всклокоченный Бари скатился вниз. – Мы не можем взлететь! Старт-форсаж накрылся!

     Жан-Лу попытался вернуть ручку обратно, но было уже поздно.

     Мавкус сто пятый почувствовал, что дело плохо, и неимоверным усилием вырвался на волю.

     Юкс поднял огнутушитель и прицелился.


                6.07.92 г.