Кот, гулявший сам по себе. 3 часть, гл. 1

3. На море… (глава 1)


   … Имя пилота, на пари совершившего сначала взлёт с направляющих, смонтированных на башне главного калибра, а потом и посадку на установленную на корме фрегата деревянную платформу, было известно всем. Эксперимент был вскоре повторен многочисленными последователями, такой известности уже не снискавшими, и  с разной степенью благополучности исхода. У большинства получилось. Началась волна демонстраций достигнутых успехов военно-морским чинам. Вид тарахтящих над волнами этажерок, адмиралов особо не впечатлил, но извечное желание заглянуть за горизонт пересилило, и гордые морские волки согласились терпеть присутствие на кораблях хлипких сооружений из реек, проволоки и ткани, кажется готовых рассыпаться прямо в воздухе. Работы в этом направлении ни шатко, ни валко двинулись. Однако время аппаратов, пригодных для цирковых трюков быстро закончилось. На смену им пришли машины более серьёзные, производившие на людей военных более благостное впечатление. И столь же быстро выяснилось, что серьёзную машину, способную вести дальнюю разведку, воздушный бой, или бросать на голову противника бомбы, если и можно запустить с небольших размеров площадки, то посадить самолёт назад, на корабль куда сложнее. Были, конечно, везунчики, самолёты которых дюжие матросы чуть-ли не руками ловили и «приземляли» на крошечную площадку, но большинство с пугающим постоянством бились о палубы, башни, надстройки или сваливались, не успев погасить скорость, за борт и тонули. После непродолжительного «романа» с гидроавиацией, пришли к выводу — нужен нормальный самолёт и полноценный павучий аэродром для него. Специализированный корабль с просторной палубой от носа до кормы, способный выпускать и принимать самолёты, и обеспечивать работу своей авиагруппы. Идущие в верном направлении идеи пришли в головы сразу многим, так что установить точно, кто-же первым начал работы по переделке подходящих кораблей в авианесущие и проектирование «изначально» авианосцев, было сложно. Историки разных стран бились за приоритет в этом вопросе не щадя бумаги и карандашей. Но авианесущими кораблями флоты ведущих держав обзавелись почти одновременно.
    Пиратство тогда если и не процветало, то чувствовало себя достаточно уверенно. Глядя на успехи и растущие возможности флотской авиации, корсары поначалу тоже начали обзаводиться гидросамолётами для выслеживания добычи. Затем появились рейдеры-авианосцы: купцы если и шли конвоем, то охрану его обеспечивали небольшие корабли, для авиации вполне уязвимые. Если уж и попадался фрегат, то никак не новейший специализированный фрегат ПВО, ощетинившийся как ёж зенитными стволами. Обычный корабль стволами утыкать тоже не так просто — стволы достаточно дороги. И какой карман оплатит услуги такого количества канониров-зенитчиков? Это не военно-морской флот с почти неисчерпаемыми резервами бесплатного «мяса» в виде матросов срочной службы. Морской разбой вышел на новый технологический уровень.
   Адекватный ответ долго ждать себя не заставил: пока одни негоцианты подыскивали подходящий конвойный авианосец, другие взгромоздили палубу и небольшой ангар на обычный зерновоз. За зерновозами мелькнула мысль доработать танкер, но танкеры с грузом горючего к тому времени, согласно писаным и неписаным правилам - обстрелу и актам грабежа-разбоя не подлежали. Зато попытка закосить под наливник, нарисовав яркие чёрно-желтые полосы, по разоблачению каралась жесточайшим образом. Тогда взялись за обычные сухогрузы и контейнеровозы, приноровившись заталкивать под полётную палубу и контейнеры, и тюки, и другие грузы. Появившиеся потом на кораблях боковые самолётоподъёмники жизнь упростили. А в качестве конвойных вскоре начали ходить те-же рейдеры, да ещё и брать на борт коммерческие грузы. И запуталось всё окончательно: сопроводивший купеческий караван в порт авианосец несколько дней спустя совершал лихой набег и захватывал такой-же караван, иногда под теми-же флагами (иногда и только-что отконвоированные суда попадались), но идущий в сопровождении уже других «конвоиров». А небольших размеров купец, с тремя-пятью самолётами на борту для самообороны, брал прямо на палубу ещё с десяток наёмников и ему в этом деле охотно ассистировал. Желающие заработать заводы и верфи начали потоком шлёпать самолёты, строить и перестраивать корабли для всех заинтересованных сторон, и воздушное пиратство стало приобретать безудержный размах, и формы, чуть-ли не гротескные.
Ведущие державы глобуса обеспокоились было, но вместо объединения усилий и беспощадного искоренения - в очередной раз разобрались и упорядочили. И продолжили смотреть сквозь пальцы на деяния негодяев Его Величества, ругаться в адрес негодяев не Его Величества, и преследовать негодяев, таки покусившихся на суда под флагом Его Величества.
   Вообще, всё было достаточно просто: существовали четыре игрока, на торговые корабли под флагами которых нападать не рекомендовалось по причине болезненных последствий. А именно: Консулат Алтаран (государство, хоть и одряхлевшее, но всё ещё мстительное в таких вопросах), Королевство Турсонг, Ламрийское Королевство и, собственно, сама Империя. Столь же чревато и небезопасно было бомбить и грабить караваны судов в сопровождении военных кораблей флотов этих стран.
   Далее следовали корабли под флагами какими угодно, но в сопровождении «сторожевых псов» - наёмников, охраняющих караваны на основании королевского или императорского патента. Ламрийский государь патентов не давал - своего флота хватало. Базировались псы и в самих метрополиях, и в союзных им государствах. Настоящие корсары псов презирали и ненавидели (обычное дело меж волками и собакам). Однако в отношениях с ними стоило проявлять осмотрительность, взвешивать собственные силы и уж никак не бомбить обладателей патента, выданного канцелярией государства, под которым прочно лежит крошечное княжество в порту которого ты базируешься, и в одном из городов которого ты живёшь.
   А дальше начинался непочатый край работы - торговые корабли, которые в целях уплаты минимальных пошлин и налогов, избежания пристальных таможенных досмотров, и прочих подобных выгод были приписаны к каким угодно портам и ходили под какими угодно флагами - вплоть до государств, не имеющих выхода к морю вообще. Делали это либо под прикрытием таких-же мутных кораблей эскорта, либо вообще самостоятельно (таких тоже было полно: и способные постоять за себя битые волки, и непонятно на что надеющиеся идиоты).
  В общем, каждый день на морских и океанских просторах кого-то грабили, кого-то топили, кто-то скрывался, кто-то сводил счёты с кем-то, а на верфях многочисленных прибрежных государств и вольных городов Камронга потоком перекрашивали, чуть-чуть меняли архитектуру и продавали корабли, а документы на груз зачастую рисовали на коленке. И конца-края этому всему видно не было. Неоднократно с морским разбоем пытались покончить всем миром и всякий раз всё возвращалось на круги своя: слишком уж удобно было поручить провернуть тухленькое дельце, или воткнуть шпильку коронованному собрату рученьками, к государству отношения не имеющими.
   Негодяи Его Императорского Величества Уртама Семнадцатого базировались преимущественно в портах княжеств, тесно связанных с Империей: Мартон, Горсет и, не так много – Фарней. К их услугам, естественно, всегда были и прилично оборудованные порты, над которыми реяли флаги этих государств и флаг Империи на побережье Камронга и островах Большой Каменной Гряды (в этих портах, кстати, происходила львиная доля всех «мутных» операций с «отмыванием» добычи, взятой в рейдах). Негодяи, лояльные к другим коронованным особам, тоже гнездились по дружественным территориям и портам. Это считалось «приличным» в первую очередь со стороны монархов, дистанцирующихся от не брезгующих морским разбоем личностей.
Исключение составляли только алтаранцы в последнее время, но там государство давненько превратилось в частную лавочку консулов и стоящих за ними группировок, а поскольку народные избранники потеряли всякий стыд (о чести и совести там изначально речи не было) то и творились вещи, которые в голове плохо укладывались. Также к услугам беспредельщиков (и всех остальных) были несколько портов при диких городах Камронга и Гряды. Такая вот сложилась диспозиция к моменту прибытия дезертира Кетмара Донгару в город-порт Лазурный...
   Когда поезд в последний раз лязгнул сочлениями и замер, открылись двери вагонов и откинулись вниз ступени, на перрон Лазурного сошел молодой человек, в котором уже мало что выдавало недавнего курсанта Тавергасского лётного училища. Китель Кота остался у Монда. От форменных штанов и сапог Кот избавился в какой-то глухой подворотне, где переоделся в «рабочие» штаны из прочной ткани с полудюжиной карманов, найденные в сумке. И переобулся в удобные лётные ботинки - отличные сапоги остались кому-то в подарок. На улице было уже достаточно тепло, и теперь он напоминал очередного перекати-поле, сдернувшего от семьи (или не успевшего ею обзавестись), потерявшего работу (или не успевшего ею обзавестись), и теперь с жалкими пожитками в руках направляющегося ловить Удачу в и без него густо населённые прибрежные районы Империи, или дружественных ей государств. Мнение дружественных государств, по-поводу постоянно прибывающих оболтусов, мало кого волновало в имперских институтах власти, и потому - там стиснули зубы и приноровились кое-как пристраивать годных к делу. А для большинства остальных создавать невыносимые условия и гнать их дальше к соседям, или сразу – в Камронг.
Пересаживаясь с поезда на поезд, Кот приобрел в привокзальном магазинчике приглянувшийся ему кафтан, пару цивильной расцветки фуфаек (от рубашек на пуговицах он успел порядком отвыкнуть), и сделал свой вид более презентабельным. Во время пересечения границы таможенники на него даже не глянули – мастер Монд сказал правду: если получится унести ноги и голову за пределы Тавера, то дальше им уже мало кто заинтересуется. Даже если вмешается сам канцлер княжества – быстро провернуть многочисленные и подчас трудно между собой согласующиеся шестерни бюрократической машины всей империи вряд-ли удастся.
   В Лазурный поезд прибыл уже вечером, и Кот вывалился из опостылевшего плацкартного вагона совершенно разбитым от всех этих переездов и пересадок. Перрон под ногами всё ещё гудел и раскачивался, вокруг были совершенно незнакомые места и люди. Первым делом он приобрёл на вокзале карту города для приезжих. Карта была подробная и содержала достаточно-исчерпывающую информацию о сколь-нибудь значительных заведениях города. Кот, присев на лавочку в скверике и немного оглядевшись, составил план компании. После чего отправился в приглянувшуюся ему гостиницу. Там, бросив сумку в угол полученного номера, Кот с трудом удержался от желания рухнуть на кровать, не снимая одежды и не разуваясь. Превозмогая себя, он расшнуровал и скинул высокие ботинки, побросал на стул одежду и поплелся в душ. И лишь потом с наслаждением вытянулся на чистой койке, под которой не стучали колёса. Немного полежав, он подтащил к кровати сумку (учитывая размеры комнатенки – вставать было не обязательно), и принялся уже вдумчиво разбирать её содержимое – в поездах было не с руки, а между пересадками – некогда. Помимо всего того, что он мельком уже видел, его ожидал приятный сюрприз: на самом дне нашлись наплечник и нашивки флагмастера бронесил, и коробочка со «Скрещёнными Мечами».
   Для подсчета средств, пришлось встать и вытрясти на стол всю свою наличность, которая была рассована по карманам. Трофейные шпаги (посредственные клинки и усыпанные камнями эфесы) были проданы ещё на территории Империи, деньги положены на счет рекомендованного мастером Мондом банка «Созвездие» - Монд успел дать Коту ещё несколько напутственных советов, пока провожал его «до дыры в заборе». Подведя дебет-кредит, Кот запланировал на завтра ещё и визит к ювелиру, чтобы сбыть перстень: в нём-то и заключалась значительная доля его накоплений. Вот и пригодился подарок Нарченмиры. Но, сначала, конечно – «Журавль». Вернее – порт, потому, что корабль - скорее всего, бороздил бескрайние просторы, и его ещё предстояло дождаться. Потом, когда будет известно, сколько дадут за перстень, можно смело заняться самолётом. Кот снова повалился на кровать и прикрыл глаза. Но, прежде чем задремать, он примостил на прикроватную тумбочку шпагу и сунул под матрас нож: местные, да и имперские власти из-за его шкодливой персоны бодягу затевать не станут, а вот ночного визита непрошеных гостей - Кот всё ещё опасался.
   Спал в эту ночь Кот – точно убитый, если кто-то и хотел его прирезать, то упустил прекрасную возможность. Проснулся по установленному за годы Орвая и Тавергаса «будильнику», и долго лежал, собираясь мыслями – где он, и кто он теперь. В порт отправился, не завтракая – не нагулял ещё аппетит. Он шел извилистыми улочками, и его ноздри уже щекотал запах моря, а вскоре показались главные ворота и административные здания порта «Лазурный». Облегчив карман на два «серебряных», Кот узнал, что в ожидании «Журавля» ему околачиваться в лучшем случае неделю. Ещё за «четвертак» ему всего-то через полчаса выдали распечатки с описанием заинтересовавшего его корабля, его проекциями и несколькими карандашными рисунками. Кот с интересом смотрел их в маленькой, уютной и пустой в ранний час харчевне, ожидая заказанный завтрак.
   Красавец-корабль… 42000 полного водоизмещения. Полетная палуба – 250. Приличная артиллерия. Предположительно – до шестидесяти самолётов в варианте ударного корабля, или чисто эскортных задачах. Док-камеры на «Журавле» не было, что роднило его с авианесущими кораблями прошлых поколений, и отличало от современных  флотских «универсалов»: работать с вместительными плашкоутами и десантными баржами корабль не мог. Зато обводы узкой кормы позволяли раскочегарить его задним ходом, чтобы принять в случае-чего заходящие на посадку с носа самолёты - на «Журавле» имелись два комплекта финишеров, что было желательным для корабля, зачастую действующего в одиночку. Словом – своими обводами корабль во многом был подобен многочисленным своим нынешним собратьям «на все руки» и военным авианесущим кораблям предыдущих поколений. Изюминкой «Журавля» была его силовая установка: не паровая машина, и не котлотурбинная, а пара конвертеров-преобразователей, приводящих в движение турбины и винты корабля энергией вихрей, рождённых в сплетениях труб, контуров и перепускных камер. Соответственно, и внешним отличием «Журавля» были решётки-жалюзи впускных каналов конвертеров с одного борта, и выпускные сопла, вываленные за борт и немного задранные вверх, и потому -  возвышавшиеся над полётной палубой с другого борта, и украшавшие корабль вместо дымовых труб.
   Капитан – Вилем Тантуро. Старший помощник, как и было обещано – Канно Вардог. Владелец судна – Бангомар Ферт. Кот ещё несколько раз просмотрел распечатки, прикидывая – чем корабль успешнее и чаще промышляет – перевозкой грузов, сопровождением конвоев, или разбоем.
   На выданных Коту печатных страницах присутствовала краткая справка о Бангомаре Ферте, более известного как «адмирал Ферт» и «Старый Хитрец» - единственном с момента постройки владельце корабля. Кот с интересом её просмотрел. Действительно – достаточно «старый». Бурная биография. Военно-морское училище… служба на корвете «Строгий», военно-морская академия… Снова служба, вскоре - уже в должности старшего помощника фрегата «Капитан Бартаби», затем – его командир… молодой, надо заметить… далее – дикий финт: отставка и покупка в собственность небольшого авианесущего купца, и капитанство на нём. Интересно – откуда денежки? По-слухам – наследство. Далее снова вверх: командование «цивильным» авианосцем «Дракон», который тоже принадлежит Ферту. Покупка ещё одного торгового корабля, но, уже простого сухогруза. Это уже – флот, и потому Ферта величают Адмирал. Командование «Драконом», кстати, принимает наёмный шкипер. Затем флот, вроде-как, распродан (годы своё взяли?), и старина Ферт, которого по-прежнему называют Адмирал, обзаводится своим новым авианосцем «Журавль», на который и переносит свой флаг. На сегодняшний день это его единственный корабль, на котором он проводит куда больше времени, чем на суше. Но, опять же, согласно слухам, через подставных лиц владеет ещё несколькими кораблями… Портрета адмирала Ферта, к сожалению не было.
   Позавтракав, Кот нанёс визит к ювелиру. Оценка стоимости перстня много времени не заняло, а обозначенная цена почти не отличалась от той, что ему называли и раньше. Кот решил не торговаться, но продажу отложил до того момента, как определится с самолётом. Визит на главную Почту города его приятно удивил – там его уже два дня ожидал толстенький пакет в непромокаемой обёртке, в котором обнаружились обещанные Мондом документы. Безопасник держал своё слово. А вскоре Кот уже был у ворот аэродрома «Старина Кунто», названного так толи в честь основателя, то ли какого то местного героического летуна. От двух других здешних аэродромов этот, помимо значительных размеров, отличался ещё и наличием огромной стоянки и ангаров, где стояли машины и на хранении, и на продажу.
      Сопровождать Кота взялся техник, который наметанным глазом определил на что здесь способен Кот, но то-ли из вежливости, то-ли из желания побездельничать, не потащил его сразу в ту часть стоянки, что напоминала смесь музея и свалки, а позволил  покупателю побродить всласть. Довольно быстро Кот приуныл: оценки мастера Монда были чересчур оптимистичны. Всё, что было доступно по деньгам – не устраивало, а то, что устраивало – было недоступно. Присутствовали здесь в основном разномастные «стрижи» и «оборотни» первых серий с неубирающимися шасси, часто с деревянной обшивкой. Поодаль стояло несколько древних «кречетов» - подкосных монопланов с открытыми кабинами и пулемётным вооружением. Этот откровенный хлам ещё можно было  поднять в воздух, но посадка на аэродром была  бы для пилота лотереей, а на палубу – приговором. У самого забора несколько машин (в том числе - аж пара алтаранских «бизонов») лежали россыпью.
   Разочарование переходило в безнадежность. Нет – здесь было немало достойных машин, но стоимость их находилась за пределами финансовых возможностей Кота. Он уже подумывал проехаться по ближайшим городам в поисках чуда, когда свернул на очередную линейку. Четвёртым здесь стоял камуфлированный всеми возможными оттенками серого цвета «стриж» последних серий выпуска с торчащими из крыльев стволами двух орудий. Под открытыми капотами мотора возился неизвестный с гривой густых чёрных волос. Что-то заставило Кота остановиться и завести разговор.
   - Как машина? - он положил руку на обтекатель колеса шасси.
   - Сносная… пожалуй – беру! – обернувшийся человек оказался, похоже, его ровесником. Примерно того-же роста, тоже широк в плечах, но как-то... поизящне, что-ли... Тонкие черты лица и ухоженные, прямые волосы контрастировали с перепачканным смазкой носом и руками, больше подходящими то-ли механику (в силу въевшегося масла), то-ли воину (набитые костяшки и нехилые запястья). Почему-то парень сразу расположил последнее время недоверчивого Кота к общению.
   - То-же что–то подбираешь? – спросил парняга.
   - Угу… только вот не подберу никак.
   - Я сам всё утро ходил. Кстати – Тин, - парень протянул вытертую ветошью руку.
   - Кстати – Кот…- рукопожатие было в меру крепким.
   - В смысле? Имя?
   - Погоняла. И позывной – тоже.
   - А что ищешь, что хочется? Летал на чём?
   - Что хочется – пока не купится, летал на «оборотне», на «моските».
   - «Москит» там стоит, - Тин вытянул руку вправо и, как показалось Коту, загадочно ухмыльнулся. Неужели – удача?! Кот двинулся в указанном направлении, следом обречённо поплёлся замученный техник. Действительно: ещё через три  машины стоял вроде – как  знакомый «москит» - тот-же лобастый, короткофюзеляжный  полутораплан, только шасси было убирающимся, а вместо четырёх пулеметов обнаружились две каноны-скорострелки. Светло-серый, с синими и серыми пятнами. Вместо здорового кока на втулке винта был небольшой обтекатель. Неокрашенный, зато отполированный и блестящий. Кот озадаченно замер.
   - Кстати – действительно хорошая машина, - подал голос  техник. – Гоняли  только с берега, так, что прочности ещё надолго хватит. Движок – вообще новый, ну и пара скорострелок вместо четырех пулеметов-пукалок. Кабина, правда, открытая… и… если раньше подобное не пилотировали – не советую: есть своя специфика, и из штопора он выходит неохотно.
   - Летал и на таком… - хмыкнул Кот. – А, цена, как? Не слишком?
   - Попробуйте найти дешевле. Торга не будет. Зверь, хоть и диковинный, но в отличном состоянии, - техник, казалось, извинялся за состоявший из несоответствий, к тому-же строптивый  самолет. Кот полез в кабину и замер, опершись руками на козырёк и высокий гагрот: на верхнем крыле, поверх камуфляжных  пятен было нарисовано такое… Вернее - такая… С такой жопенью, с такими титьками и смазливой моськой… а, из всей одежды – две полоски шириной с головную повязку, как – бы трепыхающиеся в потоке рассекаемого воздуха. Кот встал на чашку пилотского сидения и рассмотрел картину внимательно.
   - Принести стремянку? – по лицу техника скользнула улыбка. - Сверху лучше видно.
   - Это кто-же так расстарался? – Кот решительно втиснулся в узкую кабину и принялся изучать матчасть. Сразу обозначились незнакомые краны и тумблёры, сомнений пока не вызвали только привычные рукояти поводков затворов двух скорострелок, торчащие сверху-по бокам приборной доски. И - радио! Ставшее в палубной авиации уже нормой, а в сухопутной всё ещё остававшейся роскошью.
   - Автор неизвестен, - техник сунулся в кабину. – Пригнали уже с красавицей. Это кран уборки шасси, оно здесь сжатым воздухом убирается.
    - А это зачем? - Кот ткнул в пустые зажимы на борту.
    - Как зачем? Клинок при перелёте крепить… - техник глянул так, что Коту стало стыдно, хотя пилоты армейской авиации такими тонкостями не заморачивались, надеясь на обоз и подвесные контейнеры, а проникнуться флотским духом на «Морском скорпионе» он не успел. С остальным разобрались быстро и без дурацких вопросов. Техник ушел, а Кот вынул из жестяной коробки документацию и принялся за дело всерьёз. Подошёл Тин - он на ходу отщипывал кусочки от громадной лепёшки с сыром:
   - Решился-таки! Я хотел купить верхнее крыло – не согласились! Шучу - на таком я просто не летал. Скорострелки через винт молотят – не смущает? - он показал  лепёшку и, увидев утвердительный кивок, оторвал половину. Кот достал флягу:
    - Боишься без лопастей остаться? Это большей частью надуманное… у меня был знакомый, так он не мог представить, как в алтаранских бронерах наводчик может сидеть справа от орудия. Дескать, всё-равно, что из винтовки с левого плеча стрелять.
   Тин рассмеялся, приложился к фляге:
   - У тебя «двадцатки»? (Кот, успевший посмотреть орудия, кивнул) То же самое... классика!
    Как-то сразу они нашли общий язык, и вскоре понимали друг друга с полуслова. Тин крутился в Лазурном уже больше недели и вскоре Кот знал, где лучше остановиться, какой бардак необходимо посетить, и чьё вино не следует покупать ни в коем случае. Куда он собирается наниматься – Тинмар пока не знал. Кот, слушал и молчал. Особенно по-поводу возможного найма на «Журавль». Перекусив, они осмотрели «москит», вернулись к «стрижу» и ушли, когда из-за темноты уже ничего не было видно.
   Через пару дней, исползав машины вдоль и поперек, и опробовав их в воздухе, Кот и Тинмар расплатились за «москита» и «стрижа», и устроили себе небольшой праздник. Оттягиваться «как следует» и так было уже не на что, а обоим предстояло ещё прикупить кое-что из снаряжения, и на что-то прожить в ожидании работы (у Тина перспективы с наймом были ещё более туманны). В эти-же дни Кот съехал из гостиницы и поселился в соседней с Тинмаром комнате – тот жил на окраине города. Хозяева недавно купленного частного дома сдавали две крохотные, скромно отделанные комнаты на первом этаже. Одну занимал Тин, вторая очень кстати пустовала. Сами хозяева обживали уже отремонтированные второй этаж и мансарду. Новым жильём Кот был доволен - выходило дешевле, чем в гостинице. К услугам постояльцев также были ещё более скромно отделанные «удобства» и ванная комната, где хозяйка стирала бельё, а любивший пошутить Тин не исключал возможности засолки в ванне хозяйских огурцов на зиму. Ещё у постояльцев была возможность  проводить время в старом, немного запущенном саду позади дома. А, вот кормиться приходилось в близлежащих харчевнях.
   Момент истины настал через неделю пребывания Кота в Лазурном – пришёл «Журавль». Корабль отшвартовался уже поздним вечером, а утром, как только портовые клерки испили свой утренний чай и приступили к выполнению своих обязанностей, Кот, скрипнув зубами, потратил три «серебряка» и выправил себе пропуск на территорию порта. Вскоре он уже подходил к причалу, над которым возвышался серый борт огромного корабля. Разгрузку его ещё не начали, но имеющая отношение к авиации и артиллерии корабля часть команды, скорее всего или уже дрыхла по домам, борделям и участкам городской стражи, или ещё гудела в припортовых кабаках. Было пустынно, но не сказать, что тихо: вокруг разноголосо шумел порт. Навстречу Коту не спеша прошли три незнакомца, в которых он определил возможных коллег по будущему ремеслу. Двое – в однообразного покроя светло-синих кафтанах с золотыми позументами, третий – в короткой пилотской куртке. Левые рукава их одежды украшали стилизованные под герб нашивки с изображением взлетающего журавля, названием корабля и девизом, который прочесть Кот не успел. На широких перевязях шпаг присутствовала пилотская атрибутика в виде разнообразных цацек с крылышками, пропеллерами и прочей ерундой. У того, что в куртке, был ещё и значок - лавровый венок с красной эмалевой «пятеркой» посередине. Кот мысленно присвистнул. Пять побед – это вам не хухры-мухры, хотя у имперских пилотов подобный знак отличия допускался к ношению по достижении десяти заваленных, соответственно – с «десяткой». И далее – кратно десяти. Только в силу продолжительного отсутствия серьёзных конфликтов с воздушными сражениями, Кот подобные знаки отличия видел только на картинках и в музеях. Встреченные люди производили впечатление тех самых лихих парней, готовых взмыть с палубы в любой момент и расфигачить всё встреченное в направлении, в сторону которого было сказано «фас». И показать - «почём нынче рыбка» несчастным торгашам, рискнувшим отдалиться от берегов. А при случае - накостылять и сухопутным крысам, просиживающим штаны в конторах и погрязшим в беспросветной бытовухе. Коту хватило самообладания не разглядывать, и уж тем более – не пялиться на них долго лишь потому, что они здесь уже состоялись, а ему ещё предстояло утвердиться.
   Поздоровавшись со стоящим у сходней вахтенным матросом, Кот осведомился о старшем помощнике Вардоге. Матрос с интересом посмотрел на Кота и хотел что-то спросить, но тут на сходни ступил высокий, худощавый человек в синем с серебром камзоле. С узким, волевым лицом и коротким седым ежиком волос. Плечи человека украшали скромного вида эполеты, принятые у «водоплавающих», чтобы отличаться от сухопутных «одноплечих». И выдававшие принадлежность их обладателя к высшему командному составу корабля. Матрос немедленно вытянулся, приветствовал его, и доложил мастеру старшему помощнику, что его ожидают, и кивнул в сторону Кота. Старпом с безразличием в глазах глянул на гостя. Кот представился, что на старпома не произвело ни малейшего впечатления. Кот изложил цель своего визита, сослался на Монда, достал письмо и отдал его старпому. Вардог распечатал, быстро прочитал и безразлично-устало произнёс:
   - Ну, и?
   Просить Кот не любил и уже приготовился развернуться, чтобы уйти:
   - Помочь с устройством можете?
   - Могу... - Старпом неожиданно рассмеялся: - Могу, могу. Есть на чём летать?
   - Есть, - Кот немного опешил. - Уже есть.
   - Предъявить не стыдно будет? Нет? Тогда пойдём! - старпом пошёл первым, на ходу сложив и спрятав письмо в карман. Выйдя за ворота порта, Вардог огляделся в поисках извозчика и, не углядев ни одного, бодро зашагал дальше.
   - Далековато будет, - попытался остановить его Кот.
   - Мы не на лётное поле, - покрутил головой старпом. - Расскажи-ка, лучше, как до жизни такой дошёл.
   - На жизнь не жалуюсь. Дошёл как многие: через подвиг на дуэли.
   Вардог улыбнулся, сказав «ну-ну», и больше ни о чём не спрашивал. Молча, они шли ещё только просыпающимися жилыми кварталами, пока Вардог не остановился перед одним из домов – стареньким особнячком на две семьи, втиснутым между однообразных трехэтажных многоквартирок. Подобрал камешек и бросил в окошко второго этажа. Брякнуло стекло. Ответа не последовало. Он подобрал упавший камешек и запустил его обратно. Окно открылось, высунулся белобрысый дядька с обнаженным накаченным торсом и недовольной миной на заспанном лице:
   - Чего не спится?
   - И вам – здравствуйте. Пополнение тебе привёл!
   - Чего орать-то. Оставляй внизу, сейчас спущусь...
Дядька скрылся в окне, оттуда раздался звонкий шлепок ладонью по чему-то голому и упругому. И женский визг, перешедший в жизнерадостное ржание. Вардог усмехнулся, ещё раз оглядел Кота:
   - Всё, что могу... Не обессудь. Монду привет передавай.
Старпом «Журавля» и вправду не стал дожидаться, пока спустится разбуженный им человек. И удалился, оставив Кота одного. Ждать пришлось недолго: распахнулась дверь.
      - Заходи! - встретивший Кота человек пропустил его в прихожую. Был он уже в халате, штанах армейского покроя и домашних туфлях без задников. Рослый, крепкого сложения мужчина напоминал профессионального спортсмена, или солдата-наемника, недавно отошедшего от дел и совсем чуть-чуть располневшего вследствие этого мероприятия. Кот заметил, что вдобавок к белым волосам, тот был ещё и голубоглаз. О(ни прошли в комнату, одну из стен которой украшали деревянный пропеллер-«интеграл» и пара гребных весел, а другую - от пола до потолка занимали полки с книгами. В комнате обнаружились столик и пара кресел.
   - Итак! Рутмар Донти… командир палубной авиагруппы… весь к вашим услугам.
   Кот тоже представился, едва удержавшись и не щелкнув каблуками по армейской привычке. Пояснил, зачем прибыл. Рутмар задумался и указал Коту на одно из кресел, во второе опустился сам. Допрос был недолгим и касался в основном способностей Кота в летном деле и его оснащении. Мимоходом расспросил, как он вышел на Вардога. А, вот когда Кот проболтался, что успел побывать в чине флагмастера бронечастей Императорских Вооруженных Сил, был неожиданно удивлен и, похоже, сделал закладочку для последующей подробной беседы на эту тему. Потом Рутмар с минуту задумчиво смотрел на корешки книг, очевидно, что-то взвешивая и прикидывая. Кот ещё раз ненавязчиво его оглядел, и решил, что светло-голубые глаза, из располагающих к доверительному общению, могут легко стать колючими как льдинки. А, явно напускная вальяжность - может смениться готовностью без излишних эмоций развесить чьи-нибудь потроха на подвернувшемся заборе. Командир ещё раз расспросил Кота о его самолёте, и поднялся:
   - В воздухе готов показать? Тогда идём. Только, сначала за одним спецом заскочим... Проклятье! Он наверняка уже на корабль ухмыстал! - Рутмар глянул на часы. На ходу схватив перевязь со шпагой, он вихрем взлетел по лестнице наверх. Кот тоже встал и, в ожидании Рутмара, подошел к висящему на стене пропеллеру. Не удержавшись, провел рукой по лопасти, внимательно осмотрел – были и клейма изготовителя на лопастях, и следы эксплуатации, и забоины-царапины-потертости, возникающие у старых вещей во время бесконечных переносов и перекладываний. Может, и действительно – старый. А, может – добротный новодел, сделанный отдельно, или снятый с такого-же новодела - самолёта. Делают иногда в мастерских и на заводах под заказ машины, во всём подобные тем, на которых совершали свои подвиги герои-авиаторы далекого, и не очень, прошлого. Спустился Рутмар. Уже полностью одетый, и при шпаге. Пригашающе мотнул головой Коту и устремился к дверям. Коту оставалось только последовать за ним.
   - Понравился? – на ходу спросил хозяин дома, очевидно имея в виду пропеллер.
   - Настоящий? В смысле – старинный?
   - Да. Более того: по легенде это винт одной из машин эскадрильи «Бродячий Цирк» времен Войны Трёх Княжеств. Может, и вправду...
   Кот мысленно присвистнул. Потом подумал, что может, Рутмар просто пыль в глаза пускает. Видел он таких мастеров, которые делали это именно «ненавязчиво». А, потом, просто махнул рукой.
   На первом же перекрёстке Рутмар остановил какой-то древний рыдван, который чадя и тарахтя мотором, повез их в порт. Кот глянул на Рутмара – тот беззаботно крутил головой по сторонам, задерживая ненадолго взгляд на особах прекрасного пола посимпатичнее. Рыдван остановился у ворот. Пропуск Кота ещё действовал, их пустили без проволочек. Рутмар снова неторопливо спрашивал, Кот отвечал. Так и шли. Только не в сторону «Журавля»... Совсем в другую! Они шли мимо причалов,  кранов, железнодорожных путей, складов, свалок и складов, похожих на свалки, пока не оказались у одного из отдаленных причалов, где был пришвартован бывалый на вид, потрепанный штормами, корабль. Тысяч на пятнадцать водоизмещением, со сдвинутой вперед по правому борту башней рубки, над которой замерла решетка локатора. Самый обычный торгаш с палубой. Наверняка есть и ангар штук на пять — шесть самолётов. Название соответствовало просто в точку - «Бродяга».
   Рут сбавил шаг и свернул к сходням. Стоявший у сходней вахтенный матрос приветствовал Рутмара в совершенно вольной форме. Вопросительно посмотрел на Кота.
   - Со мной! Дед уже здесь? Отлично! - Рутмар мотнул головой Коту: - Пошли, дом посмотришь!
   Кот тупо посмотрел на борт «Бродяги», местами недавно подкрашеный. Вспомнил свой «москит». Мысленно охнул и выругался. Рутмар то-ли мысли читать умел, то-ли у Кота на лице всё читалось:
   - Ты ведь на подъёмники «Журавля» рассчитывал? Не переживай, я тебе ножовку дам. Отпилишь лишнее. Дерево пилить легко! - он ступил на сходни, дошел до половины и обернулся, улыбаясь: - Пойдём, пойдём! Не ссы за самолёт - пролезет.
   Отступать уже было некуда, и Кот следом поднялся по сходням. Рутмар вел его узкими коридорами, комментируя на ходу:
   - Итак! Прошу любить и жаловать - «Бродяга». Тесноват, но прочен и достаточно шустр, купец, водоизмещение 16 000, с полётной палубой и ангаром на шесть истребителей, хотя заталкивали и восемь. Не стони в очередной раз – и в ангар твоя нескладуха поместится. Ну, а если не поместится – будешь торчать на палубе хроническим дежурным… Шучу! Как уже, наверное, понял - один подъёмник. В дополнение к самолётам имеются четыре спаренных автомата и пара универсалок. Так, что есть, чем отмахнуться. Ходим и в конвоях, и даже в одиночные плавания. Кстати, ты собрался работать в одиночку или готов работать в паре с кем придется, а может – у тебя уже есть напарник?
   Кот одновременно и обрадовался (нашлась и Тинмару работёнка), и загрузился - вдруг тот закочевряжится при виде «Бродяги». Впрочем, с их-то машинами, опытом и, как следствие - мизерной стоимостью, кочевряжиться не стоило.
   - Есть напарник!
   - Отлично. Стало-быть, и смотрины вам устроим обоим сразу. Вот и пришли. Бартам! Дед! Ты здесь?
   - Что ты трубишь, как мамонт перед случкой? Где мне ещё быть, если я вчера обещал тебе посмотреть…
   Навстречу им вышел… возможно, что и дед: но ещё очень крепкий и моложаво выглядящий.
   - Здравствуй! Мой мотор потом посмотришь. Сначала надо у этого парня машину глянуть, на что она способна. Он хочет у нас поработать в очередном выходе.
   Дед сверкнул глазами из-под кустистых бровей, посмотрел на Кота.
   - Ты его со школьной скамьи сдёрнул? – спросил он Рутмара.
   - Ну… вроде нет, - растерялся тот, и переадресовал вопрос Коту, - Сколько тебе?
   Кот сказал, усмехнувшись, и глядя на Деда. Тот махнул рукой и вздохнул, словно говоря - мельчает на палубах народ нынче.
   - Поехали? – спросил Деда Рутмар, - Готов?
   - Куда?
   - «Старина Кунто», - встрял Кот, посмотрев на Деда и Рутмара, добавил: - Там машины, и напарник мой уже туда, наверное, подтянулся.
   - Хозяйство Стругласа… - задумчиво вздохнул, очевидно имея ввиду нынешнего хозяина аэродрома, и пошёл назад, к раскапоченному «оборотню» прибрать инструменты.
   Когда они добрались до аэродрома, и подошли на стоянку, Тинмар действительно уже был там. Осмотрев самолёты, Рутмар и Дед переглянулись.
   - Дуйте за разрешением на вылет, и показывайте, что можете, - махнул рукой командир, а Дед задумчиво мурлыкая что-то себе под нос полез в кабину «москита». Сделав пару шагов, Кот услышал его восторженный голос:
   - Рут! Нет, ты только посмотри сюда, а? Кто-же решится по такой красе со всех стволов?
  Когда Тин и Кот получили разрешение, поднялись в воздух и начали с нарастающим азартом крутиться в отведенном им секторе, выжигая купленное на последние деньги топливо, их наниматели внимательно за ними смотрели, снова часто переглядывались и молчали, не решаясь обменяться мнениями. К ним подошёл пилот, знавший обоих:
   - Привет, Рутмар! Музей собрать решил? Наш поклон, уважаемый Бартам.
Дед хмыкнул, Рутмар неопределённо пожал плечами, а спустя минуту спросил подошедшего, тоже с интересом смотревшего за тем, что творилось в воздухе:
   - Что думаешь?
   Теперь плечами пожал пилот:
   - Не знаю, как они будут сбивать и топить, но держатся уверенно... Сколько им лет?
   - Немного... но, и не дети...
   - Возьми на вырост, откроешь ферму боевых хорьков... нет, ты посмотри, что вытворяют!
   - Действительно, Рут, ничего не теряем, - вмешался Дед. - Ребята, вроде, неплохие, и машины их тоже поработают.
   - Уломали, речистые, - бросил Рутмар, - Надеюсь, они не будут гоняться за капитаном по палубе.
    Дед расхохотался, и принялся рассказывать новому слушателю о лётном происшествии, случившемся недавно на «Бродяге», когда нанятый пилот при первой-же посадке  приложил самолёт о палубу так, что подломил шасси. Вдобавок, он не зацепился за тросы финишёра, и машина со скрежетом помчалась по палубе на пузе, разваливаясь и грозя свалиться за борт. Неприятности редко ходят поодиночке, и случилось так, что именно сейчас самому капитану Бату стрельнуло нарушить ряд пунктов уставов и инструкций, и насладиться зрелищем садящегося самолёта. Зрелище грохнувшегося о палубу и несущегося прямо на него, по скромных размеров площадке, «оборотня» (который, вдобавок, угрожающе замахнулся на палубный персонал отломившимся хвостом) - должное впечатление произвело. И капитан начал степенно и не теряя достоинства, отступать к надстройке корабля. Отступление, по рассказам очевидцев, выглядело как мгновенное исчезновение массивной фигуры капитана с палубы перед самолётом, и возникновение её возле дверей надстройки. Уследить за перемещением было невозможно. Вероятно, именно поэтому техник, нырнувший в дверь перед носом капитана, прикрыл её за собой. А, чтобы взбесившийся «оборотень» не смог войти следом —  дверь задраил... получилось не очень красиво. Без успеха торкнувшись, капитан снова повернулся лицом к противнику, и, вероятно, усилием воли остановил ползший по палубе самолёт в двух шагах от себя. Говорили, что глаза у сидевшего в кабине пилота в этот момент были больше лётных очков. Капитан удержался и не отдал подбежавшим матросам приказа выбросить обломки за борт, осведомился у пилота-неудачника о состоянии его здоровья («жив, чучело?» - на том не было и царапины, и ответом было столь энергичное кивание головой, что обломки задребезжали) и величественно удалился, обозвав «торопыгой» высунувшегося назад технаря. Рутмару тем-же вечером был устроен грандиозный разнос. Про последовавший после этого молчаливый диалог между Рутмаром и «чучелом» - Бартам в присутствии командира рассказывать не стал, хоть и подмывало: то, как Рут со страшным лицом и сжатыми до белизны губами потрясал кулаками, и то, как пилотяга молча оправдывался, разводя руками, хлюпая носом и шаркая носком сапога по палубе было незабываемо.
    Когда «стриж» и «москит» зарулили на стоянку Рутмар принял решение, и объявил друзьям, что завтра их машины будут осмотрены, и если их состояние удовлетворительно, то можно подписывать контракт. Бартам бегло глянул машины, и, усмехнувшись, добавил, что на всякий случай, у парней есть целая ночь времени, и целый аэродром самолётов как источник запчастей. На том и расстались…
   - Ну, Котяра, спасибо! Похоже, мы на палубе? – Тин снял парашют, посмотрел вслед Рутмару: - Интересный дядька этот Донти, а?
   - Интересный. У него дома винт с машины «бродячих циркачей»… - Кот привалился к крылу.
   - Что за циркачи?
   - Ну, брат, ты даёшь! Получить крылья, навострить лыжи в наёмники и не знать таких легенд авиации! Стыдно!
   - Стыдно… просвети убогого.
   Кот, бросив под голову парашют, и с удовольствием растянувшись на траве, принялся просвещать Тина.
    Эскадрилья наемных пилотов «Бродячий Цирк»… Мастера воздушного боя, оторвы и головорезы на немыслимо размалеванных истребителях… По-сути наёмная авиабанда, существовавшая достаточно долго. Названы так были за разношерстный и разномастный авиапарк, склонность к кочевой жизни и мастерство пилотов, летавших на грани невозможного. Ну, и за внешность пилотов – тоже. Какие там были имена: Рино Кавер, Кунто Бормас и ещё многие другие с количеством побед далеко за три десятка. Притом, что учёт сбитых самолетов (за которых начисляли премию) у наёмников был строжайший. (Сразу-бы так и сказал! – Тин хлопнул себя по ляжкам. - Кавер, Бормас, Тинтако! А, то цирк какой-то! Они, по-моему, за Торгон воевали?). Обрастая славой и легендами, претерпевая изменения в командовании и личном составе, эскадрилья долго и успешно промышляла в небе княжеств между Турсонгом и разрастающейся Империей. Княжества тогда постоянно играли в маленькие победоносные войнушки, которым конца-края видно не было. Боевые действия велись  с привлечением разнообразных наёмников. Войны были скоротечны, особого ущерба экономикам не наносили, заканчивались с практически ничейным результатом, зато позволяли сидящим на княжении добавлять к именам звонкие эпитеты, важно надувать щёки, допускать вольности с казной и невозбранно душить налогами лояльных подданных. И намыленными веревками – подданных нелояльных. Потом грянула «Война Трех Княжеств» которая положила начало конца  государственности многочисленных географических недоразумений, и стала прощальной гастролью «бродячих циркачей». Причиной войны, по единодушному мнению историков, послужил неуёмный гонор Торгонской знати, постоянно и публично обещавшей не только нагнуть соседей, но и построить на их костях Великий Торгон. И разрастись впоследствии от океана до океана, что было невозможно без того, чтобы не подвинуть таких «тяжеловесов» как Турсонг, и, собственно, сама Империя. Ну, а поскольку, всякий торгонец сам себе и князь, и полководец, воевать начали сразу и с Викраном, и с Эндором, не имея союзников (дружественный на словах, но бесконечно далекий на глобусе Алтаран был не в счет), резервов, и сколь-нибудь вразумительных планов. На Турсонг, видимо, и сил уже не хватило. Попутно Эндор решил припомнить Викрану старые обиды, и вскоре воевали уже все со всеми. Циркачи блестяще сражались поначалу на стороне Эндора, основательно оттрепав торгонцев, и беспощадно раздолбав под ноль хилые воздушные силы викранцев почти в одиночку. Потом этих наёмников кинули с денежным довольствием, и они, разобиженные, всем составом дернули в Торгон, предварительно ограбив ближайший к месту последней дислокации банк. И теперь уже перемалывали в воздухе своих недавних соседей по аэродромам. На земле творилось тоже нечто несусветное. Ни одной из сторон не удалось добиться  решающего преимущества, все уже шатались на ногах, но прекращать не желали. Война затягивалась, и грозила утратить всякий смысл. А, когда возня мелкоты длиться непозволительно долго, в дело вмешиваются старшие, у которых своё видение сложившейся ситуации. Эндор к тому времени был изрядно обескровлен. Хаос и неразбериха в Торгоне достигли необычайного, даже для этих мест, размаха. В княжестве Викран произошел переворот, объявлены тотальная мобилизация и готовность драться до последнего, и, сразу после этого, высланы гонцы в столицы соседей, в заварухе пока не участвовавших. В результате Викран прислонился к Империи, а Эндор на пару с Турсонгом распилили Торгон и устроили тамошней знати жизнь столь весёлую, что те побежали с исторической родины как тараканы.
   Циркачей в этой суматохе предали и продали все, кто мог. И, чтобы уцелеть, тем пришлось  принять присягу на верность королю Турсонга. Эскадрилья  «Бродячий Цирк» недолго просуществовала в составе Королевских ВВС, и благополучно зачахла: в Турсонге  требуется неукоснительное соблюдение дисциплины и параграфов устава, в том числе и по части внешнего вида (там даже тогда офицеры и немногочисленные наёмники должны были быть однообразно одеты и носить строго уставные короткие прически). Когда банду стали загонять в уставные рамки - личный состав начал шустро разбегаться всеми законными, и - не совсем, способами. История знаменитой эскадрильи на этом закончилась… 
   Дед Бартам во время осмотра машин был внимателен, но не придирчив, и его вполне устроило их состояние, о чём свидетельствовала брошенная по окончании работ фраза: «Видали и намного хуже, и ничего – летало». По рукам ударили вечером того-же дня, подписав бумаги на борту «Бродяги», после того, как Рутмар представил новых пилотов капитану. Друзей слегка удивили, выдав им небольшой аванс, на что они, в общем-то, и не рассчитывали. Пригодилось - докупить кое-что из экипировки. А через два дня Коту и Тину предстояло перелететь на палубу корабля, который уходил в бухту Серебряную.
   Готовя «Бабочку» к вылету (так уже окрестили «москита»), Кот, обратил внимание на Тина. Кот и сам немного нервничал, но Тин, обычно спокойный и весёлый, сегодня был молчалив и весь погружен в себя. На вопрос «всё-ли у него в порядке», Тин утвердительно кивнул головой и попробовал отшутиться, но Кот ему не поверил. Но взлетели нормально, и Тин, как условились, пошёл у него ведомым. Увидев идущего «Бродягу», Кот снизился и сделал круг. Он испытал мимолетную неуверенность, оценив размеры палубы, но тут-же успокоился – «Скорпион» был, конечно, куда больше, но ухвативший трос финишера самолёт не до носового-же среза палубы убегал…  стало быть – спокойствие, собранность и расчет. Немного усложнил задачу «москит» со своим скверным обзором, но Кот преодолел и это препятствие. В результате  притёр к палубе самолёт так, что самому понравилось. Следивший за посадкой командир, похоже, тоже остался доволен. Тин посадил машину несколько жестковато, но – неплохо, на средний балл. Когда он вылез из кабины, то Коту показалось, что тот возбужден несколько больше, чем положено в таких случаях. Тина прямо-таки распирало от избытка чувств. Понаблюдав за ним ещё, Кот потянул носом на предмет спиртного – не пахло. Тогда Кот подумал-было о разнообразных «веществах», но вдруг вспомнил своё состояние после первой посадки на палубу. Радость, эйфорию и пруху от осознания того, что он это сделал, у него всё получилось. Когда они шли в ангар, Кот, шедший впереди, поймал момент, когда рядом никого не оказалось, и резко остановившись, повернулся и посмотрел новому другу в глаза:
   - Это первая твоя посадка на палубу?!
   - Ну… да! – Тин растерялся.
   - Идиот! Ты же мог костей не собрать… – прошипел Кот. Ему удалось сдержаться и не ударить Тина за его мальчишество и самоуверенность. Коту почему-то страшно не хотелось, чтобы тот убился или утонул.
   - Нормально получилось, я знал, как надо… и теперь точно смогу, - Тин принялся вдруг с виноватым видом оправдываться перед своим ровесником, которого и знал-то всего с неделю, хотя Кот ожидал, что тот заерепенится. Тогда он дружески хлопнул Тинмара по-плечу: в конце-концов, у него самого это была лишь восьмая по счёту посадка.
   - Я мог-бы подсказать, помочь, - соврал он, потому, что никогда не стал-бы соучастником в таком рискованном деле, да ещё помогая человеку, которого почти и не знал.
   - Не надо, - дружелюбно улыбнулся Тин, - Ты постарался-бы отговорить, а-то и просто слил-бы меня Рутмару. Так?
  - Так! – Кот крепко пожал потянутую ему руку, и подумал, что действительно - есть все шансы обрести не просто напарника, а хорошего друга...