МАМА

  – Тимур, ну хоть ты с ней поговори! - кричал брат в трубку.- Соседи снова ее видели на рынке, с этим ее чертовым луком! Что о нас люди подумают? Сами разъезжают на крутых машинах, а мать бросили без помощи? Тимур, она из - за места еще торговалась! Ты слышишь! Позор какой! Я уже не могу с ней разговаривать. Молчит и в сторону смотрит, и ничего не говорит...
– Мама, – он сидел перед ней на корточках, коренастый, плотный, и смотрел на нее снизу вверх нежно и ласково, а она на него сверху вниз, – ну, скажи мне... ну, зачем ты это делаешь, родная моя? Правда, что о нас люди подумают? Что бросили тебя твои сыновья, и не заботятся о тебе... Зачем тебе нужен этот рынок, этот лук? На что тебе не хватает? Может, ты что - то особенное хочешь, копишь? Поехали сейчас купим, что захочешь...
Она молчала и смотрела на него своими темно - карими глазами, точь-в-точь, как у него, и глаза ее немного смеялись, хотя и были печальными... Потом она подняла руку и медленно опустила на его уже седеющую голову, и погладила по голове, как когда-то в детстве, и он вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком, беззащитным перед этой тихой материнской лаской...
– Мама, – он взял ее теплую ладонь, и спрятался в ней левой щекой...потом поднес к губам и поцеловал, – мама... – повторил он.
– Ничего не надо мне, ни на что я не коплю, – улыбнувшись, сказала, она, помолчала и тихо добавила, – скучно мне, сынок... одна я все время...Пока отец был, и времени не было ни о чем думать. То по дому убраться, то обед приготовить то за ним присмотреть, то постирать... А сейчас ...одной -то что надо? ...А лук...люди вокруг, сынок ...Разговариваю я с ними. Где посмеюсь, где поругаюсь, вот и день прошел...
– Мама…дурак я…прости меня... Хочешь, я тебя к себе заберу? Будешь со мной рядом каждый день, и скучать не станешь...
– Куда к себе? В город? Что ты, сынок, - она засмеялась, – я же тебе мешать там буду!
– Мама, ну что ты такое говоришь? Как ты мне можешь помешать? Будем с тобой разговаривать, чай пить вечерами, – греясь о ее ладони, он смотрел на нее, и сердце его сжималось от тоски, – я буду книги тебе вслух читать... Помнишь, как ты мне в детстве?
– Нет, сынок…Куда я отсюда? Я из этого дома только туда, к отцу... Здесь же вся жизнь моя, сынок...Запахи...голоса ваши, когда вы маленькими еще были, а я была молода, и папа твой был молод и здоров...И силен. Вся наша жизнь здесь…Каждый половичок скрипучий напоминает о чем - то...каждое дерево в саду...Ты уж не обижайся, родной...
– Нет, мама, ну что ты... Пусть будет лук... Ночь прошла почти без сна… В каких - то сумбурных воспоминаниях, о прошлом, о детстве...О настоящем…Разговор с матерью растрогал его, и вызвал бурю чувств, половина из которых перемешивалась с его сегодняшней жизнью, изначально, казалось бы, не имеющих отношения к разговору...что было такое в разговоре?
"Бережность, - вдруг подумал он... И от этой бережности хотелось плакать... А сам могу ли я всегда так? Ведь иногда то, что на поверхности, носит в себе следы того, что лежит в глубине, и на самом деле важно увидеть именно то невидимое, а видимое, всего лишь действие, как следствие невидимого... "
Потом он сбился с мысли и уснул...Ему редко снились сны, но если снились, всегда сбывались...Снился отец, молодой и здоровый, он смеялся, стоя на берегу реки, чьи воды были чистыми и быстрыми... И, еще, ему снилось солнце... Оно выглядывало из-за туч, и чуть выпустив свои лучи, тут же их убирало обратно. Как - будто светило, но боялось греть... И ему вдруг показалось, что солнце боится обжечься об него – "Разве я так холоден, – изумился он, – что солнце стало меня избегать? Или может, оно думает, что мне больше не нужно его тепло? " Он сдернул с себя рубашку, и подставил солнцу свое открытую грудь, но солнце почему - то теперь стеснялось его, хотя и появлялось на небе круглым желтым шаром, и ему казалось, что иногда оно улыбается ему своей озорной улыбкой, но солнце тут же убегало за тучи, потому, что как оказалось, его тепло может быть назойливым, и людям становилось слишком жарко, и тогда они начинали не любить его... потом ему снились пучки лука, и он смотрел, как мать бережно укладывала их один к одному, ласково касаясь зеленых перьев, поглаживая каждое , как живое существо.Собранный пучок она   перетягивала резинкой, но так, чтобы перья лука не поранились... Он проснулся, удивившись странному сну. Лежал и вслушивался в ночной перестук часов, но тишина дома снова окутала его, и он уснул и спал уже до утра без сновидений.
 – Береги себя, сынок ....
– И ты, мама, – он поцеловал ее в щеку, и уже пошел к машине, и она следом за ним, и откуда-то у нее появилась плетеная корзина с зеленым луком, и она, открыв двери, положила его на сиденье рядом с ним и сказала чуть виновато:
– Возьми, сынок, сама растила. Своими руками... - и отошла, захлопнув двери, и махала ему вслед, и ему почему - то показалось, что она плачет... Он ехал, и все время взгляд падал на корзину. Протянув руку, он взял зеленое перо, и стал его есть… Оно не было горьким, наоборот, сочным и даже сладковатым, но ему почему - то стало горько, что-то внутри щелкнуло и стало трудно дышать: "Мама... Живи тысячу лет...Как же мне не хватает тебя, папа..." Он ел и ел этот лук, и ему казалось, что вкуснее еды в его жизни еще не было...
– Тимур, ну что? - кричал в трубку брат - Ты поговорил с ней?    
– Поговорил... и знаешь, пусть будет и этот рынок, и этот лук... Он, кстати, такой вкусный...
– Тимур, ты с ума сошел? А что люди скажут?
– А мне наплевать, что люди скажут… Лишь бы ей было хорошо....
14.01.2012