Признание

Я ехала, чуть замерзая, в маршрутке домой. Мимо неслись какие-то яркие огоньки, люди все равно спешили куда-то и неслись, а я в статичном состоянии лишь бегала глазами по летящим мимо улицам. Как-то особенно зябко и холодно было моей душе, и я чуть сжималась в комочек. Закрывая глаза, представляла, что все не так скоротечно, как я думала. Но, увы, время бежало и бежало. Наступало время выходить из автобуса и пересаживаться на другой.

В привычку вдруг вошло, не снимая наушников, брать сдачу и говорить «спасибо» и сразу же закрывать глаза. Так быстро и так скоро, что бы никто не заметил, что у меня там внутри. Что бы никто не понял, не нашел, не разгадал.

Смотря на себя в зеркало по утрам, я понимаю, что кроме своих стишков и книжек ничего не могу. Совершенно. Мои родители не вырастили из меня достойного члена общества. Я до сих пор не работаю. Остаюсь на дополнительную сессию, хотя когда-то, на первом курсе, сдавала все, сразу и на отлично. Я даже не знала, что это такое – допса. А теперь все стало иначе. Моя душа совсем не развивается, а если и делает это, то никто не знает как и почему. Настрадавшись за годы жизни, хотя их было всего девятнадцать, я осознала, что любви нет. Что это блажь, ложь и оголенный провод с искрой. Дотронешься – стукнет током, и ты забудешь все что было до, и никогда не узнаешь, что будет после.

Странно все это писать. Наверное, придется редактировать это все, что бы объяснить более понятным языком, но я как всегда допишу всего строчку и отошлю это по почте Крошке.) спустя дня три или четыре. Немного устаю от этих всех глупостей и жизненных ситуаций. До такой степени, что мало что может привести меня в восторг или заставить плакать. Мне наплевать, когда закончатся эти сутки и начнутся новые. Я просто выхожу из автобуса и пересаживаюсь на другой. Приезжаю домой и сажусь за ноутбук, что бы написать очередное, никому не нужное размышление на тему чего-то особенного или нет. Мне наплевать даже, если это никто не прочтет. Именно поэтому, наверное, последнее время, когда в моей голове зарождаются мысли по поводу написания, они именно там и умирают, так и не коснувшись бумаги или электронного листа, или пустых строчек в заметках третьего айфона. Я начинаю забывать, как это делается и знаете, откровенно говоря, мне плевать. И никак иначе. У меня за душой ничего не осталось. Ну, что… кто-то из близких сейчас захочет это опровергнуть, кто-то из самых любимых прочтет и скажет, что это не правда. Увы, я склоню голову и покорно соглашусь, что для них, может быть, я останусь навсегда добрым и хорошим человеком, но для себя я таковым больше не буду. Может быть из-за виски по вечерам  или… потому что просто больше не хочу писать. Увольте. Или простите. Можете пожалеть, хотя я в этом не нуждаюсь. Проще было бы застрелиться, но это не так интересно, как наблюдать за полным атрофированием чувств и ампутацией сердца. Вырезали, спрятали и закопали.

Друзья, какое блаженство, когда его нет. Ты совсем не плачешь и тебе глубоко наплевать, что и как делается. Ты даришь ровно столько любви самым ценным, что бы они поняли – ты до сих пор любишь их. Что же касается тех людей, которые не повидали этого чувства от меня… нет, мне их не жаль, я им громко хлопаю в ладоши, кланяюсь, разворачиваюсь и ухожу со сцены.

И дай Бог Вам никогда не разочаровываться в самих себе.

16/o1/2o12 year

К.