Грань

Захотелось написать рассказ.
Это первые несколько страниц.
Самокритика слабо развита.
Имеет ли смысл продолжать?





Свет сменяется темнотой, потом опять по глазам бьёт ледянящий блеск белых ламп, и снова воцаряется тьма.
Это происходит так быстро, что остаётся только мелькание чёрно-белой картинки.
Всё окутано какой-то давящей тяжестью, стирающей привычное ощущение реальности. В этот момент твоё собственное «я» замирает, переосмысливая действительность. Оставаясь один на один с вечностью.
А, впрочем, все это мой полуночный бред.
Поезд начинает замедляться, и наступает окончательная тишина. Краем сознания я успеваю зацепиться за тот факт, что название станции не прозвучало, что в поезде я ехал один и что на самой станции тоже никого нет.
У меня такое чувство, что этот перегон отрезал мое сознание от реальности.
В голове мелькает изображение полного вагона людей, гул и жар.
А здесь прохладно.

Тяжело вздохнув, поезд уезжает вдаль, оставляя меня в полном одиночестве.
Что ж. Пока, поезд.
Я поднимаюсь по застывшему эскалатору в зал. Снаружи уже давным-давно темно, а на часах написано: «39:27:152». 39 часов, 27 минут, 152 секунды.
Забавно.
Стены увешаны какими-то объявлениями, которых, кажется, раньше здесь не было. В зале тоже никого нет, и все магазины, против обыкновения, закрыты.
У торгового автомата с газетами я останавливаюсь. Стекло истерзано царапинами, и даже названий газет уже не прочесть.
Снаружи уже глубоко и далеко за полночь, и лишь несколько фонарей освещают потонувшую во мраке улицу. Выбираюсь на свежий воздух, отталкивая от себя навалившуюся входную дверь. Вдох.
Воздух действительно свежий. Сыро. Такая погода бывает осенью и весной, дождливой зимой и необычно холодным летом.
Выдох.
Закутавшись в плащ и шарф, я неспешно двигаюсь домой. Как-то непривычно тихо. Необычно. Впрочем, так даже лучше, наверное.
Ведь я прав?
Опять я про своё «обычно», чёрт возьми. Обычно я не возвращаюсь домой так поздно.
Небо, которое имело обыкновение быть затянутым облаками, сегодня оказалось непроглядно-чёрным, как будто вся эта улица висит в далёком космосе.
Надо же. Ни единой звезды, даже луна исчезла. Создаётся ощущение, что над всем городом неведомая сила установила огромное матовое чёрное зеркало.
Это даже красиво.
Чем дальше я иду, тем темнее становится. Фонари горят через один. И, по-прежнему, ни души. И впрямь, словно на много километров  вокруг неизвестным образом создалось безвоздушное пространство.
Ни машин. Ни случайных припозднившихся прохожих. Никого.
Словно опровергая мои невысказанные, почти неосознанные, мысли, за спиной возникает автомобиль. Конечно же, окна тонированные, и это ничуть не вносит гармонии в мои ощущения. Совсем даже наоборот. Да чтоб их всех.
Согласитесь, дурацкое ведь впечатление, а? Подумаешь, машина. Но осознайте вот что.
Внутри может быть что и кто угодно. И создаётся не проходящее ощущение, что за этими тёмными стёклами нечто сидит и смотрит на меня.
Мне лично такая мысль внушает лёгкую дрожь.
Автомобиль после ничем не обоснованной остановки снова трогается с места и вскоре скрывается за одним из гаражей. Сразу исчезают и шум мотора, и шелест колёс, словно их вообще не было.
Концентрат страха, колышущийся где-то в желудке, прямо сейчас настойчиво и необычайно навязчиво требует идти, не думать, словно там находится нечто опасное и непостижимое. Казалось бы…
Возможно, из чувства противоречия я разворачиваюсьи выхожу на пустынную дорогу.
Я разворачиваюсь, но машины нигде нет. Казалось бы, что страшного? Подумаешь, ночь, подумаешь, темно, сыро, вот-вот хлынет холодный ливень, нет ни души, и какая-то непонятная машина тут разъезжает.
Казалось бы, что странного? Уехала. Но дорога весьма длинная, сворачивать некуда, и вот просто так исчезнуть она не могла.
И впрямь, за гранью моего понимания.
У меня начинает дёргаться левый глаз, а кулаки сжаты в молотки. Где-то далеко-далеко на той стороне стоит человек. Лица не разглядеть. Незнакомец вытягивает руку, словно указывая мне путь или предостерегая.
«Не оборачивайся, дурень»,- говорит внутренний голос .
Я оборачиваюсь.
В какой-то момент пространство будто мгновенно подменяется.
Я стою во дворе своего дома. Как белая башня, он каменной иглой устремляется в чёрное небо.
И во всей этой верхотурине нет света.
Меня уже даже почти не волнует, каким образом я добрался сюда.
Надо же, какая игра света – дом и площадка словно вырисовываются из темноты.
Детская площадка пуста и безжизненна. Все эти разноцветные качели действуют мне на нервы. Они жутко поблёскивают в темноте. Взвывает ветер, поднимая мои волосы дыбом, качели приходят в движение, оглашая скрипом весь двор.
Мне кажется, или буквально минуту назад здесь было светлее?
Край игровой площадки на моих глазах скрывается из виду.
Я разворачиваюсь и иду как можно быстрее, стараясь не переходить на бег, и у меня такое чувство, что это не я приближаюсь к дому, а само здание надвигается на меня.
Я дёргаю входную дверь. Если нет электричества, она должна быть открыта.
Но нет.
Чёрт, я не хочу оставаться здесь.
Дверь открывается сама по себе, и я быстренько ухожу.
Снова никого. Где же консьержка, где соседи, ругающиеся на чём свет стоит в половине первого? Стоп. А, собственно, почему в половине первого?
Я смотрю на свои электрические часы, которые показывают 47 часов 159 минут 73 секунды. Издеваются они, что ли?
Я перевожу взгляд на настенные часы. У них не две стрелки, не три, а не меньше десяти, вращающихся в обе стороны.
Я оборачиваюсь.  Холодно. Снаружи веет ледяной ветер.  Дальше ступенек у входа ничего не видно. Темнота приближается волнами, накатывая на ступени.
Я хочу закрыть дверь, но лишь вжимаюсь в стену, наблюдая за тем, как мрак поглощает ступеньки одну за другой. Дверь оказывается на моей стороне – она тяжело скрипит и закрывается. Срабатывает замок.
Стараясь не терять ни секунды, я подбегаю к двери и закрываю её на выдвижной засов.
Мрак уже клубится около стекла, оседая чёрными снежинками.
Кто-то пытается открыть дверь.
- Ага, фиг тебе, - отвечаю я.
Что-то замирает с другой стороны, словно готовясь к броску. Оно прикладывает свою тёмную ладонь к стеклу, которое почти мгновенно темнеет.
«Кто-то» ушёл, но  только для того, чтобы найти другой вход.
Я направляюсь вглубь коридора.
Лифт не работает, а на лестнице – запасной вход.
Успею ли я добежать до квартиры?
И не будут ли меня там поджидать?
Раздаётся треск выламываемой двери, и отовсюду набрасывается ледяная удушливая темнота. Достав мобильник, я пытаюсь разогнать наваждение, вытянув электронику перед собой.
Поколение двадцать первого века в борьбе с нечистью использует именно её.
Открывается дверь лифта.
В этот момент кто-то сбивает меня с ног. Пока я пытаюсь понять, что происходит, меня уже швыряют в лифт, который тут же закрывается.
Что-то трещит, и кабина со страшной скоростью устремляется вниз.
Зеркало взрывается, и я вижу шахту, которая сменяется пустотой.
Лифт просто падает.
В какой-то момент я набираюсь храбрости выглянуть из окна, и, стоит мне коснуться стены, как она расходится на части, и я падаю.
Падение несколько затягивается, надо сказать.
Всё происходящее уже настолько иррационально, что исчезают уже все чувства.
Вокруг всё время темно. Совершенно тёмная, угольная чернота, ставшая реальностью. Это похоже на кошмар.
Где я вообще нахожусь?
И что, если выбраться не удастся?
Мне кажется, что я вижу вдали какие-то блики. Они становятся всё чётче, пока я не понимаю, что это вода. Она почти не выделяется на фоне остальной местности.
Я чуть не разбиваюсь, меня сразу же мягко тянет на дно.
Всплыв на поверхность, я вдыхаю резкий, почти что наэлектризованный воздух.
Стараясь не впадать в панику, я проворачиваюсь, пытаясь найти берег. И я вижу небольшой склон.
Плыть, оказывается, на удивление тяжело и холодно.
С большим трудом мне удаётся добраться до земли. Ещё тяжелее оказывается выкарабкаться на берег. Когда мне это удаётся, я ложусь на каменистый берег и вздыхаю. На какое-то время я в безопасности.