Ловушка. Часть II - Сделка

Это была идеальная деревенька. Аккуратные домики, ровные выкрашенные заборы и гостеприимные улыбчивые люди.
Человек в пыльном сером плаще еще раз окинул взглядом окрестности и пришпорил коня, направившись в сторону трактира. Его молодое лицо, выглядевшее несколько нездоровым, покрывала трехдневная щетина, а его дерганые движения выдавали усталость от долгой скачки и напряжение человека, ожидающего опасность в любой момент.
Двигаясь по чистым улочкам он то и дело натыкался на любопытные добродушные взгляды крестьян, которые выходили из своих домов взглянуть на приезжего. Никакой настороженности, никакого недоверия к чужаку не было в этих взглядах. Только умеренное любопытство.
Всадник усмехнулся своим мыслям и надвинул капюшон поглубже.
Подъехав к трактиру он спешился и, бросив поводья мальчишке-слуге, направился внутрь. Трактирщик встретил его добродушной улыбкой:
- Чего желает господин?
- Комнату, ужин и воды умыться. - голос чужака напоминал скрип несмазанных шестеренок, но трактирщика это нисколько не смутило.
- Да, господин, всё будет готово через несколько минут. Сядьте, отужинайте пока. - трактирщик казалось сочился гостеприимством.
Бросив на стойку несколько серебряных монеток, гость уселся за стол в углу и, сняв капюшон, принялся за ужин. Теперь можно было рассмотреть его облик в деталях. Острые скулы и впалые щеки оттеняли синяки под серыми глазами. Русые волосы были растрепаны и непослушными прядями спадали на лицо. Человек ел аккуратно, не спеша, его тонкие пальцы выдавали в нем человека не привыкшего к тяжелому физическому труду, может быть даже аристократа.
Закончив трапезу, мужчина сухо поблагодарил трактирщика, и отправился к себе в комнату, где его ждала бадья с горячей водой.
Первым делом он запер за собой дверь и выглянул в окно, довольно хмыкнув, когда увидел, что из его комнаты открывается прекрасный вид на деревенскую церквушку.
Облегченно вздохнув, он расстегнул пряжку плаща и тот полетел в угол. Вслед за ним отправилась короткая серая тога, перевязь с двумя кинжалами в локоть длиной, рубашка и высокие сапоги.
Оставшись в одних кожаных походных штанах, человек потянулся, хрустнув позвонками и, склонившись над бадьей, принялся смывать с себя дорожную пыль.
В тусклом свете можно было заметить, что на его груди, напротив сердца белеет небольшой тонкий шрам, как от удара кинжалом.
Закончив умываться, мужчина двумя пальцами затушил фитилек свечи, и без сил упал в кровать. В темноте его комнаты блеснули и погасли две красные точки, будто два уголька... или пара алых горящих глаз.
***
Ему снились кошмары. Один и тот-же кошмар, каждую ночь. Резкая боль в области сердца и мечущийся крылатый силуэт, сотканный из слепящего света, бьющийся о прутья невидимой клетки. Затем голоса, два голоса, полные силы. Голоса что-то говорили ему, приказывали, умоляли. Потом в диалог вступил третий голос, полный торжествующих ноток. Тихий вскрик, и к светящемуся существу бросается другое, темное, будто поглощающее всякий свет. Где-то там, в клубящейся темноте можно было различить два насмешливых алых глаза. Вот существа сплетаются в судорожных объятиях и свет гаснет. Остается только тьма и угольки глаз.
***
Мужчина проснулся в темноте, жадно хватая ртом воздух. Липкие лапы сна не желали отпускать его из мира грез.
Окончательно сбросив сонливость, он встал и подошел к окну. Церквушка возвышалась над приземистыми домиками, как безмолвный пастырь. На шпиле колокольни не было креста.
Подвинув табурет к окну, человек уселся поудобнее и остаток ночи провел наблюдая за целью своего путешествия.
С первыми лучами солнца он неспешно оделся и спустился вниз. Кивнув трактирщику, он пристально взглянул ему в глаза и увидев все, что хотел, странно прищурившись вышел на улицу.
Коня седлать он не стал, решив прогуляться пешком. На этот раз он ловил каждый брошенный на него любопытный взгляд и что-то замечал в добродушных крестьянских глазах. Что-то, что заставляло его с каждой минутой мрачнеть все больше и больше.
Вот и церковь. Массивные деревянные створки, открывшись без скрипа, впустили его туда, где некогда было святое место.
- Приветствую тебя, сын мой - из темноты за алтарем вышел тщедушный священник в поношенной рясе.
Не говоря ни слова, гость быстро преодолел разделявшее их расстояние и взглянул священнику в лицо. В глубине старческих тусклых глаз будто трепетал язычок белого пламени.
- Ты знаешь. - священник не спрашивал, скорее подвел итог. - Как тебя зовут, дитя?
- Клемент - мужчина усмехнулся - А как твое имя, старик? Имя того, что ты несешь.
- Рафаил - глаза священника блеснули белым огнем. - Ты встанешь на путь света миром?
- Не думаю - гость продолжал стоять, глядя куда-то в пол.
- Что-ж, тогда мне придется тебя уговорить. В итоге каждый примет в себя одного из нас.
- Не думаю, - повторил мужчина, взглянув священнику в глаза - Я тоже кое-что несу в себе...
Время выпустить тьму... Алые угольки глаз полыхнули адским пламенем.
***
Огонь ревел и рвался к небу, пожирая остатки деревеньки. Придерживая беспокоящегося коня, Клемент стоял на холме за околицей, наблюдая как еще один оплот взбунтовавшегося Рая сгорает в пламени преисподней.
Он вспомнил, как умер. И как очнулся на руках у Октавиана, когда они с епископом заключили договор с Адом. Все оказалось гораздо хуже, чем могли предположить самые блистательные аналитики церкви. Рай... Он оказался гораздо хуже демонов. И тогда епископ принял решение.
Экзорцист, несущий в себе демона становится опасным оружием. Оружием, которому не в силах противостоять даже архангелы. Клемент усмехнулся. Старый враг подобен другу.
Пора ехать. Кто знает, сколько еще деревень придется предать огню... Идеальных деревенек с дружелюбными гостеприимными людьми. Людьми, радостно привечающими случайных путников, которые затем отправляются дальше немного иными. Немного более дружелюбными и общительными, несущими что-то затаившееся в глубине их глаз.
Это была идеальная деревенька...