Коллекционер

В Иерусалиме он был номер один в списке коллекционеров под заказ. Апитох имел свой трехэтажный особняк, несколько галерей с выставленными в них гобеленами, жемчужинами, ювелирными украшениями, эксклюзивными предметами мебели. География его коллекций была от Индии на востоке, до Африки на юге и варварских стран на севере.

Несмотря на то, что время было не очень благоприятное для торговли (Израиль находился под властью римлян), тем не менее, у Апитоха были неплохие связи, обширный рынок сбыта, взыскательные заказчики. События последних трех лет, с тех пор, как впервые стало известно о назарянине Иисусе, разворачивались в сторону так называемых учеников этого человека, назвавшего себя Сыном Бога. После позорного распятия на кресте и исчезновения тела, Иисус был провозглашен своими последователями, как воскресший из мертвых, это вызвало большую шумиху в обществе, и имя Христа теперь было у всех на устах.

Как настоящий коммерсант Апитох стал сразу же искать, какую выгоду он мог бы поиметь на этом ажиотажном спросе на «христианство». Он провел свое независимое исследование и навел справки о семье Иисуса, а также о роде его деятельности. Выяснилось, что отец его Иосиф был известным плотником, он передал свои умения и опыт четверым сыновьям, в том числе и Иисусу. Теперь оставалось только разыскать изделия, которые будущий учитель и «царь иудейский» успел сделать и продать.

У Апитоха ушло примерно пять месяцев на то, чтобы разыскать около двух десятков предметов, сделанных собственноручно Христом. Среди них были двери, стол, стулья, кушетка, шкаф, ясли, рамы для зеркал; а также инструменты: молоток, топор, рубанок, стамеска. Все изделия отличались исключительным качеством, несмотря на свою простоту, они были сделаны идеально.

Для своей новой коллекции Апитох отвел отдельное помещение, небольшое, почти квадратной формы, примерно по пяти шагов от стены к стене. Мебель он расставил так, словно это было жилое помещение, повесил на восточный манер ковры на стенах, чтобы комната не казалась совсем убогой. Подойдя к шкафу, он невольно залюбовался текстурой дерева, не имеющей ни единого изъяна. Апитоху захотелось прикоснуться, ощутить теплую, почти лакированную гладкость поверхности. Легонько подушечками пальцев он провел сверху вниз и резко отдернул руку, внезапно ощутив боль. В указательном пальце торчала маленькая острая щепка. В ранке, постепенно набухая, стала появляться алая капелька крови. Откуда взялась щепка? Апитох тщательно осмотрел поверхность шкафа и не обнаружил ни единого места, где бы мог быть скол или сучок. Он поднес палец ближе к свету и вынул занозу. Щепка была явно не из той же древесины, из которой сделан шкаф. Эта заноза была из грубой строительной древесины. Удивленный Апитох всунул пораненный палец в рот и облизнул кровь, ему показалось, что та имела терпкий вкус вина.

В следующий раз Апитох зашел в комнату с «христовыми» изделиями лишь через семь дней. Всю предыдущую неделю он занимался инвентаризацией новоприбывших товаров из Египта и Греции. Он получил богатые подборки амфор, скульптур, статуэток, ваз и ювелирных изделий. Поглощенный работой, коллекционер даже не вспоминал о своей новой скромной коллекции прославившегося плотника. Зайдя в помещение, Апитох невольно взглянул на свой палец, рана уже давно затянулась, даже следа не осталось. Торговец полуприлег на кушетку и стал всматриваться в овечьи ясли. Легенда говорила о том, что примерно в таких же родился сам Иисус. До чего же все это грустно и убого, родиться в хлеву, среди животных и умереть как животное, затравленное псами-фанатиками. Апитох был наполовину евреем наполовину греком, поэтому религиозные дрязги иудейских священников его мало интересовали. Послышался плачь ребенка, точнее слабые всхлипывания младенца. Коллекционер приподнялся на кушетке, вслушиваясь. Тишина. Показалось. Он снова погрузился в созерцание. Тишину нарушило блеяние овец. Он даже различил, что овец было как минимум пять. Затем снова оглушительная тишина, в которой даже слышен шум текущей по венам в ушах крови. Решив, что за неделю переутомился аж до слуховых галлюцинаций, Апитох покинул комнату и отправился спать.

Впервые в своей коммерческой практике Апитох ошибся со спросом. Прошло уже две недели как он оповестил своих лучших заказчиков об имеющемся у него собрании изделии самого «Спасителя Израилева», а никто даже не пришел взглянуть, не говоря уже о том, чтобы купить. Вечером, взяв позолоченный канделябр на пять свеч, Апитох в третий раз пришел в комнатушку с невостребованным товаром. Подсвечник он поставил на стол, а сам по привычке снова прилег на кушетку. За окном была зима. В Израиле типичный субтропический средиземноморский климат, но теплые зимы только в прибрежных городах, в Иерусалиме же, как минимум раз в году случаются снегопады. И сейчас за окном лежал чистый белый снег, покрывший все в округе почти полуметровым ковром. Снег отражал свет полной луны, и ночь казалась, то ли предрассветным утром, то ли предзакатным вечером. Апитох закутался сильнее в свой роскошный халат, несмотря на то, что камины работали во всю, находиться в доме без пледа было зябко. С собой коллекционер захватил кувшин с подогретым вином, разведенным с пряностями и цитрусовыми корочками, и теперь с наслаждением понемногу отпивал напиток из серебряного кубка. Вскоре кубок опустел, и коммерсанту пришлось встать, чтобы подойти к столу за новой порцией. Наливая вино, он нечаянно дернул рукой и пролил немного на поверхность стола. Достав из кармана халата шелковый платок, Апитох с некоторым сожалением начал вытирать капли со стола. Платок полностью окрасился красным, а лужица становилась все больше, было такое ощущение, что она просачивалась из самой древесины. Удивленный Апитох опустил палец в жидкость, она была густой и ярко-красной. Коллекционер осторожно облизнул кончик пальца. Солоноватый вкус крови заставил его вздрогнуть и сплюнуть от отвращения. Вскрикнув что-то нечленораздельное, Апитох посмотрел на стол… Пятна не было, даже от пролитого вина, толко платок был немного запачкан и от него шел легкий аромат винограда. Встряхнув головой, мужчина взял канделябр в руки, чтобы еще раз тщательно осмотреть столешницу. Рукав халата обнажил кисть руки, и он увидел иссохшую почти пергаментную кожу. Рука была больше похожа на кость мертвеца, а позолоченный канделябрь вдруг стал окислившимся медным. От испуга Апитох уронил свечи на пол. Огоньки разлетелись по роскошному ковру и начали лизать вышитые золотыми нитками лилии своими маленькими оранжевыми язычками. Обескураженный коммерсант прыгал по ковру, затаптывая свечи, а когда затушил последнюю, опрометью выскочил из комнаты, сбив по пути несколь стульев. Выбежав под свет масляных фонарей, висящих в смежной комнате, он посмотрел на свои руки… с ними было все впорядке.

Следующие несколько месяцев Апитох отгонял от себя всякие мысли о «проклятой» коллекции. Даже когда заказчики начали ею интересоваться, он все откладывал встречи и демонстрацию. Слуги периодически заходили, чтобы протереть пыль, но никогда никто из них не жаловался на какие-то странные явления. Наконец Апитох назначил для всех заинтересовавшихся одну дату приема (он решил, что лучше сделать это в один заход, что избавит его от необходимости чаще бывать в страшной комнате, а также создаст некоторую конкуренцию и поднимет цены). Но наконуне, ему все же пришлось зайти, чтобы убедиться, что все на месте и в приличном состоянии. Торговец решил долго не задерживаться, просто окинуть оком обстановку и уйти, но как только он вошел и прикрыл дверь, как тут же она намертво захлопнулась. Нет, на двери не было никаких замков или крючков или запоров… она просто закрылась, словно кто-то очень сильный держал ее с обратной стороны. Апитох попытался стучать и звать на помощь, но вечером в этой части дома обычно никого не было, так что помощи ждать было неоткуда. Он подошел к окну. Третий этаж – это почти девять метров и никакой возможности спуститься по стене. Удрученный, он присел на стул и обхватил голову руками. Оставалось только ждать завтрашнего дня.

Прошло несколько часов, Апитох погрузился в легкую дрему. Вдруг среди полусна он услышал крики разъяренной толпы, орущей: «Распни его! Распни! Распни! Распнииии!» К воплям добавились женские рыдания, а затем удары молотка и вопли боли. «Повинен смерти! Царь – сойди с креста!» Саркастический смех, бряцанье оружия. Апитох сжался в комочек, потом бросился на кушетку, и сильно-сильно заткнул уши руками, так что перед глазами начали расплываться разноцветные круги.

 

Огонь. Все вокруг было объято пламенем. Трещали деревянные перекрытия крыши, едкий дым стелился по полу и до слез резал глаза, с шумом лопнуло оконное стекло. Апитох в панике лежал на кушетке с широко раскрытыми глазами. С потолка упала горящая щепка и его волосы вспыхнули, как стог сена от попавшей в него молнии. Сбивая пламя с головы, торговец бросился к окну и перевалившись через подоконник свалился вниз…

 

Дым понемногу оседал, и теперь можно было увидеть масштабы разрушений. Апитох стоял перед тем, что когда-то было его домом в разорванном грязном халате, с почти полностью выгоревшими волосами. Сгорело все и только одно перекрытие крыши похожее на латинскую букву «Т» вертикально стояло, опираясь на обуглившийся остов здания. Как… как крест для распятия!

- Я все потерял… жилье, сбережения, коллекции… - бормотал он, рыдая.

- Ты остался жив, друг – услышал он голос за своей спиной.

 

- Разве это жизнь? – не оборачиваясь, чтобы ни увидели его слез, более утвердительно, чем вопросительно сказал коллекционер.

- Видишь этот крест? Можешь повисеть за меня, пока я решу твои проблемы – сказал голос незнакомца.

Апитох замер, не веря ушам. Он перестал всхлипывать, а затем резко развернулся.

За спиной никого не было.

Он сел на большой плоский камень. Мысли хаотично метались в голове. Плотник, царь Израилев, Спаситель мира, Сын Бога, Господь… Все эти месяцы он отгонял от себя мысли о Христе, даже несмотря на то ,что весь Иерусалим и даже вся Иудея от севера до юга только и говорила о нем. Он посвятил свою жизнь накоплению материального достатка и вот сейчас остался ни с чем, ни кола, ни двора, пепелище. Все что осталось – душа и его жалкая жизнь, которую придется начинать сначала. Сколько знамений он увидел за это время о том, что все, что он почитал важным – есть прах, а самое важное он забыл.

Но теперь он уже догадывался, а точнее даже знал, где искать ответы на десятки накопившихся с момента приобретения им инструметов и изделий плотника вопросов. Уже через пару часов его радушно приняла община первых христиан во главе с апостолом Петром.