Глава II

Привал! Как много в этом слове для сердца рыцаря слилось...

Впрочем, этот привал очевидно не сулил ничего хорошего, хотя мало чем отличался от своего предшественника — разве что теперь костер был совсем небольшим и возле него постоянно стояли двое, следя за тем, что бы прозрачно-белесый дым стелился по земле, а не поднимался в воздух. В остальном же все было точно таким же, как и день и два назад — от стоящих полукругом телег до рыцарей, рассевшихся у костра. Сидели они, правда, тише воды и ниже травы, иначе разобраться, о чем говорят в командирском шатре, было почти невозможно.

Разговор же тек по следующему руслу.

-Господин Ревек. - командира снова передернуло, но Мелисса не обратила на это внимания. - судя по тому, что вы мне рассказали, нас ждут в крепости в двух днях пути от границы, причем дорога до туда ведет накатанная и ровная. Так?

-Да, - нехотя кивнул командир.

Мелисса ещё раз посмотрела на карту и кивнула своим мыслям. Складывалось все как нельзя лучше. Ну и что, что в обход пойти нельзя? Нужно просто проломиться через лагерь. Вид лагеря легко вставал перед Мелиссиными глазами, едва она начинала думать о нем, и она хорошо помнила — особой охраны ни внутри, ни по периметру небыло. Нападения там не ждали.

-Господин Ревек, я думаю, имеет смысл идти на прорыв.
Командир, нервно вышагивающий от одоной опоры шатра до другой, замер, словно налетев на невидимую стену, резко развернулсся на пятках (все в абсолютной тишине), и спустя мгновение...

- Нет, нет и нет! Ты хоть понимаешь, что предлагаешь? – Эдвин фон Ревек в сердцах так грохнул кулаком по столу, что карта, шелестя, сползла на землю. Гонец невозмутимо наклонился за ней, поднял, снова расстелил. Мелисса, старательно прикусившая губу что бы не начать кричать в ответ отвернулась и мысленно досчитала до десяти. Стало чуть легче.

- Да, понимаю. Я предлагаю вам единственно возможный вариант.

Ревек, видимо, мысленно считать и не думал. Потому как подскочил, схватил Мелиссу за плечо и попытался ткнуть лицом в карту.

- Где, где он единственно возможный?!

- Эдвин! – пальцы гонца сжались на запястье Ревека. – Остынь. Я тоже не вижу вариантов.

- Кто бы тебя, светлость княжескую, вообще спрашивал, - в сердцах прошептал Ревек и сел, глубоко вздыхая.

Гонец, если и услышал столь пренебрежительное обращение к собственной персоне, то пока внимания не обратил.

- Господа, давайте сядем и успокоимся. И ещё раз все обсудим.

… Да, успокоиться и обсудить как раз таки не мешало. То и дело мельком прислушивающаяся к реальности Мелисса знала, что сейчас почти весь отряд сидит у костра и прислушивается к возникшей в шатре перепалке. Перепалка с той стороны носила характер гневного прерывистого монолога – кричал в основном Ревек. Мелисса отвечала тихо, чем ещё больше выводила его из себя, Гонец вообще едва ли не отмалчивался в сторонке, встревая только в критические моменты типа тыканья лицом в карту.
Почти все утро Мелисса ломала голову, кем он приходится Гонцу. По всему выходило, что вассалом, а скорее (Мелисса с трудом вспомнила термин, отродясь не использовавшийся лесными) воспитателем и княжеским советником. Знакомства своего они ни на утро, ни после, так и не продемонстрировали, о своем высоком происхождении Гонец больше не заикался, и лесную начинало глодать невольное любопытство.

Пока Мелисса в очередной раз сбивалась мыслями на личность Гонца, оный гонец тронул командира за плечо.

-Отойдем, Эдвин. На пару слов.

Пользуясь внеочередной передышкой Мелисса снова склонилась над картой. Впрочем, нужды в этом почти не была, она и так запомнила её почти наизусть, пока до боли в глазах пыталась  вглядываться в тонкие черные росчерки, обозначающие леса и города.

Впереди, точно перед ними, в половине дня пути, тянулся глубокий овраг, на востоке упиравшийся в Таргу, крупную реку,  пересекающую несколько княжеств. На западе овраг сначала резко углублялся, петляя меду холмами не хуже вспугнутого зайца, а затем постепенно сходил на нет. Мелисса попыталась измерить его длину расставленными указательным и большим пальцами. Пальцев не хватило.
Размеры шатра позволяли мужчинам отойти на порядочное расстояние, ео Мелисса все равно слышала почти каждое слово.

-Вам стала изменять выдержка, милорд.
-Я не имею права рисковать людьми, Ваша Милость.

Перейти овраг верховыми можно было только в одном месте, но на другом его берегу как назло именно там высился лагерь, затянутый диковиной белесой дымкой. Налево лес переходил в болота, тянущиеся до самого Кэр-тая, направо - в непролазные буреломы и холмы. Так то в конечном итоге выход оставался только один – взять правее, но совсем чуть-чуть, рискнуть и попытаться незаметно минуть лагерь.

- Попытаться незаметно минуть лагерь… - словно услышав её мысли протянул Гонец. – Уверенны, что получится?

- Я уверенна, что в болотах мы сгинем. А через буреломы будем обходить этот несчастный овраг ещё несколько лишних дней, да и то только если бросим подводы и коней.

- Эдвин? – Гонец развернулся к рыцарю. Тот досадливо сплюнул на пол.


- К мракобесам, делайте что хотите, - Ревек поднялся, пошел было к выходу, но у самого порога развернулся и тихо произнес, обличительно указывая на Мелиссу пальцем. – Но если с хоть одним из них что-то случится… В лучшем случае можешь забыть об оплате.

Ревек вышел из шатра. За ним почти сразу же выскользнула Мелисса, обошла замолчавших при её появлении рыцарей, и отошла за тонкую березку, к которой привязала Тень. Долго стояла там, гладя шелковистую лошадиную морду, и зачем-то ковыряя ногтем заиндевелый ствол дерева.

Детская, колючая обида царапалась изнутри грудной клетки. Силясь заглушить её, Мелисса махнула рукой караульным — и бегом унлубилась в лес. Хлещущий холодный ветер вскоре выстудил её из-за рёбер, наполнил все вокруг до краев и Мелисса, успокоившись, вернулась в лагерь

***

Странное дело, но ночью спали почти все. Если уж быть совсем точной, то в оставшиеся до выхода несколько часов бессонницей мучились только Мелисса да, почему-то, де Сорге.

Впрочем, сон длился недолго. Выход был назначен буквально на закат – как только солнце начало клониться к горизонту, в лагере развили бурную деятельность. Отбирались и выбрасывались вещи, которые больше не понадобятся (как-никак, при удачном исходе до лагеря союзников оставалось бы не больше часа быстрой рысью), выпрягались из подвод лошади. Рыцари молча помогали друг другу надеть и застегнуть доспехи, проверяли, легко ли ходят в ножнах клинки. Де Сорге осмотрел моргенштерн, хмыкнул, пытаясь пальцами оттереть кровь с шипа. Пробормотал что-то себе под нос – Мелисса не услышала, но стоящие рядом коротко рассмеялись.
Подводы бросили в лесу, не особо стараясь маскировать снегом. Все одно – возвращаться той же дорогой рыцари не собирались.

Ехали молча, поменяв порядок движения. Впереди теперь шла – именно шла, ведя под уздцы Тень и постоянно вслушиваясь в окружающие звуки – Мелисса, рядом с ней ехал Гонец, позади, примерно между ними – Ревек, за которым цепочкой вытянулись остальные.

Стемнело быстро, но факелов не зажигали. Отраженный от снега лунный свет серебрил шкуры коней и доспехи рыцарей, делая их похожими на призраков.

Уже перевалило за полночь, когда Мелисса вдруг резко выметнула вверх сжатую в кулак руку – тревога. Колонна остановилась. Отпустив поводья Тени лесная крадучись скрылась за деревьями.

… Да, это был тот самый овраг, только теперь не затянутый белесым туманом. Походил он на реку, когда-то делавшую крутой поворот. На том берегу, совсем близко от края, серели стенки шатров. Два, три, десять…Мелисса, стелясь по земле, осторожно прошла вдоль довольно крутого склона, благоразумно держась в тени, и про себя чертыхнулась.

Лагерь протянулся перед ней едва не на полкилометра. И благоразумно подступал к лесу вплотную – тонкий, непролазный подлесок служил естественной преградой от волков (буде таким пришло бы в голову появиться), и делал невозможной попытку обойти лагерь стороной.
А за лагерем неожиданно начиналось… поле. Широкое, ровное поле, заметенное снегом по самые маковки растущих на нем редких кустов. За полем в редком падающем с неба снежке угадывались темные силуэты городских стен.

Мелисса вернулась, и без особого стеснения подскочила к Гонцу. Тот, увидев лихорадочно блестевшие глаза лесной, спешился и отошел с ней в сторону.

- Что?

- Там… Шатры вплотную к подлеску, не проехать… И поле. Ничего не понимаю…

- Как – поле? – опешил Гонец.

- Так, - неожиданно резко огрызнулась Мелисса. – Понимаю ваше удивление, и по карте, и… вообще… да, там должен быть лес, но его там нет. Хуже того – это не отдельная засада, которую можно увести. Я не смогу переступить Границы сама, вы знаете… Так что…
Она развернулась, вскидывая голову.

- Господа! Господа, нам придется прорываться…

Ревек инстинктивно дернулся вперед – возразить, отказаться… Гонец сделал короткий, повелительный жест рукой, и что-то настолько истинно-княжеское было в этом жесте, что Эдвин замер. Кусая губы, глуша злость, но замер.

Гонец говорил – тихо, властно.

- Вы понимаете, что я не могу указывать вам, что делать, так как вы не мои подданные. Мы будем голосовать. Тех, кто согласен с уважаемой Мелиссой прошу поднять руки.

Повисла секундная тишина. Затем поднялось две руки. Три. Четвертым, звонко хлопнув ладонью по бедру и хмыкнув неожиданно поднял руку де Сорге. За ним – недавние его оппоненты в споре…

Последним, помедлив, поднял руку повар. Ревек вскинулся было потом как-то горько, отчаянно махнул рукой – делайте, что хотите…

***

Они на мгновение замерли на гребне – и понеслись вниз. Привставшая в стременах Мелисса поймала себя на том, что дико, как-то не по-человечески скалится, щуря глаза от секущего снега.

Слева и сзади что-то неразборчиво кричал де Сорге. Боковым зрением Мелисса видела в разрыве кольчуги белую ткань повязки на правом боку. Гонец держался на полкорпуса позади него – словно страхуя.

Лошади пошли тяжелее, под копытами опасно кренился пологий склон. Мелисса безжалостно пнула пятками лошадиные бока, закричала, срывая голос:

- Ну же! Ну! Не останавливаться!

- Не останавливаться! - подхватил Гонец.

Между шатрами мельтешили, бегали людские фигурки. Половина склона осталась позади,  редкие до того стрелы полетели было вдвое чаще, но довольно быстро их поток сошел на нет. Ветер наотмашь хлестал по лицу, и Мелисса уже не видела ничего кроме снега – падающего с неба, поднятого лошадиными копытами. Через мгновение снежный шквал чуть ослаб, с треском что-то сломалось, и Мелисса наитием поняла, что им удалось прорвать первый, самый ненадежный заслон.

Вперёд, вперёд, вперёд, пока ещё можно успеть. Из снежного вихря серебристой рыбкой вынырнул клинок, мелькнул у смой лошадиной морды. Тень взвилась на дыбы. Чудом удержавшись в седле Мелисса снова безжалостно пнула её пятками.

… Второй заслон…

За спиной что-то неразборчиво кричал де Сорге.

…Мелисса не закрывает глаз, но все равно видит, как из леса вылетает запоздалое подкрепление. Не им – тем, другим, уже справившимся с удивлением, уже пересчитавшим нападавших. Уже понимающих, что это не нападение, а жалкая попытка прорыва.
Мелисса не закрывает глаз.

Гонец неожиданно оказался совсем рядом. Лицо его искажала страшная, больше похожая на оскал улыбка. Он ловко орудовал полуторным мечем, держа его одной рукой и прикрывая де Сорге, все тяжелее держащегося в седле.
Совсем рядом цвиркнул арбалетный болт, пробивая стенку шатра. Гонец оглянулся –и вовремя,  второй болт жадно впился в его левую руку чуть ниже плеча, вместо того что бы попасть в спину.

Сзади раздался глухой звук падающего тела. Боковым зрением Мелисса увидела, как трое алебардиров стащили с седла де Сорге. Тот было поднялся, но его повалили снова. Подскочивший солдат проворно воткнул меч в щель между кольчужным воротом и шлемом.

Воодушевленные удачей алебардиры бросились к Гонцу, но тут же пожалели об этом. Полуторник описал широкую дугу, играючи перерубил одно древко, скользнул по другому… Крюк на конце третьей вскользь цепанул кольчугу, но вреда не нанес. Алебардиры отступили – впрочем, всего на несколько шагов.

… Тень взвилась на дыбы,  молотя копытами в воздухе. Мелисса вцепилась в уздечку, силясь удержаться в седле, и увидела нацеленные на неё наконечники копий.
- В сторону! – рявкнул Гонец, неожиданно оказываясь рядом. Мелисса рванула поводья, Тень захрапела, шарахнулась влево. С непонятным лесной запозданием затрубил рог.

«Все, - со внезапной четкостью подумала Мелисса. – Все, не вышло…»

Подумала – и ошиблась.

Людской крик разрастался, ширился, и стремительно наполнялся ужасом. Охватывал весь лагерь, витал над красным от крови снегом… Всадника на рыжем коне Мелисса увидела ровно за мгновение до того, как крик оформился в одно-единственное слово «Охотник!».

Торжествующе закричал Гонец, привставая в стременах и салютуя полуторником, на мгновение подняв над головой окровавленный клинок. Мелисса как зачарованная смотрела на приближающегося Охотника. Темные волосы развевались по ветру. Казалось, он и конь летят над землей, а не скачут по ней. В правой руке, чуть на вынос, Охотник держал глефу. Хищно поблескивало лезвие.

… Что-то с силой рвануло её вниз и вбок. Не удержав равновесия Мелисса вылетела из седла как пробка из бутылки и покатилась по снегу. Мир перевернулся с ног на голову и снова, хоть и с видимым трудом, вернулся в нормальное состояние.
Лучше бы не возвращался.

Над лесной нависал мужчина с искаженным от злобы лицом. Шлем с него, похоже, сбили в суматохе боя – правая скула алела глубокой ссадиной. Белки глаз казались ещё белее на фоне блекло-серых глаз и загорелого, задубевшего лица. В руках мужчина сжимал неказистого вида фальшион.

Мелисса вдруг поняла, что смотрит на него не дыша, и от недостатка кислорода болят горло и грудная клетка. Но заставить себя вдохнуть лесная не могла – только молча смотрела, как медленно продираясь через застывшее время поднимается рука с фальшионом и, достигнув какого-то одной ей известного предела, начинает опускаться…
Серебристое лезвие глефы вынырнуло откуда-то слева, жадно впилось в шею мужчины, покрылось мельчайшей кровавой пылью, отделяя голову от плеч. Затем нырнуло вперед, и неминуемо летящий к голове Мелиссы фальшион звякнув упал в снег.

Свесившийся с седла Охотник за шиворот поднял её с земли, швырнул в руки поводья Тени. Из снежной пелены вынырнул Гонец, окинул Мелиссу взглядом внимательных разных глаз, переглянулся с Охотником…
Что-то словно звоном повисло в воздухе. Лесная настороженно молчала.

- В седло – и за нами, - наконец сквозь зубы бросил Охотник.

… Мелиссой овладевало странное безразличие. Она не думала о том, как и каким путем будут спасаться остальные, куда пойдут потом. Перед Охотником люди расступались, но что-то подсказывало Мелиссе, что остальные не спешат за ней следовать.
Трое всадников вломились в подлесок, вылетели в поле и растаяли в снежно-белой пелене метели.

***

Мелисса не заметила, как поле сменилось лесом, а то – болотом. Просто вдруг, в одно мгновение обнаружила, что вокруг стало заметно светлее, а под лошадиными копытами, не смотря на заморозки, хлюпает вода. Память услужливо подкинула воспоминание, как дважды чья-то рука (Мелисса не могла сказать точно – Гонца или Охотника) подхватывала поводья Тени у самой Границы, помогая лесной её пересечь.

Метель закончилась. Хмурые серые тучи все ещё затягивали небо, но теперь через них торопливо, словно боясь упустить последний шанс, просачивался бледный солнечный свет.

Первым стал приостанавливаться Охотник, за ним осадили коней Гонец и Мелисса. Вскоре лошади перешли сначала на быструю рысь, а затем и вовсе на шаг. Мелисса почувствовала, что клюет носом. Сказывалось пережитое напряжение,  холод, который хоть и не ощущался, но нудно хлестал по лицу ветром, дикая скачка…
Гонец попытался на ходу вытащить из руки арбалетный болт, выругался сквозь стиснутые зубы. Охотник оглянулся.

- Оставь, на привале вытащу.

- К середине ночи, что ли? – ворчливо отозвался Гонец. Снова ухватился за древко, зашипел от боли. Дёрнул поводья останавливая коня.

Мелисса остановилась и предложила:

- Давайте я?

Она была уверена, что ей откажут, и потому очень удивилась, когда Гонец машинально кивнул и протянул ей руку. Лесная оглядела древко, осторожно провела пальцем по краю раны, слизнула с пальца каплю крови…

- Лесная-вампир? – едко поинтересовался Охотник. – Что-то новенькое.

Мелисса не обратила на него внимания и с облегчением вздохнула – кровь была чистой. Окажись в ней яд – Мелиссе бы оставалось только беспомощно разводить руками.

- Долго ещё? – беззлобно поинтересовался Гонец.

- Нет. Потерпите… - Мелиса осторожно повернула болт в ране и резко дернула на себя. Гонец чертыхнулся и критически оглядел руку. Затем скосил глаза на порванную крюком алебарды рубашку, сиротливо выглядывающую из-под кольчуги, оторвал от подола длинную полосу, и помогая себе зубами, стало перевязывать руку.

- Шлушай, лешная… Тьфу, - Гонец наконец справился с последним узлом. – Не хочешь подзаработать?

Мелисса заинтересованно оглянулась, отвлекаясь от закреплявшего за спиной глефу Охотника.

- У вас есть, что предложить?

- А как же, - хмыкнул мужчина. – Тем более. Что теперь ваша, хм, честь, не  пострадает.

- В смысле?

- Ну, коль скоро вы провалились с заданием, данным Ревеком, то мне даже не придется вас перекупать.

- Хм… И куда же вам нужно, уважаемый? – деловито поинтересовалась Мелисса.

Нельзя сказать, что она была так уж жадна до денег. Просто в последнее время она все чаще стала замечать за собой смутную, непонятную страсть к бесконечной тряске в седле, полевым лагерям, к этой смутной, словно исподтишка, незаметной властью над людьми.
Они не знали, куда идти – она знала. Они были в лесу слепы и глухи – она видела и слышала. Дома ждала размеренная жизнь, в дороге – что-то настолько непривычное, что в пору было приравнивать это к волшебству.

- Алькасин? – Гонец вопросительно посмотрел на Охотника. Тот хмыкнул.

- А я почем знаю? Тебе куда-то надо, ты и решай, а мне все одно в Кэр-тай…

Мелисса насторожилась. Про Империю она, как и многие,  знала лишь понаслышке, что не мешало, а скорее даже наоборот заставляло относиться к ней насторожено. Что лесные, что люди, отзывались об Империи последними словами. Не участвуя в войне она незримой угрозой нависала над всеми.

- До Кэр-тая не возьмусь, - перебила лесная.

- А ты мне там и не нужна. Да и не я тебя нанимаю, - хмыкнул Охотник. Гонец задумчиво прикусил губу.

- Кэр-тай… Зачем тебе?
- Дела.
- Скажи ещё – дама сердца.
- А почему бы и нет?

- Потому, что дама сердца в Империи – слишком большая экзотика даже для тебя.
Помолчали.

- В печенках ты у меня сидишь, Алькасин! – наконец в сердцах воскликнул Гонец. – Требую привала. И до завтра не сдвинусь с этого вот самого места.

***

Мелисса легонько шлепнула Тень по крупу. Кобыла фыркнула и неторопливо отошла в сторону. Гонец поднял глаза от исчезающих за спиной лошади следов и поинтересовался:

- А не сбежит?
- Нет.
- Уверены?
- Да.

Снова (уже в который раз за прошедшие почти-сутки) повисло недолгое молчание. Его прервал Охотник, появившийся из-за чахлых осинок с охапкой гибких прутьев.

Швырнув этот «хворост» на снег возле намеченного костровища он молча стал собирать вещи в чересседельные сумки. Предусмотрительно не расседланный Рыжий нетерпеливо переступал тонкими ногами. Мелисса было сделала несколько осторожных шагов в его сторону, но тут же в нерешительности остановилась. Гонец молча сидела на земле, с интересом наблюдая за разворачивающимся действом. Наконец Охотник поставил ногу в стремя, сел  в седло, и, вглядываясь в застывший где-то невдалеке лес, заговорил

- С тобой, лесная, мы квиты. Ты спасла меня, - он усмехнулся. – От опрометчивой попытки уничтожить ваш отряд, я тебя – от не менее опрометчивой сложить голову черт знает где и вообще по ошибке. Ну и следы, самой собой. Хотя я вроде как в этом и не нуждался.

- В этом нуждалась я, - перебила его Мелисса. – Мне, сами понимаете, была крайне неудобна смерть работодателя за день до окончания работы. Так что то, что вам с нами оказалось по пути было мне отнюдь не на руку.

Охотник коротко рассмеялся, и продолжил.

- Корысть хороша в меру, запомни это. В общем, мы с тобой квиты. И, кстати говоря, Кай, нанять эту, - последовал кивок в сторону Мелиссы. – Тебе не удастся.

- Это почему же? – наконец внес свою лепту Гонец.

- Да потому, что пока работодатель жив, она работать на тебя не станет. А Эдвин жив, и сейчас они направляются сюда.

***

Мелисса замерла на мгновение, потрясенная, а затем, охнув, поспешно села на корточки, прижимая ладони к земле и зажмурилась. Охотник любопытно подался вперед, но Гонец жестом остановил его.

- Уехать бы тебе сейчас, Алькасин.

- Зачем? – Охотник пожал плечами. – Это они меня должны бояться, не я их.

- Дело не в страхе, - Гонец покачал головой. – Девчонку пожалей. Ей и так это тяжело достается, что бы ещё и знакомствами с тобой светиться…

- Тоже верно, - задумчиво протянул Охотник. С чего это вдруг в тебе такое человеколюбие проснулось?

- Предчуствие.

- Ну, как знаешь. Бывай, княже.

- И ты бывай.

Проводив Охотника взглядом, Гонец сел возле Мелиссы на корточки и стал ждать. Лесная сидела на земле, плотно прижав к ней ладони. Темные волосы спутались и развевались на ветру, кожа стала ещё белее, почти до прозрачности. Да что там кожа – сама лесная вдруг показалась Гонцу невесомой, дымчато-прозрачной.

Гонец молча смотрел на неё и ждал.

Зажмурившись, Мелисса ветром неслась к лесу.

С еловых лап то и дело с шуршанием осыпается пушистый искрящийся снег. Алые пятна на снегу постепенно выцветают и розовеют, становясь меньше и реже. Вместо них появляются даже не следы – глубокие борозды и полосы, словно по снегу волокли что-то тяжелое, тащили, не разбирая дороги. Ещё один рывок, и Мелисса видит их.
Их всего тринадцать – вместо ворвавшихся в лагерь пятидесяти. Девять конных, двое пеших, ещё двоих тащат на импровизационных волокушах из наспех срубленных еловых лап, с наброшенными на них плащами. Выглядят они ужасно – из многочисленных ран сочится кровь. Один из лежачих необычайно бледен, и иногда вдруг начинает метаться в бреду и сдавленно стонать…

Мелисса рванулась назад, вскочила, и, пошатываясь, резко обернулась к  Гонцу. Несмотря на  то, что Лесную отчего-то била крупная дрожь, голос её оставался спокойным, хоть и немного отрывистым.

- Они там, в лесу. Всего тринадцать человек, двое тяжелораненые. Я должна привести их. Тень!

Словно из-под земли выросла кобылка Мелисса вскочила в седло.

- Мне понадобится ваша помощь. Переведите меня через Границу, а затем возвращайтесь сюда и ждите. А уж князь вы или нет – разберемся потом.

Ветер хлестнул по лицу, спутывая и  без того не очень-то расчесанные волосы. После короткой паузы её догнал Гонец, и они бок о бок понеслись к лесу. Деревья стремительно приближались. Золотом поблескивала Граница. Мелисса протянула руку спутнику. Тонкие, прохладные пальцы Гонца на мгновение коснулись горячих пальцев Мелиссы, разрывая невидимую преграду. Миг – и Мелисса неслась по заснеженному лесу, теперь уже одна.
Вскоре она с горем пополам начала узнавать окружающий пейзаж, и приостановила Тень, свешиваясь с седла. На снегу выделялись розоватые кляксы крови и полузасыпаные следы конских копыт.  Отчего-то встал перед глазами мертвый де Сорге, распластавший руки по снегу, словно беспомощная, сломавшая крыло птица.

Мелисса спешилась и села, вслушиваясь в землю.
Оказывается, только для того, что бы успеть понять, что сейчас произойдет, но ровным счетом не суметь ничего сделать. Холодный наконечник арбалетного болта уперся ей в шею.

- Встань. Медленно.

Мелисса сжала руки в кулаки. Снег в горячих ладонях стал быстро таять.

- Я сказал – встань.

Наконечник больно уколол кожу на затылке.

… Да, пожалуй, это было ошибкой. Но Мелисса ещё крепче сжала кулаки, и отдала приказ. Снег разгладился, скрывая следы. И только бледные пятна крови говорили о том, что недавно здесь прошли раненые.

Мелисса была почти уверенна, что её ударят, и когда солдат сделал движение в её сторону дернулась влево, в итоге потеряв равновесие по собственной дурости. Удара не последовало, но долго Мелиссе в снегу валяться не пришлось – чьи-то руки схватили её за шиворот и без особого труда подняли на ноги. Ворот рубашки жалобно затрещал, но не порвался. А лесная нос к носу оказалась с очень худым, если не сказать – костлявым мужчиной лет тридцати пяти. Волосы его были коротко пострижены, с бледного лица смотрели бледные же, непонятного цвета глаза. Тридцать пять – не слишком большой возраст для мужчины, но у этого уже пролегли две глубокие вертикальные складки над переносицей. Некрасивым его это не делало, скорее даже наоборот, но само лицо – вместе с тонкими, волевыми губами, хищным носом и высоким лбом оставляло пугающее впечатление. Мужчина ухмыльнулся уголком рта и склонил голову,  с любопытством разглядывая Мелиссу.

- Если ты думаешь, что этим сильно усложнила мне задачу, то ты ошибаешься, - он повернулся к держащему лесную человеку и велел. – Свяжите руки, пусть идет за лошадьми. Будет сопротивляться – проучить, но не калечить.

Мужчина развернулся и пошел прочь. Мелисса дернулась.
- Кто вы? Что вам нужно?

Державшая её рука сжала шею. Лесная поморщилась от боли.

- Оставь, - мужчина обернулся. Хватка ослабла. – Бесвер фон Ден-Гар, если тебе  вдруг это что-то говорит…

Мелисса смотрела ему в след со странной смесью равнодушия и удивления. Больше всего её сейчас волновала даже не собственная судьба, а то, каким это образом она умудрилась так глупо попасться. И, самое главное, какого черта она вообще во все это полезла?
Сейчас Мелисса уже корила себя за эту странную вспышку человеколюбия, заставившую её нестись сломя голову в лапы непойми-к-кому. Не то, что бы она так сильно ненавидела людей или конкретно Эдвина Ревека, но ведь, по сути, ничто не мешало дождаться их выхода из леса… Сидели же они с Охотником и Гонцом на болотах всю ночь прошлого (уже прошлого!) дня прорыва…

… Сейчас солнце снова клонилось к закату. Веревка плотно обхватывала руки. Лесная оглянулась в сторону болота, и вдруг подумала, что станет делать Гонец. Уйдет, не дождавшись, своей дорогой? Будет продолжать ждать? Отправиться следом за Охотником? Попробует найти её?

Нет, скорее все же уйдет…

***

Стемнело привычно быстро. Метнулись из низин сплошным потоком тени и затопили все вокруг. Луна наконец-то  появилась на черном небе. Метель убежала далеко вперед, волоча за собой рваные темно-серые хвосты туч.
Мелисса молча шла рядом с небольшим конным отрядом. Конец веревки, которой её связали, был небрежно на первый взгляд наброшен на переднюю луку седла одного из конных. Впрочем, Мелиссу уже предупредили, что бежать бесполезно – мол, веревка завязана неким хитрым узлом, который в одиночку никак развязать не выйдет. Уверять, что бежать она не собирается, Мелисса не стала.
Через час сквозь морозную кристальность зимнего воздуха стал просачиваться слабый запах конюшни и дыма, а на снег легли первые оранжевые отблески. Не особо следящая за дорогой Мелисса вдруг поняла, что они вышли к тому самому лагерю, через который она всего день назад  пыталась прорваться с отрядом Ревека. Сейчас она наконец в полной мере осознала глупость этой затеи.
Люди, находящиеся в лагере не считали нужным скрывать от кого бы то ни было свое присутствие. В центре, левее плаца, горел большой костер, служивший в основном для обогрева.. Повсюду – у шатров, импровизационной конюшни, по периметру лагеря – были воткнуты в снег факелы на длинных стойках. Шатры стояли в определенном порядке, образуя что-то типа импровизационных улиц и кварталов. Сейчас Мелисса понимала, что , пройди они левее или правее, просто чуть в стороне от центра – у них были бы шансы, но, как на грех, в суматохе она просто не смогла разглядеть, что они неслись через самый центр.

Веревку чуть дернули, заставляя Мелиссу чуть отойти в сторону и остановиться. Лесная огляделась.
Они находились в самом центре, у костра, на краю плаца. Чуть позади ровной поленницей лежали дрова. Вокруг костра на низких, на скорую руку сколоченных скамьях сидели солдаты. Нападения, похоже, в центре не ждали – у редкого из мужчин можно было увидеть под плащами и куртками хотя бы кольчугу.

Мелисса вдруг поймала себя на том, что шарит по снегу глазами в поисках следов крови, но рыхлая каша под ногами, на которую для удобства набросали лапник, демонстрировать следы недавней бойни не спешила.
Мужчины у костра обернулись на скрип снега под лошадиными копытами, и теперь с интересом разглядывали лесную. Взгляды постепенно становились сочувственными. Девушка, стоящая на снегу босыми, голыми до середины голени ногами, одетая в одну только рубашку и штаны, вызывала сначала жалость и только потом - неодобрение.
Лесная была уверена, что до утра отряд во главе с Бесвером останется в лагере. Из полутора десятков, которых Мелисса насчитала в лесу, почти все уже на въезде в лагерь оставили лошадей слугам и прямиком направились к слугам. Конными остались только сам Бесвер с оруженосцем и Мелиссин конвоир. Бесвер по прибытии не глядя швырнул поводья оруженосцу и скрылся в одном из шатров.

Конвойный тоже спешился и подошел к костру. Мелисса была вынуждена последовать за ним. Взгляды сидевших у костра мужчин из жалостливых стали недобрыми и теперь были обращенный на конвойного. Наконец один из них, светловолосый, с пышными усами и серыми глазами повернулся и словно походя бросил.

- Давно ты зверем-то заделался, а, Гарс?

Конвоир резко обернулся, но, увидев мужчину, расслабился.

- А, Дитер, это ты.

- Я, - невозмутимо подтвердил названный Дитером. – Что ж ты, Гарс, девку голой держишь? Вон, белая вся уже, а помрет – тебя Бесвер по головке не погладит.

-Да она из лесных. А их, сам знаешь, хоть до гола раздень – не почувствуют.

- Так может, и раздеть? – со смешком раздалось откуда-то справа.

Вокруг засмеялись. Конвоир резко дернул веревку, видимо, пытаясь заставить Мелиссу отойти к нему за спину. Пожалуй, это и было бы самым логичным в данной ситуации, но в лесной ни с того ни с сего взыграло ослиное упрямство, и она не менее сильно рванула веревку на себя. Та ужом выскользнула из рук Гарса, и тут же была подхвачена с молодым чернявым солдатиком, с вороватыми и бегающими глазами. Чернявый, усмехнувшись, в два оборота намотал веревку на запястье и придирчиво оглядел лесную. Та хмуро глядела на него из-под упавших на лицо волос. Упрямство переходило в злость, прочно укореняющуюся на новых позициях.

- Ну-ка, посмотрим, правда ли они и голыми холода не чувствуют? – выкрикнул чернявый и рванул веревку на себя. Пытающаяся устоять на ногах Мелисса окончательно потеряла равновесие и упала, больно ударившись коленями.

Снова раздался смех. Мелисса вызывала жалость, но только пока была в глазах этих мужчин зря мучаемой девушкой. Человеком. Лесные же жалости не вызывали.
Мелисса подняла голову. Чернявый гаденько ухмыльнулся и перехватил веревку левой рукой. Обернул вокруг запястья в третий, четвертый раз…

Мелисса взвилась на ноги и тут же почувствовала как чья-то тяжелая рука уверенно и жестко опустилась ей на плечо. Мелисса рванулась, но рука держала крепко. Сразу после этого раздался и голос.

- Все, дурень. Поигрался – и хватит.

Чернявый замер, смерив неожиданного противника злым, и с тем оценивающим взглядом, и благоразумно решил, что с этим обидчиком пока лучше не связываться.

- Что ж, Дитер, охота – сам развлекайся. А нам пока недосуг…

- Похвальное благоразумие.

Хватка на плече чуть ослабла. Неожиданный спаситель развернул её лицом к конвоиру и чуть толкнул в спину, вынуждая сделать два или три мелких, неуклюжих шага вперед. Впрочем, выпускать из рук веревку, подхваченную с земли, он не спешил. Вместо этого примирительно произнес.

- Увел бы её, Гарс. Не ровен час, выкинут ещё что-нибудь, так я же не заступлюсь.

- Мне Бесвера дождаться надо. Я при нем человек подневольный, сам знаешь.

- Тогда давай я отведу.

Воздух между мужчинами на миг загудел от напряжения, лопнувшего с легким звоном гитарной струны. Гарс кивнул, и, зябко ежась, отвернулся к костру.

- Ну, пойдем, что ли, - произнес Дитер.- Не глупи и рядом держись, поняла?

Идти пришлось около пяти минут, к самой окраине. Не дойдя до неё Дитер свернул вправо, и они оказались у коновязи.

- Ты уж… не обессудь, - Дитер придирчиво оглядел коновязь и стал привязывать к ней веревку.- Но брать с тебя честное слово, что не сбежишь, я не стану. Гарсу я неприятностей желаю меньше всего… Так что пока побудешь здесь. Правда лесная, что ли?

- Правда.

- Значит, не замерзнешь.

- Значит, не замерзну, - легко согласилась Мелисса. – А если все-таки сбегу?

- Ну попробуй, - хмыкнул рыцарь. – Пожрать тебе через часик принесут. Бывай.

- До свидания.

Глубоко за полночь Гарс наконец смог дойти до лесной. Принес тарелку уже холодной, но ещё съедобной каши. Мелисса спала, свернувшись калачиком посреди небольшого сугроба. Гарс прислушался.

Нет, дышит.

Подумав, конвоир чуть ослабил веревки на запястьях девушки, поставил миску рядом с ней и отправился спать.