Бревно

БРЕВНО


Местный плотник был мелкий, худосочный, но жилистый. Лет, эдак пятидесяти пяти. Сейчас он стоял на краю сельской пристани, которую подрядился ремонтировать и задумчиво почесывал затылок:
- бревно то это я все одно седня прилажу, вот тока руки чей-то болят уже третий день. К дождю штоль?

Он скосил глаза на четверть, наполовину заполненную мутноватой белесой жидкостью:
- куда ж я денусь? Сказал он воодушевленно. - Обязательно прилажу. Вон аванс мой стоит, а коли подрядился то все – закон. Значит, для подъема оптимизьма, лекарство приму и, считай дело сделано.

Через полчаса коварное бревно все - таки вывернулось из непослушных рук пьяненького плотника и, слегка задев его подбородок, плюхнулось в реку. Незлобно ругнувшись и осторожно ощупав ссадину, пострадавший огляделся и радостно всплеснул руками:
- вот ты где пряталось. И размер подходящий, и не такое трухлявое, как то, что сбежало. Значит, тебя и прилаживать стану. Щас, тока рану обработаю.

Бревно, получив такую нежданную свободу, мерно покачивалось на невысоких волнах и все дальше уплывало от пристани, где могло закончить свой век, так ничего не изведав и не испытав.

Три долгих дня ему пришлось торчать в зарослях камышей. Тогда то и пристала к нему истеричная вечно недовольная чайка. Ей, видите ли, понравилось сидеть на бревне. А потом волна от большого парохода освободила его из плена и путешествие продолжилось.

Чайке очень не нравилось поведение бревна. Мало того, что оно напиталось водой так, что только один краешек остался над поверхностью реки, так и он все время норовил нырнуть и лишить ее такого удобного насеста. Каждый раз она с возмущенным криком начинала хлопать крыльями и поднималась в воздух, а потом снова садилась на свое такое неустойчивое возвышение, ожидая нового подвоха.

Молодой капитан замыслил очень сложную эволюцию своего судна. Пароход, едва отчалив от пристани, сразу начал разворот, преодолевая течение и почти на стоя на одном месте. Не иначе как новая пассия находилась в толпе провожающих.
Часть пассажиров столпилась на корме, наблюдая высокий бурун поднимавшийся от винта. Натужно гудела машина и высокий хриплый гудок нагнетал и без того эмоциональную атмосферу прощания.

- Хряк, сказал винт, с удовольствием вгрызаясь в мокрое дерево.

Бурун за кормой исчез. Пароход едва уловимо качнулся. Капитан закричал что-то в переговорник, а судно, прекратив свое движение, замерло в ожидании. Началась суета. По палубам забегали матросы, на берегу началось волнение, а в воздухе повис густой трехэтажный мат.

Вода по правому борту весело журчала, течение впряглось в работу, а на пароходе наступила тишина. Стоя ровно поперек реки, белая неуправляемая туша круизного лайнера неторопливо двинулась в сторону ближайшей отмели.

Камень без особого труда преодолел сопротивление стали и вторгся в недра трюма. Вода с шипением хлынула в образовавшуюся щель и стала заполнять все свободное пространство. Корабль последний раз дернулся, а потом начал крениться на левый борт и, в конце концов, лег на влажный песок отмели.

Бревно, повиснув в воздухе, отцепилось, наконец, от винта и неслышно ушло под воду.
Истеричная чайка, без толку хлопая крыльями, все пыталась найти такую привычную и удобную опору, и, описывая круги над пристанью, никак не могла смириться с безвременной утратой.

Толстая мадам, зачем-то прыгнувшая за борт, почувствовала толчок в мягкое место и с криком – «Тону!» – ушла под воду.

А бревно, наконец, вынырнув, продолжило путь к новым приключениям.