Мачо-Пикачу. Глава 9. Часть 3

Мачо-Пикачу. Глава 9
Монолог Скота. Чувства, охватывающие  на краю пропасти. Часть 3.

Я больше не удержусь. Теперь бессмысленно это скрывать. Все тайное рано или поздно становится явным . Ни я, никто не в силах это утаить. Я знаю Алочку. Знаю давно. Как мы стали близки- отдельная и не совсем правдоподобная  история. И я никогда не думал, что мир настолько тесен, что выдержи нас обоих. И опять мои чувства дали осечку. То и есть ирреальное и фантастичное, что мы однажды столкнемся нос к носу- в таких обстоятельствах. Когда -то мы уже дали друг другу клятву, что будем неразлучны. Ветер и время стирают наши слова, не записанные на гербовой бумаге. Мы не сможем восстановить того, что было между нами прежде. Мы ничего не сможем возродить. Мы можем только искусственно воссоздать ту среду, чтобы сделать и привычной и домашней. Всю  ту обстановку, которая даст нам  чувство уверенности, неспешности и уюта –чтобы дать нам как цветам распуститься. Чтобы мы позволили себя пригреть и приласкать. Чтобы мы почувствовали себя любимыми и значимыми. В тайне веря, что былое и позабытое нами чувство однажды вернулось- чтобы защитить нас и согреть- чтобы сказать, что зимы и негаразды конечны, и что мы друг другу нужны. И мы для друг друга хлеб и вода.. Чтобы любовь развеяла все наши страхи- опасения, чтобы она нас защитила, чтобы мы поняли, что мы просто букашки супротив этой ясной и диковинной силы и у нас больше нет сил ей сопротивляться. И мы можем только сдаться, будучи поставленными на свои унизительные условия –которые вынуждены принимать, не оставляя себе  места для отступления будучи, загнанными в угол, без права на рокировку-оставаясь трофеем и наградой победителю.

Я ехал в поезде- и среди ночи, когда свет не был потушен полностью- я уставился на нее. И я почувствовал, что умру ото двух одновременных жажд сразу. От обезвоживания и обез-женщивания, без женщины так бешено колотилось мое сердце, оно, чай выпрыгивало из грудной клетки, клекотало, как будто оно собиралось перескочить на соседнюю со мной полку купейную. И я хотел бы, чтоб именно  в ней так, постепенно погружаясь, тонули мои длинные неровные пальцы, изогнутые крючками-сначала средний. Потом  указательный, унизительный- безымянный.

И я тогда впервые в жизни заплакал. Это так, когда твои слезы застилают глаза, как будто огромные тучи находят на нас, и закрывают нам солнце. Слепящие на мгновения изливающиеся слезы и делают тебя близоруким, размывая картинку для тебя, забирая видимость.

Чувство женщины рядом. Такое чувство, когда у тебя сердце не просто бьется, а бешено колотится от волнения. От того, что ты видишь женщину, которая тебе интересна, к которой тебя влечет. Сердце выпрыгивает из груди, колошматит по сумасшедшему, там, внутри. Как будто заяц лупит по барабану. Как будто сердце уже не внутри, а снаружи.

Вынутые носовыми платками слезы. Слезы, которые стояли колом, все внутри горело,  все выпирающие ее косточки, и эта косточка бедра, которую выдает даже трикотаж, от ее худобы или изящности, которая чуток, чудо как удерживает цепляющиеся за ее тело предметы туалета,  Оставляя ее всегда нарядной..

Я дал слабинку. Сказал как бы обращенное ей послание, что я как пес буду грызть и лизать твои руки, целовать твои перстни, говорить о любви, а за каждый пинок буду тоненьким писклявым голоском  «спасибо за науку!», и вилять хвостом. И вилять хвостом! Благодарить тебя, за одно только то, что наградила меня стойкостью и терпением. Буду на коленях просить пощады  -ты моя единственная моя моя любовь, на которую не распространяется система скидок.

Любовь- это скупым потребительским языком говоря- система, предусматривающая свои поощрения за верность бренду и его традициям, стимулируя дальнейший непомерный спрос.

Поэтому мы опускаемся на дно. Поэтому мы не выживаем. Поэтому мы не конкурентоспособны. Поэтому любовь-именно то. В чем нам нет равных и ради этого мы готовы жертвовать всем, что у нас есть и находить все ответы на все загадки природы..и пробовать себя удержать.. и это единственное то. От чего у нас нет иммунитета и поэтому мы обречены..
 
А потом я сделал выбор не в пользу нее. Я вычеркнул ее из своей жизни. Я выбирал между ней и своим делом-которое, как мне тогда казалось, принадлежало мне больше, чем чувствительное и чуткое женское сердце, одновременно хрупкое и отзывчивое. Я вынужден был ее оставить-потому что я думал-что она для меня сродни балласту. И я с ней так никем и не стану. Выберу свой теплый очаг и камин и состарюсь никем перед телевизором. Я хотел жить полной жизнью и хотел рисковать. Ноя  не мог рисковать и ей, я даже постеснялся ее об этом спросить. Я ее берег. Но расставание с ней для меня было болезненным. Это было как отлучение от материнской груди. Раз и навсегда. Без суррогатов. Без сосок. Без замен. Я посчитал это самым честным в моем случае. Не терплю слабохарактерных и малодушных, и не позволю себе быть одним из них. Будь я треклят, если в чем я нечестен перед собой..

И это был как раз этот случай.. и в моей жизни появилась другая..