Эксперимент 3 или

Кому нужны жертвы?
Я хочу продолжить повествование о голубе, которого я подобрал с улицы больным, под угрозой быть съеденным злыми котами.
Можно ли несчастную жизнь, состоящую из сплошных страданий, назвать жизнью. Можно ли издевательство назвать жизнью. Это скорее издевательство. Я готов был бы связать страдания человека с некими его грехами, но наблюдая за жизнью больных безвинных птиц лишний раз убеждаюсь, что всё это не так. Птичка не может и не могла грешить, если только в момент оплодотворения, да и как следствие – рождение - результат грехопадения. Замкнутый круг порожденный мозгоэкскрментизмом.
Уже второй месяц я лечу птичку. Поначалу были признаки улучшения: птиц стал способен перемещаться, спокойно мог сидеть на краю коробки и даже иногда стоял на одной лапе (уж не знаю - за чем птицы это делают? хотя и люди иногда стоят на одной ноге), но самое главное он стал чистить перышки, потягиваться крыльями и лапками, да так наглядно, что самому хотелось это сделать.
Но! В последнее время у него стали проявляться признаки болезни, напоминающие болезнь у человека – паркинсона. Иногда голубь выворачивает голову под тело, и как бы стоит на голове.
Казалось – улучшение было, но я пока грешу на лекарство,  возможно я передозировал, а оно может воздействовать на центральную нервную систему через резкое сужение сосудов, которые уменьшают обмен веществ. И я решил прекратить лечение. Но мало вероятно что это так. Скорее голубь обречен.
Когда я сказал об этом супруге, то у неё было состояние безысходности:
- И что делать с голубем?
- Ты меня спрашиваешь об этом? А что думаешь сама?
- Ну я не знаю …!
- Значит всю ответственность ты хочешь переложить на принятие радикального решения только мною, а ты как бы не причём. Ну и представь себе - если  я избавлюсь от него, выброшу, то ты успокоишься? Да нет тебя будет грызть некая совесть. Я понимаю, что мы люди разводим куриц, растим свиней, кроликов, а потом бац и на стол, да ещё съедим. Я понимаю, что эта  птаха обречена и мы тут напрасно тратим время и не жить ей. Но птахе всё равно, а мы помним. А раз я выкину птаху, как бы к между прочем – есть она или нет, какое мне дело, но возможно я и с тобой поступлю когда-нибудь также. Ведь дело не в птичке, а во мне, в нас.