Кафе Лада

И только скажите, что вы ничего не знаете об этом кафе. Вот только скажите. Кто вам поверит? Такая себе забегаловка на Ришельевской. Стоячий сервис. Чтобы, значит, контингент остограммливался по-быстрому. Чтобы, значит, побольше народу пропустить через конвейер. Штук шесть таких столиков на высокой тонкой ножке. Тонконогие столы. По грудь среднему посетителю. Но, безусловно, для особо приближенных посетителей, для дорогих, в прямом и переносном смысле, был и обычный четвероногий друг столовых и забегаловок. У нас говорят: бадега. Это по румынски, не всем понятно. Я имею в виду заведение. А четвероногий друг - это стол на четверых ногах для четверых, ну, или сколько поместится.

Нет, конечно, заведение держится на завсегдатаях. Но основной доход имеет с залетных. Вот такая непростая арифметика у этой торговли. Просто алгебра, простите меня за гиперболу.

Кто не знает тетю Милу? Начиная с участкового все. Даже залетные, допивая в граненом стакане свои сто грамм, к концу глотка запоминают тетю Милу на всю свою оставшуюся жизнь. Потому что это, да, искусство, налить с одной пол литры шесть сто грамм. И если вы будете сравнивать эти порционные сто грамм с эталонными, которые хранятся в Париже, в палате мер и весов, все будет аккуратно и точно совпадать с эталоном. Шоб я сдох!

Тетя Мила это фигура, это бюст, если вы понимаете, о чем я. Это голос, потому что без голоса в этом бизнесе нечего делать. Это всегда чистый белый накрахмаленный халат, потому что стерильность это наше знамя, сила и оружие. Это взгляд, кобры дохнут. Трудно не заплатить. Практически невозможно.

А ассортимент в бадеге! А то, что они еще могут приготовить на кухне. Как минимум яичницу. И нальют и закусить дадут.

Выпивка - это побочный продукт общения. Мы же не алкаши, потерявшие человеческий облик. Мы вполне интеллигентные люди из приличных одесских семей. Просто у нас дефицит общения. И мы этот дефицит восполняем.

Если ты, выпив рюмку встаешь и покидаешь компанию, тебя обязательно остановят фразой: а посвистеть! И в самом деле, не пить же ты сюда пришел. На, забирай свои деньги и уходи.

Разговор это основная составляющая выпивки. Был проведен ряд исследований. Опыты показали, что тема разговора от марки напитка не зависит. Имеется непрямая зависимость от места, в котором происходит мероприятие. И подвал подойдет, но тогда нужно больше водки. То есть нет плохих помещений, бывает просто мало водки. Перефразируем. Интерьер облагораживается дозой, величина которой зависит от качества интерьера. И только после того, как доза облагородила интерьер, собственно и начинается мероприятие. Поэтому выпитое для облагораживания интерьера выпитым не считается. По крайней мере, в Одессе.

Кафе "Лада" было хорошо уже тем, что его интерьер соответствовал уровню наших притязаний. То есть в этом месте для разгона требовалась минимальная доза. И - в добру кровь! Поэтому мы сюда часто заглядывали. То есть быи завсегдатаи. И нам благосклонно разрешалось занимать сидячие места. Тяга к общению у нас была неимоверной. То и времени мы в кафе проводили достаточно много. Но не каждый же день. Нет, не каждый день. А почему, собственно, не каждый день? Это был наш клуб. Мы здесь собирались, чтобы посвистеть за жизнь. За ту самую жизнь, которую мы не хотели адекватно воспринимать на трезвую голову.

Мы люди приличные, занимаем кое-какое положение в обществе. Поэтому стараемся раньше обеда не начинать. Хотя нет правил без исключений. И трудно иногда выдержать до обеденного часа. То есть для подзарядки организма перехватишь то там, то сям. И, где-то, к часу дня подтягиваемся в кафе. Занимаем свои места за единственным нориальным столиком в этом заведении. Я не лошадь, чтобы пить стоя. И Гриша идет делать заказ.

- Значит так, тетя Мила, - говорит Гриша, удобно облокотив свое большое тело на стойку бара, - бутылку “Немирова” черного, четыре бутерброда с колбасой, и если можно, пожарьте яичницу.

И мы втроем приступаем. Вадик откупоривает бутылку, Гриша разливает по стаканам, а я пью. Вместе с ними, конечно.

- За нас с вами и за фиг с ними, - произносит Гриша наш любимый тост.

И не первой свежести граненые стаканы переливают в нас содержимое. Далее следует пауза для усвоения принятого. Не длинная. Потому что большой перерыв не допустим между двумя первыми порциями. Это - постулат. То есть аксиома. То ест истина, которая не требует доказательства. И в самом деле, не кушать же мы сюда пришли. Или, как говорит Вадик, от закуски голова болит. И Гриша разливает по второй.

- Зайгезунг, - говорит Гриша и мы выпиваем.

И Вадик начинает в который раз рассказывать нам, как он служил срочную моряком под землей.

- Обычно моряки где-нибудь плавают, - не могу сдержаться.

Но мои поддергивания не могут остановить плавного течения речи Вадика.

- Пусть посвистит, - машет рукой Гриша.

- Почему “свистит”! - возмущается Вадик. - Это все чистая правда.

- Или мы не служили срочную, - мрачно говорит Гриша.

Но Вадик не обижается. Он продолжает свои воспоминания ровно с того места, на котором его остановили. И по плавное журчание его речи мы накатываем еще по одной. И в это время в “Ладу” входит Виталик, человек без определённых занятий, но определённо с хорошим заработком. “Волка ноги кормят”, - отвечает он на наши ехидные вопросы об истоках его состояния блага

- Кого я вижу, - говорит Виталик, направляясь в нашу сторону.

- Посидишь с нами? - спрашивает Гриша.

- Конечно, - имитируя товарища Сталина, так, как он это понимает, отвечает Виталик.

Он направляется к стойке бара, берет бутылку черного “Немирова” и бутерброды на всех. Порядок знает. Виталик высокого роста и широк в плечах. Что ему будет с одной бутылки. Укус комара. Да, и первая ли бутылка эта будет у него сегодня? Лично я в этом сильно сомневаюсь. Имею на это причины.

С бутылкой “Немирова” в одной руке и с тарелкой бутербродов в другой Виталик подошел к нашему столику. Я придвигаю ему стульчик, мол, присаживайся. Вадик принимает на баланс тарелку бутербродов и бутылку “Немирова”. Нет, не так. Вадик принимает на баланс бутылку “Немирова” и тарелку с бутербродами. Порядок имеет значение. Сервирует закуску. Вскрывает ёмкость. Гриша разливает по стаканам.

- Не разливает, а наливает, - поправляет меня Вадик.

- С свиданьицем, - произносит Виталик свой коронный тост.

И мы выпиваем.

- Говорите, - приглашает Виталика Вадик.

- Дай хоть закусить, - отвечает ему Виталик.

- Ты что, жрать сюда пришел, - не стал сдерживать эмоций Гриша. - Ты пришел сюда общаться. Говори.

- Ладно, слушайте. Мне сегодня утром рассказали новый анекдот.

Анекдоты Виталик рассказывать умел. Не так, как Вадик, но тоже хорошо. Рассказывал анекдоты Виталик сериями по пять - шесть штук. И сейчас он зарядил серию из пяти анекдотов. Что? И вам рассказать? Ну, для этого нужно сидеть в кафе “Лада”, быть в соответствующем состоянии, и в той самой компании. Иных уж нет, а те - далече...

Мы со смаком поржали. Нам бы только повод, а дури и своей хватит. И еще раз накатили по соточке. Главное не водка, главное общение.

- Нет, сказал Виталик.

- Что нет? - переспросил его Вадик.

- Не могу я на эту жизнь смотреть трезвыми глазами.

И ушел в проем входной двери, прямо на улицу, в гущу именно той жизни, на которую он не может смотреть трезвым взглядом.

- Он не может! - возмутился Гриша. - Он не может, а я могу!

- Вот за это и выпьем, - предлагаю я.

Предложение было, с благодарностью, принято.

Организм постепенно расслаблялся и приходил в то состояние, когда из твоего видимого спектра исчезают все вредные цвета и остаются только полезные. Когда окружающая тебя внешняя среда нивелируется до такого состояния, когда я уже готов принимать ее, среду, а также, четверг, пятницу и субботу, без отрицательных эмоций.

И именно в это время вошел Сева.

- Ура, - тихо сказал я.

- Вуз трапилось? - повернулся ко мне Вадик.

- Сева пришел.

- Вижу. И что?

- Конкретно?

- По возможности.

- Я им горжусь.

Вадик сосредоточился на мне, подумал и сказал:

- Тогда пусть присаживается. Сева присаживайся.

Гриша внимательно посмотрел на Севу и сказал Вадику:

- Тогда пойди и возьми еще бутылку “Немирова”.

- А бутерброды? - нагло влез я.

- Хватит жрать, - кричит на меня Гриша.

- Закусывать, - тихо возражаю я.

- Ладно, - соглашается после паузы Гриша, - возьми этому ненасытному пару бутербродов.

- Я только что со стройки, - начинает Сева.

- Не спеши, - останавливает его Гриша, - выпьем, расскажешь.

- Об этой стройке нельзя на трезвую голову, - говорит Вадик.

- Ты уже пришел? - спрашивает его Гриша.

- Если будете так меня торопить, - начинает старый анекдот Вадик, смотрит на Гр ишку и молча, быстро идет к стойке за бутылкой “Немирова” для всех и бутербродами для меня.

Вернулся Вадик. Принес водку и пирожки.

- Что это? - Гриша показал мизинцем правой руки на прижки.

- Пирожки.

- Я вижу, что не презервативы. С чем они?

- Не с чем, а с кем, - проявляю я свое остроумие.

- С капустой, - говорит Вадик.

- С капустой я люблю, - мирно говорит Гриша.

Все идет своим чередом. Вадик вскрывает тару, Гриша производит налив по стаканам. Чокаемся, по партийному, глухим стуком, выпиваем. Молча. Как выражается Вадик, в рабочем порядке. Закусываем, сидим молча секунд тридцать. Надо же, чтобы порция алкоголя дошла до цели.

- Говори про стройку, - разрешает Гриша Севе.

- Значит, был я утром на стройке, - начинает Сева.

Пока он рассказывает Грише, как побывал этим утром на стройке, что он там увидел вместо того, что хотел увидеть, мы с Вадиком общаемся “за литературу”. Гриша делает вид, что слушает Севу, но слушает он нас с Вадиком. А мысли же начинают в голове биться и сверкать. Блистать жемчужинами обобщений и изумрудами глубин. Верностью наблюдений и тонкостью сравнений. Парадоксальностью определений. То есть организм начинает набирать гениальности прямо пропорционально градусу и дозе, что не может не радовать. Игра ума холодных наблюдений и сердца горестных замет. Я давно заметил, Пушкин - наш человек. Думаю, он не отвергал крепкие напитки. Иначе отечественная и мировая литературы не получили бы такого гения и в таком объеме, в смысле литературы.

Вот, собственно, коротенько, о чем мы с Вадиком умничали под аккомпанемент, мент, Севы и его стройки. и тут Вадик громко говорит:

- Бам, бам, бам, бам.

- Что? - переспрашивает Гриша.

Он отвлекся от нашей дискуссии, потому что начал обсуждать с Севой качество краски и сразу не смог врубиться.

- Я говорю Бам - стройка века.

Гриша молча покачал головой. А Сева по инерции продолжил о своем:

- Я им растворитель не даю. Держу на контроле.

- Зачем? - спрашиваю я.

- Чтобы краску не разводили и не продавали, - Сева был категоричен.

- А что краску нужно растворителем разводить? - прикинулся я чайником.

- А чем же ещё? - удивился Сева.

- А водой! - сказал Гриша.

Сева непонимающе посмотрел на Гришу.

- Повтори.

- Водой.

- Водой краску развести нельзя.

- Можно.

- Старик, - нежно говорит Сева Грише, - есть такая наука - химия.

- Есть,- кивает Гриша.

- А по химии вода краску не растворяет.

- Растворяет.

- Как?

- А вот так! Забьем, что я разведу краску водой?

- Это у тебя никогда не получится, - безапелляционным тоном сказал Сева.

- Он мне будет говорить! - возмущенно произносит Гриша. - Я же разводил.

- И получалось? - интересуется Сева.

- Получалось.

- И что?

- И продавал. Целую бочку половой краски.

- Этого не может быть, - категорически рубанул ладонью воздух Сева.

- Может- не может, - засмеялся Гриша, - но я же делал.

- И продавал?

- И продавал.

- И покупали?

- Еще как покупали.

- Все равно. Этого не может быть. Как ты это делал?

- Делал. Коммерческая тайна.

- У меня есть тост, - прервал их научный спор Вадик.

Сева и Гриша удивленно повернулись к Вадику.

- У меня есть тост, - повторил Вадик.

- Говори, - разрешил Гриша и налил в стаканы водку.

- Выпьем за химию. Если бы не химия, мы бы не могли химичить.

Нам тост показался очень смешным. Мы громко засмеялись и выпили за химию, которая химичит.

- И все равно, я тебе не верю,- поставив стакан, сказал Сева. - Этого не может быть.

- Может - не может, - повторил Гриша, - забьем? Ты даешь мне бидон краски и я ее развожу водой.

- Не получится, - говорит Сева.

И тут в кафе заходит Миля.

- Привет честной компании, - говорит Миля, он считает, что эта фраза отражает его очень высшее образование.

Он любит выражаться так, словно прочитал за свою жизнь очень много очень умных книг. И от этого поумнел. Но с нами после третьей бутылки так нельзя. Пусть даже мы тут сидим уже давно, а Миля еще по-трезвому. То есть, что значит по-трезвому? С нами он ещё не пил? Значит по-трезвому. А где он там, что он там, с кем он там, нас это не колышет.

- Присаживайся, - приглашает Гриша Милю присоединиться к нашей компании.

- Я на секундочку, - торопливо говорит Миля, но не спешит уходить.

- Слышишь, швицер! Он на секундочку! - возмущается Гриша. - Садись.

- Я не могу, я уже принял.

- Он уже принял. Ты принял посла? - интересуется Вадик.

- Я принял водки.

- Он принял водки, - объясняю я Грише, потому что может он не понял.

- Кого это волнует, - говорит Гриша, - садись, - и двигает Миле свободный стул.

- Ну, хорошо, - сдается Миля, - но я на секундочку, - и присаживается за столик. - Но пить не буду.

- Это мы уже слышали, - говорю я.

- Слышишь, он пить не будет, - говорит Гриша. - А что ещё ты не будешь? С женщинами будешь?

Мы, когда выпьем, становимся такими остроумными. Но, кажется, это я уже говорил.

- Ладно, буду, - говорит Миля, - но чуть-чуть.

- Конечно чуть-чуть, - смеется Вадик, - у нас много и нет.

И Гриша налил по стаканам водки.

- Мне еще на работу, - продолжает оправдываться Миля.

- Всем еще на работу, - соглашается с ним Вадик, - пей.

Выпили.

- А мы, что же, не работаем? - поинтересовался я у Гриши.

- Работаем, - кивнул Гриша.

- Ещё как работаем, - поддержал его Вадик.

- Так я побежал, - Миля приподнялся со стула.

- Как? - удивился Вадик. - А посвистеть?

- Святое дело, - кивнул я.

- Или ты нас не уважаешь? - задал вопрос в лоб Гриша.

Миля помялся и после паузы сказал:

- Ладно, наливайте.

- Это другое дело, - одобрительно кивнул Вадик.

- Слышишь, наливайте, - возмутился Гриша. - А бутылку поставить западло?

Миля покачал головой, встал со стула, подошел к стойке бара и сказал:

- Бутылку “Немирова”.

Взял бутылку за шею и вернулся к столу.

- От нашего стола вашему столу, - сказал Миля и поставил бутылку на стол.

- Молодец, - похвалил его Вадик.

- Способный еврейчик, - согласился с ним Гриша.

Вадик открыл бутылку, Гриша налил по стаканам.

- За умение исправлять свои ошибки, - предложил тост Вадик.

- Ошибки надо не исправлять, а смывать водкой, - поправил я Вадика.

- Вот за это и выпьем, - сказал Гриша и мы выпили.

- Теперь свободен, - сказал Грише Миле после минутной паузы.

- Да? - обрадовался Миля. - Спасибо вам, а то я уже не знал, что мне делать.

Мы засмеялись, а Миля ушёл. Вадик задумчиво посмотрел на дверь, которая закрылась за Милей и произнес:

- Жмот.

- Бережливый, - поправил Вадика.

А Гриша громко хмыкнул, покачал головой, налил ещё раз из Милиной бутылки.

- Не пьянки ради, - сказал Вадик, поднимая стакан.

И мы, выражая солидарность со словами Вадика, тоже подняли стаканы. Чокнулись потными гранями и выпили.

- Сколько мы уже сидим? - вдруг сказал Вадик.

- А у тебя, что, времени нет? - грозно спросил его Гриша.

- Есть.

- Сиди и пей, - строго сказал Гриша и снова налил из вражеской бутылки.

То есть от производственного процесса мы не отвлекались ни на минуту. А как иначе справиться с теми задачами, которые мы поставили перед собой? Какие задачи? Ну, это же понятно. Быстрее, больше, крепче. А если человек поставит перед собой цель, нет такой силы, которая бы смогла его остановить. Кроме жены. Но это уже тема другой истории.