Такси-Нож. Бой

    Тонкий серп молодого месяца легко разрезал летящие перед ним серые тучи на длинные, рваные лоскуты. Он не давал много света, но даже тот, который проникал на землю, прерывался постоянно набегающими на него мрачными облаками. И он боролся с ними. Неожиданно, в один из просветов, далеко внизу ярко вспыхнула крошечная белая точка. Она сверкнула посреди огромного скопления железнодорожных вагонов на узкой линии заточки черного ножа, сжимаемого рукой молодого человека, который стоял возле старого белого микроавтобуса. Мужчина был среднего роста, голубоглазый, с пшеничными, коротко стрижеными волосами, одетый только в короткие шорты.
   - Где мы? - бросил он, оглядываясь вокруг.
   - А хрен его, Димон, выстригет, - пробасил ему в ответ стоящий рядом, одетый в строгий темный костюм здоровый бугай со свирепым, бандитским лицом и бритой наголо маленькой головой. – За первой Читой где-то, депо какое-то вагонное.
    Они стояли на широкой асфальтированной дороге, которая тянулась к высившемуся вдалеке полукруглому ангару. Его широкие ворота освещались желтой лампой под колпаком на длинном металлическом тросе. Вдоль всей дороги стояли автомобили: тяжелые джипы с хромированными решетками в зверином оскале, длинные седаны с холодным блеском спиц литых дисков, мощные спортивные машины с большими выпученными фарами.
   - Пошагали. – Бандит повернулся и, тяжело ступая, двинулся к воротам.
    Дима немного помедлил, задумчиво глядя на раскачивающуюся широкую спину провожатого, и зашагал следом.
    Сегодня важный бой. Намного опаснее предыдущих поединков. Но за него и платят в несколько раз больше, чем обычно. За победу - триста тысяч, за поражение - сто. Больше он драться не будет, слишком рискованно. За несколько минут можно заработать неплохие деньги, а можно получить серьезную рану. Поэтому сегодня последний бой. Деньги в карман и домой.
    За припаркованными машинами тянулись ряды старых железнодорожных поездов. Неровный свет луны выхватывал из темноты разрушенные  деревянные стены полувагонов, выбитые стекла пассажирских и распахнутые двери багажных вагонов. Ближе к ангару, с одной стороны стояли плотные ряды стальных контейнеров, а с другой тянулся длинный состав из нефтяных цистерн с глубокими вмятинами и ржавыми пробоинами на покатых боках.
    «Кладбище вагонов», - окрестил про себя Дима это необычное место.
    Они подошли к воротам. В одной их половине оказалась небольшая дверца с приваренной железной скобой. Только бандит протянул руку, чтобы взяться за нее, как дверь резко распахнулась. Из нее показалась согнутая спина крупного мужчины в деловом костюме. Он, переваливаясь, стараясь не испачкаться, тащил за худые, синие от татуировок ноги окровавленного мужчину в черных просторных трусах. Все его тело было испещрено свежими порезами. Самый длинный из них рассекал живот, из которого обильно текла кровь и выпирали внутренности. Из ворот вышел второй здоровяк, тащивший за руки израненного человека, лысая голова которого безвольно болталась из стороны в сторону. Изможденное лицо показалось Диме знакомым.
    «Зек Кеша!» - вспомнил он. Они встречались в простом бою до первого пореза. Не отрывая глаз и сжав зубы, смотрел Дима на неприятную процессию. Что-то подобное он, конечно, ожидал, но не так близко и не так скоро, еще до своего собственного выхода. Вынесенного из ангара человека он знал живым и здоровым. Хотя тот чуть не убил его исподтишка после своего поражения, и только судья тогда помешал этому, видеть бывшего противника умирающим было тяжело.
   - Обязательно проверьте его перед тем как спустить… - в проеме двери появился невысокий коренастый мужчина. Он увидел стоящего возле входа Диму и замер на полуслове. Это был Саныч – тот самый судья, неизменно присутствовавший на простых боях. Дима всегда видел его только в черном доги с боевым шестом, но сегодня и он был одет в деловой костюм.
   - … на носилки, - наконец выговорил Саныч, недовольно сдвинув брови, - В больничке… как спустите… на носилки … проверьте… .
    Он окончательно сбился, махнул головой куда-то в сторону и скрылся внутри, громко хлопнув металлической дверцей. Здоровяки, державшие истекающего кровью зека, покачиваясь, двинулись дальше, но не к машинам, чтобы увезти раненного в «больничку», а в темноту, за ангар, к длинному составу с нефтяными цистернами. Дима поднял руку и уже хотел их окликнуть, но получил ощутимый толчок в спину.
   - Не рамсуй, - приглушенный голос его провожатого сзади. – Хиляй в лабаз.
    Он медленно повернул голову и в упор посмотрел на стоящего за ним бандита.
   - Димон, ты сам башку сюда сунул, - миролюбиво прогудел тот.
    Дима опустил глаза, сильно сжал нож, отодвинул бандита плечом, потянул за скобу и, наклонив голову, шагнул внутрь.
    Огромное пространство ангара ярко освещалось развешенными по всему периметру яркими лампами. Негромко играла спокойная музыка, слышался оживленный шум голосов и веселый смех. Рельсы и шпалы были убраны и сложены ровными штабелями у стен так, что почти вся площадь пола, выложенного бетонной плиткой, оказалась свободной. По периметру зала были расставлены пластмассовые столики с разнообразными напитками и едой, за которыми сидела приехавшая публика. Посередине получилась ровная прямоугольная площадка, на которой и проводились ножевые бои. В разных местах на ней виднелись пятна крови. Некоторые засохшие – старые, некоторые блестящие, появившиеся сегодня. К воротам от них тянулись красные дорожки.
   - Падай сюда. – Бандит махнул рукой на ближайший пустой столик. Сам он плюхнулся на стул, который жалобно скрипнул, налил из литровой коробки в два пластмассовых стаканчика сок и сочно захрустел взятой из вазы зеленой грушей. Дима пить не стал. Он пытался собраться с мыслями после встречи с умирающим Кешей перед предстоящей схваткой с единственным, коротким, не внушающим реальной опасности условием – «до невозможности продолжать бой». Но мысли не хотели принимать одно уверенное направление. Они скакали одна на другую. То перед глазами появлялась лысая, болтающаяся голова Кеши, то непривычный деловой костюм на судье, то длинные кровавые дорожки, сходящиеся у ворот и исчезающие в темноте среди разбитых вагонов. Он никогда еще не ощущал смерть так близко.
   - Ну, ты че седня!
    Кто-то сильно тряс его за плечо.
   - Пора Димон, соберись!
    Дима встал, перед глазами все плыло. Бандит стоял рядом и ревел ему прямо в ухо:
   - Димон, если щас не соберешься, он тебя как тузик грелку на кусочки порежет!
   - Я не могу, не могу…не хочу, - еле слышно проговорил Дима.
   - Поздняк, Димон! Уже все на мази! Цыган на фоксе!
    Дима посмотрел на площадку. В центре ее стоял знакомый по прошлым боям полненький ведущий в неизменной бабочке и микрофоном в руках.
   - Ну и где же наш герой? - дошел, наконец, до Димы его голос, усиленный динамиками, стоящими на штабелях шпал. – Осмелившийся бросить вызов непобедимому Цыгану-у-у-у!
    Рядом с ведущим возвышался одетый в одни цветастые штаны человек с черными кудрявыми волосами и черной густой бородой, закрывающей пол-лица. Дима почувствовал, как бандит, уже стоящий позади него, сильно, до хруста, трет пальцами его уши. Чувство боли и кровь, прилившая к голове, вывели его из забытья. Он сжал зубы и двинулся вперед.
   - Наконец-то. А мы думали Вы испугались и решили вернуться домой, – ведущий театральным жестом раскинул руки.
    Зрители язвительно засмеялись. Дима кинул злобный взгляд на разговорчивого ведущего, но тот не обратил на это никакого внимания.
   - Дамы и господа, и, наконец, представляю вам второго участника главного боя сегодняшнего вечера. Это Такси-и-ист!
    До своего появления на подпольных боях Дима занимался частным извозом. В одной из стычек с бандитами, он впечатлил их своим умением владеть клинком, и ему было предложено попробовать силы в ближайшем бою. Памятуя о первой встрече, организаторы поединков называли его между собой Таксистом. Потом это имя услышали зрители. Так оно и закрепилось за Димой.
   - Таксист провел четыре боя до первого пореза и ни разу не проиграл! – продолжил ведущий после приветственных аплодисментов.
    Дима посмотрел на противника. Вид того был устрашающим: горящие бешеным огнем глаза, вздымающаяся от частого дыхания грудь, нервно перебирающие рукоять широкого, кривого тесака длинные пальцы с золотыми кольцами.
   - И сегодня он выходит на опасный, достойный настоящего мужчины бой. Бой до невозможности продолжать поединок
    Захмелевшая публика в предвкушении кровавого зрелища оглушительно засвистела и затопала ногами. Ведущий по очереди посмотрел на каждого соперника.
   - Я вижу, бойцы готовы. Начинаем по моей команде, – он быстро зашагал к столикам.
    Дима отступил назад и выставил перед собой нож. Цыган не пошевелился, только его глаза загорелись еще ярче, и из бороды донеслось глухое рычание.
   - Раз, два, три. – Зрители хором повторяли счет за ведущим. – Начали-и-и-и!
    Противники не бросились друг на друга. Один из них с черным ножом стоял на месте и настороженно смотрел на соперника, который неторопливо, переступая с пятки на носок и покручивая в руках широкий тесак, двигался вокруг него. С каждым шагом Цыган немного сокращал дистанцию. Однообразное движение ослабляло внимание. Незаметное глазу сближение позволило ему постепенно подойти к противнику на расстояние вытянутой руки. Цыган остановился. Дима не шевелился, заворожено глядя в его большие черные зрачки. Цыган прищурился и стал медленно подносить тесак к его лицу. И только когда холодное, острое лезвие коснулось кончика носа, Дима очнулся. Он махнул перед собой ножом, пытаясь ударить по вытянутой руке противника. Но та исчезла и, в то же мгновение он почувствовал, как что-то обожгло ему грудь. Зрители вокруг довольно зашумели. Дима коснулся неглубокого длинного пореза от плеча до плеча. Ничего опасного, только болезненно саднит при каждом движении и отвлекает.
    Дима сменил хват на обратный и двинулся на противника. Тот все также пританцовывал с пятки на носок, но теперь двигался зигзагом, то ли отступая, то ли приближаясь. Дима старался держать свою дистанцию и искал место для удара. На одном из движений Цыган опять попытался ударить тесаком в его лицо. Но теперь Дима был готов. Он нырнул под атакующую руку, пошел вперед и, сблизившись, резким движением провел ножом по ребрам противника. Можно было опустить нож немного ниже и нажать немного сильнее, но он не хотел никого убивать, а только уменьшить пыл соперника и уравнять счет по поражениям.
    Раненный Цыган яростно взревел и сделал огромный прыжок назад. Он посмотрел на рассечение, небрежно, смахнул сочащуюся кровь и, уже без всяких уловок, бросился на обидчика. Он уже не пытался хитрить и маневрировать, а просто рубил. Дима едва успевал уклоняться от проносящегося тесака, даже и не думая о каком-либо нападении. Тот бил и бил, сверху, снизу, наискосок. «Он же должен когда-то устать», - с надеждой думал Дима, прыгая, скручиваясь, ныряя и опять прыгая. Но Цыган двигался как заведенный, не останавливаясь ни на секунду, и казалось, даже не вдыхая воздух. Блестящие кольца на пальцах превратились в длинные желтые линии, широкий тесак в узкую стальную линию, со свистом проносящуюся в опасной близости от него. «Я не успеваю, я уже не успеваю»: тяжелая, как и уставшие мышцы, мысль пульсировала в Диминой голове. И тут один из ударов достиг цели. Он почувствовал сильную боль в правой руке и услышал, как звякнул упавший на пол его нож.
    Бешеная атака прекратилась. Цыган, злорадно посмеиваясь, отступил. Дима тяжело дышал и смотрел на пораженную руку. Запястье было распорото до самой кости. Из раны обильно шла кровь. Дима попытался пошевелить пальцами – никакой реакции. Они безвольно висели, как чужие. Возбужденный гул голосов вокруг не проникал в его сознание. От усталости и боли в голове все шумело. Сосредоточив перед собой взгляд, он увидел как, припрыгивая и не спеша, вновь приближается Цыган.
    Дима наклонился, поднял левой рукой упавший нож и приготовился к новому нападению. Но теперь его противник не рубил напропалую, он приближался и сразу отскакивал, нанося поверхностные, режущие удары и стараясь поразить еще целые части соперника – ноги, руку с ножом, спину. Он изворачивался, легко уходя от ударов уставшего, израненного бойца, и как волчок крутился вокруг. Вскоре все тело Димы было покрыто множественными порезами. «Играет…как кошка с мышкой.. играет», — бессильная мысль билась в его голове. Дима уже не чувствовал своего тела, не ощущал кожи и мышц - все горело огнем. Собрав последние остатки воли, он попытался собраться: «Теперь не пощажу … теперь я тебя достану. … Мне нужен … только один точный удар … гад заигрался … уже не опасается меня … один удар». Через мутную пелену в глазах он выискивал противника, но нигде поблизости того не было.
    Цыган отошел от еле стоящего на ногах и что-то бормотавшего сквозь зубы обессиленного соперника. Публика неистово кричала, обезумев от вида крови, и требовала добить проигравшего бойца. Цыган разбежался, высоко подпрыгнул и, вложив всю массу тела, ударил ногой в грудь Димы. Тот подлетел в воздух и тяжело рухнул вниз, глухо ударившись при падении затылком о бетонный пол. Свет перед его глазами погас, обжигающая боль исчезла, и он провалился в пустоту.

    Его тащили за ноги. Когда Дима пришел в сознание, у него не было сил даже на то, чтобы открыть глаза. Он чувствовал только раскалывающую голову боль и движение холодного пола по исполосованной спине. «Еще одна дорожка», — вспыхнула и погасла, без каких-либо эмоций, мысль в голове.
   - Давай подмогну.
    Знакомый ему мужской бас. «Кто это?». Попытка вспомнить отозвалась мощным взрывом в затылке. Дима застонал. Говоривший взял его за руки и помог перенести беспомощное тело через порог ворот. Свежий воздух попал в высохшие легкие и обдул горящее тело. «Здесь меня и оставьте…. Здесь так хорошо,… спокойно и тихо. …Оставьте меня здесь». Скрипнула металлическая дверь.
   - Перед тем как скинуть проверьте.
    «Этого тоже знаю…. где-то слышал … и даже видел». И опять бас:
   - Саныч, давай, я его сам утартаю.
    Небольшая пауза.
   - По лестнице один поднимешь?
   - Легко, Саныч, он уже почти весь вытек.
Опять тишина - думает. «Куда тащить? … Положите меня здесь, …и не надо … никуда поднимать».
   - Саныч, я его привел, я его и уберу, – привел еще один довод бас.
   - Хорошо, заверши начатое, – наконец согласился Саныч и напоследок еще раз требовательно добавил. - Не забудь его добить, перед тем как спустить.
   - Все будет пучком, ты меня знаешь.
    Удаляющиеся шаги к воротам того человека, который тащил его за ноги. Бряканье закрывшейся металлической двери. Дима почувствовал, как его бережно поднимают чьи-то сильные руки и, стараясь не трясти, куда-то быстро несут.
   - Димон, твою мать! Держись, брат! Держись, не умирай!
    Прорывающийся сквозь громкое дыхание, он слышал, все тот же, бас. «Кто же это?». Они нырнули подо что-то, потом побежали по прямой, остановились, присели, нырнули еще раз и опять побежали. В голове у Димы все перемешалось, и он провалился в уже знакомую пустоту.

    В этот раз он очнулся лежа на чем-то мягком под оглушительный треск раздираемой ткани.
   - Держись Димон! – Как заведенный продолжал повторять бас.
    «Ну, кто же это?». Вспышка молнии в голове. Услышав стон, его спаситель тут же оказался рядом:
   - Жив Димон! Жив бродяга!
    Он посмотрел в закрытые глаза своего товарища, не заметил больше никакой реакции, аккуратно приподнял его правую руку и туго обхватил ее повязкой чуть выше запястья. Потом неизвестный принялся оттирать сухой тряпкой залитую кровью кожу и плотно бинтовать глубокие и длинные порезы. Вскоре все тело раненного было сплошь покрыто белыми полосками самодельных бинтов.
   - Все брат, все, чем мог.
    Дима собрал остатки сил и поднял веки. Изображение перед глазами, несмотря на ровный желтый свет, лившийся откуда-то из-за головы, плавало. Он лежал на нижней полке купе пассажирского вагона. Все вокруг было усыпано белыми, неясными пятнами. Прямо перед ним, стоял здоровенный, занимающий все пространство от полки до полки, бритый наголо верзила.
   - Оттеплил, - мягко пробасил он и, оглядываясь назад, уже быстрее, добавил: – Все, я рву когти. Как все разбегутся, я вернусь. Продержись, Димон, кропаля.
    Громила развернулся и, хотел было уже выскочить из купе.
   - Леха, - еле слышно окликнул его похожий на мумию перебинтованный боец. – Леха.
   - Димон, - расплылся в улыбке бандит. – Я вернусь.
    Сотрясая вагон, он прогрохотал по коридору, звонко ударил ногами о насыпь в прыжке, и разбрасывая на бегу в стороны мелкий щебень, растворился в тишине.

    Месяц победил. Прозрачные лохмотья - остатки его врагов - раскидал ветер. И теперь триумфатор гордо сиял золотым, остро отточенным, гнутым клинком на чистом черном небосводе под восторженное мерцание окружающих его звезд. Он обильно лил на землю свет, который посылало ему через миллионы километров безжизненной тьмы могучее Солнце. Месяц осветил ночной город с огромным заброшенным парком старых вагонов на окраине, но не слал больше ему с далекой Земли боевой салют черный клинок. Под длинной покатой крышей ангара, в просторном зале, около одного из столиков, стоящих по периметру прямоугольной площадки, небрежно брошенный на бетонный пол у ножки стула, на спинке которого висела цветастая куртка, залитый кровью своего хозяина лежал он. И каждый раз, когда сидящий на этом стуле разгоряченный, чернобородый мужчина оглушительно хохотал маленькая стеклянная баночка с оранжевыми капсулами, лежащая в кармане куртки, звонко билась о темное лезвие ножа.