Иллюзия. Часть5

ЧАСТЬ 5




Глава 1
Возвращение

Как мало нужно иногда, чтобы чувствовать себя счастливым! Или как мало нужно, чтобы чувствовать покой! Вот, например, когда ты умираешь, и ты знаешь или, может, догадываешься, что дни твои сочтены, каким волшебством покажется тебе прекрасный солнечный день, видимый хотя бы через грязные окна больничного окна. Еще один чудесный день, и отсутствие боли делает тебя счастливым…
Неприятные вчерашние события, поступки или обиды – в один миг делаются пустыми и далекими, как звезды, проникающиеся через те же грязные окна, но только ночью. Сильный приступ боли всегда будит. Еще не пробудившееся сознание ищет тебя, и в первый миг ты еще здоров, но через секунду, ты вспоминаешь, что мир вокруг стал значительно меньше и строже, в виде узких коридоров, врачей и таких же, как и ты сам.
Конечно, я очень сожалел о случившемся со мной. О неосторожности, которую я допустил, переходя улицу. Но все же я чувствовал какую-то фатальную неизбежность происшедшего со мной. Какая-то предопределенность в последнее время даже пугала меня, как будто сузилась картина мира, и выбор из миллиона путей превратился в один единственный, избавив меня от излишней необходимости выбора.
I
Я много думал в последнее время. В больнице это делать было особенно просто. Ты лежишь на спине и смотришь в одну точку, трещину на потолке, а воспоминания сами рисуют узоры, один за другим, складывая их в мозаику. Наверно, я сожалел бы о своей беспомощности больше, если бы не постоянная боль в позвоночнике. Она отступала очень редко, и тогда я думал только о хорошем. Сколько мне оставалось, врачи мне не говорили, но я чувствовал по их оправдательным интонациям, что не очень долго.
Теперь я больше, чем когда-либо представлял свое детство и родителей. Причем, в основном вспоминался тот период детства, когда я был совсем маленьким, а мои родители здоровыми и молодыми.
Еще я много думал о Мане, так нелепо оставленной мной. Интересно, как она там одна в таком огромном и пустынном доме? Еще, почему-то, я часто вспоминал о собаке, одной из ее свиты, самой мечтательной и медлительной. Ее звали Лункой. Маня объясняла ее кличку тем, что она часто по вечерам любила сидеть под воротами и выть на луну. Но я думаю, луна тут совершенно ни при чем. Скорее она жаловалась на свою судьбу неизвестному существу – там, на небе, о существовании которого мы могли только догадываться, но которого собака определенно считала своим покровителем или другом.
Часто боль становилась нестерпимой. Тогда появлялась молоденькая хрупкая медсестра в чистом, но изветшалом халате и делала укол. Тогда мои фантазии становились менее реальными, но больше похожими на американские фильмы, где супер герои всегда одерживают победу, на что у них обычно уходило от полутора до трех часов. Через три часа обычно я просыпался, и все повторялось сначала.
Что касается хороших новостей, то можно отметить две из них. Во-первых, дневник был по-прежнему со мной, и я мог теперь посвятить его заполнению все свое время. Я и раньше никогда не задумывался о том, зачем я это делаю, а теперь – тем более. Даже наоборот. Теперь он помогал мне себя контролировать. Нет. Теперь он стал моим другом, моим вторым я.
Второй хорошей новостью было наступление зимы. То есть для меня это время, когда зима полностью берет власть в свои руки. Это событие всегда меня радовало, как прекращение темноты и слякоти и наступление равновесия и безраздельной власти не холода, но мороза. Как в сказке «Снежная Королева». Когда я читал в детстве эту сказку, мне казалось, что она лишь пытается казаться злой и холодной, а на самом деле подсказывает людям, как сохранить то тепло, которое у них есть. Хотя в больнице было довольно тепло, и проблемы согревания не стояло.
Пожалуй, самыми труднопереносимыми были встречи с друзьями. За неделю, проведенную на больничной койке, я повстречался со многими сослуживцами и знакомыми, которые посчитали своим долгом меня посетить. Это меня еще больше убедило в неизбежности. Все эти посещения меня радовали не очень, но отгоняли тяжелый мрачный дух, висевший надо мной.
Пожалуй, больше ничего не происходило, если не считать, как однажды меня навестила Маня. Я как раз видел ее во сне, просыпаюсь, а она стоит передо мной, испуганная и потрепанная. Я извинился, за то что, у меня не получилось сдержать обещания, впрочем, я рад ее видеть. Было очень грустно смотреть на Маню, такую потерянную. Встреча прошла у нас не очень скорбно, а под конец я даже повеселился.
Когда медсестра стояла в дверях и говорила Мане, что пора уходить, неожиданно раздался странный визг, как будто ее ужалила пчела, и в комнату ворвалась – та самая овчарка Лунка и чуть было не заскочила в мою кровать, если бы ее не удержала Маня. Медсестра держалась рукой в том месте, где делают уколы, и ругалась, на все отделение травматологии. Так мы толком не попрощались, но настроение у меня очень поднялось.
II
В кабинете звонил телефон. Уже три раза по две минуты. Дядька беспробудно спал в своем кресле, и, казалось, его не сможет разбудить даже пушечный выстрел. Но настало время пробуждения, и он проснулся, не от звонка телефона, а от сухости во рту. Столько выпить он не позволял себе никогда. Вернее он всегда пил помногу, но вчера он превысил допустимые нормы. Несколько бутылок конька стояли в разных углах комнаты.
– Да, – наконец, он оторвал голову от спинки кресла. Телефон лежал там, где его оставил дядька.
– Хочу известить Вас о том, что Вы должны сегодня вечером быть на приеме у чиновника из центра.
– Но я же уволен!
– Работа не прекращается никогда! Только смерть избавит нас от необходимости служить обществу! – Философски подытожил генерал и добавил дружелюбно: будет великолепный фуршет и множество вин, рулетка и молодые барышни.
– Хорошо, товарищ генерал, я непременно буду.
Дядька дотянулся до полупустой бутылки с коньяком и опрокинул в рот. Несколько придя в норму, он тотчас набрал номер Ольгиного телефона, но там никого не оказалось. Сделав еще две попытки, он пошел принять душ. После того, как он освежился, он сделал еще несколько безуспешных попыток, затем, отхлебнув еще несколько больших глотков, прилег отдохнуть и проспал до самого вечера.
III
– Да где же ты была столько времени, радость моя? – Арнольд был слегка возбужден и возмущен, и никак не мог успокоиться. – Я же не могу искать тебя всю жизнь.
Возбужденный муж ходил в джинсах и в рубахе нараспашку взад и вперед и укрощал свое самолюбие. Ольга потихоньку сдавалась. А что ей оставалось? Ее схватили, как преступника, два здоровенных толстяка и обошлись с ней очень грубо. Она то и дело потирала руки в синяках выше локтей и говорила мало. Как обычно, смысл речей мужа не доходил до нее, хотя он говорил иногда правильные вещи. Сейчас он говорил искренне, хотя был несколько пьян, и вел себя так, как будто ничего не произошло за это время.
– Я очень беспокоился за тебя, – говорил Арнольд, делая новые более или менее успешные попытки проникнуть в сознание Ольги.
Ольга еще больше, чем прежде, казалась отрешенной и отсутствующей. К чувству моральной подавленности прибавилось чувство физического оскорбления, и Ольга не могла здраво мыслить о случившемся. Как всегда, жизненные события текли помимо ее воли, как ей казалось, или, вернее сказать, происходящее с ней не укладывалось в рамки сознания привычным образом. Последняя встреча с Гришей привела ее в окончательное замешательство. Почему Григорий оказался таким грубым и невнимательным к ней? А я так много ожидала от этой неожиданной встречи после нашей размолвки. Недостаток тепла в окружающей серой осени пробуждал в Ольге необходимость теплоты и любви, даже в условиях постоянной опасности. Любовь пробуждалась в ней снова и снова, и, столкнувшись с неожиданным сопротивлением, возможно, показала себя с новой стороны.
То, что говорил Арнольд, было для нее очевидным и понятным, но слишком обыденным. Романтическая натура девушки требовала подвигов ради ее персоны, но подвиги решительно никто не думал или хотел совершать, даже ради нее. Или, по крайней мере, ей так казалось.
– Арнольд, пожалуйста, не кричи на меня, у меня очень болит голова, и я хочу спать.
Ее новая спальня была очень милой, хотя дом казался меньше прежнего. По поводу своего нового жилья она задала очень немного вопросов. Впрочем, по поводу сгоревшего старого дома она также осведомилась вскользь и совсем не потому, что ей было это неинтересно. Напротив, все эти новости требовали время для описания произошедших событий, но времени у нее пока не было.
«Наверно, приукрасит как всегда», – подумала Ольга, откидываясь на мягкие подушки. Насчет Кати она не осведомилась вовсе, считая, что успеет сделать это позже.
IV
В восемь часов вечера дядька, наконец, пришел в себя. Первой мыслью было позвонить Ольге. Так и не дождавшись ответа, он позвонил на телефонную станцию, удивившись себе, что не сделал этого сразу. Когда ему ответили, что указанного номера уже не существует, он не на шутку обеспокоился. Еще на суде, впрочем, он подумал, что представляется странным отсутствие на судебном разбирательстве чуть ли не главного свидетеля по этому нашумевшему делу Ольги Ненашевой.
Нужно было срочно найти ее, но в его распоряжении теперь был только телефон и старые заслуги в форме орденов. Вот! Агент 007! Сейчас только он сможет мне помочь. Дядька быстро набрал номер. Агент 007 готовился к празднику в этот вечер, и не ожидал звонка. Он сообщил дядьке, что о местонахождении Ольги он ничего до сих пор не знает. Но он постарается ее найти обязательно.
Как только мне будет что-то известно, я сразу доложу Вам, – агент 007 помнил, кому он обязан своим теперешним успехом. Агент пообещал найти Ольгу Ненашеву в течение нескольких дней, еще не зная, как это сделать.
Это случилось на следующий после банкета день, после обеда. Агент вычислил ее старым дедовским методом. По следам происшествий, случившихся в городе в ближайшее время. Он обзвонил отделения милиции, суды и больницы и совсем скоро добился результата. Именно от агента 007 она узнала о случившейся трагедии с Григорием накануне, а также о том, как происходил суд, и какие он имел последствия для нее и дядьки. В другой раз она сильно порадовалась такому известию, но что делать ей сейчас, она не понимала.
Агент так и не объяснил столь быстрое выполнение поручения, считая это лишним. Дядька поблагодарил своего бывшего ученика кивком головы и остался в кабинете наедине с Ольгой.
– Ольга присаживайся! – Сказал дядька, указывая на кожаное кресло, стоящее напротив письменного стола.
– Кого-то убили или посадили, – Ольга мрачно шутила, – или Вы меня все-таки решили посадить за решетку.
– Так много всего произошло за последние дни, ты даже не представляешь, – дядька сделал вид, что не заметил мрачного сарказма девушки. Еще он отметил для себя, что она явно не в духе.
– Так что же произошло на самом деле? – Ольга поднялась из кресла и подошла к столу, за которым сидел дядька. Дядька смотрел на нее с недоумением. Как он будет сообщать ей хорошие новости?
– Ты теперь свободна, понимаешь? – он сказал это с той интонацией, что в переводе могла означать что-то вроде того, что я, наконец, сделал тебя свободной.
– А что мне делать с этой свободой? – Пыл девушки угас, кроме того, после стольких известий она не могла соображать как обычно. Она снова опустилась в кресло.
– Да, на кой черт она мне? – Снова спросила девушка, глядя в окно, где уже начинали кружиться мелкие снежинки и наступали сумерки.
Дядька несколько опешил и не знал, что сказать.
– Так что же случилось с Григорием? – Спросил он после затянувшейся паузы. Я думал, что ты меня поблагодаришь, а еще я думал, что ты пригласишь меня вскоре на Вашу свадьбу?!
Ольга даже привстала от неожиданности, и шляпа упала с ее головы, растрепав волосы.
– Я как раз собиралась сегодня к нему, но прежде хотела выслушать тебя. Может, ты скажешь мне, как это произошло?
– Клянусь богом, я ничего не знаю, – я до сих пор в неведении, где он.
– А вот агент 007 знает, и даже назвал адрес. Вы дядька, может, и старались для меня, но, знаете ли, – тон ее стал чуждым и официальным. Что мне теперь делать? Ведь я во всем виновата? – крупные слезы потекли рекой, и дядька, вскочив из-за стола, не знал, что теперь предпринять.
Ему было ужасно стыдно за свое бездействие, которое привело к стольким трагическим событиям. Но ведь он не мог знать, как сложится судьба. Ольга тем временем упала на диван и рыдала лицом в подлокотник кресла. Наконец, дядька принес ей стакан воды. Ольга выпила его залпом.

– Ты знаешь, твой агент сказал, что он умрет, – холодные нотки в ее голосе сделали его несколько фальшивым и неузнаваемым, как будто она читала роль из пьесы. Я туда поеду обязательно, но я не знаю, что сказать…
Дядька понял, что дело плохо, и что делать и как ее успокаивать, он не знал на самом деле. Сначала он хотел сказать, что он еще поправится, но передумал, совершенно не располагая информацией, он не хотел говорить лишнего. Потом он хотел вернуться к начатому разговору, чтобы подбодрить Ольгу, но тоже передумал.
Остаток этого дня и весь вечер Ольга просидела дома одна у камина в большом холле, самой большой комнате в этом доме и думала про себя и про Гришу. Иногда ей казалось, что во всем виновата она, а иногда, что во многом виноват Гриша. А дядька? Разве он ни в чем не виноват? Еще она думала о том, что она скажет Григорию, когда придет в больницу. Это было самым трудным. Она решила идти к нему завтра утром.
V
Он ждал очень долго. Когда, наконец, перестали хлопать двери больницы, и последние посетители покинули белое здание c отлетевшей штукатуркой на карнизах, Он решил проникнуть внутрь больницы. Впрочем, в дверях его никто не остановил. В коридоре сидела дежурная медсестра и читала книгу. Он поравнялся с ней и стал проходить мимо, как она вдруг спросила: «Вы к кому «? Он ничего не ответил и только прибавил шаг. Через некоторое время медсестра все же оторвалась от книги, но на том месте, на котором она ожидала увидеть неожиданного посетителя, никого не оказалось. Молодая девушка несколько испугалась, положила в качестве закладки кусочек газеты и, захлопнув книгу на самом интересном месте, позвонила дежурному милиционеру.
– Хорошо, я пройдусь по коридорам, – ответил местный милиционер с рыжими усами. – А ты запомнила, как он выглядел?
– Ты же знаешь, как у нас темно, – только оправдывалась устало медсестра.
Он затаился в проеме стены в коридоре 2 этажа и стал быстро соображать, что делать дальше. Неожиданно в дальнем конце коридора Он увидел усатого милиционера, который медленно шел по коридору, выписывая дуги и посматривая по сторонам. Доходя до очередной двери, он осторожно прислушивался, а затем уже заглядывал внутрь. В большинстве кабинетов было темно, потому что все уже спали. Его сопровождала маленькая медсестра в белом халате, которая ему что-то постоянно говорила. Где-то внизу трещал телефон, но на него как будто никто не обращал внимания.
Ему почему-то вспомнилось, что последние дни принесли Ему столько хлопот, и Он чувствовал себя очень измотанным. Найти эту больницу было очень нелегко. Но все же Ему это удалось. Во многом благодаря тем же преследователям, с которыми Он сражался в парке. Он выследил ту машину, как только она снова появилась в этом парке уже с новыми стеклами. Он был уверен, что эти люди выведут обязательно на человека, которого Он искал все это время. Он должен был чем-то помочь этому человеку, во что бы то ни стало. И теперь снова, как ему казалось, Он был невероятно близок к своей цели.
Через 15 минут усатый милиционер со своей спутницей неожиданно исчезли, и Он решил продолжить свое путешествие. Он сделал несколько шагов по коридору, но тут произошло неожиданное. Послушался легкий стук и дребезжанье оконных стекол, как будто ветки деревьев стучались в окно. Одно из оконных рам приоткрылось и спортивно сложенный человек, весь в черном одеянии, легко спрыгнул на пол. За ним появился другой, более грузный. Осмотревшись по сторонам, второй, очень похожий на усатого милиционера прошел по коридору несколько шагов, говоря своему Ниндзе: «Я же тебе говорил – не то окно, нам нужна палата № 14».
Он отчетливо услышал номер.
– Ты не забыл свой револьвер с глушителем? – неожиданно нарушив инструкцию, сказал Ниндзя.
– Не беспокойся, не в первой.
Они хорошо ориентировались в темном коридоре больницы, и, видимо, совсем не заботились о том, что их присутствие может быть обнаружено. Как только они повернули за угол, Он вышел из-за своего укрытия и подошел к освещенному единственным здесь источником света столу с телефоном, где были начирканы несколько номеров. Он прочитал «дежурная районная милиция» и набрал номер из шести цифр.
– На втором этаже больницы обнаружены вооруженные люди. Они очень опасны, – удивился Он звуку своего голоса, потому что давно ни с кем не разговаривал.
– Этого не может быть. А кто звонит? – спросили на удаленном конце.
Надо было спешить. Правда, плана действий у Него не было. Он побежал, что было сил вслед уходящим в темноту коридора людям, надеясь, что помощь подоспеет, нужно только выиграть время. Но времени, как раз, не было. Он догнал их на следующем повороте, когда они буквально ворвались в кабинет. Хотя цифр на двери было не различить, Он понял, что это кабинет № 14. Решение пришло само собой, как иногда бывает в экстренной ситуации, когда выбирается самый первый пришедший в голову вариант.
Он включил свет. Слава богу, выключатель он нащупал спиной, когда прислонился к стене. Свет вспыхнул так неожиданно, что нападающие на мгновение зажмурились. Затем Он рванулся в сторону больного. Он видел его во второй раз всего несколько мгновений, но это был, несомненно, тот, кого Он искал. И снова как тогда Его поразило необыкновенное сходство со мной. Только теперь я выглядел очень бледным и уставшим. Он подбежал к кровати в тот момент, когда Ниндзя выхватил блестящую штуковину и замахнулся в мою голову. От неожиданности второй сообщник вздрогнул и выстрелил, толком не прицелившись. Очнувшись, я понял, что стреляют именно в меня. Еще не придя в себя, я инстинктивно вскочил с кровати, забыв о боли в позвоночнике. В спине что-то захрустело и как будто сломалось и затрещало. Из моих глаз посыпались искры, и свет неожиданно стал тусклым и каким-то неопределенным. Тело мое упало где-то рядом с кроватью, по крайней мере, я пришел в себя спустя несколько часов рядом с ней. Мой неожиданный взлет и последующее падение спасли мне жизнь. В следующий момент бандит, похожий на усатого мента, опрокинулся на деревянный пол. Из его шеи торчал блестящий металлический предмет, обрызганный кровью.
Он понял, что пришел его черед. Он разбежался, запрыгнул сзади на спину Ниндзя и ухватился руками за шею. Он держался на его спине, как всадник на лошади. Если бы я был в сознании, я бы мог наблюдать странное зрелище, как странный всадник вместе со своим черным конем вылетели из дверей кабинета и поскакали по коридору.
Между тем в больнице зажгли свет и стали слышны голоса и стук шагов. Вновь показались усатый милиционер со своей спутницей, только уже без халата. Странные люди в защитных костюмах зачем-то ломали двери. Видимо, кто-то вызвал пожарных, которые готовились залить указанный кабинет своей пеной.
«Вот они!», – закричал усатый милиционер, вырывая свою руку из руки спутницы и доставая на ходу пистолет. На его крик обернулись несколько пожарных и последовали за ним. К счастью усатый милиционер не решился стрелять, но быстро стал нагонять убегавших. Ниндзя с ношей на спине на протяжении всего пути делал отчаянные попытки освободиться от своего наездника, который не казался тяжелым, но который все сжимал и сжимал руки на шее. Ниндзя тяжело дышал. Кроме того, ему было плохо видно из-за капюшона, который съехал ему на глаза. Когда сзади он услышал множество криков и усилившийся шум погони, он прибавил шагу и выскочил в открытую дверь. Как оказалось позже, дверь была закрытой всегда, потому что выходила на пожарную лестницу. Ее открыли всего за пять минут до падения потерпевшего. Когда во дворе больницы обнаружили тело, Ниндзя был уже мертв. На спине трупа никого не оказалось.
VI
– Говори быстрее и членораздельно.
Арнольд сидел за рулем своего автомобиля. Один на пустынной черной улице. Снег снова растаял, и стало очень темно. Только огоньки сотового телефона светились голубыми искорками и говорили о своей готовности принять очередной вызов. Очередной вызов поступил от зама.
– Извини, шеф, у нас потери, да, два человека.
– А что этот, как его, черт полосатый?
– Пока неизвестно, но должен быть убит. В этой больнице мы не успели установить камеры наблюдения. Будет известно завтра утром.
– Вас только за смертью посылать, – сказал Арнольд непонятную самому себе фразу и больше ничего не сказал.
– Повезло ему, – подумал про себя Арнольд, имея в виду своего зама. Сейчас мне злости не хватает, а то бы его самого убил. Он завел машину и рванул с места в направлении своего дома. Дома сидела Ольга, скорее всего там, где он ее оставил, возле богатого камина с каменной отделкой и дубовым порталом. Конечно, все этого она не оценила. Дома сидела Ольга, но Арнольд знал, что она не ждет его. «Проклятая эгоистка», – выругался он на подъезде к своему новому дому. Он был еще лучше прежнего и выглядел более эстетичным.
VII
Он вовремя отцепил руки и не достиг земли вместе с напарником. Как это получилось у Него, Он сам не ожидал. Такие фокусы Он раньше не никогда не практиковал. А, может, случай не представлялся? «Интересно, а что я еще могу», – думал Он. Это не было полетом птицы, но паденьем камня это тоже было трудно назвать. Скорее Он упал как осенний тяжелый лист, падает дугами, подвластный дуновенью ветра.
Он понял, что нужно найти силы, чтобы вернуться. Он понял, что-то, что он Него требовалось. Он совершил поступок. Да, Он сделал это. Он поборол свой страх в этот раз. Он поборол сомнения в собственных силах. Теперь Он стал гораздо уверенней в себе после одержанной победы. Тем не менее, ему нужно было обязательно вернуться. Он решил это чутьем. Он быстро отыскал кабинет № 14 и место происшествия. Его друг лежал на полу, и Он не смог бы его поднять. Но друг был жив и ровно дышал, и это Его успокоило. Он дотронулся до груди друга и нащупал что-то твердое. Вот оно. Это то, что Ему всегда не хватало для полного счастья! Вытаскивая дневник, Он совершенно не беспокоился, что совершает кражу. Он, несомненно, считал дневник своей собственностью, просто его друг был его создателем. Он бережно полистал дневник и быстро спрятал его к Себе за пазуху. Только Он собирался спокойно выйти из кабинета, как в дверях появились несколько вооруженных людей. Впереди снова стоял усатый милиционер с пушкой наготове. Не целясь и не думая, тот открыл огонь. Все свидетели этой немой сцены были ошеломлены быстрым исходом дела. Но еще больше все удивились, когда пробитое навылет тело стало похожим на привидение и приобрело неопределенные границы. Через несколько секунд оно стало уменьшаться в размерах и оторвалось от земли, по крайней мере, между нижним очертанием тела и полом ничего не было.
Наблюдатели по-прежнему находились в дверях, наблюдая за происходящим. Особенно бурно реагировала на происходящее дежурная медсестра, которая что-то шептала и бурно крестилась.
– Всем сохранять спокойствие, – кричал усатый милиционер. – Вызовите кто-нибудь скорую, – кричал он, забыв, что находится в больнице.
Белое облако постепенно стало исчезать и стало видно, что в воздухе висит потрепанная желто-серая тетрадь. Тетрадь парила в центре комнаты и постепенно поднималась к потолку и несколько двигалась в направлении дверей. Кто-то даже подпрыгнул, чтобы схватить ее, но не дотянулся. Присутствующие занялись тем, что стали хватать различные предметы и пытались сбить тетрадь на лету, но она была достаточно далеко от них. Никто не задумывался сначала о направлении полета или движении тетради, пока она точно и прямо не вылетела в коридор через разбитое стекло в верхней части тяжелой двери кабинета № 14.
Вся толпа выбежала в коридор. В коридоре оказалось целое столпотворение. Милиционер с рыжими усами пытался подпрыгнуть и дотянуться вытянутой рукой до тетради, но потолки в коридоре были намного выше, чем в кабинетах и дотянуться до пожелтевших страниц ему не удалось. Он пытался это сделать с подоконника, но вовремя не успел на него залезть.
А тетрадь, перелистывая страницами, двигалась в направлении раскрытого окна, подхватываемая воздушными потоками. Медсестра кричала громче всех, силясь перекричать, если будет нужно, всю толпу, и советовала окружающим различные варианты поимки неизвестного объекта.
Когда тетрадь вылетела, наконец, в окно, в котором не оказалось стекла, из-за чего в больничном коридоре всегда сквозило, народ стал приходить в себя и соображать, что, возможно, не стоило так горячиться из-за какой-то старой тетради.
Тетрадь тем временем все дальше удалялась от своих преследователей, наблюдавших издалека за ее полетом. Если бы проходящие по улице люди подняли в это время глаза наверх, то они могли увидеть странное зрелище. Обычно вверх могут лететь шары, накаченные легким газом, салафановые пакеты, выброшенные за ненадобностью в мусорные баки, наконец, сухие кленовые листья или тополиный пух. Но чтобы книги или тетради долгое время находились в полете и поднимались все выше и выше без посторонней помощи? Однако уже скоро острый глаз наблюдателя с земли не смог бы отличить порхающую в небе птичку от странного предмета без крыльев и хвоста, который поднимался, тем не менее, все выше и выше в небо, как ракета, приводимая в действие реактивным двигателем.
VIII
Я к счастью не видел и не слышал всей этой суматохи. Когда я очнулся, на улице светало, и кости мои заледенели от лежания на полу. Как ни странно, я смог подняться без посторонней помощи. Тогда я еще не сообразил, что со мной, то есть с моим физическим состоянием что-то случилось. Но окончательно подтвердился поворот к улучшению моего состояния после утреннего осмотра врача утром следующего дня.
– Да, батенька мой, очень странно. – Он несколько раз перечитал заключение, подписанное им 2 недели назад. – Кто бы мог подумать. Конечно. Надо еще раз проверить. Но не может этого быть. Надо будет еще раз сделать все снимки. – Бормотал добродушный врач в потрепанном белом халате, покусывая остатки своей некогда роскошной бороды.
К вечеру этого дня в ординаторской, которая располагалась на одном этаже с палатой № 14, шло горячее обсуждение произошедшего в клинике неординарного события.
– Да, мы обязательно представим сей уникальный случай на ученый совет. Кстати, какими методами пользовался наш уважаемый Дмитрий Ильич, который позволил добиться такого поразительного результата? – начал издалека главврач.
Напротив, Дмитрию Ильичу было стыдно за свое бездействие. Он вообще не назначал никакого лечения, считая это бесполезным в том положении, в котором больной попал в больницу.
– Видите ли, – начал было отвечать на поставленный вопрос, заслуженный врач, но его перебил высокий худой доцент с острой бородкой, только что сегодня вернувшийся из столицы, куда он был направлен на курсы повышения квалификации:
– Я тоже считаю необходимым выставить… э… человека на ученый городской совет. Чтобы предмет обсуждения и уникальный случай необычного исцеления стали доступными так сказать массам и научным светилам, – он говорил быстро, и маленькая острая бородка подпрыгивала в такт его речи.
– Торопитесь, Валера, – главврач недовольно поморщился. – Я считаю, что мы своими силами могли бы определить причину, что позволило увеличить престиж и репутацию нашего заведения.
– Но это невозможно, – вновь заговорил почтенный Дмитрий Ильич, протирая круглые стекла очков большим платком, – я несколько раз просматривал снимки. У него был поврежден позвоночник и задеты внутренние органы.
– В моей практике – продолжил, было, он, но его снова перебил худой доцент с остренькой бородкой.
– Возможно, в зарубежной литературе описаны подобные случаи… – он хотел добавить, что он мог бы поднять литературу, но не пошел поддержки у главврача.
– Еще у нас осложнения с милицией. Приходили следователи из угрозыска и снимали показания всех участников ночной перестрелки. Сказали, что нашли убитого в палате № 14 и одного японца во дворе, который упал со второго этажа и разбился. Теперь всем нам предстоит долгое и мучительное разбирательство, – доложил присутствующим главврач.
– А, правда, что один труп исчез? Или это только слухи? – Спрашивала старшая сестра собравшийся совет.
– Все задают один и тот же вопрос! Это не наши проблемы Света! – снова недовольно поморщился главврач. Наши больные целы и невредимы, и это я считаю главным. Остальное не наше дело.
– Так-то оно так, но все говорят, будто душа убитого человека упорхнула в окно больницы на 2 этаже, а тело растворилось в воздухе, после того, как его прострелили из пистолета.
– А кого застрелили? – эту историю главврач уже слышал в разных вариантах, но ничего определенного у него самого не имелось по данному вопросу. Вопрос, кто убил – не озвучивался, потому что убийца как раз имел непосредственное отношение к персоналу больницы. И еще потому, что раз не было трупа, то не было и убийцы, а заявление о пропаже человека в органы не поступало.
– Вот это как раз неизвестно, – старшая сестра по имени Света опустила взгляд на свои сапоги и почему-то поправила подол халата.
– Собрание окончено. Я сообщу о своем решении позже. Пока все как обычно. Заниматься делами. Все свободны. А Вас, Дмитрий Ильич, я попрошу еще немного задержаться.
IX
Ольга проснулась с первыми солнечными лучами. Они скромно пробивались через не плотно затянутые цепи облаков. Настроение было не очень. Она так и не решила, что же она скажет Григорию. Впрочем, ее беспокоило другое. Ей было стыдно, оттого что она так нечаянно погубила такого дорогого ей человека. «Но что же я так долго?» – думала она, собираясь с мыслями уже в тысячный раз.
– Куда ты направилась так рано? – Изрек Арнольд, приподнимаясь на постели и откидывая с себя шелковое одеяло.
– Я в магазин, – не очень уверенно ответила Ольга, стараясь вести себя более непринужденно.
– Ну, ну, – муж нехотя сполз с кровати и потянулся волосатой рукой за телефоном. – Тебя подвезут, – побеспокоился он. А то снова исчезнешь на месяц.
– Я хочу прогуляться пешком, – надулась Ольга.
– Значит, машина поедет рядом. Так или иначе, ты будешь под моим постоянным присмотром. Это для твоей же безопасности.
Ольга дотронулась до дверной ручки, не оборачиваясь в сторону мужа и ничем не выдавая своего волнения.
X
Я медленно двигался по коридору больницы на втором этаже, мысленно соображая, что предпринять. Меня приходили допрашивать люди в белых халатах и в милицейской форме, различные люди в штатском и красиво одетые девушки в элегантных костюмах. Их волновали разные вопросы, но состояние моего здоровья, кажется, меньше всего их интересовало. К счастью чувствовал я себя все лучше и лучше, поэтому уже не мог лежать в кровати. Я разгуливал по коридорам в поисках телефона.
Да, я мог бы позвонить Мане. Она могла приехать и забрать меня отсюда. Но приставленные ко мне охранники не давали мне позвонить под строжайшим запретом. Теперь, когда состояние моего здоровья резко улучшилось, доступ ко мне из внешнего мира был полностью отрезан. Ко мне не пропускали даже родственников. Они каждый день пытались пробиться ко мне, но все, что им иногда удавалось – это увидеть меня из окна. Я подозреваю, что и сейчас, передвигая свои ноги в больничных тапочках по грязным коридорам, я находился под неусыпным наблюдением со стороны местной охраны.
Нужно найти телефон. Но это на самом деле было не просто. Я видел, как некоторые больные раньше звонили по сотовым телефонам, но ни у кого не оказалось телефона, когда он мне вдруг понадобился. «Вот Маня обрадуется», – я представлял себе, как ее удивит мое столь неожиданное выздоровление. Последний раз она уходила совсем подавленной и расстроенной, и я хотел компенсировать ее потери в душевном и физическом плане.
XI
Как только дверь за Ольгой закрылась, Арнольд тотчас набрал номер своего зама.
– Сопровождать мою жену и не отпускать от себя ни на шаг, – прокричал он в трубку. – Сейчас она выйдет из подъезда. С ней уже есть провожатые, но необходимо отправить людей на машине на всякий случай. Кстати, как там насчет нашего героя? – Арнольд удивился сам себе по поводу того, что назвал своего врага героем.
– По последним сведениям, к несчастью, он оказался жив. Более того, состояние его здоровья улучшилось, и к нему наведываются множество посетителей. Но посторонних к нему не пускают. Я как раз собирался звонить Вам – по поводу указаний на сей счет.
– Указаний? – Арнольд снова рассвирепел. – Никаких указаний теперь не будет. Вы все уволены. – Арнольд хотел добавить еще что-то, но палец автоматически нажал на красную кнопку телефона. Кроме того, он мельком сообразил, что, возможно, поторопился с таким решением. Он решил привлечь к выполнению своего плана старый состав. Теперь они были не при делах, но деньги всегда им были нужны.
XII
Провожатый не отставал от Ольги ни на шаг. Ольга не знала точного местонахождения больницы и двигалась почти наугад. На одном перекрестке она остановилась и спросила, как ей добраться до городской больницы. Затем она села в трамвай. Человек, следовавший за ней, также запрыгнул в заднюю дверцу. Из окна трамвая Ольга видела, как следом за ней двигается серебристый Мерседес. Она смогла различить даже подозрительную личность, сидящую рядом с сиденьем водителя. Ей показалось, что она его уже видела. Маленький курносый нос и очки. Этот человек вытягивал голову и тянулся ближе к лобовому стеклу, стараясь лучше разглядеть девушку, которую они сопровождали.
Между тем трамвай неуклонно приближался к окраине города, где располагалась больница. Ольга сидела на холодном сиденье и чувствовала, что скоро окаменеет. Теперь ее мало мучил вопрос, что она скажет Грише. Она подумала, что зря провела столько времени в бесплодных размышлениях по этому поводу. Вообще она много думала о том, как уязвим человек, о том, как часто его мысли и желания зависят лишь от температуры окружающего воздуха.
Ольга вышла на нужной остановке и поняла, что должна совершить невозможное. Она должна оторваться от преследователей. Она не могла предположить, что покушения на Григория – дело рук ее мужа, но ощущение опасности она чувствовала всем телом. Конечно, физическая расправа с преследователями не входила в ее женские планы. Но хитрость и природное обаяние, несомненно, должны была сослужить ей необходимую службу.
Она остановилась и стала ждать, когда пеший преследователь поравняется с ней. Она заговорила с ним первой.
– Я заблудилась и никак не могу найти нужный магазин. Она произнесла его название. Человек в черных очках улыбнулся и ответил, что она проехала его. Прошли еще две минуты, и человек предложил девушке пройти к Мерседесу. Он открыл ей правую заднюю дверь, приглашая сесть в автомобиль. Сидящий впереди черный маленький человек с орлиным носом даже не повернулся в ответ на приветствие девушки.
Ольга открыла свою сумочку и достала тюбик с кремом. Тюбик был необычной формы и черного цвета. Никто не обратил внимания на обычные движения растирания рук. Если бы сидящий слева на заднем сиденье агент внимательно посмотрел на ее руки, то заметил бы, как с ее тонких и длинных пальцев поднимаются вверх небольшие облака бесцветного пара. Через две минуты сидящие в машине склонились головой в кожаные кресла. Водитель держался дольше всех. Его голова откинулась назад и одновременно машина стала снижать скорость. К счастью он не убрал руку, держащую руль. Как только правая нога ослабила педаль акселератора, машина быстро остановилась, уткнувшись колесам в бордюр. Ольга быстро вышла из машины и повернула в противоположную движению машины сторону, туда, где располагалось трехэтажное здание больницы в романском стиле.
Несколько минут спустя, она открыла дверцу от кованых резных ворот и оказалась во дворе больницы. Вокруг больницы росли яблони, которые доставали своими кронами кое-где до третьего этажа. Ольга предполагала, что через двери служебного покоя проникнуть в палату Григория будет весьма затруднительно, поэтому решила попасть в аппартаменты больного своим методом. К счастью, месторасположение окон ей было известно по плану, который она взяла в бардачке автомобиля, в котором ехала сюда. Она заглянула туда инстинктивно, и надо отдать ей должное, не ошиблась.
Оглядевшись по сторонам и выбрав удобный момент, она с ловкостью кошки вскарабкалась по корявому стволу дерева и перепрыгнула несколько метров, которые разделяли ветви яблони и балкончика, выходящего в палату № 14. Далее оставалось только открыть балконную дверь. Действительно, дверь не была закрыта изнутри и легко открылась. В палате никого не было. Это было очень странным, впрочем, думать об этом сейчас – у нее не было времени. Она осторожно приоткрыла дверь палаты и выглянула в коридор.
В коридоре носились люди в белых халатах и полосатых пижамах. На Ольгу обрушился пакет всевозможных запахов, начиная хлоркой и заканчивая спиртом. Она сфокусировала зрение и увидела в дальнем конце коридора Гришу. Неожиданно для себя она очень обрадовалась тому, что нашла его. Григорий, напротив, не мог ее видеть, потому что смотрел в окно. Некоторое время Ольга не знала, что же предпринять. Может, стоит пойти по коридору, как ни в чем не бывало. В то же время, она не хотела удаляться далеко от спасительного обратного хода.
Вдруг взгляды Григория и Ольги встретились. Так бывает, когда в хаосе летящих предметов, поднятых сильным порывом ветра, можно разглядеть какой-нибудь один из них, блеснувший своей полированной плоскостью. Луч света попал в роговицу глаза и отразился в другом глазу, находящемся на другом конце этого луча.
Григорий очень удивился и быстро направился в ее сторону. Ольга стояла не шелохнувшись. Взгляд ее был полон нежности и скрытой радости. Примерно на полпути Гриша остановился и сделал вид, что никто не привлек ее внимания. Он достал клочок бумаги и начеркал на нем несколько слов. Затем передал сложенный вчетверо листок маленькой медсестре, которая тотчас направилась в сторону Ольги. Девушка получила послание и быстро прочла. Она была удивлена и подавлена прочитанным. В короткой записке Григорий просил у нее на время сотовый телефон. Кроме того, он умолял ее быстрее уйти, дабы не подвергать себя опасности. Разве она не подвергалась опасности, направляясь сюда в Мерседесе, и когда взбиралась по дереву на балкон? Разве она не рисковала своей репутацией и жизнью, наконец? Но обо всем этом Ольга подумала несколько позже, а сейчас она отстегнула свой телефон серебристого цвета с откидывающейся крышкой и сунула медсестре, которая тут же спрятала его в своей широкой ладони.
Она взглянула еще раз в том направлении, где находился Гриша, но его там уже не оказалось. Ей ничего не оставалось, как возвращаться той же дорогой, какой она сюда попала. В ее душе бушевала ярость и обида. Еще сказали, что он умирает. А сам бегает как лось. А до меня даже дела нет, как будто я ему никто! Как будто не мы с ним провели столько чудесных дней и вечеров! Как будто не я танцевала перед ним обворожительные медленные танцы в длинном черном платье босиком на голом полу. Или не я устраивала великолепные встречи в самых романтичных местах. Боже мой. Что все это означает. Я не знала, что сказать ему, а он даже не удостоил меня такой возможности. И какая ему может угрожать опасность в этой чертовой больнице?
XIII
Арнольд набирал номер снова и снова. Трубку на том конце никто не брал. Почему же мне так не везет? В последнее время он все чаще думал о том, как изменилась в худшую сторону его жизнь, и что виной всему – один только человек. Он казался ему заколдованным. Неужели никто не может ликвидировать этого Григория, которого пытались уничтожить по его приказу уже несколько раз, и из-за которого погибли несколько его людей.
Арнольд был просто взбешен. Сейчас он был не в лучшей своей форме, но решил не откладывать и сразу позвонить нужному человеку. Он не знал его лично, и пришлось прибегнуть к помощи посредника.
Посредник сказал по телефону, что нужно встретиться в 14 часов и обсудить детали. Теперь Арнольду оставалось договориться насчет машины.
– Да куда же она подевалась? – в третий раз за последний час вскричал он и опрокинулся в кресло.
Наконец, зазвенел колокольчик, и в дверях появилась Ольга. Увидев ее Арнольд пришел в себя и тотчас поинтересовался о сопровождающей ее машины.
– Кажется, она ехала за мной, – отвечала неохотно Ольга, – но точно не знаю, какая именно, – съязвила она. – Потом, я прошлась по магазинам, только и всего.
– А почему ты не взяла трубку, когда я звонил? – нашелся что спросить Арнольд.
Ольга изобразила на лице недоуменный вопрос и полезла в сумочку за телефоном.
– В самом деле! Неужели я его потеряла? – Ольга неподдельно удивилась и даже изобразила испуг. – У меня – его украли, – воскликнула она.
Арнольд больше уже ничего не спрашивал и только снова и снова набирал номер своего зама.

XIV
Маня сидела на подоконнике окна – на третьем этаже своего дома. Она как обычно была одна, вернее, окруженная свитой собак. Лунка лежала и зевала, но иногда вставала, чтобы подойти и упереться холодным носом в руку хозяйки. На улице было холодно, и Маша наблюдала за обледенелыми ветками деревьев, которые шатались в такт музыки ветра и стуку ее сердца.
На сердце у Мани было неспокойно. Все казалось ей нереальным. Она так и не смогла вернуть себе душевный покой после посещения Гриши. Думать о том, что она полюбила этого человека, не позволяли ей обстоятельства, в которых находился ее возлюбленный. Она часто вспоминала эти дни, которые они провели в этих безлюдных комнатах, где они весело смеялись, и где Гриша рассказывал ей много интересных историй и научных фактов. Особенно ее заинтересовала история о небесных телах и том, как движение планет и звезд могут влиять на человеческую жизнь. И еще Григорий много рассказывал об этом удивительном человеке – А. Энштейне и его теории относительности, в которой было столько непонятного и забавного.
Маня спрыгнула с подоконника, чтобы посмотреть на свой телефон. Не звонил ли кто-нибудь за время ее отсутствия? Она нажала на нужную кнопку и поняла, что батарея совсем разрядилась. Тогда она вставила блок питания в розетку. Тотчас зазвонил телефон, который от неожиданности чуть не выпал у нее из рук.
– Привет, солнышко, – в ушах Мани зазвонил знакомый голос, искаженный большим расстоянием. – Я звоню из больницы, у меня мало времени. – Некоторые слова Маня не могла расслышать, но переспрашивать не было возможности.
– Здравствуй Гриша, – только и успела вставить Маня свое ответное приветствие. Она хотела осведомиться о его здоровье, но Григорий не дал ей спросить.
– Можешь приехать за мной на машине? – этот вопрос был настолько неожиданным, что Маня остолбенела и не могла ответить первые несколько секунд. Григорий объяснил ей, куда и когда нужно подъехать. Он посоветовал ей подъехать к кованым воротам больницы, но не ближе, чем на 100 м и ждать его появления. И еще, что было для Мани очень странным, он просил ее выехать ближе к вечеру, чтобы быть на месте ровно в полночь. Она никогда не ездила на такие дальние расстояния, да еще в темноте и по мокрой дороге.
– Хорошо, я постараюсь, – только и смогла ответить Маня, толком не понимая, в чем дело.
Между тем, это было радостное событие, и окружающие планеты закружились быстрей, а ее сердце забилось с удвоенной частотой.
XV
Человек с золотыми погонами лейтенанта милиции сидел в Мерседесе рядом с Арнольдом. Ближе к 12 часам дня Арнольд сумел таки договориться по телефону до шофера и найти свою машину, но что произошло, никто ему сказать не смог. По возвращению своих людей он тут же рассчитал всех, кроме своего зама, без которого он обойтись пока не мог.
– В случае успешного исхода операции я тут же выплачу Вам приличное вознаграждение. На Ваше имя будет выписан чек на крупную сумму, который Вы можете погасить в любом банке, в том числе и за пределами страны, – чеканил слова Арнольд.
Лейтенант после изрядно выпитого спиртного накануне плохо соображал и постоянно кривил лицо при слове ликвидировать. Деньги, впрочем, ему были нужны, потому что он собирался жениться, и был на днях обручен с одной местной барышней.
– Как его зовут? Мне необходимо его фото. – Наконец начал соображать лейтенант.
– Его зовут Григорий, – Арнольд протянул фотографию.
Лейтенант хитро улыбнулся и быстро спрятал фотографию в нагрудный карман.
– Считайте, что дело уже сделано. Вы не против, если это произойдет сегодняшней ночью?
– На Вас у меня последняя надежда, – протянул Арнольд.


Глава 2
Побег

Что может быть чудесней, чем сидеть у теплого камина после тяжелого трудового дня и наблюдать за игрой света и тени. Тем более, когда за окном стужа и холодный ветер с осколками льда. Когда ты сидишь один в просторном холе на полу на медвежьей шкуре. Да еще с бокалом холодного пенистого пива, от которого немеют кончики пальцев. Когда с кухни доносятся приятные запахи и слышны негромкие звуки приготовления к ужину. Когда в ногах у тебя лежит черный блестящий пес, который каждый раз открывает морду от пола и приподнимает уши всякий раз, когда хозяин к нему обращается.
I
Агент 007 вернулся со служебной вечеринки, устроенной по случаю приезда высокопоставленной персоны из столицы, раньше запланированного. Такие приемы не очень нравились агенту. Сейчас он сидел на полу, держа в правой руке трубку, а левой перекладывал бумаги.
Вдруг его внимание привлекла записка, в которой один из его подчиненных сообщал о покушении на человека, находящегося в городской больнице. Он сразу набрал номер и поинтересовался, почему ему лично не доложили об этом.
– Вас не было на месте, – оправдывался его помощник, – и я посчитал не нужным беспокоить Вас.
– Немедленно сообщите все подробности, – агент допил одним глотком содержимое кружки и отложил в сторону трубку. «Что-то здесь не так, – промелькнуло у него в голове. – Они это дело так не оставят».
Профессиональное чутье подсказывало ему, что необходимо все-таки выяснить, кому это нужно. Он еще раз набрал номер и приказал выставить охрану в городской больнице. Эти вечером сегодня у него хорошее настроение, и ему не хотелось, чтобы погиб еще один невинный человек. А, может быть, ему стало жаль девушку, которая так неподдельно убивалась по этому Григорию. И еще может быть почему-то.
II
Я заполучил этот роскошный блестящий телефон и с десятого раза дозвонился до Мани. Да, теперь я был счастлив. Я сумел сделать это, закрывшись в туалетной комнате, куда со мной не пошли мои преследователи. Я внимательно наблюдал за происходящим и сумел заметить, что в больничном коридоре появились еще двое. Они были в черных одеждах с орлиными носами и похожими друг на друга, как два черных ворона. Как ни странно, они больше наблюдали не за мной, а за посторонними лицами в больнице.
Мои нервы были странно напряжены обдумыванием предстоящего побега. Вечером должен был состояться консилиум врачей, касающейся целиком моей персоны. Я решил, что выдержу это испытание, но это будет в последний раз. Еще я думал о том, где мне взять одежду, в которой не так сильно я буду привлекать внимание на свободе, но ничего не смог придумать. Сначала я хотел попросить об этом медсестру, но потом все-таки передумал, никого не желая привлекать к осуществлению своего плана. Я знал, что собрание врачебных светил может затянуться, поэтому предусмотрительно назначил побег на 12 часов ночи.
Я сидел рядом со своим лечащим врачом и тупо смотрел в окно, выражая своим видом полное спокойствие и даже равнодушие к происходящему. Мой лечащий врач несколько неуверенно отвечал на вопросы ликующей аудитории. Он говорил, какими методами он пользовался в своей практике, какие новейшие достижения в области медицины он испробовал, вообще все, как учил его главврач. Главврач весь светился и ликовал, смакуя происходящее. Теперь, престиж его больницы значительно возрос, и его пригласят в академию! Он уже представлял себя в роли лектора на собрании врачей, пришедших послушать вводные лекции.
Я почти ничего не понимал из происходящего, потому что мои мысли были заняты другим. Единственное что меня радовало, что на консилиуме я чувствовал себя в некоторой безопасности, наблюдая, как несколько милиционеров с золотыми погонами стояли в коридорах и у дверей, охраняя общественный порядок. Особенное сильное впечатление на собравшихся (я определил это по овациям в зале после его выступления) произвел человек с козлиной бородкой, который затмил мой разум научной терминологией. Его доклад был больше похож на научные размышления на тему жизни и смерти и где-то на философию необходимости существования вообще.
Наверно, в другой раз я даже записал бы его выступление на диктофон, но не сегодня. Телефон по-прежнему лежал у меня в кармане полосатых штанов в выключенном состоянии. Я собирался включить его сразу, как только закончится собрание.
III
– Собрание никак не закончится, хотя уже 11 часов. Мы находимся на месте и готовы к реализации плана, – докладывал шепотом человек в камуфляже.
– Я знаю без Вас, сколько сейчас времени, – снова начинал злиться Арнольд, начиная думать, что сегодняшней ночью ему снова будет не до сна. – Действуйте, как договорились.
Человек в камуфляже лежал ничком в вентиляционной трубе у самого потолка, и было очень удивительным, как он сумел туда забраться. Из кармана штанов у него торчала антенна телефона, который должен был донести до исполнителя сигнал к действию. Как он оттуда собирался реализовать свой план, оставалось только догадываться. Неизвестный держал в руках свернутый в дугу тонкий стальной провод – орудие убийства.
Наконец, относительную тишину в зале прервали овации и крики. Это закончилась речь доцента с козлиной бородкой, который сумел произвести на слушателей сильное впечатление. Через несколько минут крики и овации усилились в два раза – видимо открыли двери в актовый зал. К реву толпы прибавилось шарканье ног и грохот передвигаемых кресел. Человек в камуфляже оказался в затруднительном положении. Он не мог пошевелиться. Кроме того, ему было очень душно и жарко, и пот струйкой стекал на металлическую обшивку воздуховода. Внутренне он весь собрался, как пантера перед прыжком. Главное было не ошибиться в выборе жертвы, которую он хорошо запомнил на фотографии, хотя живьем никогда не видел.
– Приготовиться – передали по радио предупредительный сигнал. Человек в камуфляже передвинулся чуть вперед и стал передвигать  А толочную панель, освобождая себе путь вниз.
– Вот он, в полосатых штанах и худой, – на дальнем конце коридора стоял молодой лейтенант с золотыми погонами и управлял ходом действия. Никто из окружающих не обращал на него ни малейшего внимания. Он разговаривал по рации, одновременно управляя ходом движения людской массы, вырывающейся наружу. Лучшее время для реализации плана нарочно не придумаешь, – радовался лейтенант.
– Они в 10 метрах от тебя – передавал по рации лейтенант, наблюдая, как приближаются к месту атаки человек в полосатых штанах с пожилым врачом в белом халате.
Затем случилось необъяснимое. В какой-то момент лейтенант увидел, как в его поле зрения попал человек в черном костюме. Как будто тот взмахнул крыльями, и люди, за которыми он следил, исчезли, как будто никогда и не двигались по коридору.
Через несколько секунд лейтенант пришел в себя и снова набрал позывные по рации, но на том конце уже никто не отвечал.
IV
В просторном холле три раза прозвенел звонок. Агент 007 нехотя дотянулся до трубки, которая валялась на полу, и ответил кому-то на удаленном конце.
– Ваше задание исполнено, – докладывал негромкий голос. – Как Вы предполагали, действительно покушение готовилось и могло быть исполнено, если бы не наше скромное участие. Обошлось без жертв, если не считать, что пришлось применить силу в отношении милиционеров. Выяснить, кто они такие на месте не удалось. Есть предположение, что за ними стоит местный мафиозник Арно. Человек, о котором Вы беспокоились, скрылся от преследователей, прибегнув к помощи девушки, которая поджидала его в машине красного цвета.
– Неужели Ольга, – подумал про себя агент.
– Личность девушки нам неизвестна, впрочем, как и автомобиль. Если есть необходимость, мы можем это выяснить. Впрочем, и то, где сейчас находится этот человек.
– Я не думаю, что нам это необходимо. Спасибо за прекрасную работу. Я выпишу к концу месяца премию всей группе. – Агент был доволен, что так все удачно получилось. В нем даже проснулось профессиональное чувство гордости за своих воспитанников. – Не забудьте все-таки разузнать все об участниках готовившейся акции на будущее.
Агент протянул руку и погладил собаку. Та вытянула морду и завиляла хвостом, слегка приподнимаясь от пола.
V
– Сейчас мы будем пить чай, – сказала Маня, расставляя чашки на подносе и раскладывая печенье на изящных тарелках, – аккуратность и чистота были ее главными козырями, и надо отдать ей должное, этим она могла покорить сердце любого мужчины.
– Наконец-то я на свободе, – тихо произнес я, ноздрями чувствуя пряный и терпкий аромат чая, который был настоян на зверобое или еще какой-то душистой траве, а быть может даже с добавлением можжевельника.
– Ты знаешь, как я волновалась по дороге в город, я ведь ни разу до этого не ездила по этой неизвестной мне дороге. А еще больше я волновалась, когда ждала тебя возле ворот. Я все думала – те или не те ворота. Вокруг меня сновали, не смотря на глубокую ночь какие-то подозрительные личности, – говорила Маня, двигаясь между кухонным столом и тем самым столом в углублении кухни, где они встретились за ужином в первый раз. Она была в элегантном красном платье в белую крапинку, которое она одела специально к ужину. – Все-таки скажи, как тебе так легко удалось выйти из больницы? – в третий раз повторяла свой вопрос Маня. Она слегка раскраснелась от вина, которое они выпили в изрядном количестве до этого, и никак не могла угомониться.
– Честно говоря, – отвечал я, растягивая слова, я и сам не понял, – я не спешил с ответом, потому что я теперь собственно никуда не спешил. И мне казалось, что я тут теперь на своем месте. – Когда мы шли с моим стариканом, – как я называл в последнее время своего врача, – на нас напали двое людей, похожих на черных ворон. Они и одеты были исключительно во все черное. Самое интересное заключалось в том, что я не успел сообразить, что произошло, как я оказался на улице, причем несколько в стороне от дороги, по которой неслась толпа народа. И я, как все в свой пижаме двинулся потихонечку, нащупывая в кармане свой телефон. Вокруг была такая давка и суматоха, что никто не обращал на меня никакого внимания. Более того, мне кажется, что никто и не заметил моего исчезновения, по крайней мере, я об этом не беспокоюсь.
– А я что-то волнуюсь. Я всегда раньше беспокоилась, когда оставалась одна в доме на несколько дней, а теперь беспокоюсь за тебя, – с этими словами Маня запрыгнула мне на коленки, чтобы еще больше убедить меня в этом.
– Вряд ли кто найдет меня в такой глухомани, – отвечал я, растекаясь в кресле под дополнительной тяжестью. – Я мало вдумывался в смысл предложений своей новой хозяйки, а больше предавался тому волшебству, в котором я неожиданно оказался. На такое чудо я даже не надеялся. Еще недавно я был при смерти, а теперь в загадочном плену обворожительного существа, которое прижималось ко мне всеми своими формами.
– Да ты меня опять не слушаешь, – воскликнула Маня, прижимаясь губами к моему уху. – Я тебя спрашиваю, ты больше не уедешь от меня, ведь, правда?!
– Конечно, – не задумываясь, отвечал я, потому что не сомневался в этом.
Правда для приличия я все-таки спросил после длинного и нежного поцелуя, когда приедет Андрей. После чего Маня слезла с моих коленок, сделала гримасу и ответила, что никогда. Я, конечно, очень усомнился в этом утверждении, но главное для себя я услышал и понял. Мы будем вместе, потому что планеты и звезды кружились вокруг нас, потому что только они могли определять наш жизненный путь.
VI
Такой ужасной ночи Арнольд не помнил давно. Он силился припомнить отвратительное и плохое в свой жизни. И никак не мог осознать, что такого напряженного и ужасного состояния ему испытывать еще не приходилось. Самое ужасное заключалось в том, что он никак не мог понять, за что его наказывает бог. Он и раньше проделывал такие вещи, но никогда, никогда не попадал в такое затруднение. В четыре часа утра он был сильно пьян, но все еще соображал, что все теперь заключено в телефонной трубке, которая лежала на тумбочке возле кровати, и которая казалась ему то чертом, то маленьким уродцем. Клавиши поблескивали иногда, отражая свет от фонарей, проникающих через окна дома, и Арнольду  Азалось, что маленький уродец специально хочет позлить его, открывая то левый то правый глаз. Под утро Арнольд одолел непродолжительный сон, после чего он проснулся и начал громить свой дом, начиная с первого этажа. Охваченная ужасом, Ольга в страхе металась по своей спальне, не зная, что предпринять. У нее из головы не выходил Григорий и ее телефон, которому тот зачем-то понадобился. Она заснула после полуночи, и теперь в шесть утра до нее доносился шум разбитой посуды и мебели. Через некоторое время шум стал стихать, и Ольга решила посмотреть, что же произошло внизу.
Еще спускаясь с лестницы, Ольга заметила чудовищный беспорядок, который творился внизу. Повсюду валялись осколки посуды и различные части мебели. Люстра качалась на крючке и, казалось она вот-вот готова была упасть вниз и дополнить эту ужасающую картину хаоса. Сам Арнольд казался отрешенным. Ольга в какой-то момент даже стало жаль его. Но она страшилась очередного грозного припадка ярости и стояла в замешательстве. Только сейчас до нее дошло, что произошло что-то ужасное. В то же время она понимала, что ничего сейчас не сможет добиться от мужа. Она в халате вышла на крыльцо своего нового дома и долго смотрела на луну. Луна то показывалась, то вновь скрывалась за черными облаками. Так Ольга стояла, ожидая, что кто-нибудь поможет ей в такую минуту. Она была в полном недоумении по поводу всего произошедшего с ней и тем более с Арнольдом. Она стояла до тех пор, пока ее руки и ноги не онемели от холода. Тогда она вернулась нерешительно в дом. За столом в гостиной Арнольда уже не было. Стояла зловещая тишина, и Ольге стало страшно. Как жить дальше? Что я буду делать завтра, когда проснусь. Она поднялась в свою спальню и увидела Арнольда, лежащим на полу. Она испуганно нагнулась к нему и почувствовала сильный запах спирта, который исходил от его лица. Глаза его были закрыты, и слышалось тяжелое дыхание. Он спал, как загнанный зверь, который чудом уцелел от погони и теперь укрылся в укромном убежище от погони. Ольга села на край кровати и долго сидела, пока силы окончательно не оставили ее. Тогда она упала в мягкие шелковые одеяла и замерла до утра.
VII
Он шел вперед и только вперед, не останавливаясь. Нет, теперь Он не шел, а почти летел, иногда поднимаясь вместе с воздушным потоком, а иногда стремительно падая вниз. Он удивлялся сам себе, когда это случилось в первый раз. Он просто шел по земле. Он шел так быстро, что иногда подлетал на высоких кочках и так перелетал несколько метров. И в один прекрасный день, когда дул сильный ветер, Он развил такую скорость, что, оторвавшись однажды от земли, Он понял, что земное тяготение не имеет теперь такой власти над Ним, как раньше, до того, как Он каждый раз ощущал под ногами твердую поверхность.
Он не летел как птица, скорее был больше похож на планер или дирижабль, который мог парить под облаками относительно продолжительное время. Он не отдавал себе отчета, что послужило толчком к такой перемене в выборе движения. Он знал, что цель была достигнута, причем, если бы Его спросили, в какой именно момент, Он затруднился бы ответить. Но внутренне он весь был собран, и душа его ликовала радостно и счастливо, как бывает в редкие минуты воодушевления. Вместе с тем он был уверен в себе и спокоен. Он двигался вперед, не боясь теперь опоздать, потому что опоздать Он больше не мог, потому что Он был теперь везде и всегда.
Но иногда Ему становилось грустно. Особенно, когда облака становились серыми и тяжелыми и закрывали светло-синее небо. Тогда он устраивался прямо над облаком и много думал. Ему всегда было о чем подумать. И когда Ему становилось как-то не по себе, Он доставал из-за пазухи тетрадь, ту самую серо-желтую тетрадь и начинал читать с того места, на котором Он остановился в прошлый раз. Бывали моменты, и Он не считал это душевной слабостью или малодушием, когда из его глаз начинали литься слезы. Иногда они только крапали, осыпая землю мелкой росой, а иногда лились настоящей рекой, или даже водопадом. Тогда на землю лился благодатный поток чистой воды, после чего Ему становилось много легче.
Наутро снова светило солнце и Он улыбался.
А что случилось с домом? Где тот дом, куда Он так стремился? Если бы Его спросили об этом, Он бы засмеялся в ответ. Все небо было Его домом, в котором было больше света, чем во всех домах, вместе взятых.
А любовь? Это слово часто встречалось в дневниковых записях, и вообще им был пронизан каждый описываемый сюжет. Теперь Он лучше других понимал, что значит любовь для всего живого. Он не считал, что это надо понимать, как логическую формулу. Любовью был пронизан каждый Его день и час и все Его мысли и желания, хотя Он и не был человеком в буквальном смысле, а был скорее Его душой.
Для Себя, как Ему казалось, Он разрешил все вопросы, и Он сомневался, что еще могут возникнуть такие ситуации, в которых Он оказался бы в затруднительном положении. В сотый раз Он перечитывал этот дневник от корки до корки, потому что в этом заключалось единственное связующее звено с тем миром и тем человеком, частью которого Он являлся. И, казалось бы, Он бесконечно понимал этого человека. Единственное, что, пожалуй, ставило его в тупиковую ситуацию, это мысль, которую вопросительно выразил на бумаге этот Его тайный друг и святой человек. Это высказывание, которое Ему никогда не давала покоя, из-за чего Он просыпался иногда среди ночи и долго не мог потом уснуть. На этом вопросе и заканчивался дневник. Он предполагал, он мог предположить, что могло быть дальше. А дальше? Что дальше?
Он снова и снова в сумраке вчитывался в странные заключительные строки, которые возможно и не были заключительными фразами дневника, но на которых рукопись заканчивалась, и никак не мог осознать:
«Неужели любовь – всего лишь ИЛЛЮЗИЯ?»

1997-2004