Запах полыни. Гл IV. Сыщики. Болезнь. Партизаны

Старшие высыпались из беседки для того чтобы поиграть в «сыщики-разбойники»; там получалась почти сплошь девчоночья  компания - всего два мальчика и поэтому в игру впервые решили взять меня.
Я был горд этим, потому что никого из дошколят в игру не взяли: ни Ларису, ни Вадика, ни Андрея, убежавшего мстить.
«Голить» выпало Наде. Она громко считала до ста, отвернувшись лицом к электрическому столбу, уткнувшись лицом в руку, а мы бросились прятаться.
Сердце колотится: куда бы спрятаться? Может на дерево в развилку двух веток, куда я прятался много раз… Но там уже сидела Люся.
«Люська, тебя видно!» - крикнул кто-то из девчонок и спрятался за открытой наружу дверью - входом в наши сени. Тут вышла бабушка с авоськой в руках и закрыла дверь на ключ, а девчонку прогнала.
Толик спрятался в бурьяне возле помойки и сливных ям, а Вовка в ржавой пустой бочке у забора. Торопливая суета вызывала во мне весёлую дрожь…
Я протиснулся в узкую щель между дровяным сараем и забором; хотелось залезть подальше, но мешали старые гнилые доски и всякий хлам. Пожалуй, если меня увидят здесь, я не успею выбраться и добежать до столба. Я решил перелезть по доскам за эту кучу хлама и посмотреть - нельзя ли  там спрятаться; и там действительно было узкое пространство  с другой стороны  огороженное корытом. По куче этой можно было при желании и на крышу сарая залезть, но мы договорились там не прятаться.

За досками я присел на корточки и стал прислушиваться. Над ухом прожужжал шмель и улетел сквозь щель в заборе. Вот по гнилушкам пробежал паучок – «косиножка», а на земле я увидел двухвостку. Говорят, если такая тварь залезет спящему человеку в ухо - он умрёт в страшных мухах. Двухвостку я на всякий случай раздавил щепкой.
Надя давно перестала считать и притихла. Она хитрая: в прошлую игру я видел, как она тихонько кралась в одну сторону, а потом резко обернулась и увидела, как кто-то высунулся из куста сирени…
Я слышал её шаги: мне показалось, что она шла к сараю. Прижавшись к забору, я почувствовал, как треснули нижние части прогнивших досок; я просто ввалился на чужой огород. Это был чужой двор, не имеющий отношения к нашему дому. В той части огорода, заросшей бурьяном, меня не могли увидеть. Я увидел такие же грядки, самодельную теплицу и кусты сирени вдоль длины забора. В одноэтажный деревянный дом были приоткрыты двери – значит хозяева где-то там. Между забором и крыльцом натянуты бельевые верёвки, а на них, кроме белья, болтался жёлтый бумажный змей с изображением какого-то чудища, может быть дракона – издали не разобрать…
Послышался скрип открываемой снаружи калитки: во двор вошла пожилая женщина с сумкой: «Аня, ты где? Бежим на Сенную - я там очередь заняла за говядиной. По два килограмма в руки дают…»
Понял, что надо сматываться. Я потихоньку пролез обратно, а к дыре приставил вывалившийся кусок забора.
За сараем слышались какие-то крики, смех и шум. Я выглянул и увидел, что «голит»  уже Люся; она и собирала по двору только что разбросанные палочки…

Мы бегали, кричали и спорили почти до темноты. Нас загнали домой; мама нагрела воды, чтобы умыться. По телевизору уже вовсю шёл жуткий фильм «Угрюм-река», и там как раз показывали, как Прохор Громов ночью в тайге рассматривает могилу шаманки Синильги, расположенную на высоких столбах. Сквозь настил из валежника свесилась чёрная коса колдуньи, и вот эта коса, чуть-чуть покачиваясь от ветерка; такая обычная девичья, с вплетёнными ленточками, – она напугала меня не меньше, чем все страсти из «Вия». С того момента я стал побаиваться чёрных кос цыганок, таджичек и других черноволосых женщин…

Ночь спал плохо: хотелось пить, болела голова и слегка тошнило. Рано утром, когда ещё было темно, мама пощупала мне лоб; я понял, что заболел и весь горю от температуры.
«Ах, лучше бы я сама заболела…» - сказала она бабушке. Я лежал с закрытыми глазами: эти мамины слова меня напугали – я вовсе не хотел, чтобы мама болела, это как раз для меня было страшнее всего. Без мамы-то как?
Я притворялся спящим, опека родителей мешала мне заснуть. Сначала, лоб мой щупали мама и бабушка, потом отец, ну а чуть позже сёстры – без этих «выдр» тоже не обошлось. И если прибежит ещё двоюродная сестрёнка Лариска чтобы пощупать мой лоб – я её укушу!.. С такими мыслями я заснул.

Болел я недолго, но как скучно было эти три-четыре дня, когда меня не выпускали на улицу. Погода стояла хорошая, сёстры целыми днями носились по двору, а мне оставалось только с завистью наблюдать за тем, что происходит во дворе.
В окно я вижу, как Андрей, подбоченившись, воткнув в свои кудри длинное сорочье перо, что-то рассказывает девчонкам.
Ишь ты, каков индеец!.. Одна из девочек, со старым маминым ридикюлем на плече, внимательно слушая Андрюшку, время от времени открывала сумочку, чтобы достать оттуда  грязную, в крошках трухи, ягодку черешни и положить её себе в рот.
Порыв ветра выдернул перо из Андрюшкиных кудрей; закружившись, оно полетело к забору. Андрей и девчонки со смехом кинулись его ловить; они даже стукнулись лбами, чем развеселили меня.

Наконец-то мне разрешили гулять. Я сразу же побежал к песочнице, где Андрей только что разогнал девчонок; они убежали от него, отмахиваясь руками, морща свои носики.
- Посмотри, какой у меня страшный палец! Как у мертвеца! – он гордо показал мне почти синий изуродованный ноготь указательного пальца.
- Ого! Где это ты так?..
- Папе помогал гвозди забивать. Знаешь, как больно было!
Андрюшка показал, что под ногтём у него скопилась жидкость, которая, если надавить, выделялась в виде красно-коричневых  пузырьков.
- Хочешь узнать, как пахнет гангрена?..
Я отказался.
– Вот и девки не захотели, убежали – сказал Андрей.
Андрей снова принюхивался к своему пальцу. Он был не брезгливым: однажды даже бросил в меня дохлую кошку, раскрутив её за хвост…

Появился Вадик с деревянным мечом из тарной дощечки – нам всем этот меч очень понравился. У него была даже крестовина для  защиты руки, а рукоятку он обмотал красной изолентой! Нам тоже захотелось такие же мечи, но мы пока взяли просто обычные плоские длинные палки и бросились в бой – вырубать бурьян вдоль забора. Мы представляли себя былинными богатырями, а заросли лебеды, полыни, крапивы были для нас как полчища вражеских воинов. Особую ненависть вызывала крапива, которой мы мстили за свои ожоги.
Мне всегда нравился запах травы, особенно полыни, который люблю до сих пор. Я и сейчас на ходу непроизвольно рву спелые жёлто-зелёные горошины полыни, растираю их пальцами и нюхаю…

Я вспомнил про обнаруженное между сараем и забором убежище и рассказал ребятам. Мы решили сделать тайный партизанский штаб, но втроём там никак не разместится; пришлось часть досок и хлама перебросить в бурьян через забор. Пока мы разбирались с досками, Вадик оцарапал до крови ногу, но домой не побежал. Он сказал, что ему не больно, царапина не глубокая, надо только приложить листик подорожника.
- Я ранен в бою.
Сквозь щели забора мы видели, что в чужом дворе никого нет, и входная дверь в дом плотно прикрыта. Сдвинув прогнившие доски, мы по одному вылезли за забор. Мне хотелось показать ребятам жёлтого бумажного змея, но его уже убрали.
- А давайте в разведку играть! Будто мы в тылу у немцев, - предложил Вадик.
Говорили мы вполголоса: боялись, что в любой момент появятся хозяева. Никак не могли решить, кто из нас будет командиром. Решили, что все трое, но по очереди. Я достал из кармана маленький кусочек мела и предложил всем задание: подползти вдоль забора  по бурьяну и сирени как можно ближе к дому, а потом добежать до угла и поставить на торце бревна крестик или звёздочку.
- А если поймают? – засомневался Вадик.
- Не поймают. Неужели не добежим до дыры в заборе?.. А там, поди, поймай!.. Конечно, могут и во двор к нам прийти, но мы-то уже попрячемся, в бараке двадцать квартир – попробуй, найди...
 Все согласились. Андрею первому выпало ползти в логово врага. Он довольно быстро добрался до ближнего к дому куста сирени; ему осталось только перебежать открытое пространство между кустом и  домом, как вдруг щёлкнул засов, открылась дверь и появилась женщина с тазом воды. Мы видели, как Андрей присел за кустом; в траве он вообще исчез из виду. Женщина выплеснула воду под куст, как раз на то место, где спрятался Андрей; он, громко вскрикнув, на глазах у изумлённой соседки, выскочил из кустов и прямо по грядкам, не разбирая дороги, кинулся бежать к забору.
Не дожидаясь Андрея, мы выскочили из-за сарая. А вслед за нами выскочил весь мокрый, в мыльной пене,  наш герой-партизан.
Мы хохотали, глядя на мокрого Андрюшку, а он сказал нам, почему заорал - тёплая мыльная вода показалась ему кипятком…