Запах полыни. Гл V. Грешники на крыше сарая

Было душно. Небо хмурилось с утра, но дождя всё не было. Временами, где-то далеко, грохотало. Сверкали зарницы.
Нам надоело ловить бабочек, рубить лебеду деревянными мечами, и разорять зарытые девчонками «секретики». Чем бы таким заняться?

Я, Андрюшка и Вадя забрались на крышу длинного дровяного сарая, что стоял напротив нашего барака. Вообще-то, лазить на сарай было запрещено: можно продавить и без того хлипкую крышу, кое-как застеленную кусками толи. Крыша  имела небольшой наклон в сторону чужого двора; если лечь на неё подальше от высокого края, видно нас не будет.
Уставшие от предгрозовой духоты, мы улеглись поудобнее, положив под голову куски пенопласта, расстегнув рубашки. Андрюшка даже разделся до трусов – душно.
Лёгкий ветерок принёс запах черёмухи и слегка обдул наши потные тела. Было хорошо, удобно: можно наблюдать за чужим котом, крадущимся в зарослях травы (интересно, что он там заметил?), а можно просто смотреть на небо, с быстро двигающимися серыми облаками.
- Интересно, а бог, есть или это всё сказки старых бабок? – заговорил Вадя.
- Да ну-уу. Смешной ты! – как же, есть - жди! – засмеялись мы с Андреем в голос.
- А кто же тогда есть? Кто всё это сделал? Землю, облака? И людей?
- Природа! Мне папа так сказал – это всё природа! – пытался вразумить я Вадика.
- А природу кто тогда создал - бог?
- Причём тут бог? Не может он один всё... Вот, бабушка моя, тоже говорит: «Бог есть, он – Создатель, он всё создал и на всё Воля Божия!»
Я ей говорю: «А как же, корабли, самолёты, ракеты? То же что ли Бог создал?»
А она: «Да. Ведь на то была Воля Божия, по тому то люди и смогли сделать всё…»
Я ей: «Но ведь, люди, которые это изобрели, в бога не верят! Не могут же учёные в Бога верить! Они сами захотели и сделали!»
«Бог всех любит. И если, человек неверующий даже, что-то сделал, то значит, была на то Божия Воля...» - твердит она мне. - Но, она-то старенькая, а ты балда, в школу пойдёшь осенью!
- Да-да! – подтвердил Андрей. - У меня бабка тоже потихоньку верит в бога, и икона у неё есть.
Мы помолчали.
- А, вот подумай Вадя, мы сейчас возьмём и… спрыгнем с сарая! Если захотим.
И, что же это будет – божья воля? Мы ведь сами решим - прыгать или нет...
- Да я то что! Я же не верю, а так, интересно... Но, вдруг он за нами сейчас наблюдает? Сидит во-оон на том облачке, и слушает нас, о чём мы говорим, и видит, как ведём себя…
- Смешной! Если бы он был, он бы нас давно наказал.
- За что? Разве мы грешники?
- Грешники! А, помнишь, малину воровали  прошлым летом у Мареичевых?.. Если бы он был - щас бы как пальнул молнией по сарайке - и всё в пепел!
- Ага! И три кучки жареного мяса! – добавил Андрюшка.
Мы хохотнули.
В это время где-то на окраине города громыхнуло посильнее.

Мне кажется я даже чуть-чуть задремал на этой крыше – так было хорошо! А когда очнулся - небо почти сплошь серое, и усилился ветер. Солнце скрылось.
Очнулся я от дремоты, потому что Андрюшка ткнул меня в бок. Они с Вадей, уже сидя, внимательно смотрели в чужой двор. Там собрались люди - много людей: человек 10-12. У некоторых в руках были венки, живые цветы.
 «Ага, значит, сейчас будут похороны!» - обрадовался я. Я ещё не видел похорон так близко. Мы всего в метрах двадцати, и с крыши всё отлично видно.
Вот к дому подъехал небольшой автобус: из него вышли музыканты с медными трубами и «тарелками». Бабушки поставили две крашеные табуретки, а потом четверо мужчин вынесли гроб.
В гробу лежала молодая женщина в белом. Её бледное лицо казалось спокойным, умиротворённым. В этом же гробу, рядом, лежала кукла, величиной с небольшое полено, тоже завернутая в белое, с таким же серовато-желтым лицом. Плотно закрытые глаза и маленькие надутые губки делали лицо куклы каким-то обиженным.
- Зачем они куклу-то в гроб положили? – сказал я.
- Дурак, это ребёнок её, - ответил сообразительный Андрюшка.
Стало как-то не по себе. Cердце сжалось: мёртвых детей я никогда не видел, да ещё таких, крошечных. Может ей, «кукле» этой, несколько дней от роду?..
А тут ещё музыканты ударили в медные тарелки; грянула такая душераздирающая музыка, что, выглянувшее на мгновение солнце, вновь
скрылось за тучей. Завыли, запричитали несколько старушек... Ком в горле!
Женщины и мужчины стали по очереди прощаться с покойницами, и, прежде чем крышку гроба закрыли, солнце вновь выглянуло, высветив всё необычным желтоватым светом. Будто бы тоже попрощалось.
Стал накрапывать дождик, люди заторопились; только расселись в автобусе, как грянул гром.

Хлынул дождь. Рискуя сломать ноги, мы сиганули с крыши по старым доскам, сваленным между забором и сараем. Скорее в беседку!
Ливень начался такой, что из-за шума струй, падающих на железную крышу беседки, мы плохо слышали друг друга. Бушующая гроза отвлекла нас от мрачных мыслей.
Мгновенно образовались лужи: вода в них пузырилась и пенилась. Казалось, что она закипела от желания пробиться внутрь земли. Над нами постоянно громыхало; молния то и дело освещала блестящую железную крышу дома напротив.
Разувшись и закатав до колен штаны, мы кинулись в дождь. Мы что-то восторженно орали, исступлённо размахивая руками, плясали в лужах, а сквозь пелену дождя, я увидел в окне улыбающееся лицо бабушки.

Когда дождь кончился, мы побежали на колонку - отмывать ноги от грязи. Пробегая мимо соседского двора, я услышал, как пожилая женщина сказала кому-то:
- Вот и дождик оплакал наших девочек.
… И снова сжалось сердце.