Серый кардинал

Серый кардинал.

1
  Шашкин проснулся. Он поднялся, заскрипев кроватью, надел старые с двумя аккуратными заплатами на носах тапочки, что-то пробормотал(имел дряную привычку) и пошел в ванную. Так обычно начинался каждый его день: позднее пробуждение после полуночных раздумий. О чем? Обычно, нет, лучше сказать всегда о шахматах. Эта тема волновала его с детства, будучи очень любознательным ребенком, он однажды увидел, как его отец играл в эту древнюю индийскую игру со своим другом, бывавшим у них очень редко, всегда дурно одетым, много курившим дешевый “Opal” и дразнивший Шашкина шкетом.  Сразу заинтересовала эта магия фигур, которые величаво двигались по шахматным клеткам, вычерчивая ту или иную картину – и не просто картину, картину логическую, поражающую своей красотой и замысловатостью. Ему нравилось, как противники двигали всемогущего ферзя, часто грозящего матом, всегда в тесном союзе у отца с конем, у его друга с башенками ладей. Страсть, азарт, ощущение сладкого удовлетворения от победы – все это мгновенно овладело подростком. Игра полностью подчинила его, как это делает видавшая виды сладострастная любовница с юном мальцом  Но на тот  момент он не знал о ней ничего -  об этой непредсказуемой красавице, любящей дразнить игроков легкими матовыми комбинациями, которые при более тщательном просмотре оказываются ложными, об этой кокетке в клетчатой юбке, делающей рабами тех, кто поддался очарованию ее логики. «Шахматы хитрые», - сказал толстый курильщик и, словно дракон, выпустил из ноздрей паршивый дым. Александр сам не понял, как оказался  напротив этого пошлого мордвина, толстого лысика с маленькими черными глазами и не менее черным юморком. Как это произошло? Как паренек занял игровое место? -  Отец в очередной раз проиграл и вышел из зала, где на лакированном столе стояли дорогие подарочные шахматы. Словно движимый подсознанием Шашкин младший занял его место. «Яблоко от яблони недалеко падает, - продолжил мордатый, - Играть-то умеете, молодой человек?  «Да», - отчеканил Шашкин и уверенно придвинул к себе доску. Расставили. Александру были любезно предложены белые, сам же папин друг неряшливо и с пренебрежением к тому, как стоят фигуры на доске расставил себе черных, перепутал положение ферзя с королем, но сразу же поправился и довольно вызывающе махнул ладонью правой жирной руки в сторону оппонента, дескать, ходи. Звали противника Владимир Ильич, был он в прошлом профессиональным шахматистом с богатым турнирным прошлым и званием мастера спорта(по крайней мере так он неоднакратно говорил сашиному отцу). Игра началась. Игроки застучали фигурами на доске, Ильич(так кликал его отец) в тоске и с пренебрежением к шахматным законам и противнику сразу же сделал ближнюю рокировку, навсегда спрятав короля от вражеского шаха, лишая всякой возможности на победу, на красивый прорыв, на выгодный размен и даже на вероятность хорошей связки(эдакое экспрессивное внушениен). «Мат», - тихо молвил мальчик. Ильич резко встал(в зубах его торчал потухший окурок), осмотрел доску сверху, сфотографировал морганием место, где король был приперт к стенке вражеским ферзем и зачастил словами: «Ну, надо же! Что? Проиграл! Ну, что? Блиц, случайность, промах – бывает. Еще партейку, шкет?» Александр с довольной улыбкой согласился. На этот раз, осознав опасность противника, курильщик был более осмотрителен и острожен. Его настораживал каждый ход молодого неприятеля, который двигал фигуры настолько быстро, без раздумий, что становилось неловко долго задумываться над следующим ходом. Александр держался молодцом и управлял своей армией очень умело, хотя раньше ни разу в шахматы не играл, а только наблюдал за игрой отца да боялся подсказать, зная какую волну раздражения мог вызвать  совет, который, впрочем, всегда воплощался на доске, и всегда автор его оказывался просто везунчиком, не осознающим гениальность своей подсказки. Своего рода талисман удачи – так считал его отец и всегда разрешал сыну наблюдать за партиями. Благо их было много(вторник, четверг, пятница) в эти дни отец весь вечер держал оборону у доски с тем или иным соперником – важным доктором в очках золотой оправы или дерзким студентом с дипломатом и мертвецки бледным лицом, который блистал знанием теории, но довольно тускло действовал на доске, правда, иногда удивлял изящными матовыми комбинациями, после которых, впрочем, неизменно глупейшим образом проигрывал. Были и другие, плохие и хорошие игроки, однако только Владимир Ильич всегда оставался непобедимым. Неприступным монолитом знания и опыта, о который разбивались все мечи, топоры и алебарды попыток на победу. В его игре было что-то очень экспрессивное и в тоже время умеренное, что-то ловкое и в тоже время чрезвычайно простое. Выиграть у него было всегда праздником интеллекта. И  тут такой проигрыш мальчишке!  Недопустимо! Дерзко! Снова мат?! Он всю игру стоял, наблюдая за полем сверху. Он напряг свой могучий шахматный разум полностью, но потерпел фиаско. На этот раз король попался в безвыходные  тиски из двух ладей и неожиданно выскочил офицер – шах и мат. Шах и мат! Повторно! Это уже не походило на везение. В комнату вошел отец и остановился, как только увидел доску. Саша обернулся и отметил его застывшее от удивления лицо. Владимир Ильич взял со стола пачку сигарет «Opal», что-то невнятное пробурчал и вышел в прихожую, взбудораженный и растерянный, беспомощный и злой. Дверь хлопнула. Отец все также смотрел на доску, Саша на него. Пауза. «Сыграем?», - спросил сын.
   Прошли годы. Александр Васильевич стал фигурой(не меньше офицера) в довольно жестоком шахматном мире, где на черно-белом поле решалось все: финансовое состояние, положение и уважение, а иногда и личная жизнь… Однако вернемся в комнату Шашкина. Он успел побриться, принять душ и вернуться в спальню.
  Обычно утром его забавляли две вещи: решение шахматных задач в последних номерах журналов, либо партия для разогрева  с противниками из интернета, которые редко отличались хорошей игрой, зато настраивали заржавевший за ночь мозг на нужный лад. Он выбрал интернет. У окна рядом с платяным шкафом на аккуратном компьютерном столе(это единственная вещь, которая была более менее новой) стоял его черненький древний пентиум. Подошел. Сел на табуретку и включил старушку. Неожиданно на заветном сайте Шашкин обнаружил приглашение от игрока с изотерическим ником Kain. Kain и ранее предлагал игру. В браузере вспыхнула его фотография: молодой человек с волосами радикально рыжего цвета, бледным немного веснушчатым лицом и довольно пронзительными, злыми и невероятно жестокими глазами. Один только облик Kain(а) заставлял Шашкина вздрогнуть. В нем действительно было что-то сатанинское, будто сама преисподня выставляла этого игрока позабавиться над жителями шахматного мира. Играл Kain, конечно же, как дьявол – дерзко, нескромно, жертвуя фигуры, выпутываясь из сложнейших ситуаций и до последней пешки. Лишь раз Шашкин побил его в эндшпиле, лишь раз Kain предложил ничью. Кем он был, за какой клуб играл, какие имел титулы – все это оставалось терра инкогнитой…. Таинственность и инферальность придавала игроку шарма и наводила страх. Все это очень не нравилось Шашкину, но все же он решился сыграть. Ударом по клавише «enter» он отправил послание с согласием, и на мониторе из точки раздулась шахматная доска и заполнилась статуэтками фигур. Kain предпочитал черных. Шашкин предпочитал атаковать, так что в этом вопросе никогда не было разногласий.
   Почти сразу противник задал сложную задачу: непростая ситуация, где в случае просчета идет повторное нападение сначала с шахом на ферзя, а после на ладьи. Александр Васильевич задумался, пощелкал по клетке с вражеским конем и напал на него пешкой. Должно было последовать отступление. Однако противник будто ждал этого хода и сразу же коня пожертвовал, осуществив шах. Ничего не оставалось, как есть коня, а тем временем на ферзя жестоко нацелился черный офицер – чертова контрсвязка! Ферзь канул в лету. А Kain объявил повторный шах офицером, взяв свое, им же и забрал ладью. После такого неравноценного размена(две легких фигуры за две тяжелые – Шашкин офицера все же запер пешкой и благополучно съел) можно было без раздумий сдаваться. Сдаться! Ни в коем случае! Шашкин знал, что и из такой ситуации можно выйти победителем, смелым везунчиком, добившимся победы в неравном бою, мастером игры с пешками. «Мат через три хода» высветилось сообщение под доской на дисплее. Kain не обманул – на третьем ходу король был хитроумно заматован черным конем. Оставшиеся выходы закрывали ферзь и ладьи. Шашкин в сердцах ударил мышью о стол. «Я проиграл как мальчишка!» - воскликнул Алексаедр Васильевич, встал, подошел к окну и нервно закурил дешевый «Opal».
2
  Его шахматная  карьера началась в детстве. Сначала победы в детской олимпиаде, потом приз за первое место в областном турнире среди юношей. Отец гордился им, даровитым сыном, который двигался по ступеням шахматной карьеры с такой легкой поступью, легко обгоняя соперников, сверстников, стремившихся к успеху так долго, а сын, его сын получал за день то, что другие нарабатывали за год. Шахматы полностью заполнили его жизнь: школа была принесена в жертву многочисленным шахматным выступлениям и многочасовым занятиям. Он закончил ее заочно. Школьных и дворовых друзей постепенно вытеснили знакомые отца, с которыми он играл в шахматы. Они сначала с удивлением, а потом с интересом наблюдали за тем, как молодой Саша находит выход из любых ситуаций с такой легкостью и гармонией, с какой фигурист делает в воздухе тройной тулуп, а потом дальше катится по льду. Задумчивый мальчик, опрокидывающий королей заядлых любителей. Конечно, не только их. Конечно же…
 Приезжала в клуб как-то одна знаменитость: в прошлом чемпион области. Теперь он потерял все –  волю, хватку, былую гибкость ума, однако на уровне таких вот клубов(подростковых) этот шахматист являлся непобедимым маэстро. Его еще никто не бил из юношей. Он как-то усмирял гениальность вундеркиндов, и в шахматной среде получил прозвище Детский палач. Довольно грубо и вычурно – зато точно определяло его умение расправляться с юными дарованиями. Партия. Поражение. Партия. Мат в десять ходов. Партия…Когда Детский палач проиграл в последний раз, то даже всхлипнул. Такого тонко спланированного мата он еще не получал. Рукопожатие и эта фраза, фраза побежденного победителю: «Не растрачивайте свою силу сейчас, сохраните до зрелого возраста», - так, кажется, она звучала, впоследствии став пророческой. Действительно блестяще играя в детстве, в зрелом возрасте Александр, хотя и оставался довольно сильным игроком(особенно в миттель и эндшпиле), все-таки смотрелся не столь красиво, как на заре своей карьеры. Что-то пропало в нем, какая-то искра гениальности и многие к нему потеряли интерес. Чем привлекателен просто хороший шахматист? В прошлом давно прошедших крупных состязаний. О таких забывают…
   Его отец умер, когда ему стукнуло двадцать(автомобильная катастрофа). Жил Шашкин скромно, очень скромно, а если сказать совсем точно, то был иждивенцем у своей бабушки. Сам Шашкин ограничивался тем, что давал уроки шахматного мастерства, за которыми к нему обращались редко, да подрабатывал ночным сторожем. Относился он к этой работе с презрением, считая, что бессонные ночи вредны для логического мышления. Женат Александр никогда не был. Женщины в его жизни, едва успев появиться: знакомство, первые встречи, - быстро исчезали: бедность, шахматы. Шашкин не расстраивался по этому поводу. Это не имело в его жизни большого значения. Главное достичь цели! В тайне от всех он лелеял надежду стать чемпионом мира, так что несмотря на то, что вел скромное существование надежды имел нескромные.  Для этого нужно всего ничего: каждодневные многочасовые тренировки и безгранично сильное желание – тогда свет былой славы вновь падет на его голову, завершившись короной-нимбом вечного победителя. Пешка на последней линии становится ферзем – нужно только проявить упорство. Но!
   В свои 32 года Шашкин выглядел на сорок. Худое небритое лицо уродовали первые морщины, серые некогда веселые глаза поблекли, а челка имела пробор седых волос, какие появляются после сильного стресса. В его облике была какая-то ненужная задумчивость, в поведении несдержанность, хотя и слыл флегматиком, в голосе хрипота от дешевых сигарет. Он был сутул и мрачен. Носил старенькое серое драповое пальто и осенью, и зимой от чего вечно простужался. В разговоре имел неприятную манеру перебивать, да и вообще хорошим воспитанием не отличался, но все же умел расположить к себе человека, заставить его приоткрыть створки своей души и вывести на задушевную беседу. У него была непривлекательная манера смеяться и какой-то еврейский юмор. Примерно так. Шумных компаний он не любил и частенько выпивал в одиночестве.
  В клубе «Черный конь» его бесспорно уважали. Необычная манера игры, при которой он действовал словно на зло шахматным законам, лишая себя надежного уюта рокировки и не заполняя пешками центр доски… Это всегда нравится… Этакая странная игра, когда противник намеренно подвешивает себя за волосок, чтобы завершить партию поистине красивым матом.
  Часто Шашкин подолгу наблюдал за партиями – безмолвно, иногда закуривая, иногда прищуривая глаза, и вдруг неожиданно делал какому-то из соперников подсказку. Никто не винил его за это! Напротив, выиграть оппонента с подсказкой Александра считалось большим успехом. Правда, случалось такое крайне редко. Именно за эти подсказки его прозвали сначала Кардиналом, а после Серым кардиналом – вероятно, за его серое пальто или за то, что в крупных соревнованиях он больших успехов не добивался.
   В клуб Александр приехал довольно раздраженным. Поражение, которое ему нанес Kain словно омерзительная изжога испортила ему настроение . И избавиться от нее было невозможно, как от кого-нибудь нервного тика, который может промучить не один день. Александр  быстро повесил на старую железную вешалку в углу свое драповое пальто и прошел в зал, заполненный  столами, досками, силой мысли, напряжением и папиросным дымом. Обычная шахматная атмосфера. Тут и там играли, обсуждали последние шахматные новости, шутили, спорили – здесь была вся жизнь Александра, его мир, его соперники, его борьба. Здесь, в этой клетчатой вселенной он парил великим кардиналом, заглядывая за комбинации планет, распоряжаясь тем или иным космическим циклом – очередной партией. Большинство игроков импонировали Серому кардиналу, искренне сожалея по поводу спортивных неудач, подбадривали, морально поддерживали. Однако был и свой местечковый соперник, вечный неудел  чем-то внешне схожий с шахматным слоном-Павел. Павел играл уже сорок лет, а играть так и не научился. Редкие победы над Александром давали ему глоток кого-то судорожного удовольствия… Рукопожатие, рукопожатие, доброе «здорово» с Игорьком некогда бывшим в учениках в школе Каспарова и Ботвинника, а сейчас чемпион области и знатный гроссмейстер. Долетающий шум из голосов и восклицания, - обсуждают туалетный скандал Крамника. Такова привычная дорога до стула. Сел. Осмотрел доску, поздоровался с Павлом и двинул пешку на d4:
- Ты еще не знаешь?- спросил   медленно Павел.
- О чем?
- О турнире в загородном парке.
- В парке?- удивился Александр.
- Да, это будет, так сказать, неформальный шахматный турнир. С администрацией парка уже договорились…
- Осень. Парк. Романтика,- перебил Александр, - падающие кленовые листья, повсюду буйство красок, прохлада. Неплохо.
- А ты поэт, а не прагматик, хотя и нищ. Все клубы города вносят паи, что составит призовой фонд, да еще и спонсор какой-то выискался, ну, из этих – владелец заводов, газет, пароходов. Большой любитель. Каждый может записаться на турнир. Говорят, что там будут шахматные звезды …
- Эх, Паша, Паша мне нет дела до парковых битв. У меня другие задачи. Кстати, шах! Куда? Не уйдешь – мат! Опять ты проиграл, - иронично буркнул Александр.
- Ты просто боишься, Кардинал!- брызнул слюной Павел.
 Александр ответил, что подобные состязания сильно изматывают, а на носу областные соревнования, так что страх здесь ни при чем – обычная рассудительность. Павел странно посмотрел на него(взгляд москвича на приезжего), пошнырял окулярами по доске и , ничего не сказав, удалился. Его место быстро занял Алексей, который тучность и бородой походил на Шуфутинского, и продолжил тему турнира. Из него, как из рога изобилия полилась вся прочая информация: о размере призового фонда(около миллиона рублей), о примерном составе участников, о том кто из мэтров собирается записаться на турнир.
 - Будет ли Конпешев? – спросил Александр.
 - Конпешев? Непременно, – переспросил Алексей.
 
 Возвращался Шашкин домой в хорошем настроении. Его всегда радовали быстрые победы в незамысловатых партиях, которые он одерживал в своем клубе – легкие порывы ветра перед бурей настоящей славы. Недолго простояв на оживленной разговорами и смехом остановке, он прошел в автобус, где его ждала знакомая кондукторша с банальным вопросом. Расплатился. Миловидная девица в обольстительных чулках ромбиком подмигнула Александру и растянулась в белоснежной улыбке. Ехать стало приятнее и веселей. Он тоже подмигнул, но она отвернулась – автобусная кокетка. Быстро проскочили положенные шесть остановок, и Александр вышел на родном перекрестке. Оставалось пройти всего ничего до дома – и можно будет отдохнуть с  газетой на диване и выпить крепкого кофе перед ночной сменой. «Мелочью не богаты?» – спросил странный одноногий нищий в ушанке с красной звездой. Александр, словно зомби остановился и пошарил в дырявом кармане пальто. «В другом посмотри», - посоветовал инвалид. Шашкин снова подчинился и нашел в нем старую советскую монету достоинством в десять копеек. Покрутил ее в руке, не понимая, как у него завалялось такое богатство, и протянул просящему. « С нами Ленин и партия, - начал странный старик, - а партия о обо всем знает. Домой беги, шахматист. Если быстро бежать будешь, мать твоя жива останется». Шашкин опешил. Инвалид криво улыбнулся однозубой пролетарской улыбкой, покрутил в руке грошь, да и сунул его в карман телогрейки, пробормотав что-то еще о Столичной водке. Смутное беспокойство и какой-то мистический ужас в раз овладели шахматистом. Что делать? Поверить этому ненормальному не понятно как оказавшемуся на углу супермаркета или все же не пробовать себя в других видах спорта? И откуда эти десять копеек? «Бежать», - подсказали внутренний голос, шестое чувство и жуткий демонический блеск в глазах нищего. Пятки буквально сверкали, а полы пальто вздымались на ветру. Через сто метров Шашкин вдруг остановился и обернулся назад – взглянуть на угол супермаркета. Ничего. Нищий исчез, как исчезла плановая экономика и колбаса по рубль двадцать. Александр, красный словно рак, с бисером холодного пота на лбу рванул дальше. Дверь была не заперта. Обычно мать закрывала за сыном, когда тот уходил на свои игры. Александр молнией проскользнул в квартиру, неприятно зацепившись за ручку распахнутым пальто. Кухня – ни души! Его комната – не убранная кровать и мертвецке тихо. Осторожно, даже в испуге и готовя себя к худшему, он открыл застекленную дверь в зал(весело зазвенел ненавистный Александру колокольчик – причуда матери). Она лежала посередине комнаты на пыльном ковре. Одеяло как бы беспомощно тянулось за ней, будто тщетно пытаясь затащит на тахту. Рядом с протянутой рукой(упала на грудь) опрокинутый пузырек из-под валокордина. Немедленно звонить!
3
    «Выиграть! Выиграть  во что бы то ни стало!» - воскликнул Шашкин, вернувшись домой. В памяти очень ярко стоял образ врача, седого еврея с щенячьими глазами, который упавшим голосом говорил что-то о левом предсердии и необходимости срочного операционного вмешательства. «Ее нужно оперировать. И как можно скорее. У вас есть тридцать тысяч? Операция платная. Нужен знаменитый…», - после Александр даже не слушал, его слова выскальзывали из ослабших рук памяти. Он не мог связно думать, и тихо сказав «нет», отправился домой.
  Телефон. После минутного раздумья он решил звонить Алексею, чтобы еще раз более подробно распросить о турнире. В первом разговоре с ним он не удосужился спросить дату соревнований и порядок записи. Алексей сонным голосом осведомил Александра и заставил впасть в спешку. Оказалось, что последний день записи на турнир сегодня, и нужно немедленно отправляться в клуб «Ладья», где проходит набор участников. Будто ошпаренный Шашкин выскочил из дома и даже взял такси на последние деньги(запись была до 9 – часы безжалостно показывали 8). Таксист поначалу шутил и не торопился, попадая в пробку, но выслушав трагический рассказ Александра, домчал до места сбора как опытный гонщик, часто дворами и теперь уже без остановок.
  Шахматист ворвался в клуб, сильно распахнув двери, и игнорируя гардеробную, пробежал в игровой зал. Там правил тот особый вид тишины, которая обычно воцаряется после кого-либо бурного мероприятия. Молодая светленькая девушка с модным в молодежной среде набором(короткая стрижка, пирсинг, анарексия) уже собиралась уходить. Александр застал ее врасплох, начал слезно просить записать, предлагая все что угодно, в том числе любовь и ласку. Блондинку тронули его слова, трагический рассказ о болезни матери, к тому же она его узнала… Вообщем дело успешно закончилось длинной шаткой подписью Шашкина в журнале регистрации да ветреным обещанием сводить мадмазель в кафе в случае счастливой улыбки виктории. Но!
  Нервы игрока были на пределе. Весь вечер он пил валерьянку и думал, как не завалить турнир. Начать успешно тренироваться было поздно! Победить необходимо! Остается только… «Допинг», - тихо произнес Александр и направился к аптечке на кухне. Там в черной коробочке лежали коричневые капсули – запрещенный препарат, после приема которого усиливается память и внимание. Шашкин никогда не принимал парактизол, это было ниже его достоинства. Заказ был сделан в порыве отчаяния – проигрыш в важном турнире. Решил попробовать его в следующий раз, но так и не пошел на этот шаг. Диллер, которого он выискал во всемирной паутине, снабдил его инструкцией по применению и  объяснил действие препарата, содрав за четыре капсулы кругленькую сумму. Шашкин точно знал, что срок годности еще не истек, и что парактизол всего несколько часов держится в крови. Принимать следовало одну капсулу на ночь и одну непосредственно перед соревнованием – и спортивный успех обеспечен. Покрутив капсулу в руке, Шашкин положил ее на язык и запил изрядным количеством воды, как и учил его некогда ушлый продавец. Уснул…
   Утром шел дождь, наводящий то минорное осеннее настроение, которое воспевали поэты начала двадцатого. Шашкин проснулся с легкой меланхолией в душе и томительной пустотой в желудке – побочные эффекты парактизола. Холодильник предлагал одно яйцо да небольшой кусок завалявшейся ветчины. Выложил на стол. Сделал в яйце дырочку. Высосал. Сварил крепкий кофе. Выпил. Взглянул на часы. Вызвал такси. Не хотел опаздывать…
  Загородный парк, погруженный в золотисто-серое, для мероприятия такого масштаба был довольно пустынным. Туман, который с приближением к нему, становился все гуще и гуще наводил легкую тревогу с примесью ряда нехороших предчувствий – проигрыш, дисквалификация, кража пальто. Водитель(все тот же шутник, что подвез его до «Ладьи») сказал банальность о тесноте мира и что-то о фатализме. Шашкин не слушал. Он безмолвно расплатился и , сделав дорожку из следов в грязи, словно преступник из английских детективов, зашуршал парковой листвой. Споткнулся. Тотчас оправился и посмотрел сквозь туман направо. Где-то вдалеке он увидел огненно красный клен, слева послышались шорохи. Вместе с этим его удивили разительные перемены, которые произошли с ним: шахматист стал лучше видеть, слышать, поток мыслей захлестывал его. Допинг начинал действовать во всю силу, оставалось лишь принять таблетку перед турниром.  И все же он грустил.   Александр выругался и закурил. Почему-то в этот момент он почувствовал себя маленьким школьником, идущим на линейку первого сентября. И точь-в-точь тот же грог – тонкий, ноющий вел какую-то мутную игру черными против белого одиночества, которая закончится красивым падом, а после грог и одиночество непременно подружатся.
   Кажется, был даже слышен шум колокольчика девочки-первокласницы. Александр почувствовал дрожь. Пытаясь избавиться от этих лишних, ненужных ощущений, он ускорил шаг. Наконец, вдалеке послышался винегрет из голосов и даже какая-то музыка. Туман здесь рассеивался, будто невидимый небожитель вырезал в нем аккуратный кусок. И взору предстала старая танцплощадка брежневских времен. На мгновение Шашкину показалось, что из рупора, закрепленного на железном столбе, доносится специфический голос объявляющего. Множество пар кружатся  в вальсе. Повсюду мелькают лацканы парней и  полы модных в то время платьев из кребдышина.  Сцена стала пристанищем местного тенора. Однако видение прошло: удручающая картина настоящего несколько шокировала. Скамейки сверкали красным обвалившимся кирпичом, танцплощадка трещинами в асфальте, а деревянная покошенная сцена имела в своем чреве непристойно огромную дыру. Среди этих декораций теперь были расставлены столы с магнитными досками, множество толпящегося между ними народа, но самое главное рядом со сценой имелся вагончик. Шашкин, подходя ближе к месту турнира, вполне ясно его различил. настораживал процесс приема участников: сначала они подходили к столику и показывали уже знакомый Шашкину девице паспорт, затем вставали в очередь к входной двери вагона. Александр остановился, потоптался на месте, взвесил все за и против, засунул руку в карман и с видом вора выбросил капсулы парактизола в кусты.
  Напряжение. То, что почувствовал Александр, когда сел за доску это невозможное напряжение, которое превратило и без того расшатанные нервы в подобие скрипичных струн. Его противник, кажется, тоже нервничал – уже шнырял по доске глазами через несколько ходов. Слабак. Бутерброд, который Шашкин мгновенно проглотил. Следующим оказалась белокурая женщина, старающаяся взять победу глупыми уловками. Вызвала сильное раздражение. Проиграла. С третьим соперником атмосфера достигла какого-то взрывоопасного пика. Казалось, любое лишнее движение подобно искре может привести к детонации накаленный от сосредоточения игроков воздух. Мир перестал существовать. Осталась только шахматная доска со своими законами и правилами. Если бы сейчас Шашкину задали элементарный вопрос насчет дня недели или числа он бы лишь развел руками. Полное погружение. Полная отрешенность. Лишь ходы и счет. Лишь воля и сила характера. Удар по кнопке часов и вновь комбинации, комбинации, как музыка Шуберта, как бесподобная игра скрипки Страдивари. Бешеная ладья и неизбежная ничья. Тупик прохода крайней пешки(Александр вовремя успел поставить короля куда следует). Лихой мат, где Александр последовательно пожертвовал сначала ферзя, потом ладью, коня и офицера. Четвертый, пятый и шестой противники. На мгновение Александр оторвался от доски и окинул поле бывшей танцплощадки с интеллектуальными цветками шахматных столов. Где-то вдалеке, ближе к развалившейся сцене, сидел высокого роста человек в кашемировом пальто и кашнэ. По его повороту, по его дережерскому жесту руки, по вальяжной манере закуривать(он встряхиванием открывал зипповскую зажигалку) Александр узнал давнего соперника – Конпешева. Этот шахматист  был обладателем особой игры – настолько легкой, взвешенной, что противник часто не замечал, как попадал в комбинационный капкан . Конпешев с легкостью жертвовал и, казалось, совершенно не к месту, но буквально через несколько ходов становилось ясно, что поделать уже ничего нельзя и любая защита разваливается как карточный домик. Любитель тихих ходов, словно  делающих подкоп в тыл сопернику, обладатель неординарного стиля  с бушующей неудержимой фантазией. Многие говорили, что Конпешев шахматный Гуддини. И были те кому он импонировал, и были ярые ненавистники. Одним из последних являлся Шашкин. Шахматист, хотя и не противоположный ему по духу и стилю, но скажем, не терпящий таких оскорбительных пустяков, как начало партии с попытки поставить детский мат. Они двигались друг к другу, словно два путешественника в лабиринте. Конпешев делал роковой поворот. Шашкин избегал ямы с кольями(опасного соперника). Конпешев обманывал очередного минотавра(блестящий гамбит цепкому игроку). Шашкин не разваливался в постеле с местной ведьмой(выходил победителем из казалось бы ничейней ситуации). И все ближе и ближе они подходили к комнате Х, где их ждал бой с тенью.
   Конпешев заметил взгляд Александра и ответил ему легкой полуулыбкой. Шахматист отвернулся. Он ненавидел, когда его враг улыбался. Именно с такой улыбкой Конпешев одерживал самые блистательные победы, сопровождаемые хоровым междометьем зрителей. Игра продолжилась. Очки составляли уже приличную сумму, противники, - пешки, офицеры, кони и ладьи по статусу на общей доске турнира  исчезали один за другим, и все ближе и ближе Александр подбирался к улыбчивому королю, который проворно, словно уж избегал шахов Александра – попыток выиграть в счете. Состоялся ли бой? Решающий бой. Или, быть может, пошел дождь, и ход турнира приостановили? Беззвучно на магнитную доску упала первая капля, за ней еще одна. Организатор турнира, тучный предприниматель и любитель трубки, который чем-то походил на Хэмингвея, после недолгих раздумий и оскорблений в адрес местных метеорологов, поставил человека, раскрывшего над доской большой зонт. Толпа окружила доску. Многие готовы были мокнуть под дождем, лишь бы увидеть эту партию. Конпешев перекинулся с организатором парой слов. Слегка поругались. Пожали руки. Хэмингвей развел руками, и маэстро все же сел за доску, сняв кашнэ и высморкавшись. Александр скромно расположился напротив. Грянула молния. Кто-то заговорил о знамении – непременной победе Шашкина. Конпешев слегка прокашлялся и каждый его хриплый выдох вступил в дружный альянс с громом! В толпе засмеялись. Хэмингвей тоже слегка улыбнулся и отпустил шуточку по поводу битвы титанов.
  Итак, началось … е2-е4 – первый ход Конпешева белыми. Шашкин напрягся: еще никогда его заклятый враг не начинал партию так трафаретно. Подобно Боби Фишеру он склонился над доской точь-в-точь шаман над жертвенником. Конпешев по обыкновению закурил и начал действовать. Буквально через несколько ходов Шашкин был вынужден обороняться. Мастер позиционной игры, Конпешев, парализовал центр чередой «замертвленных» пешек, стеснив часть фигур черных и начал нападение на ферзевом фланге. На доске тут и там мелькали белые кони, которые то зажимали беспомощных черных офицеров, то грозили двойным нападением. Шашкин не на шутку испугался. Ему грозил самый болезненный и позорный «спертый» мат конем. Дебют закончился чередой рокировок. Миттельшпиль прошел бурным разменом ферзями, после которого Шашкин потерял ладью, и замер перед следующим ходом. В игру не к месту вмешался Хэмингвей, заявив, что последняя партия паркового турнира ведется по правилам любителей(короля можно поразить тем самым выиграв партию). Это смутило Конпешева, но вступать в спор с организатором он не стал. Зрители с напряжением оценивали позиции игроков. Дождь усиленно забарабанил по зонтам. Сердца игроков забились учащенно. Шашкин замер с пешкой в руке. Конпешев слегка улыбнулся, выпустив клуб дыма. «Ну, дорогой – ходи»,- заявил гроссмейстер. Шашкин пошел. Белые отступили, и Александр понял, что жертва его напрасна. Далее игра развивалась по сценарию упрощения: Конпешев вполне удачно искал размены, усиливая свое численное преимущество и двигая пешки к заветной последней линии. Вполне предсказуемый эндшпиль! Но!
   Неожиданно все изменилось – Конпешев не вышел из довольно трудной задачи черных с пешками, и силы сравнялись. Повисла тишина. Уже вовсю шептавшиеся зрители стихли. Что дальше? «Ничья», - вдруг брякнул Хэмингвей. И тут в этот самый момент Шашкин увидел ключ к партии, - прямую дорогу к победе. Нужно только здесь и здесь… Произошел размен пешками, и Шашкин осуществил роковой маневр королем, отрезав вражеского от своей единственной проходной пешки. Последняя пешка Конпешева по ходам не успевала стать белой королевой. Гроссмейстер слегка растерялся, ошибочно выбрал поле для хода  короля, что решило судьбу партии. Шашкин уверенно вел черную пешку к неизбежной коронации. «Сдаюсь», - раздраженно сказал Конпешев, и его King вальяжно покатился по доске.
  Александр облегченно вздохнул. «Бессмертная, великая партия!» – раздался гул любителей. Хэмингвей подошел пожать руку. «Безусловно, деньги ваши. Эта блестящая партия достойна лучшей похвалы. И это умение выйти из воды сухим, как когда-то легко выходил Капабланка делает вас…»
4
 - Ничтожеством! – раздался чей-то крик вдалеке.
Толпа дружно по-киношному обернулась. На залитом ослепительным солнцем входе на танцплощадку (дождь мгновенно прекратился, когда Шашкин победил, вероятно, понимая, что время его прошло) стоял рыжий молодой человек.
- Какая неслыханная дерзость?! – взорвался Хэмингвей.
- Он не чемпион, - продолжил рыжий, уверенно шагая к столу в куртке- косухе и рваных джинсах.
- Кто вы вообще, молодой человек?
- Я повторяю еще раз - он не чемпион, - сказал рыжий и поднял вверх черную коробочку. В ослепительных солнечных лучах его фигура с упаковкой от парактизола выглядела фундаментально. Александр с видом Раскольникова на роковом допросе у следователя вскочил.
 - Я не пил. Это не мое. Он все врет, врет…
 Неожиданно силы продолжать покинули его, и Шашкин мешком повалился обратно на стул.
- Как все это понимать? – багровея, вмешался Хемингвей.
В толпе расползся змеиный шепот, в котором вполне различимы были его ключевые слова: допинг, нечестная игра, позор и дисквалификация. 
Парень быстро объяснил, что он участник турнира, что опоздал, что хочет сыграть и что Александр наверняка проиграет. Конпешев, наблюдая за всем этим балаганом плюнул, хотел было уйти, но был остановлен своим приятелем, который по-дружески принялся успокаивать.
- Надери этому мерзавцу задницу! – обратился Хэмингвей к Александру, все еще сохраняя веру в победителя.
Александр заерзал на стуле. Он узнал парня. Несомненно, это был Kain. Вручив черную коробочку Хэмингвею,  Kain прошел к столу – народ предоставлял ему дорогу. Неизбежно, фатально он расставил себе белых. Александр хотел было возразить, однако организатор с ухмылкой одобрил,мол, пусть пофартит. И игра началась – быстро с задором, как хлесткий блиц. Kain напористо атаковал и довольно быстро добился перевеса сил.
 Партия….
   Шашкин почувствовал сильнейшую сдавливающую головную боль, которая тисками разрушала сознание. Он хотел было пошевелиться, но не мог- тело стало чугунным, не поддающимся его воли. Kain встал и начал что-то говорить. Хэмингвей с иронией посмотрел на Шашкина, в его взгляде даже было презрение, смешанное то ли с жалостью, то ли с злобой. Конпешев засмеялся и закурил. Зрители околдовано смотрели на доску и охали – кто-то говорил о случайности, кто-то о злом роке Александра. Тут Шашкину с трудом удалось привстать, и все с ужасом заметили, что из левого уха у него тонкой струйкой течет кровь. Кто-то подбежал, Хэмингвей схватился за сотовый. Но Александр расталкивал приближавшихся как мог, пробираясь к одной из развалившихся скамеек. Грузно сев, он закрыл глаза. За створками век красным огромным пятном пульсировала боль. Стало страшно! С нервным тремором в сознание вторглась паника! Глаза раскрылись, и шахматист увидел следующее: повсюду мелькали тени и призраки, напоминающие силуэтами статуэтки фигур. Мимо быстро пронеслась черная королева на вороном коне и улыбнулась Александру по-джоконски. Тени кружились вокруг в немом беззвучном ритуальном танце, нашептывая – f1-f5,a1-d8…- пустую бессмыслицу ходов. Неожиданно он увидел человека в белом халате с огромной лакированной конской головой, который заговорил вспять: «Ыт ен ясйунлов…» и что еще, еще, еще…Все мерцало перед глазами. Деревья изгибались и клонились к нему словно живые, дотрагиваясь переплетенными комбинациями веток. Мир дал трещину. Все вздрогнуло, и столы с магнитными досками начали с грохотом проваливаться в гигантские дыры. С покосившейся сцены вдруг запел старый тенор, почему-то шепотом и на японском. Захотелось умереть. Скорее бы умереть. Шашкин перестал бояться и вновь закрыл глаза.
   И тут-тут все стихло, и даже ужасная пульсирующая боль исчезла. На смену безумному чудовищному миру пришел некий рай – уголок счастья. Шахматист открыл глаза и увидел залитую утренним солнцем детскую площадку. Он все также сидел на скамейке. Буквально в двух шагах стояла миниатюрная слегка полная девушка до дрожи миленькая, походившая на француженку, которая раскачивала на качелях маленькую девочку кукольной ручкой. Шашкин почувствовал, что из глаз у него невольно текут слезы, и он ничего не может с этим поделать. Он знал кто эта девушка. Она была его женой. Женой, которой у него никогда не было! Александр осмотрел детскую площадку, утирая слезы, – пустынная карусель, песочница, изогнутое горло горки… Ему стало так хорошо, так легко на душе, что захотелось вот сейчас запросто подойти к своей жене, мягко поцеловать в щеку, погладить ребенка. И он-он обычный человек! Кем он работает? Инженером – да, инженером! И он счастлив! Счастлив со своей женой и маленькой дочкой. Рад этому прекрасному утру, рад этой жизни, где нет шахмат и постоянной борьбы.
- Саша, почему ты плачешь? – спросила она.
- Милая, это аллергия. Просто … - и Саша взахлеб разрыдался.
Она сделала недовольное лицо, начала успокаивать, спрашивать, говорить те нужные человеку слова, которые Саша так редко слышал! Слегка поцеловала в губы. К ногам подбежал, фыркая, небольшой бультерьер, забавный, и начал тереться о брюки.  Никогда, никогда Шашкин не чувствовал такой эйфории, тепла и душевного комфорта. Ему захотелось быть здесь вечно. Жить здесь вечно! Обнимать жену и ласкать ребенка, а потом – потом он обнаружил, что парит. Что-то императивно важное тянуло его наверх, а так хотелось остаться. Однако его тянуло все выше и выше. Жена и ребенок удивленно смотрели, как улетает куда-то их отец. Шашкин испытал неслыханную душевную боль и испарился.
***
  В палату вошел Конпешев со связкой бананов в руке и натянутой на лице улыбкой. Александр отрешенно лежал на койке под капельницей и смотрел в окно:
 - Ну, здравствуй, - начал Конпешев. Что ж ты учудил? Парактизол. Кто же травится такой дрянью. Самое смешное, что и эффекта-то полноценного он не дал. Недостаточная доза. Кстати, мог по мнению врачей спровоцировать инсульт .Ну,ничего: врачи говорят, что ты поправишься, - Конпешев с минуту помолчал, - Я оплатил лечение твоей матери. Она обязательно поправится. Градский  все же решил, что твоя победа недействительна из-за допинга. Что ты молчишь?
- …
- Понимаю. Ну, я пошел, - Конпешев положил бананы на тумбочку. Поправляйся. И мы еще повоюем ,старина.
- …
Александр отрешенно смотрел в окно, которое открывало вид на больничный дворик со старыми качелями, усыпанный осенней листвой. Он вспоминал ее мягкий голос, лицо, бультерьера. Он хотел другой жизни, той жизни, которую упустил…