Спокойный апокалипсис

Озноб. Такой легкий и едва уловимый озноб прошел по моему телу. Такой озноб возникает лишь тогда, когда вы вспоминаете что-то неприятное, что вам снилось накануне, немного жуткое, но недостаточно страшное, чтобы оформиться в тяжелое давящее чувство. Такой озноб возникает, когда рано утром вы ждете поезд на пустой платформе, когда утренний туман делает окружающее пространство зыбким и непонятным, а солнце еле пробивается сквозь него.

Я стоял и смотрел на огромный кусок космической скалы, который несся на город. Вместе со мной вокруг стояло множество людей, они все смотрели в одном и том же направлении. Сознание отказывалось понимать то, что происходило в данный момент. Как же? Нам столько говорили, нас столько уверяли, нам постоянно доказывали. Они же не могли ошибаться, они же науки изучали, проводили исследования и эти чертовы измерения с помощью огромных кратерообразных радиотелескопов. Как же?

Кинематограф нас постоянно приучал к тому, что это произойдет, а когда это случилось в действительности, мы все оказались не готовы. Ни паникеры, которые обычно заполняют улицы с транспарантами и истерично кричат на каждом шагу "Покайтесь!". Ни миллионеры с их бесконечными возможностями по обустройству персонального бункера - утренний озноб застал их на бирже, в офисе, на переговорах, в самолете. Ни мрачных сатанистов и сектантов, которые показательно молились во славу всеобщего конца и с нетерпением ждали его наступления.

То был не катастрофический апокалипсис, вызванный движением литосферных плит или очередной аварией на атомной станции. То был не военный апокалипсис из-за вторжения внеземной цивилизации в поисках новых ресурсов, рабов или крышек от газировки. То был не божественный апокалипсис, ниспосланный на землю древними богами. Нет. Ничего подобного.

То был спокойный апокалипсис.

В душе каждый из нас, стоящих этим утром на улице около автобусной остановки, понимал, что все кончено. Почти всех охватил паралич, бессмысленно было теперь куда-то бежать, что-то делать, кричать, плакать или смеяться. Огромный округлый кусок космического камня уже вошел в слои атмосферы и приобрел царственную корону из огня. Я знал, о чем думают все ("Я сразу умру от ударной волны или буду мучиться?"), потому что я думал так же.

Я не заметил, сколько минут прошло, прежде чем я сбросил оцепенение и побежал. Скорее это был какой-то животный рефлекс, нежели обдуманное решение. Этот чертов метеор вскоре упадет, а я куда-то бегу, огибаю застывших людей, прыгаю через машины, пригибаюсь, стараясь не удариться о ветки деревьев. Прочь. Как можно дальше. Даже если все закончится в первую секунду, прочь.

Когда метеор снизился на достаточную высоту, воздух вокруг наполнился отчетливым свистом, даже скорее каким-то гулом. На долю секунды тень глыбы пронеслась по улице, где я бежал - метеорит заслонил собой солнце. Насколько я успел понять, вестник конца посетит один из маленьких городков на севере области. Где как раз сейчас закончились дневные новости. Или руководство поставило балет, как делает всегда в таких ситуациях.

Я бежал и жадно вдыхал воздух, хотелось надышаться. Еще никогда в жизни я не бегал так быстро. По дорогам, где встал весь городской транспорт, по газонам с их зеленой травой, по лестницам, которых так много. На бегу я отрывисто вглядывался в лица людей, а когда по правую руку мелькнул городской Кремль со всемогущим правительством, только криво усмехнулся.

В момент удара я потерял слух от грохота, взрывная волна отбросила меня вперед с такой силой, будто я сорвался с колеса обозрения в центральном парке, которое раскрутилось до небывалых скоростей. Перед глазами все завертелось, я задышал чаще, воздух стал жарким как в бане. Я не знаю, сколько продолжался мой полет, если бы я не врезался в дерево и не скатился по стволу на землю. Левая рука треснула, вывернулась сама по себе и отозвалась во всем теле дикой болью. Я закричал, но не смог услышать собственного голоса. Ослепительная вспышка обесцветила все вокруг, заставила зажмурить глаза.

На голову посыпалась каша из строительных материалов - крошки кирпича, осколки стекол, штукатура, заботливо налепленная гастарбайтерами перед праздниками - верхние этажи зданий снесло ударной волной, распылило в серую муку. За какие-то доли секунды шум стих, а после по округе разнеслась какофония новых звуков: крики птиц и людей, вой собак, гул автомобильных сигнализаций, треск обрушивающихся жилых домов и торговых центров.

Люди, поднявшие меня позже, чтобы отнести в ближайшую больницу для оказания первой медицинской помощи, не могли говорить. Я видел их сухие губы, из которых вырывался только сиплый хрип. Я не знал, что нас ждет дальше...

Человеку свойственно забывать плохое. Поначалу люди испытывали оптимизм - все думали, что мы оправимся и продолжим жить дальше, как после падения очередного Тунгусского метеорита. Но это было началом конца. От непрекращающихся землетрясений и экологических катастроф по всему миру не укрыли ни Новое Российское метро, объединявшее региональные центры, ни Евразийское, ставшее транспортной сетью всего континента. Мир тихо умирал, а вместе с ним уходили и мы.

Но я ничего этого еще не знал и верил, что мы сможем жить в спокойном апокалипсисе...