Цена смерти

НА СНИМКЕ: командир танковой бригады в Харькове полковник , кавалер ордена боевого Красного знамени за отличия в гражданской войне Эммануил Абрамович (Михаил Сергеевич) Факторович - названный брат моего отца, воспитывавшийся в семье Моисея и Евгении Рахлиных.

Параллельные имя и отчество - не из серии пресловутой еврейской "мимикрии". В данном случае, как рассказала мне дочь Факторовича Светлана, перемена имени - результат романтической договорённости двух боевых друзей: они поклялись, что выживший в кровавых боях возьмёт себе имя и отчество погибшего. Выжил Факторович - Моня, как называли его в семье. 

Моня был расстрелян по приговору военной коллегии Верховного суда в 1938 году. Реапбилитирован в середине 50-х.

                *      *      *
Итак, есть предположение: кто имел достаточно мужества, чтобы не подписывать ложных показаний и  силой выдавленных «признаний» - тот выходил на свободу?

Именно эту мысль высказал какой-то пострадавший  генерал  (кажется, Горбатов?) в своих лагерных воспоминаниях, опубликованных в тот короткий период, когда уже  стало можно  (и  когда ещё     было можно)   в СССР публиковать такие мемуары.

Вместо  излишних разговоров – вот вам ещё одна история. В семье родителей  моего отца воспитывался Моня (Эммануил Михайлович, он же и Михаил Сергеевич) Факторович (1). Бабушка Женя взяла его как приёмного сына в свой дом, когда умерла Монина мать – её подруга. А  покойный Монин отец  был   близким  другом  нашего  деда…

Моня дружил с Фроей, старшим из сыновей семьи Рахлин,  и  в 1915 году одновременно с ним ушёл вольноопределяющимся на фронт. За  подвиги в гражданской войне он был награждён  орденом Красного Знамени. Это был ладный, мужественно сложённый человек, «рубака», кавалерист, переучившийся потом на танкиста. Именно о таких писал Бабель: «С него и ещё с нескольких местечковых юношей началась эта неожиданная порода еврейских рубак, наездников и партизан». Отец считал его родным братом.  Бабушку Женю Моня называл мамой.

Моня тоже был в большом чине – к 1937 году дослужился до полковника. В 60-е годы  после встречи читателей с Ильёй Дубинским – автором книг о  Виталии Примакове  и «червонном казачестве», - я   спросил  у Ильи Владимировича, знал ли он Факторовича, - и получил утвердительный ответ: «Как же, как же, это тот Факторович, который служил в Генеральном штабе, а потом  командовал  здесь, в Харькове, на Холодной Горе, танковой бригадой?»
Да, это был тот Факторович! Его хорошо знали Якир, Тухачевский, Ворошилов и другие наши военные деятели.

Вот этого-то Факторовича  в 1937 году арестовали, конфисковали  значительную часть его имущества, семью  уплотнили, выселив в одну комнату той же квартиры, а про самого Моню с той поры ни слуху ни духу многие годы не было.

Прошло много лет, и в конце 50-х – начале 60-х  годов Монина дочь Светлана  решила подать просьбу о его реабилитации. В ответ пришло извещение: он уже несколько лет как реабилитирован  посмертно.  Это произошло механически, то есть просто в порядке проводимой кампании по пересмотру  дел. (Что за чудная, "кампанейская" страна: кампании по репрессиям, кампании по реабилитациям…).Свете прислали бумаги, необходимые для получения  компенсации.  В одной из них – Постановлении о реабилитации – была указана дата приговора:  десять лет без права переписки (кто-то назвал эту формулу «псевдонимом расстрела»).  Другая бумажка называлась «Свидетельство о смерти». И вот при сличении дат получается, что Моня сначала умер, а уже потом был осуждён  к «расстрелу без права переписки»!

О том, как погиб Моня, можно было бы лишь гадать, если бы Лёва во время своих тюремных скитаний не подслушал невзначай рассказ о том, как убивали Факторовича. Какой -то заключённый на нижних нарах рассказывал соседу, что Моня не хотел на допросах ни в чём сознаваться, кричал: «Гады! Фашисты»  и был расстрелян в упор при допросе.
 О  подробностях Лёва не расспрашивал: после того как заменили 5 на 8, боялся новой добавки. Он лишь лежал на нарах – и слушал… (2)

Читать дальше "Смейся, паяц!" http://proza.ru/2012/01/20/57 

-------------------------
(1).Происхождение двойного имени-отчества описано в текстовке к фотографии.

(2)Примечание 1993 г.   Во время  «перестройки»  в Харькове, войдя в руководство местного антисталинистского   общества «Мемориал», я через сопредседателя харьковского совета этой организации  выхлопотал для Светы Факторович разрешение ознакомиться в облуправлении КГБ с «делом» её отца. Для этого она приехала из Донецка. Света вошла в «серое здание» на ул. Дзержинского, 2, а я остался ждать её неподалёку в скверике Победы, на скамеечке. Она вышла из КГБ вся  растрёпанная  и в слезах: результат чтения паскудных чекистских бумаг, сохранивших, тем не менее,  историю того, как сталинские опричники губили красного героя… Пересказала мне содержание бумаг. Среди обвинений фигурировали и такие мелкие, как  «связь» с «врагом народа» Фельдманом» (это был начальник тыла Красной Армии, они, действительно, дружили домами, их дачи были рядом), с «троцкистами  - братьями Рахлиными», но и более существенные вещи: будто Моня вынашивал план наехать танком на мавзолей (!) и раздавить там на трибуне т. Сталина…  На следствии (следователь Берман) Моня в этом сознался, а вот на заседании  военного трибунала всё  отрицал. Но, несмотря на это, был приговорён к расстрелу.  По версии, подслушанной Лёвой, Моню убили до суда. Где правда? Должно быть, её мы уже не узнаем.

УВАЖАЕМЫЙ ЧИТАТЕЛЬ! В ГРАФЕ "РЕЦЕНЗИИ" НАПИШИ НЕСКОЛЬКО СТРОК О ПРОЧИТАННОМ: МНЕ ВАЖНО ЗНАТЬ ТВОЁ МНЕНИЕ И ЗАМЕЧАНИЯ! Спасибо.