Глава 25 романа Преуспеть на Тверской Вл. Лазаря

/ печатается с разрешения автора/




  Дьяков подъехал к «Черной маске». Размашистая надпись с неоновой гризеткой на фронтоне, плотные бордовые портьеры по периметру окон, два стриженных амбала, стоявших у дверей, — все красноречиво говорило о классе заведения. Тут обычно расслаблялся Борзых — охотник и большой любитель острых ощущений.
  Неся в руке чемоданчик, Дьяков быстро направился к порталу.
  Громилы, узнав его, посторонились.
  В дансинге у Никитских ворот собирался средний класс: менеджеры, еще не ставшие главами компаний, коммивояжеры и всякие менялы-торгаши, которым было неуютно в элитных клубах.
  По переполненному залу стлался едкий сигаретный дым. Несколько «газовых тигрят» трепались возле бара с подружками на час. Субтильный ловелас, широкий в бедрах, лениво двигался в проходе — на экзотический товар всегда отыщется любитель. Два куперозных старичка из шулеров, устроившись на возвышении, ловили свой последний шанс. Внимание собравшихся было обращено на сцену. Там лихо отплясывали девушки в расшитых золотом корсетах.
  Дьяков поискал глазами Борзых. Тот, сидел за круглым столиком по центру зала, пялясь на гризеток.
— Твой шеф не слишком будет рад, узнав, в какого сорта заведениях коротает вечера начальник службы безопасности. — В голосе Дьякова слышалась ирония. — Он подумает о соответствии…
— Он сам не из святых, — отмахнулся Борзых. — Здесь кухня хорошая…
— Что позволяется Юпитеру, то не дозволено быку, — продолжил, улыбаясь, Дьяков.
— Это у тебя быки. А мы — секьюрити.
— Мои работают на одного хозяина. Ты же подвизаешься в двух местах. Во втором, насколько мне известно, порядки строже. Там есть отдел, который надзирает за репутацией сотрудников. Я думаю, им будет любопытно посмотреть на это. — Дьяков вынул увесистый конверт, открыл его и полукругом разложил перед Борзых двенадцать фотографий — шашни со Светкой Суховей в Китайгородском переулке и самые пикантные моменты на «сафари». — О реакции супруги я молчу, — добавил он с ухмылкой. — Если она увидит эти снимки, тебе не поздоровится.
  Борзых оторопел. Кровь сначала прилила к его лицу, а после отхлынула так быстро, что проступила мертвенная бледность. Губы его слабо шевельнулись:
— Называй, мерзавец, цену.
— Грешки для того и существуют, чтобы однажды лечь в досье, — измывался Дьяков. — Я это показал на всякий случай. Чтобы в ступе не толочь воду. А что касается цены… — Он сделал паузу. — Возьмешь к себе в сотрудники два наших человека. И не с таким усердием, как раньше, будешь охранять Пинегина. Вот, собственно, и все, — закончил Дьяков. — Цена, как видишь, сходная.

      / продолжение/