Сказка четвертая. Совсем маленькая. Про тетрадь

«…Вечером мы сидим в кофейне на окраине города. Приглушенный свет, свечки на каждом столике, две чашки кофе, белая розочка в вазочке с узким горлом. Со стороны – так же приторно сладко, как тот сахар, что ты насыпаешь в ложку и постепенно съедаешь. Для нас – так же обычно, как и фонари, горящие над проспектом, лиловое небо, прибитое к куполу мира маленькими стразиками звезд, спешащие по домам машины, стук каблуков по асфальту и снег, которым небесная канцелярия в очередной раз расстроила всех тех, кто ждет весну.

Ты пишешь одну из тех бесконечных лабораторных, которые омрачают жизнь всем студентам твоего университета, иногда заглядывая в методичку, иногда недоумевая себе под нос. Я сижу рядом, курю и пялюсь в пространство с упоением человека, чьи мысли принадлежат совсем не этому миру.

Под рукой у меня твоя тетрадь, листов сто, никак не меньше, твердая обложка, несколько секций. В ней – все твое студенчество, что успело случиться за это полугодие: лекции, которые ты добросовестно записываешь, каракули и надписи «Когда же это кончится?», что так свойственны полям любых тетрадей, и пара-тройка моих закорючек, что развлекают тебя на особенно скучных парах.

На обложке – черно-белая фотография европейского города: какой-то дворец, мост над спокойной темной рекой, похожий на след от потекшей краски столб фонаря.

Я глажу обложку пальцами, черно-белую крышу, стройные силуэты колонн, черные глазницы арок и окон, белые от солнца шпили, небо, теплый камень перил моста и холодную сталь фонарного столба.

Под моими пальцами все обретает солнечные весенние краски, хотя для других остается черно-белым, как и прежде. Но я – вижу. Может быть, ты тоже. Но если не видишь, то чувствуешь точно.

О чем я думаю? Ни о чем конкретном, вернее о множестве конкретных мелочей, которые никому кроме меня неинтересны. О твоих руках, о простой двухрублевой ручке, выводящей умные физические термины _твоим_ почерком, о напряженной морщинке на лбу, о глазах, внимательно пробегающих по строчкам, написанным тобой и напечатанным в методичке.

В приглушенном грязно-рыжем свете кофейни не видно их цвета, но я знаю: они того же, что и рожь в мире, где светит зеленое солнце. Знаю до того хорошо, что вижу их цвет даже тогда, когда он едва ли доступен человеческому зрению. И всегда, глядя тебе в глаза, я вижу, как ветер колышет поля ржи, под небом, где светит это зеленое солнце.

Любовь к тебе делает меня немного не человеком.

Мои пальцы, до того касавшиеся камней набережной, теперь добираются до воды.
Она холодная.

Но это ничего, ведь скоро лето, и вода в реке на твоей тетрадке обязательно потеплеет. Может, там даже будут плавать лебеди.

И мы будем кормить их свежим хлебом, сидя на перилах моста…»

Лизонька аккуратно свернула листок и убрала в карман форменного передника.
Кажется, она знала, кто его оставил.