Верные друзья

      С Григорием мы познакомились, когда я приобрел гараж у его соседа.
Он был высокого роста, крепкого телосложения, ходил с офицерской выправкой. Сначала я подумал, что он из кадровых военных. Нет. Но прослужил он в армии долго, призывался, как и многие мужчины, в 1941 году, прошел всю войну, с её тяжестями и лишениями, с контузиями и ранениями, но оставался в строю до 1949 года. Возможно, отсюда и его армейская выправка. После демобилизации работал на заводе механиком.
      Когда мы при встрече пожимали друг другу руки, я чувствовал в его огромных натруженных, шершавых, мозолистых ладонях приличную силу.
      Он уже не работал, был на пенсии. Но была у него страсть - охота! Григорий вёл промысел на все виды зверя и птицы, которые водятся в нашем подмосковном лесу, строго соблюдая все правила этого увлечения.
      Для своей забавы он имел хорошее ружье, автомобиль «Москвич» и любимца пса по кличке Рэкс.
      Для него Григорий пристроил к гapaжy просторную высокую будку из тёса, обил её железом со всех сторон, под крышей проделал отверстия для вентиляции. Рэксу в ней было тепло и сухо.
      Сосед по нескольку раз в день навещал собаку: кормил, поил, убирал в будке, менял сенную подстилку, выводил на прогулку по свежему воздуху, затем сажал его в машину, и они уезжали на дачу.
      Когда наступал сезон охоты, мы подолгу с Григорием не виделись. Потом при встрече он рассказывал, где они с Рзксом бывали, на кого охотились, с какими трофеями вернулись.
      Мы не были друзьями, но были хорошими, добрыми соседями.
      Шло время, я почти месяц не был в гараже, находился на лечении в больнице.
      Жизнь, ни с кем не советуясь, течёт по своим, только ей известным законам, преподнося людям неожиданные сюрпризы: иногда счастливые и радостные, а иногда досадные и горькие.
      Как-то прихожу в свой гараж. Вижу, у соседа гаражная дверь открыта наполовину. У гаража на разостланной куртке сидит Григорий, протянув по земле свои длинные ноги. Спиной он упирался в закрытую "воротину", голова его была опущена, и, как мне показалось, он с кем-то разговаривал.
      Рядом с ним слева была открыта дверца будки, но собаки почему-то не было видно. Подойдя поближе, я протянул для приветствия руку. Он, не поднимая глаз, ответил тихим глухим гoлocoм и слабым рукопожатием.
       - Алексеич, что случилось, ты заболел, тебе плохо? - спросил я.
       Он поднял голову и, посмотрев на меня полными слез глазами, тихо произнес:
       - Рэкс заболел... Вот уже больше месяца бьюсь за его жизнь, и всё бесполезно. Где я только не был! На разных ветеринарных участках делали ему уколы, давали различные порошки, таблетки... Ничего не помогает, а последнюю неделю совсем плохо - не ест, не пьёт, и двигаться перестал.
       И вдруг в этот момент в будке что-то зашелестело, кто-то тихонько заскулил.
Видимо, собрав в себе все остатки сил, из конуры, тяжело дыша и дрожа всем телом, показался Рэкс. Он подполз к Григорию и в изнеможении положил голову на его ноги, глаза Рэкса были туманны, они у него слезились.
Рэкс лежал спокойно, не шевелясь, только дрожь пробегала по исхудавшему телу.
       Григорий, обрадовавшись, гладил его своими шершавыми ладонями по голове, по шее, по всему телу, произнося негромко ласковые, нежные слова...
       Какое-то время передохнув, Рэкс снова зашевелился, он попытался привстать на передних лапах. Григорий осторожно подставил свои руки под его грудь, помогая ему подняться.
       Рэкс упёрся передними лапами в ноги Григория, дотянулся головой до лица хозяина и стал лизать его лоб, щеки, глаза, нос, подбородок и напоследок поцеловал в губы, обжигая его своим горячим дыханием. Отведя немного назад голову, Рэкс посмотрел своему хозяину в глаза с печальной прощальной улыбкой. Его тело медленно оседало на ноги Григория.
       Рэкс тяжело вздохнул и замер...

       Григорий молча сидел наедине со своей бедой, вытирая кулаком выступающие слезы, и думал:
       - Ну почему мы, образованные, цивилизованные люди, так сказать, существа разумные, венец природы, до сих пор не можем понять нами же прирученных животных, узнать, что у них болит, как болит, какие им нужны лекарства?
       А вот они нас понимают, и Рэкс понимал, что мы, люди, его не понимаем, и он вынужден был смириться со своей трагической участью.
       Поэтому такими горячими и трогательными были последние минуты его жизни…
       Григорий аккуратно приподнял тело Рэкса со своих ног и положил его рядом с собою. Попытался подняться и сам, но ноги его не слушались. От долгого и неудобного сидения они у него занемели. Он растирал их руками, сгибал осторожно в коленях, потом с трудом поднялся, потоптался на месте, походил вперед-назад, пока не стало лучше.
       Он вошел в гараж, открыл багажник _ «Москвича», выбросил из него всё ненужное, устлал дно курткою и перенес туда тело Рекса.
       - Вот и все.., - почти шёпотом произнёс Григорий, - завтра хоронить поеду, сегодня никаких сил нет...
       - А где хоронить будешь, Алексеич?
       - На даче, там у меня растет большая раскидистая липа, под ней и похороню своего друга, ведь мы с ним на этой даче десять сезонов прожили...
       Мы попрощались, и он направился в сторону дома.
       За то время, которое мы с ним не виделись, он как-то совсем постарел: осунулся, ссутулился, шаркал ногами по асфальту.
       В правой руке у него была всё та же чёрная кирзовая хозяйственная сумка - в ней он носил еду своему Рэксу, в левой - белел платочек, который он часто подносил к лицу.
       Я ещё долго смотрел ему вслед, пока он не скрылся за гаражами.
            
                2007г.