Пистолет

               
   К концу 1941 года стало ясно, что фашисты, окружив Ленинград, ударят в направлении на Вологду, чтобы затем взять в кольцо и Москву.  Не знаю, чем уж там руководствовалось наше командование, но было решено построить линию обороны в районе деревень Копосово и Средний Двор. И вот в этих доселе глуховатых местах появилось огромное количество военных, которые  начали спешно её возводить. В полях рыли окопы и траншеи, строили блиндажи, дзоты и другие укрепления. Устраивали лесные завалы, непроходимые для танков и прочей техники. Гектарами вырубали деревья, которые мешали стрелять. Мы, мальчишки, с восторгом смотрели на всю эту кутерьму.  Было на что посмотреть: мощные  «Студебеккеры»,  колонны солдат в красивой форме и некоторые даже  с оружием! Такого количества людей тут вообще никогда не было.
   Однажды у нас в доме появился полковник, который, наверное, и командовал всем этим. Он был одет в нарядный китель с орденами и медалями. Оказалось, что в Гражданскую войну служил полковник вместе с моим отцом в конной армии у Будённого, хотя знакомы они тогда не были. Папа с мамой встретили его радушно, только вот угостить было нечем, т.к. сами питались скудно. Но ординарец полковника притащил из «Виллиса» ящик с продуктами, о существовании которых мы уже успели позабыть.
   Не буду описывать последовавший затем пир, после которого папа с полковником ударились в воспоминания. И тут полковник сказал, что теперешняя война непохожа на прошлую. Особенно изменилось вооружение – танки, самолёты, автоматы. Даже пистолеты –  и те другие.  Тогда у командиров были, в основном, наганы, а сейчас… Полковник достал из кармана шинели большой чёрный пистолет.
– Это парабеллум – сказал полковник, его немцы только танкистам да лётчикам дают. Отличный пистолет! И он стал показывать отцу, как им пользоваться. А я из-за их спин, затаив дыханье, смотрел на  всё это…
   На следующее утро, когда все ещё спали, я встал, тихонько вышел в прихожую, где висела шинель полковника, и вытащил из кармана пистолет. Он просто заворожил меня – такой красивый, мощный и грозный. Сердце семилетнего мальчишки так и запрыгало в груди! Забыв обо всём, наскоро оделся и выскочил во двор. Там я нашёл фанерку, углем нарисовал на ней  фашиста со свастикой и побежал в ближайший лесок. Пристроив фанерку к дереву, отошёл шагов на десять и лёг прямо на снег. Пистолет был тяжёлый – в руках трудно было удерживать, а уж стрелять… Тогда я положил его на пенёк, навёл прямо в голову фашиста и выстрелил. Звук оглушил меня и эхом прокатился по всему лесу.
   Когда уши отошли от потрясения и я опять приготовился стрелять, за моей спиной прогремела команда: «Бросай оружие, руки вверх!!!». Сзади стоял солдат с винтовкой наперевес, а её дуло смотрело прямо на меня. Он положил парабеллум в карман шинели, взял фанерку и повёл меня в дом, где размещался штаб. Полковник забрал пистолет, посмотрел на фанерку, хмыкнул  и сурово приказал – Иди домой и больше никогда этого не делай!
Весь день был для меня сплошным кошмаром. Каких только кар я напредставлял себе! Только теперь, когда наваждение спало, я стал понимать, что натворил…
Вечером отец и полковник пришли домой вместе. Видимо по дороге они обсудили ситуацию и приняли решение.
   - Снимай штаны! – сказал отец и впервые в моей жизни взял в руки ремень. Наверное, я настолько испереживался, что удара почти и не почувствовал. Только губу прокусил. Отец замахнулся снова, но полковник сказал – Достаточно, парень и так уже еле на ногах стоит…
   Тем всё и кончилось, а я только потом понял, какие последствия для отца мог вызвать в те времена  мой проступок, не окажись полковник порядочным человеком… А попал ли  в нарисованного фашиста – так никогда и не узнал.

    Эпилог

   Фронт так и не дошёл до этих мест, все атаки немцев были отбиты и они отступили. Построенные укрепления, к счастью, так и не понадобились. Но поля, перекопанные траншеями и окопами, стало невозможно обрабатывать. За несколько лет они покрылись зарослями берёзы, ольхи и прочего дурнолесья. Лесные завалы тоже некому было разбирать – после войны в деревни возвратились лишь немногие фронтовики. Но покалеченная природа сама постепенно залечивает нанесённые ей раны: окопы и траншеи заплывают, поваленные деревья гниют, давая место другим. Только медленно, очень медленно идёт этот процесс, помочь бы надо природе… 


Анатолий Туманов