Морская ностальгия

Я не знаю как назвать то состояние, которое испытывают моряки, предаваясь воспоминаниям о том месте которое с одной стороны ограничено в пространстве судном, и безгранично в мировом океане. Корабль рождается, живёт отпущенный ему промежуток времени и умирает. Как не прискорбно, но с кораблями уходят люди. «Ни что не вечно под луной». О моряках написано очень много книг, статей. В основном их герои капитаны, штурмана, боцманы и матросы. Я же коснусь только той темы, которая мне больше всего знакома, и менее избалована литераторами и газетчиками. Это тема о морских коках. Причины подобной не популярности, лежали в основе этой профессии. Не один зав. производством не любил рекламировать себя, так как был не только шефом, но и коммерсантом, а как вы знаете подобной категории при советах «Де юре», не существовало. Среди людей работающих в этой службе, я единственный, который владеет пером профессионально, во всяком случае на всём теперь уже бывшем Черноморском пароходстве, поэтому и взял на себя такую миссию, приоткрыть эту не большую тайну «Бургундского двора». Так как эта тема не представляет сегодня интереса для компетентных органов, я надеюсь что она вызовет здоровый интерес для моего читателя.
  Почти не одно литературное произведение, фильм, не обходятся без застольных сцен и сюжетов. Стол, я имею в виду как ритуал, располагает к общению, это место где рождается свободный диалог. Посещая кафе, ресторан, или располагаясь на лужайке, мы даже не подозреваем, какое большое место в нашей жизни занимает это святое место человеческого общения. Но если понимать в классическом торжественном, или деловом варианте, то здесь никак не обойтись без специалиста. Морские коки, это  была особая категория профессионалов, с большим многолетним опытом, знанием мировой кухни и сервиса. Сегодня много телевизионных передач, рассказывающих об этом вожделенном предмете, как правило, их ведут актёры или журналисты. У настоящего специалиста они вызывают иронию. Возможно, они грамотно обставлены со стороны литературного или кино творчества, и совершенно безграмотные с точки зрения производства кухни. Обратите внимание на руки настоящего кока, они мягкие, пластичные без мозолей и ран. Это в кино нам показывают шефа с серебряной ложкой и накрахмаленной салфеткой, которой он снимает пробу. На самом деле свою продукцию шеф пробует сначала руками. Он виртуозно владеет кухонным ножом, как скрипач смычком, не глядя на него, и не отрывая кончик ножа от разделочной доски. Хорошие кухонные ножи, это продолжение рук мастера, которые подбираются порой десятки лет, во многих портах мира. Подобная сноровка достигается десятилетиями упорного труда. По этому не случайно многих наших знаменитых шефов, таких как Раздобудько, Козлов, Воробьёв, Аганов, Чебанюк помнят, и ценили во многих странах. Николай Аганов «Последний Могиканин», который остаётся и сегодня в действующем плавсоставе. Капитаны, как правило, переходили с парохода на пароход, забирая своего шефа. Потому, что для пассажирского флота, супер - шеф половина успеха. Я сделал такое пространное вступление не случайно, так как намерен написать серию морских рассказов, и думаю, не ошибусь, если начну с самого знаменитого на всём Черноморском флоте, маэстро - коке, Раздобудько Дмитрие Сергеевиче. Убеждён, что такой морской судьбе мог бы позавидовать любой просоленный морями капитан. Службу на флоте, начал мальчишкой до первой мировой войны, в РАПИТе и плавал, как говорят моряки ходил, до восьмидесятых годов прошлого столетия, почти семьдесят лет отдано гражданскому морскому флоту. Известный шеф - повар, был настоящим моряком, человеком обаятельным и мудрым, о нём мой первый рассказ. К большому сожалению время стёрло в моей памяти даже настоящие имена некоторых моих героев. Но это не исторические публикации, а рассказы, в которых я как автор, выбирая жанр, постараюсь добавить красок, как повар добавляет специи, не разрушая подлинных событий давно ушедших дней.   
               
                «Король камбуза»
   Рейс подходил к своему завершению, тяжёлый клёпанный из листовой стали красавец «Адмирал Нахимов», Входил в Одесский порт. Небольшого роста, седой капитан, с колючими глазками, находился на мостике. Время от времени он давал точные указания швартовой команде.
- Подтяните прижимной кормовой, не учитываете ветер в борт. Зазевавшемуся штурману сделал лаконичное замечание:
- Голубчик, вы не на пляже, приведите себя в порядок и поворачивайтесь по быстрее.
 Ещё несколько слаженных движений команды и буксира, поставили точку в швартовке и теплоход, как мустанг, поиграв мышцами машины и палубной команды замер.
- Стоп машины. Благодарю за работу, все свободны. По трапу уже выходили люди, из открытых иллюминаторов доносилась громкая речь. Пассажиры пошатываясь, ставили ноги на твёрдый грунт причала, ещё долго оставаясь во власти моря. Вахтенный штурман проверил мои документы, объяснил как пройти в каюту – шефа. 
Я спускался по трапу всё ниже, в чрево вместительного, многопалубного теплохода, пока не достиг длинного коридора, прозванного моряками «Колбасный переулок». Здесь находились каюты команды. Прежде чем прийти к мастеру, хотелось пообщаться со службой ресторана, узнать последние новости и его расположение. Каюта шефа находилась недалеко от ресторана первого класса. По всей вероятности никаких секретных переговоров не было, дверь была открыта настежь, из неё доносилась не принуждённая беседа, которая бывает у моряков в те непродолжительные минуты, в родном порту. Новых пассажиров на борту ещё не было. Судно для загрузки должны были поставить на другой причал. У стола на стуле сидел пожилой, розовощёкий, крепкий мужчина. Он опустил между коленками большие, по локоть обнажённые, руки. Они были похожи на руки хирурга; плотные, большие, без единой ссадины или пореза, но мягкие эластичные, позволяющие почувствовать нутром то, к чему они прикасались. Старик был похож на древнего Мойсея. Не смотря на свой почтенный возраст, он сохранил мужскую привлекательность и красоту. Косая сажень в плечах, большой открытый лоб, светлые, добрые глаза. Я почему то подумал, вот тебе готовый актёр для кинофильма. Он внимательно осмотрел пришельца и предложил мне присесть, продолжая свой рассказ.
- Что сегодня за плавание, сказка и только. Я на флот пришёл давно мальчишкой ещё до войны. Это с немцами что ли? Перебил рассказ старший повар, белобрысый Васька Гурский. Старик внимательно с укором, посмотрел на него. Да, с немцами, но не с которыми воевал твой отец. Это было до первой мировой. Пришёл значит я  на первый свой пароход «Князь Потёмкин», представили меня офицеру занимающемуся  питанием, тот осмотрел меня с ног до головы, и перепоручил на воспитание старшему повару Козлову Александру Иванычу. Должность моя называлась – каструльный. Это сегодня вы избалованы электричеством, плиточки, мармиточки, как в аптеке, да моющие средства. А тогда дровишки, уголёк, открытый огонёк и закопченные, медные кастрюли, которые приходилось надраивать песочком, да заодно по первах и свои ручонки в кровь издирать. Да, жили мы не в каютах, а в кубриках человек по двадцать в каждом. Как надышут бывало, горохом, да спиртным, утром такое впечатление, что в газовой камере побывал, и ипритом тебя обработали. Если, что-то не так, можно и по физиономии схлопотать. Тут снова в разговор вмешался Гурский:
-Дмитрий Сергеевич, и часто вам доставалось в дыню?
-Эх, неисправимый ты Васька, это у тебя дыня, да нос картошкой, а я свой Фейс и честь берёг с молоду, да и Козлов, не из таких был, чтобы кулаком в харю тыкать. Почему был, поправил себя Раздобутько, старик ещё живой, будет сегодня, в гостях. Он обратился к заведующему складом Борису Котикову:
-Сынок, вот видишь, чуть не забыл, ты ему гостинец приготовь, да пару бутылочек хорошей водочки, из моих запасов. Папа у нас заслужил. Боря, шустрый, небольшого роста, парень, всегда изысканно одетый, не заставлял шефа повторять дважды, мигом спустился на склад приготовить муган. Необходимо отметить, что старик и действительно относился к нему по особенному, и даже посвящал в амурные дела. А люди в почтенном возрасте относятся очень трогательно к виновницам, таких милых сердцу проказ и прячут эти чувства, от любопытных глаз.
- И сколько же годков, вашему папе, дедушка?
-За девяносто перевалило, среди нас он самый старый, по этому и называем его папой, в знак уважения.
За бортом послышался сиплый свисток, двухтрубного буксира «Березань», ещё работающего на угольке. Моряки видя это архаическое сооружение посмеивались:
- Две трубы – одна зарплата. Буксир, пыхтя своими котлами выбрасывал клубы чёрного дыма,  который превращал в такой же цвет вечно грязных, но работящих кочегаров и отъявленных пьяниц на берегу. Дым  при безветрии, расстилался по всему брекватеру, как дымовая завеса, заставляя все суда невольно задраивать иллюминаторы. На что Васька срочно соорудил пошлый, но совершено точный бейт.
             Подымая вонь и срань,
             Появилась - Березань.
- Васька, пошляк не исправимый, ты  поварам всем соорудил паёк?
- Обижаешь, Дмитрий Сергеевич, даже себя не забыл.
- А вот Марине, которая лежит в больнице, да двух детей малолетних дома имеет, конечно  забыл. Васька конфузливо почесал затылок.
- Прости дедушка, промашка вышла. Кок покачал головой и обратился к Борису:
- Сынок, ты по щедрее, сгоняй ещё на склад, да не забудь несколько бутылочек вина ей и пару рублей пусть передадут. Борис снова исчез, гремя связкой ключей. А шеф продолжил свой рассказ.
-Как - то в Бейруте, учитывая особую проворность Борьки сынка, значит моего, и знание его всех торговых точек мира, для Рашен моряков, я напросился проводить меня в эти знаменитые места, чтобы купить гостинцы, детям и внукам. В общем, ударить моряцким рублём по торговой точке. Признаться, я хоть больше вех вас вместе взятых плаваю, а к коммерции не приучен. До революции, это среди почитаемых моряков, дурно попахивало. Пропить это дело другое, хотя и этим себя не избаловал. Так вот привёл меня Борька, в магазин «Одесса». Хозяин Мустафа, скорее всего татарин, по русскому хорошо лопочет, и говорит:
- Поднимитесь на второй этаж уважаемый, я подумал, это в знак уважения к моей старости. Накупил по дешёвке вещей, мне их красиво упаковали и красной ленточкой перевязали. Так красиво, что я их до самого дома не разворачивал. А когда преподнёс, моей жене, Марие Алексеевне, кофту, то она ахнула, оказалась она без одного рукава, платье внучке вышло без воротника. Я смущёно краснел, что меня старого дурака объегорили. Ситуацию поправила моя милая старушка:
- Ничего Димочка, по всей вероятности так модно сегодня ходить на Западе. И мы все в удовольствие насмеялись. Вернулся Борис, услыхал отрывки последних фраз, и припоминая этот факт лихо, как он умел, расхохотался. Его дружно до слёз поддержали присутствующие. Да если бы только такие проказы устраивал мой сынок, Боря. Обратите внимание на этот портрет, он раздвинул шторку над кроватью. На большом плакате сидел коммерсант в бабочке, и парил в тазу ноги. Когда мы по внимательнее присмотрелись к лицу, оно поразительно было похоже на Раздобудькино. Ты посмотри, этот паршивец присобачил мой Фэйс на плакате, и повесил на том месте, где у меня висит меню на день. Зашёл ко мне капитан, я только проснулся после адмиральского часа, и не мог понять, что заставило смеяться всегда угрюмого капитана Соболева. А он мне пальцем тычет в плакат и спрашивает: «Что это такое?» Использовал проказник, мою старую слабость по вечерам парить ноги и осрамил пред честным народом. Но здесь заскрипел спикер, оповещая, что команда должна занять места по швартовому расписанию.
-Так сынки, и нам пора делами заняться, ужин готовить будем, да и банкет для большого начальства мне организовать надо. А ну - ка Васька, заместителя ко мне и Веру с холодных закусок, мигом, и посмотри, что с мясом делается. Все разошлись по своим местам и я неохотно побрёл к капитану. Постучал в двери, представился капитану, на меня вперились маленькие злые глазки:
- Вы к кому голубчик, пришли, какой у вас вид.
- К капитану, я новый ваш директор ресторана.
-Выйдите и приведите себя в порядок. Я признаться не ожидал такого приёма,и краснея покинул капитанскую каюту. Долго стоял у зеркала, рассматривая себя. Я был одет в белоснежную фронцевскую рубаху, такие же белые, отутюженные брюки, в красивых белых итальянских штиблетах.  Был молод, строен и не найдя никаких недостатков в себе и одежде, обратился к Борису: «Боря, что он от меня хочет, голубчик?»
-Эх, брат, голубчик, у Соболева самое ругательное слово. А хочет он, что бы ты появился перед ним как положено, в форме, ты же старший офицер. Натерпишься ты от него. Он с поповских детей не приучен к мату, но только душу без него вытащит. Ну не беда, пошли, подыщем тебе форму. Я тебе сейчас такой прикид найду, что сам Соболев ахнет. Капитан как капитан, ты ещё нашу бухгалтершу Веру Григорьевну, не видел. Она глаза и уши Соболева, и не знаю, что лучше для тебя, понравиться ей или нет. Понравишься, будет донимать тебя сексуальными домогательствами, нет - изживать с судна, старая карга.
- Боря, да ты меня совсем застращал, «чёрт не выдаст - свинья не съест». Расскажи, что – ни будь интересное. Пожуём, увидим. Прошли в каюту, и хотя по своей архитектуре, это строгое жилище, каждый моряк начиняет его своим содержанием, по которому можно давать характеристику хозяину. В каюте царил идеальный порядок, некоторые заморские безделушки привносили свой шарм. Но я никак не мог понять, что подчёркивало женское присутствие. Хотя на «пассажирах», это норма. Я уловил тонкий, устоявшийся запах духов. Так, здесь бывает постоянная девочка.
- Для, не постоянных, у меня есть другие помещения. А здесь бывает только Татьяна.
- Я смотрю, прикипел ты к ней и таскаешь с судна на судно.
- Я, молод, ведь это норма. Вот ты видел нашего деда Раздобудько, а вкус к женщинам он не потерял. Вот что у меня вызывает симпатии. Иногда приходится оказывать ему помощь в этих делах.
- В каком плане? С намёком сказал я.
- Эх ты, развратник, это у нас молодых просто секс, а у таких аксакалов, как дед - любовь. Дамы от ухаживания таких великовозрастных кавалеров, может быть в первые в жизни понимают, какое это великое чувство. Когда тебя не просто сношают, а все пальчики облобызают, да тёплое слово скажут, которое разогреет женское сердце. Женщина ждёт от нас кобелей теплоты отношений, вы что, не успели до сиськи дотронутся, и уже антон вытаскиваете.  Вот в Батуми стояли. На борт посторонних не пускают, судно не досмотрено, а она бедненькая стоит под дождём и своего принца ждёт. Не старая, интеллигентная, педагог. А он, то как сердешный мается, а поделать ничего не может. Пришлось мне нанимать катер, да с противоположного борта через лаз затаскивать её. По утру, Вера Григорьевна, бухгалтер и полиция нравов по совместительству, заметила не ладное, давай в замочную скважину подглядывать. А сама не прочь, что бы и ей кто нибуть, молоденький, под хвост заехал, что чаще всего и бывает. Прибегает ко мне, и говорит таинственно: «Боря, ты знаешь у Дмитрия Сергеевича женщина в каюте, я видела её ноги».
- Вы ошиблись, Вера Григорьевна, это наверное его носки, я уже был в каюте у него никого нет. Слушай, дорогой, не кажется тебе, что мы заболтались с тобой, иди голубчик, тебя ждёт. Да тут ещё у нас один небольшой скандальчик назревает. Мясо запарили, а скоро ужин, новое дефростировать не успеем. Иду Раздобудьке доложить, выкручиваться, как - то надо. У капитана я долго не задержался, представлять команде меня он перепоручил помпе, чему я был очень рад. Я вернулся в шефскую, где уже шёл возбуждённый разговор, что делать с мясом, которое оттаяло, и издавало неприятный духан.
-Пошли все на камбуз, там и разберёмся. Предложил Раздобутько. Так, вместо того чтобы разложить парное мясо, вы кинули его в кучей в холодильник. Ну, вензеля по заслугам, я раздам потом, а пока мыть мясо в проточной воде до бела. Мясо выложили в портомойки, и кривя носами от неприятного запаха, начали мыть.
-Дмитрий Сергеевич, может, что – ни будь другое придумаем? Спросил заместитель.
- Предлагай, я готов выслушать.
- Может заменим на птицу?
- А птица разве не в брикетах замороженная? Вот то - то и оно, времени у нас нет. Бог с ним, что мясо испортили. Что у нас по меню на ужин?
- Рубец по швейцарски.
 - Значит будет, Де валяй по венски, в сухарях.
- Так он же с куриной филейки готовиться. Не унимался заместитель.
- Я приготовлю, ты и сам не разберёшь, с чего оно. Мясо вымыли до бела, неприятный запах ушёл, снова промыли в растворе марганцовки, и уксусной воде. Раздобудько обильно полил его грибным соусом, посыпал шафраном и мясо приобрело золотистый цвет, оригано, завершило подготовительный букет. Дальнейшие манипуляции, похожие на колдовское священнодействие, и блюдо, украшенное руками шефа подали к столу.
Раздобудько скинул с себя грязную одежду, принял быстро душ, и вышел в зал. Внешне обаяние шефа, вызывали всегда у пассажиров симпатии. Одна пышная блондинка поинтересовалась из чего готовиться «Де валяй по венски»? Вы бы не могли дать мне рецепт? На, что шеф таинственно с улыбкой ответил:
-Это небольшой секрет нашей фирмы. Раздобудько вернулся на камбуз, там уже был аврал мыли посуду и драили палубу с порошком. Все спрашивали как прошёл ужин.
- Не дождутся, что бы у нас было плохо, но вы мне смотрите. Он пригрозил заместителю пальцем. Тот, зная свою вину наклонил извинясь голову.
Гурский видя хорошее расположение шефа, обратился к нему: 
- Дмитрий Сергеевич, ну после этого рейса в отпуск отпустите, к любимой тёще в Курск надо съездить?
- Я его на повышение рекомендую в заместители шефа перевожу, а он тёще собрался уезжать.
- Так одно же не должно мешать другому, один рейсик побуду дома, с женой, дочкой.
- А Людку на кого оставишь корабельную, наверное тоже на сносях от тебя ходит? Да и тут разберёмся, дети наша радость.
- Ну, что же, раз разберёшься, пойдёшь в отпуск. Гурский от радости пританцовывя удалился, напевая собственное сочиненице:
                Не в Одессу в город Курский
                По---чил Вася Сгурский.
Что Володя скажешь, пора и тебе на самостоятельную работу переходить, мастер ты не плохой. Суда скоро новые придут, вот я и рекомендовал тебя руководству на должность шефа. Он обратился к заместителю.
- Спасибо Дмитрий Сергеевич, только боязно.
- Со мной ты всё прошёл, чего тебе бояться. Ты лучше скажи сколько блюд осталось после ужина?
- Порций пятьдесят
- А я же тебе приказывал приготовь на сто больше .
- Да я то сто и приготовил, но пассажиры просили добавки.
- Выставь всё на окне у камбуза, да прикрой что бы не остыло, вахта ночная, пусть побалуется ресторанной пищей, В общем как всегда. Конечно Дмитрий Сергеевич, всё будет «о кей».
- Проводите меня дети в каюту, я признаться сегодня очень устал.
 На причал у морвокзала, начали съезжаться чёрные членовозы. Банкет накрывали в красном зале. В четыре стекла и столько же приборов. По такому случаю принесли из запасов самую дорогую посуду, возможно доставшуюся по репарации вместе с пароходом от третьего рейха. В такие ответственные моменты, шеф сам украшал блюда, и с камбуза уходил только тогда, когда стол был накрыт, а вкус и красота блюд не вызывала сомнения. Он принимал душ, обильно орошал себя французким «Балафре», одевал шикарную поварскую куртку, купленную специально для него в Марселе, и накрахмаленный кокошник. Господа – товарищи, увидев великолепие стола, как правило приглашали, старого известного кока поблагодарить. Так это было и в этот раз. Прошла официальная часть, прославили вождей и «успехи в труде» и не помолясь приступили к трапезе. А гости в большинстве были знаменитые; секретарь обкома Синица, Комиссар милиции Гайдамака, зам. Министра морского флота, крутые цекашники, и для приличия несколько дам. Необходимо отметить, что Гайдамака считал своим долгом до того пообщаться со знакомым ему и авторитетным шефом в каюте, по дружески, пропустить стаканчик холодной водочки, закусив простым солёным огурцом, и кусочком сочной свининки, не пользуясь при этом не какими приборами, просто со смаком руками. Когда в зал зашёл Раздобудько и подошёл к банкетному столу, Гайдамака поднялся, за ним Синица цекашники, представляете себе зрелище; чиновники стоя, в не привычной для них позе, приветствовали старого кока. Растерянный и  растроганный Раздобудько, не знал как себя вести, он поднял обе свои огромные руки и трепетно сказал: «Не надо сынки, ешьте на здоровье». Его насильно, с нарушением протокола усадили за стол. Но он так не к чему и не притронулся. Отработанная десятилетиями линия поведения старого повара, не давала ему права участвовать в трапезе, его святая обязанность была готовить её. Он был королём стола, и когда большая часть спиртного была опустошена, он тихо, не прощаясь по английски вышел. Не предоставляя своим присутствием и уходом никаких неудобств.
   Прошло несколько лет, я пришёл к директору ресторана «Чёрное море». Намечался банкет в честь мэра города побратима нашей Одессы, Марселя. Но какой же банкет французу, без лягушек. Доставили с Вилково в термосе, обложенном льдом, лягушек. Но кто же их приготовит? Вспомнили о старом коке Роздабудько. Он на дрожащих ногах в сопровождении проследовал на кухню. Несколько поварих, брезгливо рассматривали рептилий, и никто не решался взять их в руки. Кока усадили на скамеечку, так как он долго не мог стоять. Поваришки заголосили: « Мы не возьмём их в руки, мы боимся».
-Та шо вы деточки, цеж так просто. Он взял лягушку за задние лапы, она как по команде выпрямилась, ловко отсёк кривым ножом переднюю часть, виртуозно снял тонкую шкурку и отрезал коготки, бросил на протвень. Одной беременной поварёшке, при виде непривычной разделки лягушек стало плохо, её удалили с кухни.
- Девочки, не стойте, разогрейте сливочное масло, и добавьте растительного, что бы не горело. Приготовьте панировочные сухари, остальное я сделаю сам. Он быстро обжарил тушки, украсил блюдо зеленью и передал в зал. Я подошёл к нему когда он закончил работу поздороваться.
- Дмитрий Сергеевич, ну как дела, не собираетесь ли в рейс.
- Звал Соболев, видать отплавался моряк. Для моряка море, как бальзам, и душу лечит, да вот старушка моя совсем плоха. Если я и обделил кого своим вниманием так это её, всю жизнь проболтался в море. Без меня она детей вырастила и теперь под конец жизни не гоже её бросать одну.
  Через несколько лет старик умер, немного не дожив до своего девяностолетия, успев похоронить свою Марию Алексеевну.
 Я неисправимый мечтатель и оптимист, мне кажется, что пройдёт время, мой любимый город возродит свой пассажирский флот. И однажды на Одесском морском причале, пришвартуется современный белый красавец лайнер, который будет гордо нести на своём борту имя изюминки нашего Черноморского морского пароходства «Дмитрий Раздобудько». Может к тому времени многих из нас не будет в живых, но так ли это важно, если подобное чудо произойдёт.

                Евгений Николаенко.