Ограбление

 "Наманган" ещё новый сухогруз вернулся после своего очередного рейса в Одессу и поставлен к причалу на старом морвокзале. Вокзал, тех времён был с небольшими строениями для служб, в том числе и несколькими деревянными постройками до революционного периода. Которые свободно прилегали к улице Суворова, ещё отсутствовали те тяжёлые "казематы", которые надёжно закрыли Одесский порт сегодня. В моей памяти ещё сохранились те лёгкие строения, которые придавали особый шарм родным берегам, к которым так тянет моряка после продолжительных рейсов. Для меня, рейс показался очень длинным и не настолько интересным как представлялось в мечтах. Мы побродили по Африке, зашли в Аден и совершенно новый по тем временам Эфиопский порт Ассаб. Ничего примечательного я не увидел, и моя морская романтика исчезла, как исчезает дымок от выкуренной сигареты. Хотя нечто новое мне пришлось увидеть. В Кисьмайо мы взяли на борт скот и перевозили в Берберу и Джиду. Измученные тропической жарой животные десятками дохли в трюмах, нам приходилось, поднимать их тела и выбрасывать за борт, давая дополнительный паёк многочисленным обитателям океана. В природе ничего не исчезает, а только превращается из одного вида в другой. Надо признаться и мы сами моряки, были измученны тропической жарой и влажностью. Ни о каких кондиционерах, тогда мы не мечтали. Днём, отдыхали укрывшись простынёй предварительно намочив её и она через пять минут становилась сухой. Ночью, наоборот, вытаскивали из рундука сухую простынь, и она на глазах становилась влажной. Самая запечатлевшаяся история того рейса; Мы привезли в Эфиопский порт Ассаб цемент. Никаких погрузочных механизмов порт не имел, рассчитывая только на физическую силу докеров. Жизнь в тех краях шла размеренно, как в замедленном кино. Только через несколько часов появился француз для приёма груза, в сопровождении сотни грузчиков, одетых в экзотические одежды, если это так можно назвать, длинную набедренную повязку, которая служила для аборигенов одновременно и головным убором и полотенцем и постельной принадлежностью и ещё, бог весть чем. Сам француз был одет в белоснежную одежду, пробковый, белый шлем, шорты, гетры, белые штиблеты. Я могу не сомневаться, что и нижнее бельё на нём было белоснежное, только едва загоревшее, по локоть тело. Подобный контраст, мог бы представить интерес для художника или кинушника. Француз, расставил для работы, своих подопечных, и сам удалился. Днём, в этом районе никакие работы не производились, из-за беспощадной жары, доходящей до пятидесяти градусов по фарингейту. Да и не какой нужды в этом не было. Жизнь текла размеренно, в этих краях, солнце и вода давали пищу, а других запросов местное население не имело. С заходом солнца, жизнь оживала. Почти сотня, чумазых аборигенов приступала к работе таким образом. Половина спала, под пальмами, расстелив и укрывшись своими длинными набедренными повязками, а вторая поднимала с душных трюмов груз. В данном случае цемент. Одного, самого проворного, француз определил тальманом, который должен был после каждого подъёма поддона груза, ставить палочку в журнале, потом квадратик, крестик и так далее. Работа туземцу очень нравилась. Он ощущал себя почти министром. Но, вот когда цемент в мешках был выгружен, снова появился француз и заставил подчищать после выгрузки цемента, трюмы. Наш тальман заартачился, и возник скандал с работодателем. Я не понимая ссоры, спросил о причинах повлекших бурную полемику.  Француз объяснил мне, что новоявленный тальман, не хочет опускаться в трюм, заявляя, что он уже начальник, и такая грязная работа не для него. Для себя я сделал тогда вывод, что я тоже напоминаю этого туземца, без образования, занимаюсь однообразным трудом, а способен на большее. Появилось конкретное желание, учиться. Что я в скорости и сделал. Кто когда - то ходил на сухогрузах, тот знает, на сколько однообразен быт на этих судах. Длительные переходы и в лучшем случае хороший заход, для отоварки, в Сингапур или Аден. Инспектора, кадровики собирали нас по тем временам на пляже Ранжерон. Много моряков находилось на "биче" и в плохие рейсы идти не собирались. Диспетчера составляли графики движения судов с учётом заходов в нужные порты мира. Море требовало, здоровых молодых людей, а они знали цену своему труду. Единственным развлечением на судах было кино и домино. Я с разрешения капитана, приобрёл в Одессе медвежонка, только он делал не таким мрачным мой быт, но требовал большого труда по его содержанию. Это был любимец всей команды и его членном, которому доставались самые лакомые кусочки; сладости, мёд и "тропическое" вино. Рано утром он выбивал защёлку с двери моей каюты, стягивал на палубу скатерть со стола, лизал меня своим длинным, шершавым языком, заставляя проснуться, и дать ему еду. Он мог самостоятельно открыть кран с водой или отдраить иллюминатор. Это был маленький ребёнок, требующий моего внимания и заботы. Хитрые маленькие глазки животного, смотрели на меня с озорством, побуждая меня к его подвижным играм. Он сожрал в прачечной кальцинированную соду, и мне пришлось отхаживать его целую неделю. Но вот однажды его баловство стоило ему жизни. Он перевернул в подшкиперской бидон с краской и бессердечный боцман утопил его на рейде в Могадишо. На судне поднялся большой скандал, моряки чуть не расправились с боцманом. Моя память до сих пор хранит воспоминания о меньшем брате моём, который вместе со мной прошёл ритуал посвящения в моряки, как и положено на экваторе. Рейс был длинный, но вот он приближался к своему концу, и судно пришвартовалось на старом морском вокзале. Я с товарищем вышел на причал, нас окружило несколько проституток. Одна обратилась ко мне: "Ну, что красавчик, пойдём?" Я был молод, нравственен, у девицы были тоненькие ноги, и сказал: "Ты посмотри на свои ноги". Зацепив профессиональную гордость, одной, на нас накинулась, с площадной бранью, вся проститутская рать. Мы с товарищем еле унесли свои ноги. В этот вечер, я познакомился с какой то девушкой, и проводил её на Слободку, где то в районе рынка. Возвращался поздно, ко мне подошли трое здоровенных мужиков, и попросили закурить. До этого случая меня никогда не грабили, но я был догадлив; снял с себя красивую рубаху, часы "Ориент" и туфли. Снимать штаны категорически отказался, Мужики по всей вероятности в эту ночь хорошо "поработали". Один из них спросил меня: "Выпить хочешь?" "За какие шиши, ведь вы у меня последнюю трёшку забрали?" Пошли с нами. Я попал на какую то хазу, было накурено, за столом сидело несколько марух. Началась грандиозная попойка. Под вечер я проснулся в каюте, вещи мои были аккуратно сложены на стуле, часы и трёшка на тумбочке. Вахтенный рассказал мне, что тебя утром никакого привезли на такси, какие то ребята. По всей вероятности такой грабёж бывает только раз в жизни.

                Евгений Николаенко