Начало нового романа Убрать Паровиченко

                Убрать Паровиченко

«Жигулёнок» нырнул в переулок Ляпунова, освобождая дорогу идущему ему на встречу трамваю. Через несколько домов он въехал в захламлённый двор, и остановился возле большой кучи строительного мусора. Николай окинул взглядом, когда - то добротный похожий на барский, дом. В общем, здание напоминало, что - то архаическое, вызывающее ноющую, ностальгическую боль по давно прошедшим величественным временам. Вход в подвальное помещение с лестницей покосился, и через его каменные ступеньки успели прорости устойчивые побеги зловонного чумака. Двери в подвальное помещение были наполовину завалены мусором, осыпавшейся штукатуркой и землёй. Невзрачную картину дополняли не мытые давно, без всяких прикрас и занавесок окна. Рымбы водосточных труб прохудились, и вода после очередного дождя собиралась у основания фундамента, увлекая старинное здание в Тар - Тар. Он позвал сидящего за рулём приятеля:
- Вот здесь до революции работал скульптор Борис Васильевич Эдуардс. Олег взглянув брезгливо, на отходы человеческой жизнедеятельности, удивлённо спросил:
-Так, и за чем ты меня пригласил в эти трущобы?
- Не спеши, сейчас увидишь. Он подошёл к мусорной куче, и стал энергично отбрасывать всякий хлам, добравшись до большой детали когда - то представляющую гипсовую модель скульптуры. Аккуратно отложил её в сторону, и как навозный жук, продолжил рыться, винимая из неё более мелкие, потемневшие от времени, куски уничтоженной работы. Окончив это занятие, он хлопнул в ладоши сбивая пыль, и сказал:
- Вот кажется и все, что я могу, приложить к делу.
- Какое ещё дело, строительный мусор с гипсом пополам.
- Ты посмотри на эти изящные формы женской фигуры. Сотворил это ЧУДО до войны скульптор Паровиченко.
- Хорошо, это гипсовая модель, а где же сама работа в материале?
- К сожалению, я больше ничего не знаю не о скульптуре, не об авторе.
Поговаривали, что Паровиченко сбежал в 1944 году с немцами.
- Надо было бы отыскать лепилу, как его имя отчество, год рождения?
- Напрасно ты так; это не лепила, а классный мастер скульптуры. К сожалению, я больше этого, ничего сказать не могу. В мои студенческие годы, преподаватели старались обходить эту фамилию, а сейчас просто забыли.
- Любопытно. Он обошёл ещё раз мусорную, свалку, наклонился вытащить кусок закрученной как змея катанки, ещё усилие и достал почти полную стопу фигуры.  Вот это ценно, с иронией прогремел Олег. Только и делов то осталось весь этот мусор собрать и превратить в произведение искусства.
- Это уже не твоего ума дело. Резко оборвал собеседника Николай.
- Да уж конечно, куда нам необразованным. И всё таки ты меня заинтриговал, надо бы попытаться разыскать куда ведут следы, разбитой скульптуры и её автора.
- Вот ты и займись этим, если есть желание, а я постараюсь собрать это добро в единое целое. Помоги мне забросить это в багажник.
- Коля, ведь это жигулёнок, а не самосвал ЗИЛ 130, взмолился Олег.
- Значит, ты отказываешь мне? Придётся тащить в мастерскую на руках, или нанимать самосвал.
- Только не строй из себя обиженного, давай помогу. Примирительно сказал Олег.
- Ну, что же, пока мы здесь, забежим к Валере Соколовскому?
- Нет, дорогой Степашка, отвозим этот хлам тебе в мастерскую, а мне пора на работу.
- Так, что, даже по сто грамм, не выпьем за это доброе дело?
- Выпьем, только я на пару часов смотаюсь на работу, и приеду с едой и выпивкой. У меня в кабинете стоит большой «Фауст Патрон».               
- Годится, буду ждать.
- А куда ты денешься дорогой, поступление денег в твою казну сегодня не предвидится, значит; спокойно твори до моего прихода.
- Да ты нарисовал такие радужные картины, что у меня уже слюна катится.
- Потерпи, я мигом.
  Николай освободил средину мастерской, расстелил полиэтиленовую накидку, и начал маркером наносить номера деталей, куски, обломки. Он так увлёкся работой, что не заметил, как зашло солнце, и потускнел фонарь мастерской. Художники не любят включать электрический свет. Он искажает очертание скульптуры. Так как живописец строит свою работу на гамме цветов, так скульптор подбирает свет и тень. Для этого самое подходящее время после захода солнца, когда свет как бы окутывает скульптуру со всех сторон. Когда всплывают все погрешности допущенные художником в результате не правильной освещённости со стороны. Ваятель в такие минуты успокаивается, и ловит каждый миг до наступления полной темноты. По всей вероятности и Галатея приходит именно в такие минуты. Когда вся округа на некоторое время замирает, после трудового дня, готовясь к вечерним развлечениям. В такие минуты художник священнодействует, вкладывая философский смысл в каждый бугорок своего творения, который придаст не только схожесть с оригиналом, но и будет наделён отличительным характером, делая скульптуру не истуканом, а живым воплощением реального героя.
 Даже условный стук в дверь не отвлёк Николая от его размышлений. Стук повторился настойчиво, он встрепенулся, с опаской и сожалением посмотрел на дверь.»Боже мой», взмолился он, прервать такой замечательный настрой. В дверях появился Олег с большим свёртком в руках.
- Пол часа стучу, уже собрался уходить.
- Извини, замечтался.
Олег вывалил на стол покупки, в кульке осталась только бутылка с винтарём.
-Это не натюрморт. Николай открыл свёрток который скрывал бутылку старого коньяка, и устроил его в самом центре круглого на скоро, по мужски, сервированного стола.
- Вот теперь будет правильно, хоть пиши картину Репина «Приплыли».
 Подожди Олег, какой же коньяк без хорошего кофе?. Он насыпал несколько ложек недавно меленных зёрен, кофе в турку, залил водой ожидая кипения. Запах напитка вызвал глотательный рефлекс.
Хватит, не томи, пора приступать.
- Ты знаешь, чего - то не хватает?
-Знаю, знаю чего; видел Иван Андреевич пошёл к Чернозубенко. В дерь как по заказу постучали. В проёме появился небольшого роста человек с дежурной бутылкой водки. Это и был Иван Андреевич Козудаев, во всей своей красе, скульптор и не превзойдённый формовщик, на редкость большой альтруист, готовый прийти на помощь своим друзьям,  по любому поводу. Немного заикаясь спросил:
-Ко - ля, ч-то уже пора? Что хотели без меня нааа-чать?
-Ваничка, ну как можно без тебя, я бы себе такого греха никогда не простил. Сказал Николай. Золотистый коньяк уже плескался в рюмках. Рассматривать и обнюхивать наслаждаясь букетом, в этой компании не      умели, их больше интересовали последствия выпитого, без всяких интеллигентных прибамбас. Кофе немного остыл, но по прежнему разносил аппетитный аромат. Братия уже была готова чокнуться, в дверях снова прозвучала морзянка. Мужики всё ясно, это Саша Дмитриев и если я буду оттягивать и дальше этот желанный момент, могу попасть в дурдом. К стати как раз у Коли Новикова Отдельная палата. Вы знаете, господа, по чьей протекции Новиков получил эти хоромы? В разговор вступил Степанов.
- Ты обязательно должен открыть секрет. Конечно же я уговорил Леонору, пристроить его в это заведение. Надо же куда то деваться талантливому человеку без паспорта.
Зашёл Дмитриев,  в беретике сквозь дужки золотых очков, смотрел  добрый, но с хитрецой, взгляд. А как же я?
Ты, как всегда появляешься ко времени, брат. Сказал с иронией Олег, и обращаясь ко всем с кокетством отметил: «Брат молочный». Каюсь, был такой грех. Так, всё, никого больше не ждём. За ваше здоровье господа. Он не по этикету, залпом опрокинул коньяк себе в рот, присмакивая дополнил удовольствие долькой лимона. Мужики! Как здорово! Пошла как брехня по селу. Повторим?
-Что ты спрашиваешь, наливай.
А причём здесь я? Всегда виночерпием у нас был Степанов, вот и шустри.
Выпили по второй, снова постучали, вошёл высокий человек с крутыми казацкими усами. Длинные волосы не делали его лицо более привлекательным. Казалось, что на него не распространялось правило Ликурга: «Длинные волосы придают красивому лицу более достойный вид, а урода, делают ещё страшнее». ОН был грубоват, и не более того. Но когда он начинал говорить на украинском диалекте, всё ставало на свои места и Антон, художник – авангардист, был всё больше похож на неардентальца, чем на героический типаж трипольской культуры, которому он пытался подражать. Он время - от времени страдал припадками разлива «чёрной желчи», и манией величия. Надеясь, что её цвет измажет всё прекрасное к чему прикасалась его натура, и мелкая душонка интригана. Таким образом, оставляя грязный след в изобразительном искусстве, своего времени, он находил себе не друзей, а скорее собутыльников. Если у него и были друзья, то они ничем не отличались от своего кумира. И основными аргументами для него оставались серость взгляда и крепкая водка, вместо крепкой мужской дружбы.
- Он не мог отличиться своими крестиками и ноликами хаотически разбросанными на холсте, И всё чаще воевал за гранды фонда Сороса, которые никогда не ставили задачу награждать художников за высокое искусство. Этой конторе было достаточно, что оно скорее не таинственно, а непонятно никому. А ко всему, не требовало никаких умственных напряжений и доказательств.
- После благородного старого коньяка, в ход пошла водка, принесённая Ваничкой. Потом пошли предложения, «не послать ли нам гонца?» Философский запас иссяк. Наступило время Антона он громыхал своим басом,  нёс какую то непонятную ахинею, под стать своим холстам. Выпитое, заставляло пошатываться, в какой то момент он не удержался и наступил на тщательно разложенные куски модели. Олег посмотрел дерзко на Атона, отодвинул и сказал:
- На сегодня мужики, утренник заканчивается, завтра мне должны принести серьёзный заказ, надо отдохнуть. Компашка начала распадаться. Последним, мастерскую покидал Антон, продолжая бубнить свои сентенции. К счастью, его уже не было кому слушать.
Николай не раздеваясь бросился на диван. Кот Жорка, лихо расправившись с остатками еды на столе, последовал за хозяином, уютно устроившись у его изголовья, завёл свою приятную мурлычью мелодию. Николай вошёл в тяжёлый сон. Ему снилось, как расправляются со скульптурами Паровиченко. Вот топор занесён над головой той самой модели, которую он перетащил в мастерскую, размах топором здоровенного верзилы и голова её котится в угол, что - то шепчут её губы. Он не может понять, что. Но Боже, из того места где была голова фигуры брызжет фонтаном кровь. Рожа палача расплывается в смехе, он довольный умывается этим красным содержимым. Белая рубаха Николая тоже в крови, он пытается вытереть своё лицо, от тёплой человеческой плоти. Размахивая топором громила приближается к Николаю, взмах он кричит, но его слова тонут, в грохоте катящихся кусков модели и яростного сквернословия верзилы. Из соседней двери появляется лицо скульптора, но оно не живое, из мрамора, его катят на подставке два милиционера. Верзила размахивается
И попадает в переносицу Паровиченко, но она не поддаётся, летят искры. Снова удар обухом, по голове, топор отрывается от топорища и летит прямо в верзилу. Он корчится от боли, зловещие звуки затухают, и тело здоровяка расплывается на полу, превращаясь в застывший бетон. Николай с криком просыпается, никого в мастерской нет. Перед ним разложенные куски модели, на кровати посапывающий его любимец Жорка. Тяжело вздыхая, он подошёл к крану попить воды, бурча под нос. - Надо же, как это называют эскулапы: «дегидратация тканей, абстинентный синдром», не могут без ругательств, проще сказать; обычный сушняк на похмелье. Приснится же такое. Удивился. Он плеснул водой себе в лицо, влага отогнала остатки сна. Взглянул на часы, которые показывали ровно пять  по утру. Поставил на огонь турку с кофе. Толстый Жорка спрыгнул с дивана и подошёл мяукая к хозяину.
- Жорка, но ты и наглец, с вечера подобрал всё со стола, и в такую рань попрошайничаешь. В холодильнике пусто, придётся ждать с завтраком хозяйку, тогда и поделю с тобой по братски трапезу. А пока иди на улицу, поохоться, и приведи себя в порядок. Кот ловко нырнул в приоткрытую дверь. Да и мне самый раз заняться делом. Жаль, я мышей ловить не умею. Вытащил из угла большой станок, установил на нём каркас и прикрепил к нему самый большой кусок разбитой модели. Дальше всё пошло своим чередом, согласно нумерации. Он ловко приклеивал влажной глиной куски. На глазах стала вырисовываться изящная фигура девушки, до недавнего времени виденная только ним, непревзойдённым мастером скульптуры. Когда основные куски заняли своё место. Он отошёл на несколько метров от неё, закурил, и сказал:
-Да, это то, что я видел в этом кошмарном сне.
Утренняя мгла рассеивалась, фонарь мастерской начал светлеть напоминая включение телевизора, стали пробиваться первые лучи. Где - то далеко у Пересипьского моста квакнул клаксон автомобиля. В сараях прилепившихся к полугоре, рядом с мастерскими пропел петух, и снова всё на некоторое время затихло. И вдруг тишину разорвали множество звуков; грохот большегрузных машин, скрежет трамваев, людские и птичьи голоса. Казалось город проснулся и весь двинулся на Пересыпь.
К 9-00 появилась Елена. В её сумке аппетитно постукивали банки, склянки распространяя по мастерской съедобные запахи приготовленной для мужа еды. ЗА ДВЕРЬЮ ПОСЛЫШАЛСЯ ШОРОХ, И ЦАРАПАНЬЕ. Елена приоткрыла дверь и появилась разбойничья морда, с зелёнными раскосыми глазами, Жорки.
- Конечно, разве ты можешь пропустить такой ответственный момент, ненасытная твоя утроба. Припасла я и тебе косточки и отходы рыбы. Она выложила на сковороду служившую столовым прибором для кота еду.
- Давай Лена покорми меня, пока этот разбойник набивает себе брюхо. А сто грамм принесла?
- Я же знала, что у вас вчера был мальчишник припасла чекушечку.
- Вот тебе и женщина которая на скоку коня остановит, в горящую избу войдёт, и сто грамм на похмелье. Он со смаком зарядил сто граммов водки, закусил кусочком селёдки предварительно положив на кусок чёрного ржаного хлеба. Подождав когда хозяин насытится, Елена завела разговор:
- Коля, денег нет, надо у кого - то перезанять. Да, почесал затылок Николай. Сегодня обещали перезвонить из Днепропетровска, по всей вероятности утверждён мой проект на памятник колесу. Обещали сразу выдать аванс, прибыл представитель шинного завода. Вечером принесу деньги, не переживай. Покормив мужа Елена ушла, Николай выдвинул станок с днепропетровским проектом, развернул его несколько раз. НЕ могу понять, чего - то не хватает. Он подошёл к скульптуре девушки, приложил кусок глины, икроножной мышце, намочил руки, поправил уложенную глину. Да, с этим надо повременить. Достал покрывало намочил его и обернул скульптуру. Он не знал, что в далёком 1934 году, его коллега Паровиченко участвовал в Днепропетровском конкурсе, «Кузьмичу» Нет по замыслу это была многофигурная композиция. Участвовали в конкурсе, одесский скульптор, профессор Яковлев, знаменитый скульптор Шервуд, и 44 летний Паровиченко Иван Яковлевич. Но проекту так и не суждено было воплотиться. Позвонили,
- Звонил представитель Днепропетровского шинного завода.
- Ваш проект принят художественным советом и дирекцией. Я должен вам передать аванс, и составить с вами договор.
- Это как раз к стати, и где мы встретимся?.
- Хотелось бы у вас в мастерской, если вы не будете возражать.
- С удовольствием, мне никогда не приходилось быть в мастерской художника.
- Не обижайтесь, у меня творческий беспорядок.
- Ничего. Не прошло и нескольких минут снова раздался звонок:
- Николай Иванович, вопрос с финансированием заказанной вам картины решён, можете приступать к исполнению. Время к юбилею поджимает.
- Да, не было не гроша да вдруг алтын. Как же это всё совместить? Он прозвонил Олегу и друзьям, что приёмы закончились, есть срочные заказы, и попрошу не отвлекать.
 Работа продолжалась целыми сутками. И на условный стук друзей никто не отвечал. Все прекрасно знали, что Николай в мастерской, но беспокоить метра не стоит.  С того времени прошло несколько месяцев. Николай освободился от своих бренных дел, только к осени. Он заметно похудел, но был весел, появились деньги. Часть денег роздал нуждающимся и больным друзьям, сделал несколько необходимых в доме приобретений. Как правило в такие минуты приходят друзья и собутыльники. Такой уж народ художники, даже самые большие сумы расходятся со скоростью звука. И тогда начинаются простые будни до очередного заказа. Зима входила в свои права. В тот год Пол горы засыпал большой снег, пробраться в мастерскую можно было только по узкой очищенной от снега тропинке. В мастерской было холодно и приходилось жечь камин, используя для этого корни деревьев заготовленных летом, на месте сгнивших, и принесённых подготовленным к выселению аварийных домов. Иногда в ход шла древесина приготовленная для деревянной скульптуры. Николай был не превзойдённым мастером в деревянной скульптуре. Он владел этим материалом, как лучшие мастера; Конёнков или вера Мухина, и это без преувеличения автора.  Однажды, его пригласил Антон. НА обычную без идейную пьянку. Вино текло рекой. К вечеру едва ли добрался к мастерской, и плюхнулся на диван. Похмелья похожи один на один. Если с вечера тебе очень хорошо, - к утру будет очень плохо. Это аксиома, к сожалению инструмента, как ограничить дозу у него не было. Как говорят у нас на Украине: «Душа не знала міру” Он и без того был добр, и многие пользовались его добротой, как пользуются домашними тапочками. Снова за окном дребезжал рассвет, его мучили угрызения совести. За чем так много…?               
    С утра всё валилось с рук, к этому примешивались неприятные воспоминания вчерашнего разговора с коллегой. Одним словом, дружеская попойка не удалась, по этому мучило противное похмелье. Николай сам себя успокаивал:
-Стоит ли обращать внимание на пьяный спич. Но внутренний голос твердил ему, что не стоит водить дружбу с тем, кто по пьяной лавочке показывает своё превосходство не в таланте художника, а в умении «жить» и зарабатывать деньги. Он сам себе задавал вопрос:
- Так зачем ты так часто таскаешься в ту мастерскую? И отвечал:
- Выпить то охота, а где бабки Клав...? Его собутыльник Антон, посредственный маляр получил очередной гранд от Жоры. По этому случаю и устроили попойку. Он поймал себя на мысли, что разговаривает сам с собой, вспомнил старинную притчу Сенеки:
- Подросток прогуливаясь в одиночестве по парку, бормочет, что - то себе под нос. Мудрец спрашивает его:
-  Что ты делаешь в парке так поздно, в одиночестве?
- Разговариваю сам с собой.
- Не говори с этим человеком, он плохой.
По всей вероятности я похож на того подростка. Постучали.
- Кого это нелёгкая несёт? Ведь у меня стоит срочный заказ, я никого не жду. Настойчивый условный стук повторился. Через силу, улыбаясь, открыл дверь:
- А, это ты Олег, заходи.

- Помятый у тебя видос Коля. Он подошёл к большому старинному венецианскому зеркалу, покрытому толстым слоем гипсовой пыли, провёл шершавой ладонью, оставляя на стекле косой след, и увидев своё неприглядное отражение, скорчил гримасу:
- Ну и харя! Ты прав вид у меня помятый, как у биндюжника с похмелья.
- Надо тебя привести в порядок. Сейчас отрихтуем, разгладим твою облицовку. Он достал из сумки свёрток, поставил на стол маленькую коньяка.
- Что день, то пир – что утро, то похмелье, говаривал старик Шекспир.
Я, пожалуй, приготовлю кофе.
По мастерской разнёсся аромат жаренных кофейных зёрен приправленных слегка сливочным маслом. Рюмка коньяка и кофе придали розовый цвет его лицу, в глазах появился игривый блеск. Он подошёл снова к зеркалу поправил копну совершенно седых волос, и сказал:
Вот теперь другое дело, сойду под низ.  Он кокетливо погладил ягодицы скульптуры, ничего дорогая, мы потом перевернёмся. Давай прикончим эту маленькую?
- Главное не пошло бы тебе во вред.
- Во вред бывает только в двух случаях; Если много, - избыток отлагается в суставах, и вызывает приступ подагры. Ежедневное недопивание, проявляется в плохом характере, и порождает синдром жадности. Это уже серьёзное заболевание его необходимо лечить регулярно.
- Ты прав не будем оставлять слёзы.
- На долго ко мне?
- Нет, у меня сегодня полно дел. Загляну в субботу.
- К субботе и я подгоню свои дела, приходи.
- Непременно зайду, ты обещал мне рассказать о скульпторе Паровиченко.
- К большому сожалению, много рассказать не смогу. Сам знаешь, какие, времена были. В 44 году Паровиченко осел в Кишинёве, в 46 стал членном Союза художников Молдавии. Последняя выставка в 1949 году, как раз совпадает с началом секретной операцией МГБ СССР под кодовым названием «ЮГ» в результате пострадали тысячи людей. Непосредственно на этом направлении руководил операцией генерал – лейтенант МГБ Иосиф Мордовцев. Начальник секретного политического отдела «С». Работал с Берией И генералом Павлом Судоплатовым. Сам понимаешь, никто эти секреты никогда не осмелится открывать. Эта территория работы нескольких разведок. 21 августа 1940 года в связи с присоединением Бесарабии, появился приказ Лаврентия Павловича Берии: « Провести вербовку агентуры среди немцев, чиновников, писателей и работников искусства». По всей вероятности в этот список Иван Яковлевич не попал. Перед самой войной 13 и 14 июня в срочном порядке депортировано 25 тысяч немцев. Руководило со стороны немцев ведомство Вальтера Шеленберга, командовавшего в это время  отделом «Е» контрразведка, это значит гестапо. По признанию Шеленберга, бывший белогвардейский офицер передал начальнику разведывательного бюро при Германском МИДе Курту Янке и Гейдриху документы о возможном союзе генералитетов Вермахта и РККА о заговоре против Сталина, которые в последствии послужили основанием для процесса над генералом Тухачевским. Сам Вальтер Шеленберг принимал участие в передаче документов в Москву. Сегодня даже в подлинности данных фактов можно сомневаться. Меня это наводит на мысль, что о начале войны в ведомстве Берии знали за ранее. Судя потому, что некоторые художники, остававшиеся в оккупированной Одессе, после войны были обласканы Советской властью, достигли высот, стали Народными и депутатами, другие же которые так же оставались в Одессе, но не принадлежали к организованной агентурной группе; стали «пособниками оккупантов» Вопрос очевиден кто кого сдал, не требует доказательств. Масштабы его настолько велики, что и сегодня имеются разночтения. Только от операции «ЮГ» пострадало около 300 тысяч человек 80 тысяч расстрелянных. Сколько замучили в лагерях ГУЛАГа? Я затрудняюсь даже ответить. Какова судьба Ивана Яковлевича пока не известна. Хотя есть яркие судьбы этих драматических событий. Сегодня преданны огласке дела некоторых творческих работников; таких как певец Пётр Лещенко, я в своё время знал его реабилитированную жену Веру Георгиевну Лещенко – Белоусову, но спрашивать в те времена о муже было не принято. Да и мне это было не к чему. Меньше знаешь – лучше спишь. Рассекречено несколько дел среди них Балерина; Валентина Махобей, Таисия Жеребенко, Елена Федорчук, Галина Ощепкова, Валентина Василькова, Павел Шаридодо, певицы Сысоенко. Известна судьба влюблённых; балерины Веры Мельниковой. Это история лагерных Ромео и Джульеты. Жена Румынского офицера Нику Станеску. По воспоминаниям актрисы Дарьи Зубовой, главный художник Одесского оперного театра Виктор Фёдоров был замучен  в1946 году в ГУЛАГе. Пётр Лещенко умер в 1956 в Румынском лагере. КГБ СССР доставало и туда.  Создаётся впечатление, что театр был Отделом Гестапо или румынской Сигуранцы. А между тем есть заключение комиссии по выше перечисленным: «По материалам  архивно – следственных дел, показывается убедительно, что действиях вышеуказанных лиц, не было элемента предательства и содействия оккупантам.» Биографии артистов вызывают  восхищение. Возможно найдутся порядочные люди, да и расскажут подробно о великолепном скульпторе Паровиченко Иване Яковлевиче. Старики по сегодняшний день боятся распространяться на эту тему; о «враге народа». Тех, кто оставался в оккупационной Одессе, и знали его, перетаскали всех в КГБ. Да и живых свидетелей того кровавого времени, которые знали ситуацию в творчестве почти нет. Старый Стадник мог бы рассказать, но в прошлом году на 96 году  жизни помер. Вот как описывает эти тревожные времена Анна Аматова:
                …Звёзды смерти стояли над нами
                И безвинная корчилась Русь
                Под кровавыми сапогами
                И под шинами «Чёрных Марусь».
                Уводили тебя на рассвете,
                За тобой как на выносе шла,
                В тёмной горнице плакали дети,
                У божницы свеча оплыла.
- Должен понимать в КГБ не чаи гонять приглашают, и по сто граммов там не наливают. Многие из тех признанных талантов, после посещения домика на улице Бебеля, превратились в затворников. Старик Дмитрий Крайнев, талант, профессор, сошёл с ума, и страдал до конца своих дней депрессией. Даже сын, который учился у него, лишний раз не вспоминает об отце. Надо отметить, характер у старика был суровый. Он если нужно было, мог и ножкой притопнуть, на незадачливого студента. После серьёзных бесед на Бебеля, боялся принимать у себя даже самых верных ему друзей. Да что я тебе рассказываю, это тебе надо всерьёз заняться этой темой. Я даже не знаю Паровиченко имени и отчества, а распространяемые о нём слухи противоречивы, а порой просто необъективны.
- Ты скоро отформуешь его работу?
- Для начала необходимо её как следует восстановить. Видишь, отсутствуют целые фрагменты фигуры, необходимо увязать с мышцами. , что касается головы, так её нет совсем. Поговаривали Кутепова её отрубила и выдала на подставке за свою. Да только я очень сомневаюсь. Старуха была злой, но чистоплотной. Зоя Дмитриевна Ломыкина, даже обиделась за такие наговоры о своей подруге.
- Нет, Коля, я кое - что наковырял в архивах и библиотеках.
- За бугор, в марте 1944 года Паровиченко не удрал, а осел в Молдавии. Там то его в 1952 году репрессировали. Решением суда, как враг народа, был лишён авторских прав, и как следствие, работы были сознательно уничтожены. Вот ты и собираешь осколки той "титанической" работы внутренних органов.
- Хитрец, ты Олег, меня расспрашиваешь, а сам уже по архивам шастаешь.
- Давай выкладывай, что знаешь.
- В следующий раз, нет времени. Ты здорово не раскатывай губу, мне тоже мало известно. А сведения, которые есть, находятся за семью замками, и получить их нельзя, доступ к этой информации ограничен. Оперативные данные дать не имеют права, формуляр только для служебных целей, под грифом «совершенно секретно».
- Помоги открыть не Паровиченко, а яму с глиной, вот тебе для этого ломик. Да, глины для большой работы не хватит, надо привезти пару самосвалов. Прошлый раз Соловьёву отдал, а пополнить как всегда не хватает ни времени, ни денег.
- С деньгами проще, а времени у самого нет. Бегу зарабатывать этот презренный эквивалент. Вот тебе для начала. Он положил на стол две сторублёвки.
 - Ты, что ни будь, слыхал о художественных выставках в Оккупированной Одессе 1942 - 43 годах?
- Только по слухам крайне туманно, и причина та же простой человеческий страх. Те кто был участником боялись вспоминать, не участники пользовались слухами и вносили в уши людей то, что необходимо было органам. По этому достоверных сведений никто получить не мог.
- К сожалению и сегодня, когда прошло более полувека, получить  архивные данные сложно.  Но я, кое - что нашёл; Паровиченко был участником выставки 1943 году, но это не единственная причина его ареста. Во время войны талантливый скульптор имел много заказов, в том числе и тех, которые по мнению органов носили политическую окраску.
- Ох, эта мне окраска, она у каждого из нас, вот где сидит. Он жестом указал на горло. А куда денешься, сам посуди; нет заказов, дома пусто, в холодильнике мышь с голодухи повесилась. Идёшь в союз, - мужики выручайте. Бери заказ на «Кузьмича». Кто из наших не делал его? Где его только ни ставили, в Измаиле, перед гостиницей, он даже светлый путь к отхожему месту указывал. А ведь в былые времена грозился, что во всём мире сортиры сделает из золота. Не вышло, золотишко то с церквей реквизировали, а его Лёва Бронштейн, раз и за бугор. Лёву ледоруб достал, царствие ему небесное, а голдяком наверное тамошние церкви перекрыли. Я уж на, что в этом вопросе принципиальный, а всё равно один раз его слепил. Вот тебе и вся мировая революция.
-Помню я твоего «Кузьмича», уж больно он у тебя грозный вышел. Кому - то кулаком куськину мать показывает. Как только принял его художественный совет. Неужели Тая Судьина пьяная была?
 - Тая и сама прекрасный скульптор. Она одна из первых при советах, сделала скульптурный портрет поэтессы Анны Ахматовой, в бронзе. К великому сожалению который, украли искатели цветного метала. Пришлось сделать из мрамора. Пока за ним не охотятся, но могут малолетние вандалы разгромить. Что - то подобное писал Иосиф Бродский:
      Ну и родина моя, крикнешь «пли»,
      – ответят «бля»…
-Это он о корабле говорил. Ну и служба корабля, крикнешь пли, ответят бля.
- Не один хрен, бардак и туда пришёл.
Ну да Бог с ним, с «Кузьмичом», вернёмся к нашему Ивану. Необходимо отметить, что особой любви к советской власти он не испытывал. Сам посуди; сын царского офицера, из состоятельной семьи и хотя в заговорах против советов не участвовал, привлекался для дачи объяснений по Крон -штатскому делу. Его отец дружил с одним из руководителей мятежа, генералом Козловским А.Р. Сам он был знаком с одним фигурантов, Николаем Гумилёвым. По этому, как только появился случай дерануть с бабками за бугор, он ним воспользовался. Но к сожалению опоздал, успешные военные действия советов заставили его осесть в Молдавии у родственников жены. Так бы он жил до сегодняшнего дня, если бы сеял хлеб, растил виноград. Но художнику нужен зритель, это его и погубило. Вопросы идеологии при советах были на первом плане, и если они не вписывались в общую схему КПСС, беспощадно громились многочисленными репрессивными службами, и партийным аппаратом. Будь он посредственностью, ему могли бы простить даже службу в полиции. Яркая личность, сама по себе, это призыв к бунту. Вот, что значит потерять бдительность, и стать самим собой. Так уж устроен творческий человек, если ему Бог дал талант, то под страхом смерти он не оставит свой божий промысел. Поведение Паровиченко, яркий тому пример. Первая послевоенная выставка была в 1949 году, посвящённая 25 летию образования Молдавской Советской Социалистической Республики, всего девять участников, не спрячешься. Как правило из числа посредственностей, появляются злопыхатели, пишутся анонимки. Всё примитивно и банально, как всегда.  А вот, вторая выставка стала роковой. Не смог помочь даже председатель союза художников Молдовы, заслуженный фронтовик, тоже скульптор Михаил Дубиновский. Органы серьёзно заинтересовались, а чем же занимался наш гений во время войны, да и вообще - кто вы, скульптор Паровиченко?
Выяснилось, белая кость, голубых кровей, не приветствовал революцию, во время войны успешно выполнял заказные портреты Антонеску, и был лоялен к оккупационному правительству. В те годы, этого было достаточно, что бы получить расстрел. Повезло, получил 58ю часть 1 а, по нескольким пунктам, и отправлен лагерь на 15 лет. Которых естественно старик осилить не мог. Голодуха, побои, запрет на занятие изобразительным искусством, только ускорил летальный процесс развязки. Пока, это только версия. Как было на самом деле, надо изучать. Короче угробили художника. Олег взглянул на часы: "Ох, да, я опаздываю" остальное, если интересно, расскажу в субботу.
- Сядь, успокойся, и закончи историю.  Заинтриговал и бежать.
- Хорошо, только не долго. Закончить Коля не смогу, ведь это целая жизнь талантливого художника, со всеми его достоинствами и недостатками. Вот только один эпизод:               
-  Летом 1942 года командующий оккупационными войсками Трансистерии, так назывался наш регион, вызвал к себе помощника по работе с населением. Он долго распекал неуклюжего толстяка за неповоротливость, отсутствие инициативы:
- Вы же понимаете, что советы используют вашу бездеятельность. Вместо того, чтобы организовывать театры, хоровые капеллы, художественные выставки - они создают партизанские отряды, устраивают диверсии. Приходится снимать с фронта части для борьбы с этим злом. Это стоит больших денег, господин Попеску. Если вы, в ближайшее время не наладите этот участок работы, я буду вынужден вас освободить от этой должности, и направить на Восточный фронт, полевым офицером. Вы представляете, что это такое?
 Попеску выслушивал своего сюзерена, не смея шевельнуться, и вытереть со лба катившийся градом пот. От обильного потоотделения, его рубашка прилипла к телу. Он нервно теребил в своей пухлой ладони замусоленный платок и хлопал своими лупатыми глазами выгоревшими на солнце,  белесыми как созревшая пшеница, бровями. Наконец командующий и сам устал от нотаций. Он брезгливо посмотрел на своего помощника и указывая жестом на дверь сказал:
- Идите, Попеску. Готовьте в эту среду, с подразделениями губернатора расширенное совещание. Я жду вас с докладом о проделанной работе 1 августа сего года. Понятно?
- Так точно. Выпалил помощник. И пытаясь по военному, повернутся, чуть не упал.
Это вызвало снисходительную улыбку командующего. Ему доставляло удовольствие, что постоянно рядом находится безропотное существо, на которое можно излить свой гнев или плохое настроение. Ему несколько раз предлагали поменять помощника на более расторопного и смышленого. Но каждый раз командующий отстаивал бестолкового, но преданного, глупого, но не злостного помощника. Он ему напоминал какую то вещь, без которой можно обойтись, но без него, он ощущал дискомфорт. Он его переводил с должности на должность по мере своего карьерного роста. Страхи, которые он навивал на Попеску, отправкой на фронт, были только угрозой. И после каждого разноса, он считал себя обязанным сделать ему или его семье, какую ни будь услугу. Предоставить краткосрочный отпуск, или выдать небольшую денежную дотацию. Попеску был всегда в числе награждённых. У него был неподдельный страх перед командующим, и он никогда не переходил грань низшего существа перед повелителем.
   Жизнь в оккупированном городе шла по военному времени размерено. Фронт откатился далеко на восток, только слухи и некоторые решения военной администрации напоминали, что где то идут кровопролитные бои. Для обывателя, всё стало на свои места, он ничего не хотел замечать. Главное набить чем то брюхо, и напялить на себя какие то шмотки. Работали магазины, почта, театры. На октябрь месяц назначена большая выставка - продажа живописи. Для этой работы привлечены лучшие художники оккупированной Одессы: М. Божий, Е Буковецкий, М.Жук, Н. Зайцев, С. Каменский, Д. Крайнев, П. Кравченко, П. Неструев, Н. Павлюк, В.Окунев. и несколько румынских художников, по уровню гораздо низшего класса.

              Евгений Сергеевич Николаенко