Глава III

Мелиссе снился город. Она стояла в узком переулке, пустом и прохладном. Босые ступни приятно покалывала солома, набросанная поверх дощатой мостовой.

Мелисса подняла голову, огляделась. Оба образующих переулок дома выходили в него глухими стенами без окон. Концами переулок вливался в две улочки пошире, с довольно оживленным движением. Катились запряженные тяжеловозами телеги, мельтешили люди. С запозданием в реальность ворвались звуки – скрип тележных колес, стук подкованных копыт по брусчатке, многоголосый гомон.

Внезапно возле угла дома Мелисса увидела одетого в рванье человека. Грязный плащ ниже середины спины свисал лохмотьями, ноги обмотаны тряпками. Капюшон плаща оставлял лицо человека в тени, но Мелисса все равно узнала его. В жизни это было бы дико, но здесь была не жизнь, и потому Мелисса спокойно смотрела на глефу за спиной у оборванца.

Охотник поднял голову, капюшон упал на спину. На непривычно худом, изможденном лице холодным пламенем горели темные глаза.

Прошло несколько мгновений молчаливого диалога, из которого Мелисса потом не вспомнит ни слова. Затем Охотник вынул Глефу из креплений и бросил на мостовую. Оружие упало с глухим стуком. Мужчина развернулся и вышел из переулка.

Мелисса подошла к брошенной глефе и машинально подняла её. Гладкое древко удобно легло в ладони. Лесная подняла глаза.

Охотник не спеша шел прочь, легко лавируя между людьми. На голове его снова был капюшон. Мелисса шагнула на брусчатку, зацепилась подолом красного платья за что-то, нагнулась отцепить, оглядела себя недоуменно, пытаясь понять, во что одета…

Люди схлынули от неё, как волна от берега. На мгновение вокруг стало очень тихо. Мелисса видела десятки оттенков чувств в обращенных к ней лицах. Были там и страх, и неприязнь, и любопытство, и равнодушие… Скрип тележного колеса вернул время в свое русло, люди заспешили прочь, перешептываясь.

- Гончая, - раздалось сзади.

Мелисса обернулась. Выглянувшее солнце слепя отразилось от лезвия глефы.

- Гончая, - снова повторил кто-то…

… и Мелисса проснулась.

Луна скрылась за тучами, и все вокруг тонуло в чернильном мраке, разогнать который факелы уже не могли. Мелисса подняла голову, тряхнула волосами, сбивая с них снег.

Хмурый молодой человек с некрасивым большеротым лицом возился с узлом.

«Точно кобыла, право» - хмуро подумала лесная.
Молодой человек наклонился и перерезал веревки на Мелиссиных запястьях. С трудом заталкивая обратно вздох облегчения лесная стала растирать онемевшие руки, но радовалась она рано – из темноты вынырнул ещё один человек о красноречиво ткнул её взведенным арбалетом в спину.

- Идешь молча, голову в землю, глаза не поднимаешь, пока не велю. Поняла?

… Луна выглянула из разрывов туч и тут же скрылась, но Мелисса успела отметить неожиданную темноту и пустоту в лагеря.

Было, должно быть, около трех или четырех часов ночи. Шатры с наглухо задраенными входами безмолвствовали. Еле-еле чадили факелы, заставляя острые угловатые тени беспокойно метаться по снегу. Холодный ветер дул с востока, плеща забытую кем-то на веревке рубашку.
Мелисса шла, напряженно вслушиваясь  в тишину и стараясь дышать как можно спокойнее и ровнее, чему изредка мешал утыкающийся в спину арбалет.

… Сказки о том, что лесные могли видеть на много километров вокруг сказками не были. Но и назвать это магией было бы неправильно. Просто лесной люд обладал с лесом неразрывной, едва не кровной связью, и от века умел сливаться с ним. Иными словами, видеть то же, что видит и лес. Слияние с тишиной и ветром исключением не были, хоть и давались куда сложнее.

Шаг. Шаг. Ровнее держать дыхание. Шаг. Ровнее держать…
Мелисса видит лагерь с высоты птичьего полета. Он похож на огромное темное пятно, обведенное двойным пунктиров факельных огней. Лесная переводит взгляд на лес.

Заснеженные острые кроны елей на востоке простираются до самого горизонта, но Мелиссе нужны не они. Она уже оборачивается к городу, когда её внимание привлекает тонкий белый дымок, поднимающийся в небо едва ли в нескольких часах неторопливой езды от лагеря.

Мелисса чувствует болезненный укол в спину. Нет, нет, Боги, только не сейчас!

Дымок приближается. Ещё один тычок в спину, уже ощутимей. Ещё один – теперь не прикладом арбалета, а заряженным в него кончиком болта.

Она знает – там, в лагере, только что раздался одинокий приказ: «Сменить караул!» и их вот-вот заметят. Знает, что, развернувшись к ней, арбалетчик бледнеет, понимая, что происходит, и пытается вернуть её назад. Знает, что у него уже почти получилось – картина окружающего плывет перед глазами, подергивается мутной дымкой.

Нет, нет, ещё мгновение, ещё четверть мига…

На стенах шатров заплясали отсветы факелов. Шипя проклятия сквозь зубы арбалетчик схватил Мелиссу за плечо и втолкнул в ближайший шатер. Но прежде, чем сознание заняло отведенное ему место, Мелисса отчаянным рывком бросилась вниз и ещё успела увидеть, как, свернувшись калачиком на наброшенном поверх лапника плаще, у догорающего костра спит Охотник.

***

Мелисса закашлялась, сделала пару захлебывающихся вдохов и начала падать.

… Это состояние она ненавидела больше всего. Возвращаться сознанием в тело нужно было постепенно, очень медленно. Резкий рывок почти полностью лишал сил, сбивая сердцебиение и заставляя задыхаться, да так, что ещё не меньше получаса лесная чувствовала себя рыбой, которую выбросили на самое мелководье.

 Жесткая рука зажала её рот.

- Ни звука.

Мелисса послушно замерла. Невдалеке послышался скрип снега под чьими-то шагами. Затем к нему прибавился шорох откидываемого полога. Шаги приблизились, замерли и вслед за этим послышались мужские голоса.

- Сколько времени до рассвета?

- Несколько часов. Господин Райтрих, я бы хотел попросить вас обо одолжении…

- Письмо я уже отправил, если ты об этом. Кстати, не скажешь, каким ветром Ден-Гара  занесло в наши края?

- Не смею… знать, господин Райтрих, - запнулся его собеседник.

- Ладно, черти с тобой, не говори.

Повисла тишина. Мелисса закрыла глаза, пытаясь было понять и увидеть, что происходит снаружи, но тут же получила очередной ощутимый тычок в спину.

- Господин Райтрих?

- Да?

- Вы бы до завтра подождали, на глаза Ден-Гару не попадались. Слухи нехорошие пошли, как бы не по вашу душу Серый Кардинал явился.

- Душу мою ещё взять суметь надо, - коротко хохотнул Райтрих. – Иди, поспи. Спасибо за предупреждение.

Откинулся полог, заскрипел снег под сапогами. В соседнем шатре ворочался, засыпая, Райтрих. Мелисса молча и с затаенным интересом ждала развития событий.
Нет, она не боялась. Нечего ей было пока бояться, слишком крепко сидела в сознании мысль: я вне войны. Лесной просто не приходило в голову, что с ней могут что-то сделать. Да и за что? Она считала себя вольнонаемной, всем союзницей и одновременно всем противницей. Безликая, безымянная. На что она людям? Пожурят и отпустят, может, ударят – что бы запомнила.

Райтрих затих. Не выпуская ворота мелиссиной рубашки арбалетчик осторожно отвел полог шатра в сторону и вышел наружу.

- За мной, - процедил он сквозь зубы.

Минули один поворот, другой. Мелисса запоздало сообразила, что не видит рядом второго конвойного и почти тут же почувствовала далекие отголоски близкой смерти позади.

«Он зарезал их, - вдруг родилась в голове спокойная мысль. – Всех, кто был в шатре, спящими…»

… По краю обошли плац, сопровождаемые раскатами чьего-то молодецкого храпа. Снова углубились в скопище шатров, выбирая места, в которых в рыхлой снежной каше их следы были бы менее заметны…

Шатры кончились внезапно. С этой стороны взгляду Мелиссы открывались чахлые березки и темные силуэты дозорных на их фоне. Одна из фигур тронулась с места, подошла ближе, и Мелисса с удивлением узнала в ней давешнего чернявого солдата.

Чернявый молча поклонился. Арбалетчик скинул капюшоном и оказался Бесвером фон Ден-Гаром. Вынул из-за пазухи звякнувший мешочек и небрежно швырнул чернявом под ноги. Слева показался, ведя в поводу трех лошадей, третий мужчина, скрывающий лицо под шапероном.

Сели в седла, проехали мимо замерших дозорных, свернули направо и вскоре оказались на неширокой, но утоптанной дороге. Мелисса насторожено оглядывалась на конвойного, пытаясь определить направление. Смотреть вперед мешала узкая сутулая спина Бесвера, слева и справа все тонуло в предрассветном чернильном полумраке. Мелиссе казалось, что она находится в странном, словно подвешенном состоянии. Дорога впервые вела… в никуда. Дорога впервые казалась просто дорогой – без начала, конца и цели, мигом, застывшем в мучительной, дурной бесконечности…

Через час выехали на перекресток, свернули на лево, и снова – бесконечно вперед.

Мелисса чувствовала, что у неё слипаются глаза и отчаянно не понимала, что происходит. Она была отнюдь не первой лесной, попавшейся в руки людям, но никогда она не слышала о том, что их куда-то увозили. Из рассказов выходило, что проводника отпускали сразу же…
Бесвер оглянулся, окинул Мелиссу внимательным взглядом. Остановился, отстегивая от пояса флягу и протянул ей.

- Выпей.

Мелисса слабо помотала головой.

- Я сказал – выпей.

За спиной послышался звук взводимого арбалета. Мелисса послушно приложилась к фляге. Обжигающий горьковатый отвар промчался по пищеводу, ухнул в пустой желудок… Прежде, чем сознание окончательно куда-то делось, прежде, чем безвольной куклой выпасть из седла, Мелисса ещё успела ощутить на языке резкий привкус сон-травы.

«Боги…» - промелькнуло в голове,  и на Мелиссу обрушилась темнота.

***

Проснувшись, Мелисса долго не могла понять, где находится.

Капала вода. Где-то в углу шуршала крыса. Под подгнившей соломой ощущался ровный шершавый каменный пол. Сквозняк лениво бродил вдоль стен и шевелил тонкие пряди волос.

Мелисса с трудом разлепила глаза и попробовала сесть. Тут же больно заныла затекшая спина. Шуршание в углу прекратилось. Лесная огляделась.

Помещение (ну не комнатой же называть эту серую коробку в теле здания!) было относительно просторным, с высоким потолком и голыми, без окон стенами серого камня. Каменный пол был довольно щедро устлан уже чуть подгнивающей соломой.

Мелисса поднялась на ноги, и, вжавшись в угол, ещё раз оглядела место своего невольного заточения. Оглядывать было нечего – к незамеченному ранее можно было отнести разве что крысиный лаз возле двери, из которого на Мелиссу смотрели настороженные бусинки глаз.

Снаружи раздались твердые и уверенные шаги. Мелисса любопытно подалась вперед, к двери и тут же брезгливо отпрянула – от косяка остро пахло сырым железом.

Шаги приблизились и стихли, натужно лязгнул в замке ключ и на пороге показалась неопределенного возраста женщина, с ног до головы замотанная в бесформенную серую хламиду. Серая ткань закрывала даже лицо, так что Мелисса видела только мутноватые, словно подернутые пленкой голубые глаза.

Женщина поставила на пол миску с каким-то супом, чашку с водой, осторожно прикрыла за собой дверь и сделала несколько шагов вперед. Мелисса закономерно попятилась – запах железа стал отчетливей, закружилась голова.
Женщина остановилась, окинула Мелиссу мутным взглядом и вышла. Снова лязгнул ключ и стало тихо.

Голова все ещё продолжала немного кружиться. К слову говоря, легенда о том, что лесные не выносят железа была не такой уж и легендой. Убивать оно, конечно же, не убивало, но вызывало сильное головокружение вместе с тошнотой, а при контакте оставляло долго не заживающие, как от ожогов, следы. Такой эффект вызывало только сырое железо, обработанное ощущалось уже в разы меньше.
Мелисса подошла к оставленной на полу посуде, жадно выпила воду, потянулась к плошке с супом… и тут же поспешно убрала её от губ – от посудины отчетливо и резко пахло сон-травой.  Лесная осторожно отошла от дверей и села в углу, задремывая. Впрочем, долго находиться в одиночестве ей не пришлось – спустя несколько часов дверь снова открылась, впуская в камеру нового «посетителя»

На этот раз это был мужчина – довольно молодой, но с начинающими уже седеть каштановыми волосами. Он так же был одет в серую хламиду, но уже с относительно короткими – всего по локоть – рукавами. Лица мужчина, не смотря на наличие просторного капюшона, не закрывал.
Мелисса сидела, обхватив колено руками и оперевшись на него подбородком. Напряжение выдавала только почти абсолютная неподвижность, да глаза недоверчиво поблескивали из-под полумесяцев бровей.

Мужчина со странной, чуть безумной полуулыбкой перевел взгляд с Мелиссы на нетронутую плошку с супом.

Пододвинул её к лесной щегольски-узким носком сапога.

- Ешь.

- Там сон-трава. Я не виновата ни в чем. Отпустите.

Мужчина поднял плошку, подошел к лесной, присел возле неё на корточки. Девушка отшатнулась – слабый до того запах железа стал почти невыносимым. В вороте хламиды влажно поблескивала довольно толстая витая цепочка.

Мужчина протянул руку, осторожно сгреб Мелиссу за волосы на затылке, свободной рукой поднося плошку к её губам. Перед глазами лесной запрыгали черные мушки – в серебро перстня на руке незнакомца тоже было вплавлено железо. Плошка ткнулась в губы, накренилась, и Мелисса начала торопливо пить.

Хватка на затылке ослабла, Мелисса подняла на мужчину затуманившиеся глаза и, пробормотав: «Я не виновата» кулем повалилась на пол.

Через минуту в камере не было никого, кроме невольной узницы. Прошуршали по полу торопливые крысиные лапки. Серый хвостатый комочек крадучись подобрался к плошке. Крыса безбоязненно, даже с некоторой придирчивостью, вытащила из посудины унылый листик капусты.

Через мгновение спящих в камере стало двое.

***

Проснувшись, Мелисса долго не могла понять, где находится.

Капала вода. Под подгнившей соломой ощущался ровный шершавый каменный пол. Сквозняк лениво бродил вдоль стен и шевелил тонкие пряди волос…

Наконец память нашла нужное русло и радостно ломанулась в него, и Мелисса наконец пришла в себя. Реальность изменилась мало, разве что крыса теперь не шуршала в углу, а, мирно посапывая, лежала на боку возле недоеденного листа капусты. Отчего-то её пожалев, Мелисса положила серенькую тушку к себе на колени. Укуса она не боялась совершенно – животные интуитивно узнавали лесных и вреда им не причиняли.

Крыса завозилась и подняла на Мелиссу сонную морду.

- Ну привет, - хмыкнула девушка. – Надеюсь, тебе спалось лучше, чем мне.

Крыса смешно дернула носом и слезла на пол. Коготки дробно простучали в сторону лаза в стене.

Сон-трава ещё давала о себе знать - никогда не мерзнувшей Мелиссе отчего-то стало зябко. Подумав, лесная стащила всю солому в один угол и уселась на ней, вырыв в желтоватых стеблях что-то вроде небольшого гнезда. Страха, как ни странно, все ещё не было – слишком крепко засела в голове уверенность, что её не за что наказывать. Так не наказывают деревенских во время войны – им ведь по сути все равно, кого кормить, вот они и кормят тех, кто захватил деревню, а уж в чьи цвета одета солдатня – им без разницы.

Мелиссе тоже было все равно на кого работать, тоже просто нужны были деньги… Но она почему-то сидела не в седле, направляясь… да хотя бы домой, а на сладковато пахнущей соломе черт-знает-где.

Мысли плавно перетекли на Охотника. Вспомнились отчего-то слова из рассказа рыцаря: «Он тогда два замка вырезал, ещё по указке царицы гайтской…»

Размышления были прерваны шагами в коридоре.

… Снова – закутанная в серое женщина, запах железа, снова плошка с супом и чашка с водой, резкий душок сон-травы. Женщина направилась к двери, Мелисса, повинуясь внезапному порыву, вскочила и пнула посудину ногой. Суп разлился по полу.

- Я не буду есть.

Женщина не оборачиваясь вышла. В этот раз её сменщик появился вдвое быстрее…

***

Так повторялось шесть или семь раз. Мелисса не знала, сколько прошло времени, не понимала, что происходит вокруг – только, пополам со слезами, послушно глотала из поднесенной к губам плошки. Когда суп заменили полноценным отваром – в памяти тоже не отложилось.
Сознание словно затуманивалось, полностью утрачивали значения мысли, чувства… После третьего раза лесная перестал сопротивляться. Только неверными, сухими губами лепетала: я не виновата, и послушно проваливалась в сон.

Но даже во сне реальность преследовала её.

Во сне она лежала на прелой соломе и слушала бесконечные шаги по каменному полу.

***

Она лежала на прелой соломе и слушала бесконечные шаги по каменному полу. Шаги приблизились и стихли, из чего Мелисса с трудом сделала вывод, что, кажется, не спит.
Лязгнул ключ и в камеру вошел мужчина. Привычно поднес плошку к мелиссиным губам. Лесная сделал пару глотков, поперхнулась изумленно… Вода двумя тонкими струйками потекла по подбородку, каплями скатилась по шее…

Вода! Впервые за эту короткую и мучительную вечность к ней не примешивался запах сон-травы.

Выдрав плошку у мужчины из рук Мелисса начала жадно пить. Закашлялась – вода обожгла иссушенное отваром горло.

- Пойдем, - коротко бросил мужчина и направился к выходу.

***

Длинный, без ответвлений коридор, освещенный факелами и незаметно забирающий вверх и влево, неожиданно скоро закончился дверью – почти такой же, как в мелиссиной камере. Эта, правда, полосами железа по косяку усилена не была.

За дверью открылась довольно неуютная комнатенка, освещенная, как и коридор, нещадно коптящими факелами. Справа, в нише, тонула в полумраке лестница, уходящая куда-то наверх, к люку в потолке. Слева, в плотную к стене, стоял стол, перед столом валялось серой бесформенной кучей тряпье... За столом, чуть горбясь, сидел до боли знакомый мужчина. Мелисса рассеяно напрягла память, пытаясь вызвать в ней хоть один четкий образ, но одурманенный отваром мозг отказывался работать.

Мужчина, что скорее всего было немаловажно, тоже её узнал. По крайней мере глаза поднял безбоязненно, и равнодушно бросил:

- Ну привет, лесная.

Мелисса молчала. Мужчина поднялся из-за стола и, припадая на левую ногу подошел к ней. Оглядел внимательно с ног до головы и, вернувшись за стол, откинулся на спинку кресла. Больную ногу машинально, привычно потер ладонью – жест врезался в сознание но вновь не вызвал никаких ассоциаций.

- Один вопрос. Всего один – и гуляй на все четыре стороны.

Повинуясь кивку, мужчина в серой хламиде приблизился к лесной и, через голову стянув цепочку, на конце которой болтался железный кругляшок амулета с пол-ладони, накинул его на Мелиссину шею.

… В ушах зашумело, нестерпимый жар охватил шею и стекся к ключицам, на плечи как будто накинули тяжелое пыльное покрывало. Мелиссу замутило, голова закружилась и, не удержав равновесия лесная повалилась на пол. Через шум в ушах пробился ровный голос.

- Теперь ты не соврешь. Надеюсь не соврешь.

- Спрашивай, - через силу просипела лесная. «Что угодно, - продолжилась мысль. – Только прекрати, вели прекратить, вели снять…. Что угодно отвечу.» В глазах темнело, мужчина в серой хламиде казался расплывчатым серым пятном.

- Куда направился Охотник?

Мелисса едва удержала рвущийся наружу истеричный смех. Охотник, И только-то.

- Кэр-тай, - выплюнула она. – Я больше не знаю, я больше ничего не знаю, снимите…

Её взяли за шкирку и потащили вверх по лестнице. Через люк вывели в ещё один коридор, а оттуда – во двор. От обилия света и воздуха стало только хуже. По легким словно резанули ножом, глаза слепило отраженным от снега светом. Чьи-то руки подхватил Мелиссу, устроили в седле перед собой; застучали копыта – стук сливался в равномерный оглушительный гул.

- Снимите, - бормотала Мелисса. – Снимите, пожалуйста…
Те же самые руки стянули с её шеи ненавистную цепочку и с силой вышвырнули Мелиссу из седла. Лесная неловко перевернулась на живот. Пустующий желудок расстаться с завтраком не мог, заменяя их горькой желчью. По щекам покатились слёзы. С трудом повернув голову лесная встретилась взглядом с льдистыми глазами Бесвера фон  Ден-Гара. Тот усмехнулся, снимая с пояса плеть. Плеть была гибкая, но довольно жесткая, усиленная тонкой стальной проволокой. Мужчина поднял руку.

- Беги, лесная. И не приведи Боги тебе ещё раз показаться здесь или просто вспомнить об этом. Беги!
Плеть со свистом рассекла воздух, огнем обжигая ссутуленную девичью спину.

… Мелисса, спотыкаясь, бежала через лес, наполовину глотая, на половину размазывая по лицу злые слезы. Располосованная рубаха намокла от крови, спина онемела. Силы оставили её довольно скоро – ещё давала о себе знать сон-трава.

К вечеру небо снова заволокло тучами, щедро сыпавшими на землю белые хлопья снега, и заснувшая в корнях ели Мелисса стала постепенно напоминать небольшой сугроб. Пропахав в снегу узенькую канавку возле Мелиссы столбиком замерла давешняя сокамерница-крыса – как только нашла? – подумала, и бесцеремонно залезла к девушке за пазуху.

… Лесной снилось, как по глубокому снегу идет, словно и не уставая вовсе, тонконогий рыжий конь.

***

Проснувшись Мелисса долго вслушивалась в окружающую тишину. Тишина была неожиданно бархатистой, какой-то совершенно безопасной.

Снег продолжал идти. Мелисса села, потянулась… Изумленно поперхнулась – спину прорезала острая боль. Вторым открытием стала недовольно закопошившаяся за пазухой крыса. Третьим – лесной, на вид немногим старше Мелиссы, если вовсе не ровесник. На девушку он глядел с искренним интересом, и сидел тут, похоже, довольно давно – волосы на макушке уже вымокли от таящего снега. Склонив голову на бок парень поинтересовался:

- Тебе нужна помощь?

Мелисса кивнула и встала. Крыса с недовольным писком зацепилась коготками за рубашку, повисла, смешно болтнув задними лапками. Лесная наклонилась, отряхивая штаны от снега, и почти увидела, к одновременно со стрельнувшей болью округлились глаза парня.

- Кто? – наконец потрясенно спросил он.

- Люди, – Мелисса пожала плечами, почти тут же об этом пожалев. – Веди к своим, мне бы хоть рубашку сменить.

***

Эта деревня от мелиссиной отличалась только наличием колодца, да и то потому, что протекавшая рядом Тарга была в этом месте просто юрким ручейком, иногда промерзавшим до самого дна. На естественной поляне полукругом белели холмики добротных землянок. Над трубами вился бледноватый дымок. За домами с гиканьем носились меж деревьями дети, у колодца, оперевшись о сруб, беседовали о чем-то три хорошенькие девушки.

При появлении Мелиссы разговор мгновенно стих. Впрочем, видок у лесной был действительно ещё тот – правая штанина порвана, рубашка на спине порвана и побурела от крови. Мелисса втянула голову в плечи, невольно чувствуя себя ярмарочным шутом…

Вокруг почти сразу же поднялась дикая суматоха. Как из-под земли вырос деревенский староста, лесной лет сорока, в традиционной бледно-белой одежде, и попытался тут же наброситься на девушку с расспросами, но был мгновенно оттеснен собственной женой, которая с оханьем и причитаниями повела Мелиссу в избу. Лицо женщины, назвавшейся Рябиной, при одном взгляде на лесную посерело (ибо как бледнеть дальше было все равно не куда), но проворности в движениях это не убавило.

Оказавшись в избе Рябина немедленно велела Мелиссе раздеться. Штаны и рубашка тут же полетели в печь, девушка не успела даже пикнуть. Оглянувшись на замершую в растерянности Мелиссу Рябина всплеснула руками.

- Что же ты стоишь-то? Ложись на лавку, подлечу тебя… Бедная ты, бедная…

Мелисса послушно устроилась на лавке, оглядывая такую привычную обстановку.

По совести говоря, землянки лесных больше были просторными избами, словно до половины в копанными в землю. В правом углу дышала теплом печь, на бревенчатой стене возле неё висели связками травы. На самой печи, за занавеской – Мелисса знала – было постелено для сна. Вдоль стен тянулись широкие лавки, стояли несколько сундуков. В середине «комнаты» прочно утвердился на дощатом полу стол с крынкой, прикрытой полотенцем от случайного сора.

Рябина отодвинула занавеску, бережно сняла с печи два горшочка с прочно подогнанными крышечками, переставила их на стол. Вышла из дома, но почти тут же вернулась, неся в прихваченном с собой горшке негромко плескавшую воду. Поставила горшок в печь.

Мелисса постепенно расслабилась, разомлела в избяном тепле. Все никак не желающая куда бы то ни было деваться крыса сидела на краю лавки, любопытно свесившись вниз. Лесная усмехнулась, протянула руку и почесала крысу за ухом.

Рябина, то и дело пальцем проверяющая температуру воды, наконец осталась довольна результатом, вынула горшок, подсела к Мелиссе. Обманула в теплую воду чистую тряпицу и осторожно начла стирать кровь с мелиссиной спины. Руки у женщины ощутимо дрожали. За всю свою жизнь она, в отличие от мужа, была в городе всего шесть или семь раз, и он пугал её своей суматошной целеустремленностью с легким налетом жестокости. Не понимала Рябина и привычки людей повсюду ходить с оружием, и сейчас, глядя на спину Мелиссы, только утверждалась в непонимании и страхе.

На белой коже вызывающе алела разошедшимися краями рана, длиной примерно в полторы ладони, окруженная красноватым ореолом. В тепле она вновь начала кровоточить – красные капли набухали от чего-то по краям, и замирали, не сумев скатиться по прямой спине. Глубиной, впрочем, рана похвастаться не могла, но обещала оставить после себя ровную полосу шрама.

- Бедная ты, бедная… Кто же тебя так? За что?

- Люди, - сонно пробормотала Мелисса. – Сама виновата…
- Да как же сама? – Рябина всплеснула руками, отошла к столу и тут же вернулась, неся в руках один из снятых с печи горшочков. Открыла, стала осторожно наносить тягучую, пахнущую чем-то мятным мазь на рану. Боль ушла, по спине пробежал приятный холодок.

- Не права была… Ошиблась… Спасибо вам.

Рябина встала и покачала головой.

- Не за что пока благодарить, шрамы все равно останутся, - женщина подошла к одному из сундуков и достала из него камизу. – Держи, оденься.

Мелисса села на лавке, обняв колени руками положив рубашку возле себя. Протянула негромко, задумчиво следя взглядом за крысой:

- Это же было моей идеей… Вести их на прорыв, через лагерь…

- Кого вести, девочка? – удивилась Рябина.

- Отряд, - спокойно ответила Мелисса. Лицо Рябины изумленно вытянулось.

- Отряд? Ты… что же это? Проводницей у них ходила?

- Проводницей, - эхом отозвалась Мелисса. – Я расскажу, я потом обязательно расскажу… Просто спать очень хочется…

Мелисса встала, путаясь в рукавах натянула камизу и снова легла на лавку, мгновенно засыпая. Жалостливо покачав головой Рябина накрыла девушку плетеным из лоскутов покрывалом. Придержала за плечи вошедшего в дом мужа, приложила палец к губам.

Супруги тихо отошли в угол, сели на лавку у печи. Рябина, подперев голову руками, смотрела на спящую Мелиссу

- Что с ней? - в пол голоса поинтересовался муж.

- Ох, Ясень, не знаю… Можно подумать, ножом её кто резал. И спит, словно опоили чем.

- Сон-трава, - не глядя на жену произнес Ясень. – Её поили сон-травой. – И зачем-то добавил, словно силясь заглушить повисшую потрясенную тишину. – День назад её вышвырнули из крепости.

- Она же проводником у них шла, - потрясенно прошептала Рябина.

- Проводником?

Рябина покачала головой.

- Прости, хороший мой, ни слова больше не скажу. Намучилась она уже, что бы ещё и я её тайны выдавала… Захочет – расскажет сама.

Она снова посмотрела на спящую девушку, и тут же встретилась взглядом с черными бусинками крысиных глаз. Крыса сидела на груди у спящей, и насторожено оглядывала избу. Ясень притянул Рябину к себе, поцеловал в макушку.

- Ты же знаешь. У меня не было выбора.

***

Прошло три или четыре спокойных дня. Сонное зелье уходило из организма медленно, словно нехотя, так что большую часть времени Мелисса просто спала, свернувшись калачиком на широкой лавке. Изредка просыпаясь послушно глотала густую мясную похлебку, пила восстанавливающий отвар.

Проснувшись на пятый день Мелисса долго лежала с закрытыми глазами думая – а не сном ли все это было? Если поднапрячься, то можно просто представить, что она никуда и не уходила. Просто наведалась в дальнее селение по делам, а крепости никакой и не было. Не было Охотника, не было де Сорге, беспомощно распластавшего руки в снегу… Не было Бесвера фон Ден-Гара…

От неловкого движения заныла начавшая заживать рана.

… Нет, не забыть. Ни тошнотворного запаха железа, ни громкого ржания коней. Не забыть дурмана сон-травы и пятен крови на снегу.

Мелисса лежала с закрытыми глазами, пристально вглядываясь в черноту под веками, словно она, эта чернота, могла ответить, что делать дальше. Хлопнула дверь и в избу, вместе с облачком искристого снега, вошел Ясень. Одет он был по-городскому, в льняную и суконную рубаху и льняные же брэ. Шоссов и обуви он пока не надевал, ходил босиком, оттягивая момент, когда ноги перестанут чувствовать под собой непосредственно землю. Мелисса села на лавке, кутаясь в покрывало и выжидательно склонила голову. Ясень не спеша отряхнул одежду, подошел к столу, разлил травяной отвар из закутанной в полотенце крынки и сделал приглашающий жест рукой – мол, присоединяйся. Мелисса послушно встала, и аккуратно сложила покрывало. Прятавшаяся в его складках крыса ловко вскочила девушке на плечо, и в таком положении, вместе с хозяйкой, прошествовала к столу.

- Как спина? – поинтересовался Ясень, протягивая ей кружку. Руки у него были тонкие, словно холеные, как и у большинства лесных, только под обшлагами рукавов кожа чуточку покраснела.

- Уже лучше. Спасибо вам.

Лесной тяжело вздохнул. Пальцы непроизвольно сжались в кулак и тут же расслабились. «Я не знал, что они поят отваром тебя. Не знал, что готовлю новую порцию яда для такой же лесной. Не думал, что станут мучить железом…»
Вслух он произнес другое.

- Благодари не меня, а Рябину. Откуда ты родом?

- Дорет. Северная Граница – Ирис-река, южная – Серебряный ручей.

Ясень присвистнул.

- Что же в наших краях забыла?

- Шла проводницей у одного отряда, - с напускным равнодушием ответила Мелисса

- Проводницей, - эхом, на распев повторил мужчина. – И взяли без вопросов?

- Почему без вопросов? Спрашивали ,конечно. Я посоветовала обратиться к одному из прежних нанимателей.

- И обратились?

- Нет. Но вопросы пропали. Кажется, именно он им меня и посоветовал.

Повисла минутная тишина. Вздохнув, Мелисса поставила чашку на стол и как-то тоскливо произнесла:

- Поймите, я прекрасно справлялась со своей работой. По крайней мере до того, как решила с ней расстаться.

- Почему?

- Потому, что я оказалась не права. Провалила задание. Никогда не сталкивалась раньше ни с чем подобным, а значит, и гарантий теперь никаких давать не могу.

Ясень кивнул.

- Завтра утром я отправляюсь в город, оттуда отправлюсь проводником у торгового каравана. Они держат путь в Легран, а оттуда до Дорета рукой подать. Могу отвезти, если хотите.

- Спасибо. Только… Можно попросить вас об одолжении?
Ясень кивнул.

- Рябина сожгла всю мою одежду. Если вам не сложно, то найдите мне замену…

- А эта-то тебя чем не устраивает? – от удивления мужчина даже перешел на «ты».

Мелисса виновато улыбнулась, повела плечами, привыкая к нудному жжению в спине.

-Я не очень-то люблю платья, если честно… В них и в седле неудобно и… вообще. А в паутинном я буду слишком резко выделяться, - Мелисса подняла голову, встречаясь с Ясенем глазами.

«Зачем тебе не выделяться среди людей, глупая? – словно спрашивал мужчина. – Сидела дома – целей была бы…»

«За тем, - подумала Мелисса. – Что они все мне заплатят. Да, пока я не знаю, как и чем. Но они заплатят – И Бесвер, и чернявый солдат… Все.»

- Хорошо, - Ясень снова кивнул. – Одежду я вам найду. Идите что ли погуляйте пока, уж неделю как безвылазно в доме сидите.

Поблагодарив, Мелисса встала из-за стола и по скрипучей лесенке выбралась наружу. Ослепительно-белое зимнее солнце сияло с лазурно-голубого неба, заставляя снег искриться, словно алмазная пыль. Как же хорошо! Не чувствовать яда в крови, не ждать опасности каждое мгновение, дышать свежим морозным воздухом…

Откуда-то вынырнула стайка ребятишек и тут же облепила Мелиссу со всех сторон. Выделялся среди них только тот парень, что нашел девушку в лесу, да и то разве что возрастом и ростом. В остальном он отчего-то показался Мелиссе таким же ребенком. Может из-за плохо скрытого под настороженностью благоговения? Ну конечно же, куда без этого – небось, ждут, что о «приключениях» расскажет. Впрочем, это вызывало на лице лесной непроизвольную улыбку. Как она и ожидала, первым заговорил именно парень.

- Ты… как себя чувствуешь?

Мелисса снова повела плечами, думая, что это движение, похоже, скоро станет машинальным. Прислушалась к тут же возникшему тянущем ощущению в спине.

- Да неплохо вроде.

Парень замялся. Куда смелее оказалась девочка лет семи-восьми, высунувшаяся из-за спин сверстников и без стеснения разглядывающая Мелиссу горящими глазами.
- Ты правда от людей бежала? Они правда…
Мелисса расхохоталась.

- Тише, тише, оглушишь сейчас. Как тебя называть?

- Ракита, - с готовностью отозвалась девочка. Дернула подбородком в сторону окончательно смутившегося парня.
 
– А его – Клёном…

***

… Её как-то спросили: отчего ты говоришь «как тебя называть?» вместо «как тебя зовут?». Мелисса тогда пожала плечами – у лесных не было принято давать имена от рождения. Каждый сам со временем выбирал, какое имя ему больше по нраву, как его называть….


Мелисса присела на корточки, ровняясь ростом с Ракитой. «Храбрая девочка,» - мелькнуло в голове.

- Ну, что тебе рассказать?

Глаза Ракиты разгорелись ещё больше.

- Про людей. И про крысу. Мама сказала, ты привезла с собой крысу, это правда? Ты же расскажешь?

Словно услышав, что речь идет о ней крыса высунула любопытный нос из-под волос Мелиссы. Ракита радостно пискнула и потянула руку – погладить. Мелисса придержала зверька рукой.

- Не сейчас, подожди. Расскажу, конечно же.

- Вот и отлично, - наконец внес свою лепту Клён. – Пойдем, есть тут одно местечко…