Дорога из Цветов Плоти. Две Тысячи Огней... 21

ДВЕ ТЫСЯЧИ ОГНЕЙ В ТЕМНОТУ 21


(БАРТЕНЕВ)

– Давай, присядь ко мне поближе, – сказал Бартенев, глядя на Карамель, и похлопал рукой по спрессованному сену. Все его тело кошмарно болело, но вроде бы ничего не было сломано. Во всяком случае, он на это надеялся.

– Да пошел ты, – бросила она и повернулась к выходу из сарая.

Бартенев хихикнул, встал и медленно проковылял к ней. Карамель закричала и подпрыгнула на месте, когда он протянул руку и крепко ухватил ее за ягодицу.

– Что ты делаешь, дебил хренов?!

– Решил вот пощупать твою жопу, крошка, – рассмеялся Бартенев.

Карамель шагнула к выходу, но он в два шага опередил ее, перегородив путь. Ее лицо оказалось на уровне груди Бартенева. Он наклонился, положил ладони на плечи Карамели и посмотрел в ее глаза.

– Такие шалавы как ты меня всегда возбуждали. Может, отсосешь у меня, детка? Я смотрю, ты профессионал в этом.

Карамель ничего не ответила, только со злостью плюнула в лицо Бартенева.

– Шлюха, – выдавил он, вытирая ладонью щеку. – Ты сама напросилась.

– Пусти! – закричала Карамель и толкнула Бартенева в грудь, желая пробиться к проему в стене. Лицо ее покраснело от гнева.

Он резко выбросил руку вперед и сжал пальцами шею Карамели. Она широко раскрыла глаза, захрипела и принялась беспорядочно махать руками.

– Постой, крошка. Я еще не видел твоего секрета, что ты прячешь у себя в трусиках. Кстати, как он тебя трахает? Традиционно или любите экспериментировать? Анальный секс, фистинг? – проговорил Бартенев, коротко хохотнул, затем толкнул Карамель на солому и улегся на нее сверху, придавив всей своей массой.

– Оставь меня, вонючий ублюдок! – взвизгнула она и взмахнула рукой, оцарапав ногтем его щеку.

– Тебе конец, потаскуха, – сказал он, проведя рукой по окровавленной щеке.

Плотно прижал голову Карамели к блоку спрессованного сена, вытащил из внутреннего кармана плаща пистолет, положил его рядом и принялся задирать ее платье.

«Сейчас мы все увидим», – довольно подумал Бартенев, орудуя над тканью.

– О, серебристые трусики! – воскликнул он. – А под ними? Бритый лобок? И дырка, которая знала много толстых членов?

Карамель прекратила попытки выбраться из-под навалившегося на нее Бартенева, лежала молча, а по щекам скатывались крупные слезинки. Он, сдвинув в сторону ее трусики, вновь громко проговорил:

– Вот это да! ****а-то не гладкая! – Бартенев поцокал языком, качая головой. – Но стрижка мне определенно нравится, узкие полоски это по мне. Посмотрим, посмотрим.

Карамель сдавленно закричала, когда он опять взялся за пистолет и стал медленно погружать ствол внутрь ее влагалища.

– Хочешь кончить, сука? Хочешь? Сейчас я тебе устрою фейерверк ощущений. А как насчет того, чтобы испытать огнестрельный оргазм? Пушка заряжена. Спустить курок? Твою манду на хрен разорвет к чертям собачьим! Ты поняла это, тварь?! – прокричал Бартенев на ухо Карамели.

Она крепко зажмурила глаза и дрожала всем телом.

– ****ство! – выпалил он, услышав шелест травы. – Твой дружок возвращается. Придется отсрочить наше развлечение, подружка. Но я еще не закончил. Учти это.

Бартенев отпустил голову Карамели, резко вытащил пистолет, плюнул ей в лицо и отскочил в сторону. В это время Валерий появился в проходе, удивленно на них воззрившись. Карамель села, не поднимая головы. Вытерла щеку и стала поправлять платье.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил Валерий, но Бартенев лишь улыбнулся ему, пряча за спиной пистолет. – Что у тебя с щекой?

Бартенев махнул рукой и, покинув ветхую постройку, вышел в поле. Посмотрел на пистолет. На стволе была свежая кровь. Подумал о том, что ключей из тел Инги и Кати у него больше не было. Агенты вытащили их из его плаща перед тем, как поджечь «лексус». Досье на Ингу и Юлю, а также подарок для дочери Шефа остались на месте. Но Бартеневу уже было все равно. Какой от этого всего теперь толк? Требовалось выкопать кейс, а затем можно отправляться домой.

– Вот, черт, – прошептал Бартенев, вновь взглянув на ствол пистолета. – Твою же мать.

Перед его мысленным взором возникло лицо Карамели и голову пронзило внезапное воспоминание, настолько отчетливое, что по спине потекли капли холодного пота. Эпизод восьмилетней давности, о котором он не думал уже очень давно. Совсем забыл. Но теперь вспомнил. Он все вспомнил.

«Это она, точно она. Та самая».