У костра

               

Ну ладно, так и быть, расскажу я вам, что со мной приключилось, когда я был
по годам, ну может чуть постарше, вот этого ушастика.-
Посмотрев в сторону Толика,- старик веткой поковырял в костре, выгреб уголек, взял его рукой и ловко манипулируя пальцами, раскурил папиросу.
Костер потрескивая, поднимал в черноту ночи искры, которые гасли в темноте, как в пасти зубастого, обжористого чудовища, который тянул черные, холодные лапы-тени к костру, щелкал над ним зубами.
Пламя разгоралось, дракон- пятился, тянуло дымком и он, как пес, кидался на окружающие огонь предметы и людей, и лизал бесчисленным множеством языков-теней все, на что натыкался.
Над костром висели котелки, в которых булькала уха и вскипала вода для чая.
Лес плотной стеной обступил поляну, где сидели люди, и тихо качал кронами и ветвями, на которых дрожали листья, или иголки, как будто их этот дедов рассказ, сильно заинтересовал и они ощущали озноб, от предчувствия страшного и таинственного.
Река слегка шумела на перекате и приглушено хлюпала в берег, словно тоже хотела услышать, что говорят.
Дед поставил донку на сома, и на корягу к которой была привязана леска, положил камень, который при поклевке, должен был упасть в воду, и сидя возле костра, то и дело направлял свое ухо в сторону реки.
- Да не клюет еще, давай рассказывай, нетерпеливо просил деда мальчуган с веснушчатым лицом и рыжей чуприной . У меня слух такой, что сразу услышу, зуб даю!
Дед помешал деревянной ложкой в котелке, снял пробу.
- Подбрось Мишка дровишек, не довариться ни как, ты проворней меня старого.
Сухие ветки быстро разгорелись и стало так, что можно было разглядеть лица четырех человек, расположившихся возле костра.
Комары рядом с дымом не любили летать, и держались неподалеку, лишь самые отчаянные подлетали со спины и кто ни будь из людей шевелился, поводил плечами, шеей, чесал и хлопал по неосвещенному участку тела.
- Ну вот значит, продолжил дед,- было мне не шестьдесят с хвостиком, а на пол века моложе .
В то время житуха была несладкой, для таких пацанят вроде меня, из простых семей.
Мишка был старшим из ребят и не из робкого десятка, которого не возможно было испугать бабушкиными сказками, и он незаметно усмехнулся.
Толик с рыжими волосами на голове и веснушками на худом маленьком лице, был на год младше Мишки, слабее, но забияка, озорник, и необычайно правдивый, что вовсе не мешало ему фантазировать и увлекаться космосом.
Ко всему сверхъестественному Толя относился с большим волнением.
Сильный страх у него был перед такими вещами, но любопытство всегда брало верх и он с замиранием сердца, дрожа, но не подавая вида, слушал, а затем жалел о своем любопытстве, когда оставался один в темноте, где ему мерещились явления, связанные с потусторонним миром.
Илья был самым младшим из ребят, он больше был похож внешне  по комплекции и по характеру на Толика, чем на Мишу, хотя был ему кровным братом.
Больше всего на свете, Илюша  любил сидеть у костра ночью, по азиатски, подобрав под себя ноги, спать в шалаше и слушать, как шуршит, что ни будь  вокруг, скребет и щелкает.
-Это теперь бедный ты, или богатый, один ляд, в школу ходишь и лодыря корчишь там целыми днями. Кусок хлеба всегда найдешь. А тогда,- дед ткнул указательным пальцем в черноту неба, будто грозил звезде,- тогда и школу то не знали многие, а ели, то и не спрашивай, лебеду пополам с мерзлой картошкой прошлогодней, и то,- дед затянулся дымком, огонек добрался до бумаги и полетел в костер,- и то, если найдешь в поле, если она там есть. Вот в то самое время мою тетку взял один человек к себе в дом за место жинки, так, как недавно овдовел и нуждался в хозяйке.
Покойная жена  оставила ему девочку тринадцати лет от роду.
Хозяин он был справный. Дом построил большой, крытый железом.
Держал корову, курей, овец, свиней, в общем живность там всякую.
Когда , значит, тетку мою привел в дом, стал строить веранду. Весной дело было тепло, строй себе не спеша.
В скорости веранда была почти готова, оставалось вставить стекла и покрасить доски. Ну я будучи уже в каких то родственных отношениях, зачастил к тетке играть с ее приемной дочкой Валей.
Ну вот, играем мы как то на полу в веранде, вечером с ней, а взрослые сидят в хате за столом, вечеряют, вдруг слышу дверь из сеней в веранду слегка заскрипев открылась, но ни кто не вышел, хотя в глубине не освещенных сеней, мне показалось какое то едва уловимое движение. Тут Валя как кинется с веранды во двор, и не своим голосом, как закричит м-а-а-а,  м-а-а-а, и бегом по дороге. Я за ней. Догнал только за селом, где она упала в бурьян, сжалась, как ежик вся, трясется и только, что то мычит себе под нос.
Чего ты, спрашиваю ее, мычишь.
А она глаза бешеные на меня только таращит.
 Ну, побежал я тогда к тетке, говорю им, так мол и так.
Дед прервал свой рассказ, посмотрел в сторону костра:
-Мишка снимай котелок, кажись готова уха.
-А дальше, что было, дальше что,- нетерпеливо дернул за рукав деда Илья.
Дед погладил живот, видя, как Мишка проворно стянул котелок и поставил на траву.-
-А опосля ухи  будя, да опосля чая.
Ужинали молча сосредоточено дуя на ложки, которые опорожненные стучали о металл котелка, вылавливая увесистое. Дед причмокивал и крякал, когда перчинка застревала в горле. Пацаны подражали деду. На запах к огню подошел ежик и стал шуршать и фыркать в кустах.
Дед запустил веткой:
-Балуй мне. Вон  от сель!
Еж свернулся в клубок, а распрямившись, спешно удалился тайгу, чихая и фыркая.
Поднялся ветерок и лес зашумел, как исполин, который проснулся и стал зевать.
Огонь качнулся в сторону, освобождая из под золы жар,  раздуваемый эфиром, который принимал сходство с драгоценными камнями.
Где то рядом заскрипело дерево, и словно эхо вторя ему закричала птица, крик которой удалялся и был ужасен в своем мгновенном существовании, наполненный дикостью и мраком ночи.
У Ильи глаза, как два блестящих уголька. У Толика слегка оробевшие. Мишкины равнодушные, только ресницы хлопают, от еды разморило.
Дед допил чай, свернул куртку на вроде подушки и прилег, выставив живот к огню:
-Эх жизнь, летит, летит, не успеешь оглянуться как следует, уже дед. А ведь бывало и я гонял как вы, и все то мне было интересно. Не знал усталости и все тут. А теперь не то. Года навалились и тянут к земле, все бы полежать.
Дед закурил. Дым потянулся к костру увлекаемый теплом.
Илья поворотив нос от огня чихнул в темноту леса.
-Что казак чихаешь, не нравится тебе мой табак, мал еще.
Да не мал я!- встрепенулся Илья, обижено взглянув на деда,- это комар в нос залетел.
Ладно уж комар, сам ты комар,- продолжал подтрунивать дед.
Пацаны стали смеяться- комар, комар!
-Все хватит, цыц, а то сома пуганете!- слушайте что дальше было, с той девчонкой, про которую рассказывал. Или может пойдем спать?
Нет, нет,- зашумели дети,- давай говори, продолжай свою сказку.
Ну вот, значит, спрашивают Валю взрослые, что, да как , а она только мычит, как корова ни чего не понять вразумительного и глазами бешеными поглядывает на всех. Две недели не спала Валюша, как ночь у нее озноб и глаза, как у побитой собаки. Ну посоветовали сводить ее к бабке- шептухе. Бабка яйцо ей на голове катала, шептала, что-то. Выкатывала таким образом страх. Затем яйцо перекрестила перед иконой и на свет повернула:
- Перепуг,- говорит,- очень сильный идет с кладбища, и на кресты показывает, что в яйце проступили. Разбила яйцо и в стакан с водой вылила, а оно приняло там такую форму, будто космы чьи-то с желтка головы разлохматились белком.
Сам же желток едва не касался дна стакана.
- Перепуг я выкачала,- сказала бабка, а вот слегка заикаться она будет, надо время. Если бы лег желток на дно, тогда бы не спасти девчонку.
Поживет она, поживет, спать  ночью будет и бояться перестанет.
Валя после этого выздоровела, заикаться почти перестала. А через некоторое время мне пришлось покинуть это село. Вновь побывать в этом селе мне довелось только когда я отслужил службу в армии. Валюша вымахала выше меня и превратилась в невесту. Все на ней так и трещало казалось от ядреной конституции тела. Все при ней. И вот идем мы с ней по родственному с клуба, ну и случайно за разговором затронули старую тему.-
Испугалась,- говорю чего тогда на веранде?-
Ты знаешь,- говорит,- я ведь мамку свою тогда в сенях видела покойницу. Стоит вся в белом, а на ногах красные башмаки.
-А чего тогда кричала и бежала если привиделось?
-Страшно было.
-А теперь не боишься?
-Теперь нет, меня к бабке водили, яйцо мне катала на голове, шептала.
Мы подошли  к ее дому.
А что,- говорю,- в твоих окнах свет не горит?
-Отец с тетей Раей на поминки куда то ушли, придут поздно.
-А ты как же одна в доме?
-Мне не привыкать, не боюсь. Смотри,-повела она рукой в направлении окон,- занавеска на окне приоткрылась. Видишь?
Я вздрогнув, посмотрев в сторону ее окон, но ни чего  не увидел, кроме холодной пустоты в их проеме.
Мы попрощались, она пошла домой, а я к своей бабке к которой приехал в гости. Бабки моей тоже не оказалось дома, ушла на посиделки.
Подхожу к дверям, а самого жуть берет. Что если вдруг и ко мне, что из дома вылезет? Уже хотел на дворе остаться, но ночная прохлада загнала в дом.
Ну, думаю, свет гасить не буду, а под подушку положил нож, что бы обороняться от нечистой силы. Разделся и лег под одеяло в кровать, а уснуть не могу- тревожно, но уснул таки. Свеча в стакане догорела и погасла, а мне стали сниться какие то кошмары. Проснулся, глядь на дверь, а возле нее будто, что то стоит белое, призрачное. Я вскочил, стал кричать, и побежал прямо на дверь с призраком, открыв ее. Во дворе ни кого, тихо, сверчки свистят. Так и просидел на дворе, укрывшись каким-то халатом, пока бабка не пришла. Так то вот мужики бывает. А теперь айда спать!
Дед закряхтел вставая и заковылял на половину согнутых ногах в шалаш.
Толик проворно вскочил и догнал старика у входа и вцепился в рукав.
-Дед я возле тебя лягу.
-Что, испугался казак? Не бойся.
Ишь, какой хитрый, я тоже хочу с дедом спать,- запротестовал Илья.
-Ладно, угомонитесь. Ты Толик ложись по правую руку, а ты по левую. Ну, а Мишка пусть ложиться где хочет, он парень боевой.
-А то как же,- произнес Миша и зевнул в кулак, последним заходя в шалаш, закрывая дверь. Что то сом не хапнул?
Дед заворочался укладываясь ловчее,- спи Миш схватит не уйдет, не тушуйся.
В скором времени только редкий храп деда нарушал тишину воцарившуюся в шалаше. Огонь погас и только угольки выглядывали из пепла и мигали подражая звездам. Налетевший ночной ветерок разбудил лес который слегка зашумел шевеля ветвями. Стали различаться кроны деревьев. Ночь отступала, пряча свои черные лапы в барсучьи норы. Воздух наполнялся предрассветной свежестью. Небо стало принимать голубой цвет. Стали видны близлежащие деревья и река над которой кое где висел легкий туман, подобный дыму в накуренной избе. Кое где начали щебетать птицы и летать в поисках пищи. Поперек тропинки побежал первый муравей неся что то перед собой. Утро!
Воздух наполнен ощущением нового дня. Что принесет он? Может быть этот день, для кого то станет последним. Жук вскарабкался на пенек и шевеля усами ждал чего то. Ах вот что он ждал!- первых лучей Солнца, которые врезались в пространство, свободное от растительности, придавая миру радость и цвет. С коряги упал камень и нарушая тишину, утонул в реке, погружаясь из газообразной среды в жидкую. Брызгами обдало берег и влага впиталась в него, как в губку. Леска снасти слегка обвисла и резко натянувшись, ушла в сторону.
Рассвет! Кто не любит его? Даже бомж с угрюмым лицом и голодными, злыми глазами, залюбовался застигнутый рассветом в пути. Смотрите, я пришел отличить негатив от позитива, а свет от тьмы!- кричал рассвет.  Солнце нехотя оторвалось от горизонта и двинулось в верх к зениту, что бы побольше охватить пространства лучами.
-Поднимайтесь рыбаки!- Дед разбудил ребят,- вот уже Солнце куда выползло, а вам все спать!
Ребята нехотя встали протирая глаза руками и один за другим пошли за шалаш по нужде.
Погляди Илья какого я усача поймал, пока вы спали. Пожалуй более пуда весу в нем, еле вытащил. Уже хотел вас будить на помощь.
Пацаны обступили черного головастого сома- щупают:
Ух ты!-  восклицает  Илья.
Какой здоровый!- качает головой Толик и щелкает языком.
- Этот еще так себе.- С видом знатока схватил рыбу за ус Миша,- бывает покрупней сам видел, как бревно. А башка,- Мишка развел руки и выпучил глаза, словно хотел побороть деда,- с ведро!
Дед аккуратно завернул рыбу в траву и положил в мешок, который кряхтя поволок к реке опустив в воду и привязал тесемкой к дереву.
- После обеда пойдем ребятки я вам покажу, где форель клюет. Только тихо. Она рыба пуганая, сильно осторожничает.
- А далеко идти?- спросил Толик.
- Да нет, версты две. Там речка маленькая есть. Долгоган называется. Вот форель и есть в ней.
Солнце добралось до зенита и замерев словно раздумывая, не спеша устремилось к закату.
Небольшие облака после обеда исчезли совсем. Днем было жарко, все живое попряталось, кто куда и теперь, когда Солнце уносило за собой пекло, в лесу произошло небольшое оживление. Застучал дятел в ствол дерева клювом, прокричал где то над болотом кулик, на стебле улитка вытащила свою скользкую, черную головку- озирается. Паук с белыми точками на серой спине, заделывает в паутине брешь, орудуя, своими лапками, как ткацкими челноками.
По тропинке, едва заметной и засыпанной ветками, листьями и другим лесным мусором идут четыре человека. Один был большой, сутулый и трое маленьких.
Идут беспечно, не боясь, словно в своем дворе.
Мальчишки говорят не переставая, перебивая друг друга, о своем, волнующем их воображение. Дед молчит и слушает, изредка соглашается с кем то или нет.
-Цыц!- произнес дед, сделав знак рукой, чтобы замолчали.
Спереди доносился звук работающих двигателей. Дед прислушался.
- Должно быть рыбаки на мотоциклах рыбачат. Тут недалеко Паранай протекает, мы возле него пройдем.
- Так может и мы там половим?- спросил Илья.
Дед посмотрел на него улыбнувшись:
- Что, или чебаков не видел? Там в это время кроме их не чего на удочку и не поймаешь. Пойдем сразу на Холодный.
По мере приближения к реке, звук двигателей нарастал и в скорее стали слышны голоса кричащих людей. Тропинка круто ушла в низ, изогнувшись на дне лощины змеей и вывела на бугор, густо заросший кустами багульника.
- Ложись!- заорал  дед, но из за ревущих двигателей, его крик был еле слышен.
С бугра реку видно, как на ладони.
- Рыбнадзоры-браконьеры. Сейчас бы фотоаппарат и щелкнуть их,- хлопнул с досады по согнутому колену дед!
- А им разве можно?- спросил деда Толик.
Дед ни чего не ответил, следя из за стеблей и кустов, как два инспекторских Урала, буксуя по песчаному, каменистому берегу, тянули рыболовные сеть, ревя словно пара дерущихся динозавров. Неподалеку, возле деревьев, где кончалась песчаная коса, возвышалась большая куча дергающейся рыбы, рядом с которой на корточках сидели трое рыбнадзоров в своих фирменных желтых костюмах и вспарывали у самок горбуши, брюшины охотничьими ножами, потроша икру, в целлофановые мешки. У самой воды возились еще двое с ножами, срезали брюшки для тещи. Мотоциклы выволокли огромную сеть в которой не было ячейки, за которую не зацепился бы рыбий зуб.
- Пошли от сюда!- крикнул дед. От беды подальше  пошли!- увлекал он за собой ребят.
- А что будет то?- забежал дорогу деду Мишка.
- По шеям надают, вот что. А меня и в тюрьму могут отправить. Да почки отобьют, что бы не совал свой нос, куда собака не совала. Так то!
Форель брала охотно, но настроение у ребят было подавленное увиденным, которое не входило в рамки действительности, о которой им твердили в школе.
В жизни есть что то очень ловко запутанное. А может дед просто сгущает краски?- думал Толик. Все равно рыбнадзор существует для того, что бы охранять природу от браконьеров, а не заниматься браконьерством.
Подошел дед и погладил Толика по голове:- Что нос повесил рыбак?
Пригибайся ниже и к берегу близко не подходи. Забрасывай мягче, не шлепай, тогда схватит.
Перед закатом у каждого из рыбаков было по нескольку килограммов пятнистой форели. Ребята радовались и хвастались уловом.
- У меня вот какая есть!- вытащил из своей сумки рыбу Миша.
- А у моей голова больше и пятна ярче,- показал свой трофей Толик.
- Дед скажи, что моя рыба больше чем у них,- канючил Илья.
- Молодцы, добрые из вас рыбаки вырастут,- похвалил дед ребят. Слушали меня вот и наловили. В рыбалке главное опыт или подсказка, вот тогда и улов.
- Стой, кто такие, куда? Что в мешках? Показывай!
Трое рыбнадзоров в своих фирменных желтых куртках, одна на котором была как решето, продырявленная картечью, обступили ребят с дедом. Ружья, бинокли, ножи, патронташи, болотные сапоги. Опухшие от чрезмерных возлияний, небритые угрюмые лица. Заляпанные лососевой шелухой и плевой волосатые руки, лезут в мешки, шарят. Один видать старший стрельнул глазами на деда:
- На что ловили? Ведь видно же, что нелегально!
- Да ее кроме, как на удочку и не словить.
- Бабке своей старый будешь рассказывать байки. Вентиль ставили, да?
- Да вот же и губа у ней от крючка рваная у всей, смотри!
- Можно специально подорвать. Смотри старый барбос, доберусь я до тебя, перья полетят. И шпану еще учит. Свалил от сюда! Чтобы духу вашего через минуту здесь не было!
Деду стало стыдно перед ребятами. Он глянул на рыбнадзора помутневшими от обиды глазами, в которых блеснула слеза:
- Ты не больно то пугай, пуганый.
- Что такое старая, зубы жмут?
- Да пусть идут, время нет. Топай быстрее давай!- повел  стволом двустволки тот, у которого через куртку можно было отбросить вермишель.
Сердца ребят колотились в груди, когда они шли за дедом, который всю дорогу до шалаша молчал и курил. Добрались, когда едва различалась тропинка и в скорее можно было идти уже наугад. Разожгли костер. Поставили чайник. Собрали нехитрый ужин.
- Вот так пацаны,- произнес дед, опорожнив кружку чая. Жизнь это книга, только вывернутая на изнанку. Читаешь одно, видишь другое.
   
                5.07.87.