10-V Про воздержание Александра Великого

                V

  В том же пространном послании далее Гай писал.

  «… Свой привет из Сирии тебе, конечно же, передают Марк и Гней. «Гавийах тапках!» – это юный Марк мечтает, как он, украшенный множеством знаков отличия и достоинства, подойдёт к Фламине Кибелы, самой красивой жрице в целом мире, и так начнёт свой разговор. Он уверяет, что эта варварская фраза на одном из местных языков означает «Давайте знакомиться!» Но главным образом наш самый молодой друг изучает арамейский, и за год сделал большие успехи. Так что уже два раза переводил при допросе пленных мятежников, подозреваемых не просто в участии, но и в организации бунта в своей округе.

  Маний Кар по-прежнему префект турмы. А вот его брат, Секст Кар, теперь воюет в четвёртой когорте шестого легиона, оптионом. Уже успел отличиться в упомянутых выше боях – так что, возможно, скоро станет центурионом. В начале следующего года у Секста заканчивается срок службы. Он почти четверть века в армии. С консульства (третьего) Цезаря Клавдия и (второго) Луция Вителлия.

  Маний всё переживает из-за того поражения у Иерусалима и суда. Сколько раз его понижали, но то всё было за дисциплинарные проступки, чаще за игру на деньги, не впервые оказался в передряге в бою. Но никогда не было так, чтобы Карман оказался чуть не единственным выжившим из сотни солдат, сражённых врагом. Так что теперь он не шутит, говорят, как раньше. Часто бывало, когда ему (не всерьёз, конечно) скажут «Ну ты и мразь, Карман!», он отвечал: «Зато живой!» или «Иначе не выживешь!» Зато другие шутки-прибаутки у него всегда наготове. Недавно в их легионе, к примеру, такая сценка была (Сабин написал). Вечером первая и вторая турмы по жребию выставили по одному борцу. От первой выпало молодому здоровяку, новобранцу из Нарбоннской Галлии, от второй – вексилларию, ровеснику Мания, к тому же из его турмы, у них много общих знакомых, оба любят поиграть в двенадцать линий. Новобранец быстро начал одолевать худого (но жилистого) вексиллария. Но тут Маний кричит крепышу: «Осторожнее, сейчас палец в Цопу засунет, с девственностью расстанешься!» Молодой от неожиданности растерялся и под общий смех был повален на лопатки приятелем Кармана.

  … Что же касается наших – моих, Гнея и Марка – отношений с противоположным полом, – о чём интересовалась сестра, – то вкратце можно описать так. В Антисиях оказались две молодые симпатичные невольницы: совсем юная сириянка Долия и весьма стройная нумидийка. Одна из них живёт при мне, служа по хозяйству, месяца через два-три меняю на другую, отправляя обратно на виллу. Знаю, Росция не осудит. И, как ты верно замечаешь, ей будет неприятно видеть меня несчастным и женоненавистником. При Гнее также есть одна красивейшая наложница, с берега Германского моря, из племени фризов. Плюс к этому, в городах ему не всегда удаётся устоять перед чарами местных искусительниц.

  Марк почему-то отказывается от предлагаемых нами в его пользование служанок (и мальчиков, мы подумали, вдруг он почему-либо на них возжелал перейти), не посещает и лупанары. Вообще-то, он говорит, что хочет быть как Александр, также завоёвывавший эти земли. Он напомнил нам следующую историю о великом македонском базилевсе.

  Самым прекрасным и царственным благодеянием Александра было то, что матери, жене (она же и сестра, кстати, помнишь?) Статире и двум незамужним дочерям Дария Кодомана, этим благородным и целомудренным женщинам, оказавшимся его пленницами, были созданы такие условия, будто они находились не в неприятельском лагере, а в чистом, священном девичьем покое. А ведь жена Дария была самой красивой из всех цариц, как и сам персидский царь был самым красивым и рослым среди мужчин (персов), дочери же их походили на родителей. Видимо, Александр считал, что способность владеть собой для царя важнее, чем даже умение побеждать врагов. Он не тронул пленниц и даже не видел их. Вообще, до своей женитьбы он не знал (кроме некой с греческим воспитанием сириянки) ни одной женщины. Глядя на других красивых пленниц, Александр шутил, что вид персиянок мучителен для глаз. Желая противопоставить их привлекательности красоту своего самообладания и целомудрия, царь не обращал на них никакого внимания, как будто они были не живыми женщинами, а безжизненными статуями. В одном письме Александр сам писал следующее: «Никто не сможет сказать, что я видел жену Дария, желал её увидеть или хотя бы прислушивался к тем, кто рассказывал мне о её красоте». Великий завоеватель говорил также, что сон и соитие более всего другого заставляют его ощущать себя смертным, поскольку утомление и сладострастие – слабости природы человека.

  Когда же Гней напоминает юному другу об их совместном участии в пирах в Городе, Марк оправдывается тем, что тогда ещё не знал некоторых подробностей о своём герое и образце для подражания,  то есть об Александре. Мы пытаемся смутить его тем, что это не римлянин, и что неизвестно, чем бы обернулось, скажем, вторжение великого македонянина в Италию, что, возможно, не остался бы он тогда непобедимым.



Продолджение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/21/651

-------------------------
  Германское море – совр. Северное.
  Дарий III Кодоман – царь персидской державы (336-330 до н.э.).
  третье консульство Цезаря Клавдия и второе Луция Вителлия – 43 год.