Глава 3

3.

Лариса рынки не любила.

Брезгливо обойдя торговку, что со своими коробками вылезла на самый проход, она устремилась к выходу, так ничего не купив. Хотя поначалу собиралась. В виде исключения. Потому что не успевала забежать в какой-нибудь приличный магазин, чтобы купить Юрику гостинцев.

А все из-за Муськи.

Муськой звали ее мать, особу непредсказуемую и ветреную. Муська позвонила и потребовала срочно явиться к ней на работу.

— Ларка, бросай все и дуй ко мне, — скомандовала она по телефону, — сейчас подъедет один мой знакомый, ты его не знаешь, и отвезет тебя к Юрику в лагерь. Он на дачу едет и ему как раз по пути. У тебя есть полчаса. Давай, давай, не гуди. А то завтра поедешь на автобусе.

Покидав в сумку на скорую руку чистые штаны и майки для сына, Лариса быстро добралась до вокзала, где работала ее мать, а на перекрестке забежала на тот самый «Лучший» рынок, где так ничего и не купила. 

Муська уже в нетерпении названивала на «сотовый», с обещанием ноги оторвать.

— Какие продукты, — кричала она, — я все уже купила, и фрукты, и печенье…

Через несколько минут мать затолкала ее в какую-то иномарку несвежего вида и помахала ручкой:

— Юрику привет!

И умчалась. На перрон. Она там торгует. Пряниками, минералкой, соками—водами и прочими радостями для путешествующего народа. 

Лариса, пристроив пакеты в ноги, с облегчением откинулась на заднем сиденье и, наконец, обратила внимание на водителя, мамкиного знакомого. За рулем сидел пожилой дядька  самой неприметной внешности. Какой-то никакой.

— Меня Саша зовут, — сказал он, не оглядываясь, — ну, что поехали?

Мелькавшие за окном красоты родной природы ее быстро утомили, и она задремала. Но вскоре почувствовала, что машина уже никуда не едет, а дядька перебрался к ней на заднее сиденье и шумно дышит ей в ухо. Увидев, что она открыла глаза, он заулыбался и сразу полез целоваться.

Опешив от такого поворота событий, Лариса  растерялась, а мужичок, приняв заминку за согласие, уже ловко шарил по ее талии, пытаясь расстегнуть джинсы. Но получил сначала удар локтем в грудь, а потом и по физии.

Страшно удивился:

— Ты, чего, а?!

Но поползновения свои не оставил, пока Лариса не впала в истерику и чуть не раздолбила ему стекла, пытаясь выбраться из машины.

— Дура! — сказал он, поправляя на себе рубашку, — от тебя, что ли убудет?!

Злая, в помятой блузке, она стояла на пыльной обочине и не хотела садиться в машину. Водитель топтался рядом,  нудно уговаривал ее сесть обратно.

— Ну, ошибочка, вышла. С кем не бывает. Не хочешь и не надо. Что у меня, баб, что ли мало. Сказал,  до лагеря довезу, значит - довезу. Тем более матери твоей обещал, а я мужик ответственный.

Наконец Лариса с каменным лицом уселась сзади и пригрозила ему, если что, то она врежет ему так, что про баб он еще долго вспоминать не будет.

Дядька всю дорогу бубнил, что девки нынче с дуркой, а он хотел, как лучше. И мать ее, Муська, ему говорила, типа, езжай, ты, Саша, с моей Ларкой до лагеря. Да отнесись к ней повнимательней, баба - она хорошая, только вот с мужиками  не везет. Он и отнесся, как положено, а эта, вишь, в позу встала...

- Вечером-то за тобой заехать или как? - спросил он, высаживая ее возле ворот лагеря.

— Или как, — сказала Лариса, громко хлопнув дверцей.