Два сеньора из Вероны, Акт четвёртый, сцена вторая

СЦЕНА ВТОРАЯ

Милан. Внешняя часть дворца герцога под окном Сильвии.

(Входит Протей.)

ПРОТЕЙ:
Пришлось мне друга Валентина обмануть, сейчас же  должен Турио надуть. Используя его знамёна, иду на штурм любви своей. Помогут ли ничтожные подарки поколебать её и чистоту и святость?  Когда торжественно ей в верности клянусь, измену другу в этом видит. Когда же красоту её боготворю, в измене обвиняет к Юлии, которую я  некогда любил. Но несмотря на все остроты, которые любовника разят, моя любовь, как собачонка: чем  больше  дразнят, тем она настырней. Но вот и Турио идёт. Пора нам под окно слух Сильвии ласкать чудесной серенадой.
(Входит Турио с музыкантами.)

ТУРИО:
Вот это да, сеньор Протей! Как вы сюда пробрались раньше нас?

ПРОТЕЙ:
Любовь проникнет там, где не пройдёт никто, мой Турио любезный.

ТУРИО:
Надеюсь я, сеньор, что ваша-то не здесь.

ПРОТЕЙ:
Конечно, здесь. Иначе б не был здесь и я.

ТУРИО:
Кто? Сильвия?

ПРОТЕЙ:
Да, Сильвия, и ради вас.

ТУРИО:
Спасибо вам. Ну, господа, настройтесь и — за дело.

(Входят и останавливаются в отдалении  Хозяин гостиницы и Юлия в мальчишеской одежде.)

ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
И что вас, юноша, так сильно огорчило?

ЮЛИЯ:
Да что-то мне, хозяин, всё не по душе.
ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
Я уверяю: вы развеселитесь. Здесь много музыки, а главное — тот господин, которого желали так увидеть.

ЮЛИЯ:
Смогу ли я его услышать?

ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
Не может быть сомнений в этом.

ЮЛИЯ:
Я лучшей музыки и не желаю.

(Играет музыка.)

ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
Слушайте, слушайте!

ЮЛИЯ:
Он среди них?

ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
Да, но помолчим! Давайте слушать.

Песня.

Кто ж эта Сильвия, скажите?
И нет числа её хвалам.
Чьей красотою дорожите,
И кто всего дороже вам.

Она, как горлица, порою,
И голосок из серебра,
Так хороша она собою
И так несказанно добра,

Она во всём великолепна
И богом прислана сюда.
От красоты её я слепну,
И вряд ли вылечусь когда.

И этот гимн её заслугам
Её несказанным чертам,
И все мы — преданные слуги,
И все цветы — к её ногам.

ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
Да что ж такое! Вы мрачнее тучи. Что с вами, сударь? Музыка не та?

ЮЛИЯ:
Не музыка плоха, а музыкант негодный.

ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
А от чего ж?

ЮЛИЯ:
Уж очень он фальшивит.

ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
Не той струны коснулся по ошибке?

ЮЛИЯ:
Он струны сердца моего фальшивой темой бередит.

ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
Вы так мелодией ранимы?

ЮЛИЯ:
Уж лучше быть глухим, чем сердце фальшью ранить.

ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
Похоже, вы до музыки охотник не большой.

ЮЛИЯ:
Не слышу музыки — один сплошной разлад.

ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
Вы слышите нюанс прекрасный в теме?

ЮЛИЯ:
Нюансов-то как раз и не терплю.

ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
Так вы хотите музыки унылой?

ЮЛИЯ:
Я не унылой, гармоничной музыки хочу .А что, хозяин, господин Протей, упоминали о котором, частый гость у этой дамы?

ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
Как говорит его слуга: он голову теряет от любви к особе этой.

ЮЛИЯ:
А где слугу найти?

ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
Пошёл искать свою собаку, которую хозяин подарить намерен завтра  даме сердца своего.

ЮЛИЯ:
Они расходятся. Давайте отойдём.

ПРОТЕЙ:
Не бойтесь, Турио, я так устрою всё искусно, что вы останетесь довольны.

ТУРИО:
Где  встретимся теперь?

ПРОТЕЙ:
Фонтан Георгия Святого.

ТУРИО:
Пока.

(Турио и музыканты уходят.)

(В окне появляется Сильвия.)

ПРОТЕЙ:
Сеньора, добрый вечер вам.

СИЛЬВИЯ:
За музыку спасибо, господа. А кто со мною говорит?

ПРОТЕЙ:
Да тот, чьё трепетное сердце не трудно было бы узнать, хозяина услышав голос.

СИЛЬВИЯ:
То, кажется, Протей.

ПРОТЕЙ:
Протей — слуга покорный ваш, сеньора.

СИЛЬВИЯ:
Что вы хотите?

ПРОТЕЙ:
Вашего вниманья.

СИЛЬВИЯ:
Так внемлете желанью моему: идите спать! Вы, гнусный, лживый, вероломный тип!
Уже ли я слаба умом настолько, что не вижу фальши всех любовных излияний , не раз обещанных другим? Домой немедленно вернитесь, покайтесь пред невестою своей. А я, клянусь царицей ночи, порывы вашей страсти не приемлю и, кроме прочего, жалею время, что потратила на разговоры с вами.

ПРОТЕЙ:
Любил, любил признаюсь честно, но нет её уже в живых.

ЮЛИЯ (в сторону):
Как жаль — на эту фальшь ответить не могу. И всё же — рано хоронить меня.

СИЛЬВИЯ:
И даже, если это так, то друг твой Валентин, с которым я обручена, чему свидетель сам ты, пока не умер. Тебя такой поступок не коробит?


ПРОТЕЙ:
И Валентин, по слухам судя, - не жилец.

СИЛЬВИЯ:
А коли так, то и любовь моя — в могиле, погребена со мною вместе.

ПРОТЕЙ:
Позволь на свет её извлечь.

СИЛЬВИЯ:
Ступай-ка на могилку милой и поплачься там, а лучше — схорони в могилке той тобой убитую любовь.

ЮЛИЯ (в сторону):
Такого он ещё не слышал.

ПРОТЕЙ:
Уж коли так жестокосердны вы, сеньора, то хотя бы  для любви моей пожертвуйте портрет, висящий в ваше спальне. Я буду плакать перед ним и душу изливать. Поскольку ваше существо другому отдано во власть, то тень моя, сойдяся с тенью вашей, займутся настоящею любовью.

ЮЛИЯ (в строну):
Что тень тебе, что существо, а для тебя всё  — баловство. Пусть тень моя примером всем послужит.

СИЛЬВИЯ:
Быть вашим божеством желанья не имею, но коли ваша фальшь молиться тени жаждет, то завтра поутру портрет вам передам. Итак, спокойной ночи.

ПРОТЕЙ:
Какая ночь спокойной может быть, коль поутру исполнен будет смертный приговор.

(Уходит Протей. Сильвия отходит от окна.)

ЮЛИЯ:
Пора и нам, хозяин.

ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
О, господи, а я уж и вздремнул.

ЮЛИЯ:
Не будете ль добры назвать Протея адрес.

ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ:
Да у меня ж он и живёт. Смотри-ка: день уже занялся.

ЮЛИЯ:
Длинней и тягостней я ночи не знавала.

(Уходят.)