Соль земли. Ностальгия детства

Вдруг вспомнился хужирский магазин скобяных товаров или иначе хозяйственный, на улице 19 Партсъезда, возле клуба.
Там было сумрачно.  Вдоль стен стояли и лежали важные деревенские железки - вилы, косы, двуручные пилы, ножовки, более дорогие столярные хитрые трехэтажные пилы, рубанки и фуганки, лезвия к ним, пахло солидолом, кожей, дёгтем, кузбаслаком, новым железом и дымом от печи, которой отапливался в зимнее время магазин.

Были  там велики, мечта каждого пацана, небольшой "полувзрослый" с темно-синей рамой, со спицами, обмотанными промасленной бумагой. Стояли  там и взрослые с гордой золотистой надписью на раме и на шильдочке на рулевой колонке «Урал» или ПВЗ, которое подрастающее поколение расшифровывало так – проституток возить запрещается и двусмысленно хихикали. Привозили их из города за триста шестьдесят километров в сельпо на улице Пушкина, а уж оттуда они попадали в магазин. Где шпана могла их созерцать и мечтать, что они могли бы делать, имея такие велосипеды, но мечтать не вредно. Вредно не мечтать. Помните, что по этому поводу говорил почтальон Печкин из Простоквашино.

Нас, пацанов, привлекала простенькая "витрина", справа от входа - деревянный плоский ящик со стеклом в качестве верней крышки. "Витрина" была окрашена бордовой половой краской по дереву и поблескивала зеленоватым стеклом с крючком.
Справа, как раз было окно, и свет освещал внутри ящика все ценности. На белой бумаге выложены складешки большие и маленькие, с тремя лезвиями и с пятью. Совсем большие складни со стальной гардой и лезвием на ширину кулака.
- До сердца достанет, - так говорили старшие парни.
Новенькие, в смазке, со скромной окраской  рукояток, они были нашей мечтой и стоили баснословно дорого для пацанов -2.70, 3.50, а самый большой складной нож 5 рублей. Огромные деньги, которых нам никогда не давали.

Билет в кино стоил 10 копеек, мороженого у нас не продавали, и эта
сумма была достаточной для радости. У кого было 20-30 копеек, они могли
купить в аптеке, рядом с магазином, гематоген, сладкую глюкозу или поливитамины, от которых моча становилась ядовито-жёлтой.
50 копеек было уже целым  состоянием.  55 копеек  стоила банка сгущенки.

Упорные пацаны накапливали на заветный складень, а те, кто пошустрее, могли продать рыбу приезжим, других от щедрот с получки под хмельком, одаривали отцы. К матерям с таким делом, как ножик соваться было просто бесполезно.

Еще на одной "витрине" слева у другого окна, выходящего на центральную улицу,  было выложено  другое вожделение - порох. Самая большая для нас ценность, это черный, дымный порох, и несколько круглых туб бездымного, как нам казалось никому не нужного. Из чёрного пороха получались отличные бомбы и мины, даже запускались иной раз ракеты, но они чаще взрывались, чем летали. Гагарин жил в наших чумных головах, ведь он буквально только недавно слетал космос и был у всех на устах.

Багрово поблескивали капсюля, простые и загадочные желтые бочоночки
жевело. Такое нам не давали и не продавали, можно было только тайком
украсть у невнимательного родителя или родственника. Если ловили, то  били очень больно. Я тоже не был исключением и  был колочен отцом и порот дедом неоднократно.  Доставалось за всё: за порох, спички, капсюля, за самовольное пользование оружием.
Однажды по недосмотру местных властей, к тому времени хозяйственный магазин уже сгорел, целый божий день заезжая автолавка у промтоварного магазина, торговала охотничьими припасами: порох патроны, капсюли, гильзы. Видимо торопились сделать план. Продавали щедро всем, в том числе и пацанам. В этот день волшебный  день пацанва
промотала все свои накопления.

Я купил коробку капсюлей - на порох не было денег, да  и смелости не хватило, зад ещё помнил уроки прошлого.
Весь следующий день школа стреляла и взрывала, напоминая киношную битву под Бородино. Вы, наверное, помните ещё чернильницы непроливайки. Каким шиком было на перемене опустить капсюль девчонкам в чернильницу и с нетерпением ждать начала урока, когда учительница даст задание писать. То тут, там по классу раздаётся стрельба, это перо ручки ударило в перевёрнутый капсюль, где была тонкая фольга. Девчонки визжат от испуга, учительница мечется по классу пытаясь выяснить нарушителя, кто это сделал. А ты сидишь со скучной рожей, как бы не при делах. А на следующей перемене ходишь, грудь колесом и доволен, что сумел напакостить.
 Но взрослые быстро спохватились, боеприпас изъяли, торговцев выгнали из посёлка, и больше такой лафы нам  не было.

Непонятно зачем было нужно такое количество боеприпасов в Хужире. К концу 60х вся крупная дичь на острове была давно выбита.
Лишь изредка можно было подстрелить глухаря, зайца, а осенью с открытием охотничьего сезона на перелётную дичь, ездили на озёра охотиться на уток. Да ещё старики ходили на белку, из шкурок, которой шили шапки, а мясо шло на еду.
Любители охоты на дикого зверя, зачастую браконьерской, а поэтому тайной, ездили далеко на материк. Об этом много и не говорили, а особенно при детях.

А вот рыжую плутовку лису на просторах острова можно было встретить запросто. Я был свидетелем, когда младший Лыков – Валерка,  гонял на ГСМке,  у Шаманки невесть, откуда взявшуюся там лису. Там ей и питаться-то было не чем, разве что мышами и сусликами, нор которых было полно на склонах гор.


Еще в хозяйственном были крючки и блесны нескольких видов, катушки с леской.
Омулевые крючки мы делали сами из иголок, чтоб без жагры (жала), изгибая их утиками над свечкой.
Дело в том, что обычный крючок с жалом для хорошей ловли на Байкале зимой не идёт. Омуль – рыба очень пугливая и малейший шорох, стук, брошенная тень её отпугивали. Мгновенно, подошедшая стая омуля. исчезала и оказывалась далеко от незадачливого рыбака, и нужно было иногда долго ждать следующего подхода рыбы, опуская в лунку драгоценный бормаш (гаммарус) для подкормки.

Крючки самоделки (заглотыши) делали не очень большими и изящными. Тогда рыба меньше видит инородный предмет под намотанной мушкой или бормашем на крючке. Подскочившая стая рыб хватает приманку, ты видишь только белый открытый рот и тащи, иначе рыбу упустишь. Весной, когда лёд уже плохой, а отверстие лунки становится большим (майна) рыбу видишь снующую во все стороны в самой лунке и только успевай таскать. Лески в воде всего метр или того меньше, и только успеваешь выдёргивать рыбу на лёд, и по новой опускать удочку в воду. На крючок с жалом много не поймаешь. Пока рыбу отцепляешь, она уже соберёт бормаш в лунке и была такова. А в конце апреля и до средины мая ловили за утро, с четырёх утра и до семи, по пятьсот, семьсот штук. Это удачливые и у кого были мотоциклы на берегу. На себе много не унесёшь. В обычный мешок входит средних омулей 180-200 штук. Вот и допри его на себе до дома.

 Я освоил  ремесло гнуть крючки с первого показа и всегда делал себе десяток на каждый выход на бормашевку.
Мать ругалась за исчезнувшие иглы. Крючки в Хужире не покупали, зря
какой то наивный снабженец их сюда отправил. Они лежали тут, наверное, с 50х годов. Леску брали охотно, особо ценилась "жилка" на поводок, 0,15. Поводок всегда должен быть тоньше основной жилы, чтобы был менее заметен.
Толстую брали реже. Свинцовая дробь третий номер, умело надрезанная на 2/3 ножом, шла на грузила.

Настоящий мужской магазин!  Это тебе не тряпки какие - нибудь, не конфеты подушечки, поэтому туда девчонки не ходили, если не посылали родители.
В магазине священнодействовал продавец из местных Михаил Першин, который своим тенорком ворчал на нас, когда мы по – долгу разглядывали ножи и порох:
- Разбойники, все бы вам ножи да патроны, сегодня же скажу родителям!
Першин всегда был одет по форме за прилавком, серый халат, кепка, и
нарукавники, которых в Хужире я больше ни у кого не видел.
Он ловко отсыпал на весы гвозди, а взвесив, заворачивал их в упаковочную коричневую бумагу. Кому-то  шпингалеты, замки в солидоле, или пару стамесок.
Когда он ходил в подсобку мы всегда волновались: Если на витринах такое богатство, то, что же у него хранится там. Клондайк!


Сам хозяйственный магазин сгорел году в 70ом, быстро и ярко как порох. Сложенный из брёвен, которые за годы высохли, а с учётом хранящихся там товаров в смазке, дёгтя, скипидара, а может и керосина, то вы представляете себе факел.

 Что стало с продавцом Першиным я не знаю, не помню и   далее не нахожу его в своей памяти. А вот голос его помню и сейчас, через 40 с лишним лет, слышу его и вижу его нарукавники...

Фрагмент старой фотографии Хужира 60х. Автор Ревякин Н.М.

Павел Козулин
Иркутск, 15 -19 января 2012 года