Зловещий спальный мешок

Зачем нужно было уезжать в Америку, Маша до конца не понимала, так же как имела очень смутное представление об этом заокеанском чуде и о том, что ее там ждет. Но шел 1991 год, когда "все уезжали", и Машина мама тоже рвалась неизвестно куда. За пару лет до этого она посетила своих американских родственников и вернулась из поездки загорелая, отдохнувшая и с чемоданами тряпок. Несколько месяцев дома только и слышны были восторженные рассказы о том, как хорошо "там" и как плохо "тут". Люди, с которыми встречалась в Америке Машина мама, вряд ли рассказывали ей о том, что ждет эмигрантов в первые годы, вместо этого они безудержно хвастались и развлекали гостью по полной программе. Машин папа же к перспективе отьезда относился чрезвычайно негативно, но сдерживать пыл жены не пытался.

Маша надолго запомнила последнее январское утро в Риге, грустные лица провожавших и постоянно крутившуюся в голове мысль "А зачем?"

В тихом аэропорту столицы самого маленького американского штата их ждали бабушка, которую Маша не видела почти пятнадцать лет, дядя и выросший двоюродный брат, плохо понимавший по-русски. Вокруг сновали какие-то странные люди и очень быстро и непонятно что-то говорили на чужом языке. Их привезли в квартиру в двухэтажном деревянном доме, где все выглядело старым и обшарпанным, несмотря на то, что дядя покрасил стены. На улице не было ни души и завывал ветер... "Здесь люди не гуляют по улицам, а ездят на машинах, - объясняла бабушка. - А на "черную" улицу лучше не показываться, а то ограбят," - наставляла она, сопровождая свои слова потоком междометий на идише. Маша вспомнила старинные рижские улочки и кафе, по которым она еще позавчера гуляла с друзьями, свою уютную комнату, и у нее сложилось ощущение, что она попала в пожизненную ссылку.

Утром родители посетили какие-то официальные инстанции и вернулись оттуда чрезвычайно растерянными. Такими она их еще не видела никогда. Мама была в шоке, а папа, который обожал всех запугивать, раздобыл на чердаке дома синий спальный мешок и выставил его на всеобщее обозрение. "Когда я буду ночевать на скамейке, то хотя бы мне будет тепло!" - говорил он и торжествующе поглядывал на маму.
   
Машино семейство отправили на курсы для вновь прибывших, и это было хоть какое-то развлечение. Толстая американка по имени Дженнифер прохаживалась между рядами понурых учеников и важно разъясняла им, что в Америке нужно улыбаться и мыться в душе два раза в день. Но главной мыслью, которую она пыталась донести, было то, что эмигранты должны раз и навсегда забыть, кем они были раньше, потому что здесь это никого не интересует, и теперь они просто никто. Это была самая образованная эмиграция в истории Америки, и американцев, которые выросли на семейных историях о том, как их дедушки и бабушки пахали на фабриках и мыли посуду, раздражали амбиции "этих русских". Через несколько лет многие бывшие ученики устроились на высокооплачиваемые работы и стали жить лучше, чем сама тетя Дженнифер, а пока они вынуждены были посещать занятия, где Маше все преподаватели казались тайными извращенцами.

Вскоре повалили толпы родственников и знакомых, которые искренне сочувствовали новоприбывшим и помогали, чем могли. Но те же самые люди, которые до этого убеждали Машину маму, что сразу после приезда на нее посыпется звездный дождь, теперь говорили абсолютно противоположное. "Сейчас страшная рецессия, везде идут повальные увольнения, но вот есть место для молодой девушки в еврейской пекарне на углу. И нужно торопиться, пока его не заняли. И вообще, пусть забудет, что она заканчивала институт, ничего не поделаешь, мы все через это прошли", - напористо поучали они. Машину маму устроили ухаживать за полоумной старушкой, а папа освоил печатанье на компьютере и стал работать младшим помощником старшего клерка у одной взбалмошной американки. Один раз она так кричала на подчиненных, что рухнула стеклянная перегородка между оффисами. Еще она запускала в папу ручкой, которую он научился ловить на лету.

Несмотря на постоянные военные действия со всех сторон, Маша была одержима идеей найти работу по специальности. Она откопала местную газету с разделом по найму и принялась рассылать во все стороны свои резюме. Иногда ее даже вызывали на интервью, которые заканчивались одинаково - пожатием руки, зевком и дежурной фразой: "Мы вам позвоним". Однажды ее позвали на собеседование в психиатрическую клинику, где требовался программист. В комнату зашел седой мужчина в военной шинели и спросил, подходит ли ему этот наряд. Машa замялась и не знала, что ответить. "Ответ неправильный, мне она очень идет!", - разозлился наниматель и оборвал интервью.

Но Маша не сдавалась, хотя ей и пришлось спрятаться, когда "обезьяньи" курсы начали обрывать телефон, так как появилось "престижное" место служанки в богатом доме. Когда уже все казалось совсем беспросветным, ей вдруг позвонил парень, говоривший с польским акцентом, который часто бывал в Риге и знал, что это не провинция в Югославии. Поляк предложил ей работу программистки в маленькой ювелирной компании. На деле оказалось, что в фирме нужно было весь день нудно вводить данные, раскладывать кольца и браслеты по ящикам, а заодно починять их бухгалтерскую программу.

Контора располагалась как раз на "черной" улице, в мрачном гараже без окон. Хозяева на всякий случай держали там огнестрельное оружие, а молодой сын владельца, который целыми днями сидел сзади Маши и наблюдал, что она делает, иногда развлекался и со скуки наводил на нее ружье. Маша побаивалась, что оно однажды выстрелит... Поляк отвечал у них за финансы и периодически забывал выдавать зарплату.

Сидеть по восемь часов под прицелом в гараже без окон было невесело, и Маша продолжала свои рассылки. Наконец ей позвонили из солидной компании и пригласили на интервью. Теперь у нее уже был "американский опыт", и разговор шел совсем в другом тоне. К тому же поляк тайно от владельцев ювелирной конторы дал ей рекомендацию.

Начиналась новая жизнь... Маша с мужем даже купили свою первую машину, у которой на большой скорости отваливались колеса. Правда, в первую же неделю муж угодил в аварию с мусорным грузовиком. Еще они сняли квартиру, в которой водились большие жирные тараканы. Однажды посреди ночи Маша встала попить воды, и таракан, который переползал на другую сторону кухни, остановился и внимательно на нее посмотрел. Маша пожалела таракана и не прибила его. А потом они переехали в настоящий город, где по улицам ходили люди и даже имелось метро.

Зловещий спальный мешок так никому и не пригодился, и иногда Машины дети строят из него домик. Со временем он стал семейной реликвией и чем-то вроде легенды.