Письмо милой незнакомке

Милая Яна, здравствуй! Пишу тебе впервые, но позволь мне пока опустить традицию распинаться о себе. Знакомство – это ведь понятие относительное, а приличия – так вообще буржуазная прихоть. К черту это! Как Рембо взберусь на стол; буду топтать жирные мясные блюда, дорогие закуски к ним, жирные пальцы господ и дорогие кольца на них; споткнусь то ли о чью-то вилку, то ли о какой взор человеческий, рухну в бездну непонимания под общие аплодисменты, вздохи и ругательства. Тебе – улыбнусь. Даже не представлюсь! И руку, в масле, крови и слезах, для рукопожатия не протяну. Не обижайся, а коли обидишься, то… нет, а ты вообще могла бы на такое обидеться? На такое, да на безумца в лохмотьях? Брось это письмо, оно хочет танцевать! Хотя нет-нет, подожди, сначала дочитай, может и ответ чиркнешь, я буду очень рада.

Впрочем, как меня зовут и из какого я города ты уже знаешь. Поганец конверт меня выдал. Пока не буду описывать свои чувства касательно мостов, набережных, синеющей Невы и золотящихся крестов Петербурга, хотя и не исключаю, что на подобное меня вполне может потянуть. Все-таки город этот, до горечи хмельной, до хрипоты прокуренный, до дурноты пропащий, он так и располагает к тому, что бы каждый гранитный демон его воспевал. Возьмешься так бывало за периллу Троицкого моста, да крикнешь: «Питер! Эгегэй!» и смотрят на тебя прохожие не как на безумца, а с пониманием таким нежным, что хоть плачь, кидайся вниз или за топором беги, старуху-процентщицу какую-нибудь…

Чего еще такого сказать, что бы это имело значение? Описать свои интересы и взгляды, да. Я ведь с чего тебе написать-то решила, нравишься ты мне. Твой вкус и всё такое. Но боюсь, что как начну перечислять вкратце собственные увлечения, так и получится эдакий снобистский шаблон. Да, и вообще скука это смертная, давай этот пункт тоже пока опустим.

Я с тобой вот чем поделюсь. Порой люди спрашивают меня где я живу, а я не знаю что ответить. Начинаю путано и растеряно объяснять, что живу на 2 дома: то у отца, то у матери, то вообще где-нибудь у приятелей. Теряюсь в основном потому, что на самом деле человек я в какой-то мере бездомный. Ведь ни одно из этих мест не является моим истинным домом. В любую из этих уютных квартир я могу заявиться с разбитыми коленями, но ни в одну не могу внести свое разбитое сердце. Даже если хочу, просто не получается! Оно словно в двери не пролезает, понимаешь. Ты заходишь внутрь, в тепло и даже в уют, а оно остается снаружи и мерзнет. Именно поэтому я не задерживаюсь в одном месте надолго и так постоянно хочу куда-нибудь уйти, убежать, уехать, улететь. Правда, навязчивое желание пересечь всю страну часто ограничиваются автостопом до ближайших городов, а о мечте всей жизни хотя бы увидеть Прагу вообще говорить нечего. Я ведь лишь ношусь из одной части города в другую, словно белка в колесе. Утешаю себя бесконечным “когда-нибудь” под смешки повзрослевшего Холдена Колфилда. Это всё, кстати, бесконечно глупо. Вот так пафосно говорить о том, что бы что-то делать, куда-то срываться, добиваться каких-то целей и так далее, но не решаться и на малую часть воспеваемого. Именно это и есть настоящая глупость, а не какие-то там провалы, да неудачи, ведь так? Впрочем, это письмо тоже написано не от большого ума, и не во имя великих целей, али философствований (с этим уж как получится), а просто, что бы завязать общение с понравившимся человеком. Всё ведь так просто. Привет!

С надеждой на ответ, хулиган Мари.
(Снимаю шляпу, кланяюсь)