Глава 11 романа Оглянись на Лилит Вл. Лазаря

/ с позволения автора/




    Зал казино был полон. Старички играли в преферанс, молодежь толпилась у рулетки.
    — Делайте ваши ставки, господа! — выкрикнул крупье, пододвигая фишки.
    «Здесь мне нечего делать, — думала Люция. — У них другая страсть». Она спустилась в ресторан, села за свободный столик.
    Мужчины глядели на девиц — те задавали тон на сцене, снимая все, что можно снять (снять оставалось не так уж много). Дамы, равнодушные к такого рода выступлениям, терпеливо дожидались танцев.
    В «Черном драконе» собирается народ при деньгах — мелкота в такие заведения не ходит. Если вдруг находит блажь — доставят все, что пожелаешь. Той, что косит на оба глаза или преклонные лета мешают завести знакомство, могут вызвать жиголо. Вывих в другую сторону — отыщут купидона в шортиках. Для обычных селадонов выбор и того похлеще — стадо голенастых всегда к услугам, стоит только намекнуть.
    Люция краешком глаза изучала посетителей. Ее внимание привлек курчавый брюнет в очках. Костюм с иголочки, пресыщенный, довольный вид. Явно скучая, он потягивал «Чинзано».
    Выходя танцевать, она нарочно протискивалась у его столика. Она спиной чувствовала его взгляд. Чутье подсказывало ей, что этого красавчика можно взять на абордаж — пленить великолепием своей фигуры. Чтобы он мог ее хорошо разглядеть, она танцевала с краю. Она видела, как тот уже собрался подойти, но музыка окончилась, и он вернулся. Она уже потеряла всякую надежду, но очкарик вдруг поднялся.
    — Вы так изящны, так милы… Не познакомиться с вами — преступление.
    — Вы могли бы сделать это раньше, — попеняла Люция. — Я одна. И, как видите, скучаю.
    — Как насчет того, чтобы пересесть ко мне?
    — Спасибо. Принимается.
    Зная, что на мужчин это всегда производит впечатление, Люция старалась идти так, чтобы бедра двигались не только взад-вперед, но и в стороны.
    — Хотите немного выпить?
    — С удовольствием.
    Брюнет наполнил рюмки:
    — Где вы научились так оригинально танцевать?
    — Вам понравилось?
    — У вас свой стиль. Вы были убедительнее, чем шоу-герлз.
    — В чем же я смогла вас убедить?
    — Что тело может многое…
    — Одно время я была в балетной группе. С тех пор, возможно, и осталось.
    — А чем вы занимаетесь теперь? — полюбопытствовал брюнет.
    — Я фотомодель.
    — Редакторы, наверное, ставят вас на первую страницу?
    — Бывает. Но попасть на разворот считается более престижным.
    — Вам удавалось это?
    — Дважды, — похвастала Люция.
    — Ну а какое хобби после службы? — выспрашивал очкарик.
    «Если он из тех романтиков, что распевают серенады и носят корзинами цветы, разговор ни о чем может тянуться до утра. Нужно все расставить по своим местам…»
     — После службы я предпочитаю украшать досуг мужчин.
    «Теперь, когда сожжены мосты, ему  не нужно ходить вокруг да около, притворяясь, что всерьез интересуется ее карьерой, а ей — выбалтывать подробности».
    — Вам нетрудно это сделать. Вы прекрасная собеседница.
    — И достаточно умелая партнерша, — добавила Люция.
     — Вы не откажитесь украсить мой досуг? — вкрадчиво спросил очкарик.
    — Если устроитель вечеринки будет щедрым. — Она вынула из сумки зеркало, подышала на него, вывела мизинцем цифру.
     — Ты стоишь больше, — улыбнулся он.
    Демонстрируя свою крутизну, брюнет усадил ее в темно-вишневую «ауди», а когда она переступила порог его «бунгало», то убедилась, что тот и в самом деле крут. В просторной гостиной — резная мебель с инкрустацией, мягкие восточные ковры, кресла и диваны обиты натуральной кожей, пропасть ваз и безделушек, туалет и ванная отделаны черным итальянским мрамором.
     — У тебя здесь очень мило, — похвалила Люция. — Ты бизнесмен?
    — Я дилер — полномочный представитель итальянской фирмы. Все эти украшения, — он обвел шкафы рукой, — я привез из-за границы.
     — Зачем одному человеку так много барахла? — с притворным удивлением заметила Люция.
    Очкарик усмехнулся:
    — Старая совковая привычка: все, что попадется на глаза, тащить домой.
    — Ты бывал у итальянских девочек?
    — Всего один раз, в Неаполе.
    — Ну и как?
    — Никакой фантазии — одно умение. Меня будто пропустили через стиральную машину.
    — Я думала, что итальянские девочки — огонь! Все-таки южный темперамент.
    — Где он у них спрятан, я не знаю — до него я не добрался.
    — Может, это знают итальянцы?
    — Вряд ли. Когда они приезжают в Минск, то без ума от наших.
    Она бросила на него игривый взгляд:
    — Что ты хочешь, чтобы я сделала?
    — Мне нравится в воде… Чтобы красиво ложилась пена, и ты постепенно высвобождалась из нее.
     — Можно и в воде, — она согласно кивнула. — Приготовь-ка ванну, принеси вина.
    Очкарик поставил на журнальный столик вазу с апельсинами, потянулся к бару.
    — Нервотрепка, воздержание… Что это за жизнь? Пора дать волю чувствам. — Он налил фужеры.
    — Поторопись, дорогой, пока не отключили воду, — напомнила она.
     Напевая, очкарик скрылся в ванной.
    Она прислушалась — он старался там вовсю. Она достала из сумочки пакетик. Две таблетки клофелина, пузырясь, осели на дно его фужера.
    — Дорогой, ты слишком долго… — позвала она.
    — Шампунь куда-то завалился, — выходя, посетовал очкарик.
    Люция томно улыбнулась:
    — Обойдемся без него. В прозрачной воде все так необычно…
    — Я мечтатель. Мне хотелось воспроизвести «Рождение Венеры», — опустошив фужер, сказал очкарик.
    «Лучше скажи, что по-другому у тебя не встанет», — подумала Люция.
    — Не огорчайся, дорогой. У меня с собой оттеночный. Полистай пока журнальчик. — Она подала ему «Пентхауз». — Через пять минут войдешь — Венера, как и задумано, будет в кружевах из пены.
    Она закрылась на задвижку. «Джон утверждал, что он уснет за пять минут. А если нет?»   Чтобы не подвергаться риску, она сняла одежду и погрузилась в воду.
    В дверь никто не постучал ни через пять минут, ни через десять.
    Она оделась и вошла в гостиную. Очкарик, привалясь к спинке дивана, выводил рулады. Рука сжимала апельсин. На столе — «Пентхауз» (он дошел до середины).
    Где он держит деньги? Конечно, в письменном столе. Отодвинув ящик, она нашла бумажник. Мигая индикатором, видик «Сони» сам просился, чтобы его упрятали в мешок. Она раскрыла шкаф. «Вот сюрприз — похотливый олух кем-то окольцован». Норковую шубу и кожаную куртку она упаковала в чемодан. Что еще? Она метнулась к секретеру. Драгоценности из расписной шкатулки перекочевали в сумку. К ее ногам что-то покатилось. Она застыла, потом испуганно рванулась к выходу. Тьфу ты, черт! Жрать апельсины, когда в ванной поджидает девушка?! Она вернулась — завернула в плащ пару хрустальных ваз. Храп усилился — очкарик видел десятый сон. Она перекрестилась и, сгибаясь под тяжестью вещей, прокралась к лифту.