***

Школа.

Не делай, как я!
    Ученики в школе пишут много разных контрольных работ. Есть текущие, по пройденной теме, их составляет сам учитель и очень в них заинтересован: важно иметь реальную картину, как дети усвоили материал,  и сделать правильные выводы. Бывают еще директорские, в конце каждого полугодия. Материал для них подбирает завуч, и проверяются здесь не только знания детей, но и профессионализм учителя. Но самые страшные – это городские контрольные, их спускают из ГорОНО, во время этой контрольной в классе обязательно должен присутствовать ассистент, и  по результатам этой контрольной обычно делаются далеко идущие выводы – о работе всей школы в целом. Но они, к счастью, проводятся не каждый год.
    Нас предупредили заранее, за целую неделю, что все четвёртые классы будут писать городскую контрольную работу по математике. Конечно, все учителя начали готовиться к ней, игнорируя текущие темы: повторяли и повторяли с детьми пройденный материал. И вот – роковой день настал. Выдали нам листочки с отпечатанным на машинке под копирку текстом, назначили ассистентов. Мне не повезло: сама инспектор будет присутствовать. Детей из класса временно удалили, инспектор садится за стол в конце первого ряда, а я начинаю записывать текст работы на доске. Записала первый вариант – ничего страшного, на среднего ученика, должны справиться: задача, пара уравнений, три столбика примеров, геометрическое задание. Перехожу ко второму варианту, а там – задача на четыре действия,  что-то про покупку лыж и палок, совершенно нетипичная, мы таких всего пару решали, и то на уроке, коллективно.  Кажется, и в программе этот тип задач не указан как обязательно приобретаемый навык. Да что же это такое: глупость или измена? Они что там, программу не знают, что ли? Или «нарочно», как говорят дети, дали? Я оглядываюсь на инспектора, встречаю ее колючий взгляд и понимаю, что это самая настоящая измена. Вот как. Один-два ребенка ее решат, не более. И моё славное имя теперь будет звучать на всех совещаниях в назидание коллегам, в том смысле, как нельзя работать и учить детей.
     Прозвенел звонок, контрольная работа началась. Те, которые решают первый вариант, пишут и пишут, не отрывая глаз от тетрадей. А детки того несчастного, второго варианта, все как один смотрят на меня полными ужаса и мольбы глазами. Я делаю непроницаемое лицо. Вскоре раздаются первые всхлипывания. Но тётка в конце первого ряда спокойно сидит, что-то листает, записывает. Наконец, я не выдерживаю. Показываю им один палец – первое действие, потом рисую в воздухе длинную черту -  знак вычитания. Дети молча кивают: да, они уже это сделали. Показываю два пальца и следующий математический знак изображаю в воздухе. Вижу согласные кивки, и это они уже сделали. А что дальше? Потом были подняты по очереди третий и четвертый пальцы с «воздушной» подсказкой математических действий. Всё! Ура! Они поняли! Головы склонились над тетрадями. А инспектор так ничего и не заметила,  мой «сурдоперевод» она прозевала.
     Опять прозвенел звонок, важная тётя удалилась из класса со стопкой  этих контрольных работ. Те, со второго варианта, страшно довольны. Но я уже успела осознать свою ошибку,  хоть и не раскаивалась в ней.  Нарушен первый закон педагогики, состоящий всего из трёх слов:  «Делай, как я». То есть, подала детям дурной пример.  Поэтому на следующем же уроке заявила твёрдо и решительно, что больше никогда и никому ничего  подсказывать не буду. Кроме того, сама дам ещё пару самостоятельных работ с такими же трудными задачами, чтобы не расслаблялись. Но дети всё равно поняли, что вместе с учителем они обманули какого-то начальника, и что при помощи этого обмана они спасли не только себя от «двоек», но и репутацию Надежды Дмитриевны. А ещё эти взрослые говорят, что обманывать нельзя. Да можно!
     На перемене мы с коллегами дружно возмущались этим «наездом»:  задача второго варианта действительно оказалась выше программных требований.  Но другим моим коллегам с ассистентами повезло больше: им назначены были наши же учителя из других классов, а уж они проявили солидарность и нашли способ, как избежать провала. Ведь доказывать неправоту начальника гораздо труднее и себе дороже. Легче просто найти прореху, лазейку и ею воспользоваться.  В этой взрослой игре детские души в расчёт никто не брал.


Техника терпения
     Знаете ли вы, что такое ТЕХНИКА ЧТЕНИЯ? О, вы не знаете  технику чтения так, как знаю её я. Этот термин появился в школе лет тридцать назад и обозначает, если взять самую его суть, какое количество слов в минуту должен читать ребенок к концу каждого года обучения в начальной школе.  Причём, читать целыми словами, а не по слогам, выразительно, с соблюдением всех знаков препинания, сознательно и чётко. Он должен ещё и ответить на вопросы к прочитанному тексту или пересказать его. На самом деле ничего страшного тут нет, если ребенок успешно усваивает материал, то трудности отпадают сами собой. Страшна скорее сама  процедура, «техника» проверки этой самой техники чтения. Вот представьте такую картину: в пустом классе на месте учителя сидит завуч с секундомером в руке, на столе лежит незнакомая ребенку книжка, которую он должен читать, преодолев страшное волнение. Нужно уложиться в норму – пятьдесят, семьдесят или сто двадцать слов в минуту, уж не помню, сколько точно в каждом классе. А если ребёнок медлительный и флегматичный? А если у него неустойчивая психика и он «перегорел» настолько, что начинает заикаться? На эти «издержки производства» мало внимания обращается, так, можно скинуть пять-десять слов, не больше.
    Мне нравились уроки чтения. И работа над техникой чтения тоже была интересной. Где-то я прочитала, что Максим Горький читал до двух тысяч слов в минуту. Не вслух, конечно, а про себя. Владимир Ленин –  вообще, целыми абзацами читал, по диагонали, еле страницы успевал перелистывать. Такие успехи далеко не каждому по плечу, но в наш информационный век это очень важно – уметь быстро читать и при этом улавливать смысл прочитанного текста.  Лично мне прочесть вслух больше трёхсот слов в минуту не удаётся, если соблюдать все требования  чёткости и выразительности. Есть много разных методических приёмов, как добиться, чтобы дети читали быстро и осознанно.
    Во-первых, многие дети приходят в первый класс с ужасной дикцией: мало того, что много звуков не выговаривают, они ещё и слова коверкают. Логопед один на всю школу, не дозовёшься. Можно и самой в классе поработать над  их произношением, тем более, что дети очень легко копируют  учителя,  и самое главное – друг друга. Начинаем разучивать скороговорки, по одной каждый день. Сначала медленно и плавно, можно даже под мелодию какой-нибудь популярной песенки. Из-под- топота- копыт- пыль- по- полю- летит!  И обязательно хором, все вместе, всё ускоряя и ускоряя темп. Потом спрашиваем по одному – и обязательно ставить «пятерки», если получается, а если нет - то никакой оценки не ставить, не клеймить ею ребенка. К концу урока уже почти все смогут без ошибок и быстро  эту скороговорку произнести. Ведь  если у ребенка получается что-то сделать самому – это великий стимул и награда его огромным трудам.
     Второй этап – работа над интонацией. Выставляем на доске все буквы, обозначающие   гласные звуки. Даём задание: «Мы сейчас будем кого-то громко звать». Указку перемещаем по буквам, а дети громко и с удовольствием кричат: «А! О! У!..» Получается абсолютно у всех, даже у самых «отстающих» и застенчивых начинают блестеть глаза. А теперь мы спрашиваем: «А? И?  Ы?».  А сейчас нам очень страшно: «А…». Ну и так далее. Конечно же, сначала хором. Ребёнок перестаёт стесняться – ведь все кричат, и он вместе со всеми. На шум может испуганно заглянуть кто-то из коллег по соседству. Ничего страшного, это у нас урок такой.
      Эти два приёма, может быть, уже всем учителям известны. А вы пробовали принести из дома в класс магнитофон? Более верного средства я не знаю. Перед детьми лежит открытая «Родная речь» с одним и тем же текстом. Они по очереди  небольшими кусочками его вслух читают, читают – весь урок. Магнитофон всё бесстрастно записывает, записывает. На втором уроке идёт внимательное прослушивание записи. Ребёнок слышит себя со стороны, слышит, как читают его товарищи. Очень часто не узнает ни себя, ни своего соседа.  В классе будет стоять почти абсолютная тишина, дети будут напряжённо слушать! Такого мощного воздействия не имеет ни один педагогический приём. Сама не знаю, почему. Но чудо, взрыв непреодолимого желания научиться хорошо читать – гарантировано на все сто процентов.
    Вообще, я думаю, что учителей нужно готовить прямо в школе, исключительно на практике. Найти каждому студенту хорошего наставника. Ну, в университет тоже пусть немножко ходят, послушать лекции для  общего развития. И принимать нужно всех желающих работать с детьми,  предварительно отобрав только тех из них, которые пройдут всего один несложный тест – на терпение.


Банкиры и дворники
     Какой замечательный праздник – прощание с «Букварём»! Он обычно проводился 15 декабря, в класс набивалось полно народа. Мало того, что все родители присутствуют, да бабушки с дедушками, так ещё и взрослые соседи с друзьями  придут. Этот  праздник плавно перетекал в новогодние хлопоты, недели две   на уроках ничем серьёзным не занимались: репетировали свое выступление на утреннике, вырезали снежинки и клеили их на окна, вообще, украшали класс. Заканчивался первый, самый важный период  в жизни школьника, под названием «Обучение грамоте». Это означало, что ребёнок теперь уже может самостоятельно читать, писать и считать.
     Но не все дети успешно оканчивали этот курс. Всегда находились несколько несчастных, которым эта грамота давалась с трудом.  Медико-педагогическая комиссия обычно отправляла их после этого праздника совсем в другие школы. У меня таких безграмотных оказалось двое – мальчик Юра и девочка Инна. Мне было их жалко. От Инны я не услышала на уроке ни одного слова, не знала даже, умеет ли она читать. Нет, на переменке она бегала по коридору, щебетала с подружками, а на уроках молчала, буквально, как воды в рот набрала. Писать она кое-как научилась, примеры решала. А Юра, наоборот, был слишком болтлив на уроках,  читать не умел, букв не знал, а просто приловчился ловко  перерисовывать их с доски.
        Накануне заседания этой самой комиссии я решила ещё раз поговорить с их родителями, причём, на их же территории. Нашла Юрин дом, обыкновенную панельную девятиэтажку. Когда вошла в их квартиру, то обомлела: мне показалось, что я попала в декорации оперы Мусоргского «Борис Годунов». Я очутилась в тереме! Все стены коридора были обшиты тоненькими дощечками, какого-то светло-золотистого цвета. Во все  комнаты вели арки, а двери –о! на таких легких кованых завесах, все с окошечками самой причудливой формы. К тому же, все это деревянное царство было ещё и расписано узорами. На кухне, куда пригласила меня хозяйка, стояла деревянная мебель явно ручной работы. Приглядевшись, я заметила некоторые изъяны и аляповатости в работе доморощенного художника. Но это были мелочи. Кто же создал всю эту неземную красоту? Оказывается, сам хозяин, Юрин папа, строитель по специальности, который находится сейчас на заработках в Польше. У меня язык не повернулся сказать про  комиссию, я про себя сразу твёрдо решила, что не отдам Юру в другую школу. Матери сказала только о его неуспехах. Выяснилось, что дома они говорят по-молдавски. Скорее всего, он меня в школе просто плохо понимает. Мама его стала просить меня позаниматься с ним дополнительно, она готова даже заплатить. Помилуйте, так я с ним и занимаюсь, каждый день после уроков, сколько могу. Но у меня ведь тоже есть семья.
       С девочкой Инной всё оказалось проще. Мать сразу же обещала выпороть нерадивую дочь, если та будет продолжать молчать на уроках. «Да почему же она всё-таки молчит?» -  допытывалась я у разгневанной матери. А откуда она знает? Ладно, всё понятно. Пусть остаётся в моем классе. Посмотрим.
      С Юрой мы занимались с переменным успехом. Считал он по линейке, на одном конце которой я нарисовала  жирный «плюс», на другом – «минус», вот он и двигал пальчиком по цифрам. К концу первого класса он уже начал что-то писать. Вот, он обувается, собирается идти домой. Я решаю закрепить только что выученный материал: «Юра, как пишется жи-ши?».  – «С большой буквы!», - радостно отвечает Юра. Но – на уроке труда он слепил из пластилина такую Дюймовочку, в пол своего мизинца, да ещё посадил её в центре цветка. И ещё я заметила, как он единственный из всех детей плакал, когда мы всем классом смотрели замечательный мультфильм «Русалочка». Потом его родители отдали в другую, румынскую школу. Снова в первый класс.  Говорили, что хорошо там учится.
      А с Инной всё разрешилось как-то само собой. Оказывается, она меня боялась! Домашний ребенок, в детсад не ходила, с чужими взрослыми не общалась. До настоящей причины её страха я так и не докопалась. Просто мы с ней стали каждый день вместе возвращаться домой. Жили в одном микрорайоне и по очереди друг друга провожали, по дороге беседовали. Когда она ко мне привыкла, то и рот у неё открылся сам собой, да ещё как! На 8 Марта она подарила мне жестяную коробочку из-под чая, из своих детских сокровищ, можно сказать, что оторвала от сердца. Коробочка та была далеко не новая, чуточку помятая и поцарапанная. По сей день я храню в ней лавровые листья; самое достойное ей применение, если не считать эти листочки всего лишь приправой.
     Так вот, о банкирах и дворниках. В классе учился умный такой мальчик, отличник, Игорь Ковалёв. Слышу как-то, выговаривает он тому Юре: «Вот ты, Тощук, тупой! Когда вырастешь -  дворником будешь». Я не выдержала, ввязалась в разговор: «А ты, Игорь, кем хочешь стать?» - «Банкиром!». Так вот, Игорь, когда ты станешь банкиром и заработаешь в своем банке много-много денег, и тебе захочется построить себе красивый дом, не забудь позвать Юру. Лучше него никто этот дом тебе не построит.

P.S. Как-то недавно были мы в гостях у одной очень состоятельной семьи. Хозяин показывал нам свой  только что построенный дом. Мы с мужем поинтересовались, а для чего нужна в его гараже вот эта комнатушка без окон? «Да там эти скоты спали», - спокойно ответил хозяин. Он  имел в виду строителей! Неужели вот так просто они и встретились во взрослой жизни,  мои ученики -  отличник-банкир и двоечник-стороитель? А может, наоборот: двоечник стал банкиром, а отличник – строителем? Суть отношений между ними от этой перестановки не изменится, к великому позору на мою голову.