Клаб Любителей Бесплатного Сыра

                Я не раз уже говорил тебе, дорогая, что с этакими-то запросами в нашем дурном мире не проживёшь, ты мне не верила — так вот теперь и получи в соответствии. Ты хотела работать и зарабатывать честно: то есть честно и работать, честно и зарабатывать — накося-отсоси! Не выйдет: в странах третьего, то есть третьесортного, конечно, мира такая халява не катит, чтобы и материально, и морально, блин… Не срываясь на громкий шёпот, вынужден сказать тебе прямо, возлюбленная моя, со всеми возможными и невозможными обиняками: обломись, либо душу дьяволу, и тогда весь мир у твоих ног, но только номинально, теперь принято и не только на президентских грешках, но и на светлой что ни на есть вере денежки зарабатывать. Если уж вон Вилли Яйтсу да по гейтсам настукали, и он, подобно своим виндозовским мультяшкам, всего лишь беззвучно шарики-то и отронил, то что уж о тебе, милая? — если хочешь, то — с потрохами.
                Ты говоришь мне, что работа достала совсем не тем, что она, а вовсе уж тем, как она. А я тебе говорю, она достала ни тем и ни другим, а тем, с кем. Скажи мне, кто твои сослуживцы, и я скажу тебе, в глубокой ли ты заднице. Идеализм списали в позапрошлом, в прошлом списали материализм, теперь нам остался от них обоих только проституизм. Революционеры — это террористы, значит, с единственными твоими защитниками расправились твоими же обывательскими ручонками. Да здравствует 11 сентября — в недалёком будущем самый светлый, самый красный и самый пыльный день календаря, День провозглашения подлинной Независимости подлинного Хозяина от подлинно подлых остальных. Твоя маза со счастливой жизнью для всех не прокатила, их маза мало чем, как выяснилось в прошлом веке, сильно отличается от твоей. Тебе, родная, просто не хватило денег, а им просто не хватило души. И ни ты, ни они не в силах теперь сознаться в неправоте своей. Полная, так сказать, свобода выбора налицо: либо так, либо вот так. А как но иначе? Человечество — это глобальный клуб любителей бесплатного сыра, каждый из членов которого с отличием проходит тесты на враньё, а после врёт, ворует, лжесвидетельствует, прелюбодействует, чревоугодничает и так далее, то есть платит за свой сыр самым что ни на есть чёрным налом, просто называя сей процесс жизнью в сообществе себе (и заметь, не Богу!) подобных.
                Самое смешное во всём этом, что это всё — даже не политика, а просто так. Просто так изобрели химическую атаку — просто так отравили не виноватую в подлых приказах командиров часть человечества, просто так открыли энергию атома, просто так изобрели рок-н-ролл и сексуальную революцию, просто так — шоу-бизнес, наркотики, компьютера и тракторы, фондовую биржу и светофор. Самолёторы, вертиляторы, телевиздоры, телефондеры, бухтгальтеры, тапочкеры, очкуёры, ложепаты, рекламиздню, бомбалмы, баздуки, хреномёты, и прочую звездербань, без которой теперь и жить-то уже не можем, оказывается. Ну, куда мы теперь с тобой без какого-нибудь захренайзера с лазерно-мазазерной накачкой? Да никуда, извини, и аппетит не тот, и давление что-то скачет из стороны в сторону, и вообще, настроение без этого самого захренайзера самое что ни на есть захреновое, правда, нам с тобой непонятно, минимум, максимум — неизвестно, зачем он нам нужен? Зато мы точно знаем, как он устроен и как фунцуячит — в пределах, конечно, школьной программы. Мы даже объяснить это можем кому-нибудь, ребёнку своему, например, угощая его хреногуртом на кухне, и не догадываемся даже, что просто приучаем ребёнка своего к мысли, что этот захренайзер — вещь настолько необходимая, что непонятно вообще, как люди столько времени без него жили и не вымерли.
                Вот, например, стоят такие обос[для одного весьма подразумевающего себя политкорректно-солидным сайтом пришлось отредактировать: обоснованные]ранные голубями захренайзеры каменные с протянутой в светлое будущее дланью по всем просторам твоим, моя ненаглядная, на окровавленных центральных площадях, на заплёванных проспектах и зассанных бульварах, на самых загвазданных железнодорожных станциях… Времена сменились, нравы сменились, политические и сексуальные ориентации перемаскировались и разменялись, идеи — дваменялись, трименялись и променялись, общечеловеческие ценности отредактировались до неузнаваемости, а эти всё стоят, они захренайзеры — дожидаются, видимо, таинственного «своего часа», и вот уже несколько поколений подросло со странным ответом на вполне нормальный вопрос: «Понимаешь, детка, человек был такой, хрен его разберёт, плохой он, или хороший, а пока хрен так его и не разобрал, вот он и стоит тут такой везде-превезде, Захренайзер». Кому нужен, не знаю, кому-то, видимо, нужен, но сие — покрытая смогом времени тайна. Если уж мы ни хрена про это объяснить не можем, то что смогут они, наши невообразимо-будущие историки, для которых в одном веке изобрело чел-во, как окажется, ведь они всё напутают спустя столетья времён, и космический корабль, и велосипед, и электрическую лампочку, и плуг, и тапочки домашние, и теорию относительности, лук со стрелами и атомную бомбу? Может, лучше было всё-таки… втихую так, простенько со вкусом — свернуть? Чтоб можно было с чистого листа — заново, а, родная?
                На запись, помещённую под этим же названием в блоге, приятель-журналист отреагировал интернет-здо'рово, весело подмигнув ехидным смайликом, что, мол, это я его задразниваю… просто фамилия у него натурально такое — Колбасин. А ведь бараны, иже с ними и овцы в стаде-то, это бараны и овцы, и к ним суждено вернуться всякому, не только нам с тобой под звуки танго' «Гелоси'я» в исполненьи прижизненно честно заработавшего себе бессмертие Челентано, но и любому другому челу, не только тебе и мне. Ты обвинила меня в несостоятельности, то есть, правильней сказать, в несостоявшести… жаль, нет этого слова в лексиконе Великого И Могучего, но ведь я его сделал, значит, оно уже есть… образец (или «образчик»?) эгоистически сосуществующего с реальным миром мышления некоего придурка (гения!), возомнившего себя ещё более дефрагментированно-диагностированным придурком (гением!), чем является… что выставляет в качестве обороны от мира свою ту же несостоятельность… или несостоявшесть.
                И тогда припёрся Саджин. Мы напились, и полночи под Шнитке я и водка объясняли ему и доказывал наглядно, что он просто трус. Что просто прикрывает работой, долгом и прочей лабудой своё, казалось бы, право, но, на самом деле, слабость — боязнь заниматься своим настоящим делом… милая, не обращай внимания на пафос слов моих, ты знаешь, я глуп и непродажен. Непродажен — сразу в обоих смыслах, как ни повернись пред зеркальцем, что обязано ответить некую почти страшную правду. Теперь, напиваясь пред лик любимых обрывков-сэмплов, редактируя и переписывая, я… я являю пример очередной глупости, ведь ты осталась прежней — той, что я полюбил однажды трагически навсегда и будучи не в силах никогда уже изменить судьбу кармически-стильно. Тогда откуда непонимание?! Да, у меня просто нет денег, достойных не только моего таланта, но и просто твоего проживания в изрядно одряхлевшем мире, выбросившем в мусорный контейнер полиэтиленовый пакет с очередно-текущими идеалами, да. Саджин понял меня, только когда напился окончательно, что называется «в стельку», и под коду великолепного моего реферата и колу ушёл спать в нашу с тобой, некогда «на двоих», позже — на троих, то есть уже с ребёнышем, маленькую комнату… Я люблю тебя.
                Он играет в нарды, а я — в рэндзю. Ты прекрасно понимаешь, в чём тут разница зарыта, родная, я объяснял много раз все их сути. Любимая игра человека — это его определение. Диагноз, проясняющий правила, по которым он играет с миром, только есть проблема, и она проста: игра, как бы он ни старался наивно заруководить ею, одна на всех — рулетка… не просто рулетка, а Русская что ни на есть.
                В мире нет человека родней и ближе, но как ты жестока, жена, я люблю тебя. Надеясь на взаимность и несмотря ни на что.