Инакомыслящая

   –  Зусманович,  почему такой кислый вид? Какой мудак огорчил вас в этот раз?
   –  В этот раз не чудак.
   –  Чудачка? 
   -  Вы помните Музу?
   –  К которой вы как-то собирались подойти сзади?
   –  О чём вы говорите, Рабинович?
   –  Об этом шептались все женщины отдела, Зусманович. А дыма без огня……
   –  Бывает, бывает! Нашли, кого слушать!
   –  Ну, ладно. Так что случилось?
   – Позвонила и сообщила, что прочитала  Бенину  книгу.
   – Снова этот Шпоклер! Это вы ей посоветовали почитать?
   – Да. А что?
   – Не для неё эта книга!
   – В этот раз вы правы, Рабинович! Своими «И что?» она меня задолбала!
   – Ну, это её любимое выражение. У одних «Ох!»  да «Ах!», у неё «И что?».
   – Ну, это от недопонимания.
   –  Рассказывайте уже, Зусманович! Может, получится неплохая жизненная картинка. Помню, ей нравились только жизненные картинки. Всякое изобретательство она на дух не переносила! От и до! И только! Чуть в сторону, нестандартно думать не умела! Я бы ввёл одну Музу в качестве большой единицы бездумности.
   – Это изобретательство  она бы вам не простила, Рабинович! После беседы с ней я с вами, как раньше говорили,  целиком и полностью …
   – Давайте уже, Зусманович! В лицах, как вы умеете!
   – Ну, слушайте. Она прочитала «Предисловие» и застряла. Нет, до этого она застряла на названии. Почему «соната»? Соната – музыкальное произведение! Побежала в библиотеку.
   – Зачем?
   – Рабинович, вы будете меня перебивать?
   – Нет-нет! Но есть же Интернет!
   – Есть. «Погружаясь в Интернет, каждый ищет свой минет!».
   – А это откуда, Зусманович?
   – Плохо читаете, Рабинович! Это из второй книги  Бени  Шпоклера!
   – Разошёлся этот Беня! Уже вторую выпустил!
   – Да, затрахал в ней своим  «фуипиндом»!
   – Чем-чем?
   – ФУИПИНДОМ! Это отдельная история. Читайте вторую книгу!
   – Что же было дальше?
   – Дальше, Рабинович, это  – эпес! Она узнала, что такое соната. Но Шпоклер не композитор! Почему же соната? Эта мысль никак не доходила до инакомыслящей! Тогда она ещё раз прочитала «Предисловие».Узнала, что автор назвал свои зарисовки «камешками». Тут же  вспомнила «Камушки на ладони» Солоухина. Потом  вспомнила про «Переводчика» Улицкой,  и вдруг –какой-то рассказ Бунина. Что значит, когда человек хорошо начитанный! И стала сравнивать Бенину книгу  с  этими  произведениями. Такая инакомыслящая!
    – Столько времени прошло, но  Муза не изменилась!
    – Рабинович,   вы обещали не перебивать! Слушайте дальше. И содержание не то, и форма не та! И что газетой пахнут многие выдумки Бенины. Чтобы не приврать, я вам нашу беседу воспроизведу  в точности, как это было.

    – Но почему "соната"? –  замучила меня Муза.
    – А вдруг какой-нибудь композитор, прочитав «Сонату», создаст свои «Картинки  с выставки», а? – попытался я объяснить.
    – Об этом я не думала!
    – А другой писатель, прочитав Беню, напишет  либретто для оперы «Летучий профессор», а?
    – Ну, уж об этом я совсем не думала!
    – Вы представляете, как  по-разному мы думаем? А о чём вы думали, Муза?  Когда появится «камушек»  Солоухина?
    – Да! Где камушек  Солоухина? Читаю, читаю, а камушка нет!
    – У Солоухина  на  ладони! …… У Бени свои камешки!
    – Да! Тогда почему не назвал их иначе?  Что, мало других слов?
    – А где написано, что никто, кроме Солоухина, не имеет  права использовать  «камушки»? Это что, интеллектуальная собственность его наследников? Тем более, у Бени «камешки», а не «камушки»!
    – Ну, согласна. Наверное,  можно использовать. Но книга трудно читается. Голова трещит от неё. Нагромождено! Вот-вот голова расколется!
    – Если такое происходит с арбузом,  значит хороший арбуз! А если с головой, то это не голова, а тухэс! Так не надо слишком напрягаться!
     – Какой  же  вы противный! Вы не меняетесь!
     – Вы тоже! А почему вам не понравились два пенсионера?
     – А почему они должны были мне нравиться?  У меня мама тоже пенсионерка. И в газетах только и говорят  об этих несчастных!
     – Между прочим вы тоже будете пенсионеркой!
     – И что? Мне это не интересно! В книге триста пятьдесят  страниц, я бы оставила пятьдесят!
     – Не всё интересно – это другое дело! А почему  вам  в голову не приходит такая простая мысль, что кому-то будут  интересны другие пятьдесят, кому-то –  третьи? Почему вы за всех решаете? Вас кто-то об этом просил?  Или вы собираетесь, не дай бог, стать главным цензором  страны? Мы это уже проходили! Муза, гот  оф мир рахмонэс? Вы знаете, что это значит?
     – Знаю, знаю. Но вы не обижайтесь. Вы так защищаете эту книгу, будто сами  её написали!
     – Мне обидно не за книгу, не за  автора, а за вас!
     – За меня?! Почему?
     – Потому что вы такая инакомыслящая!
     – Вы хотите сказать, я   –   полная, как вы говорите, инакомыслящая?!
     – Почему полная? Вы же сказали, пятьдесят страниц вам нравится, что в них многое  хорошо подмечено. Значит, есть     пятнадцать процентов - уже не совсем плохо!
     – Как вы точно подсчитали?
     – Можете проверить!
     – Я не хочу разбираться, кто на кого похож. Мне это не интересно! А что другие говорят?
     – Другие? Разное. Один, прочитав, сказал, что это, конечно, не Достоевский! Ну, возразить этому  трудно. Знал бы этот писатель, что какой-то еврей посмел сравнить его с Беней  Шпоклером! Ну, досталось бы этому читателю!
     - И что? Лучше меньше, да лучше!
     – Муза, так и вождь  говорил. И я не против. Если, кроме пятидесяти страниц, всё остальное  –  говно!
     – Я не сказала  – говно! Я вообще этого слова никогда не произношу вслух.
     – А  мысленно?
     – Мысленно – другое дело! Я живой человек!
     – И ничто человеческое вам не чуждо! Это сказал другой вождь!
     – Вы, я вижу, тоже начитанный. Только в другой части. А меня литература интересует! В книге Бени  её  нет. Ну, может, немного. А о форме я уже не говорю!
     – Лучше не говорите! Лесенку Маяковского тоже никто не понимал! Разобрались потом. Нет литературы? Беня  не писатель-профессионал! Написал, как смог. Как вспомнил, так и написал. Что-то  придумал. Неужели это трудно понять? Пятнадцать процентов  – тоже  немало! Главное – не надо торопидзе!
     – Я бы  не  так  написала!
     – А вы эпилог прочли?
     – Да.
     – Так кто  мешает?
     - Вы хотите сказать, я – та  жопа! Которая поговорит, поговорит, а как до дела, то не знает, как и с чем это едят.
     – Теперь я верю, что вы прочитали до конца. Что ещё вам не понравилось?
     – Все нежизненные камешки! Читаешь Бунина, и сердце колотится. Ещё немножко, и чувствую,  совсем  кончусь. А в книге Бени много надуманного.Ну, ответьте мне, что это за сцены у ксерокса? Аспирантка ксерит, а  профессор её е…! Ой, что это я такое сказала?! А, кстати, так написано, что не понятно, действительно он  её … или мысленно? Не представляю, как это можно на ксероксе! Это что, фантастика?!  И эти грёбаные Бенины стишки! Действует, как зараза!   
     – И стишки не те, и  сомневаетесь, что на  ксероксе  можно! А на ветке дерева?
     – Такого я  что-то не помню.
     – Этого не было. Тут вы правы. А Лионеллу помните?
     – Нет.
     – А  рецепт нового мороженого?
     – Нет.
     – А о сигнализации читали?
     – Не помню.
     - Эх, вы  Муза  без картуза!
     – А при чём здесь картуз?
     – А при чём Бунин? При  чём «Переводчик»? Ну, а  зарисовку о вакууме  помните?
     – Это совершенно пошлая фантастика! Неужели такое может быть?!
     – Майн гот! Что вы со мной делаете?! Спросите у мужа, у соседа? Может, у кого-нибудь  случалость. А с другой стороны, вы как  великий выкрест: «Подвергай всё сомнению!».Но  это когда было?! Сейчас  прогресс так далеко зашёл, что всё может быть! Нет! Это не ваша книга!
     – А этот отсос пищёвки из контейнеров?! Разве такое возможно?!
     - Это же сатира! И не только на выдумки профессора! Что ж вы такая совсем инакомыслящая?! Прав Рабинович, нельзя вам читать Беню. А если вы ещё вторую его книжечку почитаете, что тогда будет?! Тут уж и я представить не могу! Что значит читать только глазами!
    - А как надо?
    – Глазами и мозгами!!  И дайте  ещё кому-нибудь почитать.
    – Дам-дам! Уже целая очередь желающих выстроилась.
    – Ну, это хорошая очередь! Интересно, что ваши подчинённые  скажут. Или при начальнике  будут полными дураками? Кстати, помните камешек про начальника и дурака? А про утилизацию тампексов с крылышками?
    - Не  помню!
    – Муза! Вы ни хрена не помните! Как же вы читали? Вы говорили, что параллельно читали иностранку. Может, у вас треск от иностранного вмешательства был? Да! Так ни хрена не понять! Это ж надо уметь!
    – Значит, сумела!  –  не выдержал  Рабинович!  –  А что, кстати, думает  о  «Сонате» наш старый друг, товарищ Малкинд?  Вы ж ему тоже посоветовали  почитать.
    – Посоветовал. Товарищ Малкинд молчит три месяца!
    – Собирается с мыслями?
    – Я не знаю, с чем он собирается, но пока  – ни слова! Правда,  он  как-то заметил, что надо внимательно читать. Иногда Беня сказал, так сказал! И надо думать, прежде чем ляпать!
    – Ну, что ж, я с Малкиндом согласен. Надо думать! На камушке он не застрянет!
    – Надо подождать. Но не забывайте, Малкинд ещё тот зануда! Какой там камешек! Он кирпич  найдёт! Когда есть, из чего найти, на здоровье, как говорится. Кое-кто ни хрена не видит или не хочет видеть! Главное, не надорваться от перенапряжения!
    – Ай, бросьте! Всё видят! А некоторые вставляют «Я бы так не смог!». Будто всё они могут, только вот тут  у  них пробельчик!
    – Подождём. Интересно, что скажет наш старый друг.
    – Подождём….. Зусманович, есть идея!
    – Ну!
    – Надо собрать все отзывы и передать Бене. Представляете, сколько он «сонатинок» настрогает! Или «камешков»! Что кому нравится.
    – Ну, первая  уже есть: «Инакомыслящая».