Арест папы

ВОСПОМИНАНИЯ

7. АРЕСТ ПАПЫ

Где проводила свободное время детвора в послевоенные годы? Телевидения не было, одни и те же кинофильмы в кинотеатрах шли по несколько месяцев, а такое слово, как «компьтер» даже еще не было придумано. В тесных комнатах ютились одна или несколько семей. В этих комнатках люди спали, ели, готовили еду, умывались, стирали, и естественно, места для игр там не было. Поэтому вся детская жизнь проходила во дворах и на улице. По вечерам мы играли в жмурки (детская игра, когда один из играющих закрывает глаза и ждет какое-то определенное время, пока все остальные прячутся. После этого он идет искать. Первый, кого он отыщет, становится на его место и все начинается сначала) или, усевшись где-нибудь в укромном месте, рассказывали друг-другу всякие страшные истории. Дневные развлечения были более разнообразны, и в детских играх имела место некоторая упорядоченность. Год делился на так называемые сезоны. Каждый сезон длился от одного до двух месяцев. В одном сезоне все, как сумасшедшие, гоняли на самодельных самокатках, в которых вместо колес использовались шарикоподшипники. В следующем сезоне крутили волчки. Особенно ценились заводские волчки, сделанные на станке. Все пацаны обзаводились волчками и кнутами, которые использовались для поддерживния волчка в вертящемся состоянии.  Соревновались, чей волчок прокрутится дольше, или, если пытались столкнуть волчки, то чей волчок устоит. В следующем сезоне все подкидывали ногами авчалури. Победителем считался тот, кто больше раз подкинет. Следом за авчалури шли бабки, или, как их называли в Тбилиси, кочи. Ну и так далее. О  других забавах расскажу позже.

В том сентябре, когда праздновали мамин день рождения, был сезон авчалури. Бабушка выдала мне стакан фасоли, а мама из старого чулка сшила мешочек. Получился классный авчалури, даже папа его одобрил. Я все свободное время пытался научиться подкидывать мешочек так, как это могли делать лучшие майданские чемпионы, лучшим из которых был Джамлет, мальчишка лет четырнадцати. Он мог подкидывать авчалури несколько сот раз. Как я ему завидовал! Во сне я видел, как я побеждаю Джамлета и как меня поздравляет Лали. Но наяву, как я ни тренировался, ничего не получалось, и это очень меня раздражало.

Однажды, когда мама работала во-вторую смену, я сидел за обедом, злой, как черт. Опять я не смог подкинуть авчалури больше 3-4 раз! Мама очень сочувствовала моим страданиям, но ничем помочь не могла. У них в Житомире дети даже не знали, что такое авчалури! Впрочем, как и о кочи и самокатах. Вот, наверное, скукота в том Житомире!

Раздался стук в дверь и вошла Лали. Она только что вернулась из школы, и в своей школьной форме, с белым передником и огромными белыми бантами, выглядела просто сногосшибательно. – Заходи, Лаличка, - обрадовалась мама, -  может ты развеселишь Мишку, а то он совсем что-то раскис!

- Тетя Аня, меня мама послала за хлебом, - Лали показала авоську. – Можно, Мишик тоже пойдет со мной?

- Конечно, пойдет, - обрадовалась мама, - а то нам уже пора отоваривать карточки. А мне все некогда.

Я быстро доел суп, одел шорты, положил в карман карточки и мы, взявшись за руки, пошли в хлебный магазин. На перекрестке Джамлет, известный хулиган, которого боялись даже взрослые, в компании таких же бездельников гонял авчалури. Когда я, разинув рот, остановился, чтобы полюбоваться техникой прославленного чемпиона, Лали презрительно фыркнула. – Нашел, на кого смотреть. Он же настоящий джибгир (хулиган)! - Она потянула меня за руку. – Пойдем, а то хлеб кончится! - Лали Джамлета почему-то очень не любила.

К счастью, хлеб не кончился. Более того, его еще даже не привезли. Дождавшись хлеба и простояв пару часов в очереди, мы, с двумя буханками в лалиной авоське, обкусывапя корочку, поскакали домой. Я не могу передать, какой запах был у этого, горячего, только что из печки хлеба! А какой вкус! Никто из детей  не мог удержаться, чтобы не обкусить со всех сторон корочку у буханки. Детей за это не ругали. Это была как бы награда за стояние в очередях.

На перекрестке Джамлет с компанией по-прежнему гоняли авчалури. Я хотел обойти их стороной, но Лали храбро потянула меня вперед. Когда мы проходили рядом с Джамлетом, он подставил ногу, и Лали, как подкошенная, упала на асфальт. Авоська выпала из рук, чулок на колене порвался. Лали заплакала.

Этот гад обидел мою Лали! Кровь вскипела в моем сердце, разум помутился. С криком «ах ты, сволочь, фашист, готверан, ну и так далее», я, как Георгий Саакадзе на шах Аббаса (персидский шах, с злейший враг Грузии), налетел на Джамлета. Но Джамлет был опытный боец, дравшийся чуть ли не ежедневно, не чета Кохмазу. Да и был он почти на 10 лет старше, и по размерам в несколько раз больше меня. Джамлет спокойно встретил атаку, схватил меня поперек туловища и принялся мною вытирать свои ноги. Но я тоже был не подарок! Урок Ваника – если ввязался в драку, умри или победи! - я усвоил на всю жизнь. Непрерывно размахивая руками и ногами, я сумел вцепиться зубами в ногу ненавистного врага. Джамлет взвыл от боли и попытался оторвать меня от себя. Не тут то было! Я ведь был не один! Со мной была Лали! С криком  «ах ты сволочь, фашист, готверан и так далее» она схватила булыжник и изо всех сил двинула Джамлета по голове. Джамлет от неожиданности выпустил меня, потер голову, и пока он с удивлением рассматривал свою кровь, Лали схватила меня за руку и потащила домой.

Разгоряченные произошедшим, мы юркнули в спасительную глубину двора. О чем-то судачившие у крана женщины испуганно замолкли. Наступившая тишина оторвала от газеты сидящего на балконе второго этажа Како. Он не спеша сложил газету, снял с длинного носа очки и спустился к нам. Мы представляли из себя жалкое зрелище:  порванные чулки Лали спустились ниже колен, банты развязались и волочились по земле, белоснежный передник весь в пыли; у меня из разбитой губы сочилась кровь, правой рукой я поддерживал падающие, с оторванными бретельками, шорты, а левой крепко держал Лали за руку. Лали непрерывно всхлипывала, а я языком слизывал с губы кровь.

- В чем дело? – Како погладил нас по голове. Мы наперебой рассказали ему о том, как нас обидел Джамлет, и как мы его за это отмолотили. - Молодцы! – сказал Како. – А теперь пошли со мной!

Ведомые Како, мы пошли к злосчастному перекрестку. Джамлет с приятелями играли в футбол нашим хлебом. При виде Како хулиганы застыли, как памятники на кладбище. – Кто? – спросил Лали Како.- Вот этот! – указала на Джамлета Лали. – Иди сюда! – Еле слышно прошептал Како. Однако его шепот для Джамлета прозвучал ударом грома. Как побитая собака, он подошел к Како. Джамлет был на полголовы выше вора, и намного шире его в плечах. Но в его глазах был такой панический ужас, он весь так поник, что казался лилипутом.

- Дай сюда хлеб! – все так же, не повышая голоса, приказал Како. Кто-то из мальчишек хотел поднять буханку. – Не смей! Пусть сам подберет!  - Джамлет поднял хлеб и подал его Како. – Сопляк! - Како из всех сил ударил буханкой Джамлета по лицу. Тот даже не пытался увернуться. – Да ты знаешь, что в лагере за такую буханку хлеба можно было купить человеческую жизнь? А ты его ногами! Мамадзагло! (сын собаки) Целуй им ноги! – Джамлет непонимающе выпучил глаза. – Ты что, не слышал? Целуй Мишику ноги! – Джамлет от унижения начал заикаться. – Дядя Ка-како, по-посмотри, какие они у него г-г-грязные! – Тем лучше! – безжалостно сказал Како. – На колени! - Джамлет упал на колени и пополз ко мне. Но я, как настоящий джентельмен, уступил свою очередь даме. – Дядя Како, пусть сначала поцелует лалины ноги! – Целуй! - Не возражал Како.  – Дядя Како, но у нее туфли! – захныкал Джамлет.  – Ничего, целуй туфли! Рано тебе, сопляку, еще целовать ноги у девушек! – Джамлет приложился к Лалиной туфельке. Неожиданно Лали изо-всех сил пнула его по губам. Джамлет опрокинулся на спину, изо рта его текла кровь. Мальчишки начали смеяться. На Джамлета жалко было смотреть. Но Како был неумолим. – А теперь целуй ноги Мишику! – На помощь Джамлету пришла прибежавшая на шум мама. – Какуша, не надо! Видишь, у него открытая рана на губах, а у Мишки ноги грязные. Еще инфекцию подхватит! – Здесь я тебе не Какуша! – Неожиданно озлился на маму вор. – Здесь я Како! И я делаю суд! Чтобы все было по закону! Он обидел маленьких, и пусть за это заплатит. – Но он же уже заплатил! – не сдавалась мама. – Заплатил? – удивился Како. – Он еще даже не начал платить! Сейчас поцелует Мишику ноги и пойдет приведет отца! – Джамлет прикоснулся губами к пальцам моей ноги. Не могу сказать, что мне это было неприятно! Джамлет, стоя на коленях, кроличьими глазами смотрел на Како.

- Ты что, не слышал! - Повысил голос Како. – Быстро за отцом! – Я не знаю, где он! – Захныкал Джамлет. – Он не знает, где его отец! Весь Майдан знает, а он не знает! Я тебе скажу, где твой отец. Околачивается около синагоги! – Джамлет был грузинским евреем. А его отец был в синагоге кем-то очень уважаемым. – Чтобы через пять минут вы были здесь! – Како, можно я уведу детей? – робко попросила мама. – Нельзя! - Отрезал Како. - Я еще не закончил суд! Пусть смотрят!

В сопровождении Джамлета появился его отец, дядя Симон. На ходу вытирая кипой вспотевшее от страха лицо и поддерживая огромный живот, он подобострастно подошел к Како. – Здрвствуй, дорогой Како! – Дядя Симон попытался пожать руку вору. Тот брезгливо спрятал руку за спину. – Ты меня звал? – Како оскалил золотые зубы. - Не смей называть меня дорогой! Посмотри, какого выродка ты вырастил! Фашиста! Смотри что он сделал с детьми и с хлебом! – Симон влепил оплеуху Джамлету. – Поэтому я налагаю на тебя штраф. Ты должен будешь купить детям по семь комплектов одежды! Понял? Чтобы на каждый день недели! Даю тебе время до завтра!

- Уважаемый Како, где я возьму столько денег? – завопил Симон. – У тебя нет денег? – Зловеще удивился Како. – Весь Майдан знает, что у тебя есть четыре бутылки!А я знаю, где ты их прячешь. Если до завтра не принесешь то, что я сказал, пеняй на себя!

При упоминании о бутылках Симон побелел, как снег. Дело в том, что он был крупным цеховиком (делал левый товар). В то время все цеховики были грузинскими евреями и жили в основном вокруг синагоги. Их квартиры были такими же убогими, как и у остальных жителей Майдана, даже машин тогда ни у кого не было. Свои огромные доходы дельцы подпольного бизнесса превращали в брилианты, а брилианты эти складывали в литровые бутылки от вина. Камни меньше одного карата брилиантами не считались, а бутылки где-то прятались. Когда о ком-то хотели сказать, какой он богатый, то говорили, что у него столько-то бутылок. Про Симона говорили, что у него 4 бутылки.

- Конечно, уважаемый Како, сделаю, как ты решил. Кто смеет спорить с таким человеком, как ты! – Согласился Симон. – Но я еще не закончил! - Продолжил вор. – Ты, собака, хотел меня обмануть! Поэтому тебе дополнительный штраф – купишь им пальто на зиму! И будешь каждый день присылать по буханке хлеба! – Все сделаю, все сделаю! – Чуть не зарыдал Симон, – Да, и еще вот что, – как будто бы вспомнил Како. Симон с ужасом ждал, какие еще материальные потери ему предстоят.– Это мои дети. Если с их голоы упадет хотя бы один волос, отвечать будешь ты! Поэтому, куда бы они не пошли, твой сын должен будет их охранять. – Симон облегченно вздохнул. – Все сделаю, как ты велишь, батоно (господин) Како! - Симон за шиворот потащил Джамлета домой. Како взял маму под руку и, не оборачиваясь, как всегда – не торопясь, полной достоинства походкой, покинул судное место. Зрелище закончилось. Зрители разошлись.

Утром следующего дня два огромных мешка стояли около нашей двери. Како лично проверил каждую вещь. – Не забудь, что мои дети под вашей охраной! – напомнил он пятящимся задом наперед Симону и Джамлету.

Я категорически отказался одевать хоть что-то из принесенных Симоном вещей. Мама с пониманием отнеслалсь к моему решению. Поэтому в ближайшее воскресение мы пошли на Сабуртало и очень удачно продали все эти шмотки. На вырученные деньги мама купили семь комплектов одежды, чтобы не сердился Како, если вдруг ему захочется проверить, как я ношу вещи. На оставшиея деньги мы купли настоящие фабричные ботинки для меня, капроновые чулки для мамы, куклу для Додо, коробку цветных карандашей для Шоты и погремушки для Ваникиных и Маникиных близнят. А Лали с удовольствием носила все, что принес дядя Симон. И, похоже, ей льстило, что у нее такая охрана, и что Джамлет, которого боится весь Майдан, выполняет любой ее каприз.

Джамлет Джамлетом, но авчалури по-прежнему не давал мне покоя. Что я ни делал, больше 3-4 раз подкинуть я его не мог. От тренировок у меня ныли ноги и болело в паху. Настроение было ужасное. На это обратил вниание Ваник. – Мишик, что с тобою? – удивился он. – Тебе снова кто-нибудь обидел? - И я рассказал ему про свою беду. – А ну, покажи твой авчалури1 – попросил Ваник. – Отличный авчалури! – одобрил он. - А теперь покажи, как ты это делаешь. – Я показал. – Ну кто же это так делает! – отобрал авчлури Ваник. – Смотри!

Я в свой жизни не видел ничего подобного! В крошечной веранде, почти не сходя с места, Ваник продемонстрировал высший пилотаж. Он подкидывал мешочек и внутренней стороной стопы, и внешней, и левой ногой, и правой, и не останавливаясь ни на секунду, говорил мне, как это надо делать. – Расслабься. Забудь, что играешь в авчалури. Почему ты на него смотришь так, как будто хочешь его убить! Он ведь не Джамлет. Он тебя не боится! Делай вид, что ты на него даже не смотришь.  Только так, между прочим, чуть-чуть. Уголком глаза. И ноги у тебя пусть сами танцуют, без тебя. Никогда не думай, что ты должен много подкинуть, и как. Оно само должно получаться!

Через пару тренировок с Ваником дела пошли на лад. Через неделю я уже работал обеими ногами, и держал авчалури в игре по несколько минут. Но меня все больше и больше стала беспокоить боль в паху. Рассматривал каждое утро свою мошонку, я обнаружил, что она становится то больше, то меньше. Один день больше, другой день меньше. Я поделился своим открытием с папой. Папа примчался к маме и они повезли меня в Арамянцеву больницу (Старейшая больница в Тбилиси, построенная еще до революции нефтепромышленником Арамянцем). Доктор сказал, что усиленными тренировками я заработал себе паховую грыжу, и что меня надо оперировать. – Надо, так надо! –согласились родители. Они видели и не такое!

На следующий день меня прооперировали. Первыми, кого я увидел после наркоза, были мама и папа. Я хотел встать, но они меня удержали. – Тебе пока нельзя вставать, а то швы разойдутся. – Улыбнулся папа. Мама тут же принялась кормить меня бульоном. Настали не такие уж плохие дни! Каждый день приходили или мама или тетя Маня и кормили меня всякими вкусностями, а еще приходили родственники, многих из которых я видел впрвые. И все приносили мне лакомства. Однажды даже пришла тетя Тамара со второго этажа и принесла мне несколько журналов и банку моего любимого орехового варенья.

Ежедневно приходила Лали. Каждый раз на ней было новое платье. Как бабочка, она влетала в палату, забирала из рук Джамлета кулек с фруктами, садилась около меня, и мы долго с ней разговариваривали. Она заботливо поправляла одяло, чистила мандарины и клала сладкие дольки мне в рот, а Джамлет терпеливо ждал. Узодя, Лали, целовала меня в щечку. При этом зубы Джамлета скрипели сильнее, чем туфли, которые мне сшил Шакро.

Если сказать по-правде, мне совсем не нравилось, что Джамлет таскает ее портфель в школу и после, и кульки с фруктами для меня, но таков был приказ Како. А ослушаться Како могло бы прийти в голову только ненормальному. Но когда  Како велел Джамлету защищать Лали, он же не мог предположить, что Джамлет настолько тупой, что решит, будто ему велели охранять Лали всю жизнь! Джамлет окружил Лали такой плотной опекой, что к ней без его согласия и сейчас никто не может приблизиться. Так как с ним никто не хотел связываться, то у Лали не оставалось иного выхода как или остаться старой девой, или выйти замуж за Джамлета. Но кому охота с юных лет остаться старой девой? Никому! И пришлось бедняжке сразу после окончания школы выйти замуж за этого идиота. Давно умер старый вор,  у них уже три дочки и сын, и больше десятка внуков, а он все продолжает ее охранять. Я его до сих пор ненавижу! А он при встрече радостно улыбается мне, как человеку, у которого удалось отобрать самое лучшее, что у того было. Короче, Како из самых лучших побуждений, подложил мне огромную свинью. Если бы не Джамлет, может быть Лали сегодня была бы со мной. Зачем тогда мне была бы нужна эта Америка? Я бы имел в Тбилиси пару подпольных цехов, несколько полных бутылок и, конечно, Лали. И жил бы припеваючи, как Джамлет.

Быстро пролетела неделя, из шва вытащили нитки и меня выписали из больницы. Папа с мамой решили, что мне нужен постоянный уход, и мне лучше всего будет провести пару недель под присмотром бабушки Нанэ. Я не возражал. Я всегда любил спать рядом с бабушкой на огромной тахте и слушать ее сказки. А еще я собирался научить играть в авчалури Шоту.

Но эти планам не суждено было сбыться. Ночью, когда мои глаза уже слипались, раздался громкий стук. Тетя Маня открыла дверь и в квартиру в сопровождении дворничихи, горбатой тети Маро, и ее мужа дяди Вано, ворвались с десяток людей в кожаных куртках. Нас согнали в угол комнаты и начали переворачивать вверх дном весь дом. Мы испуганно следили за незнакомцами. – Есть! – один из них радостно поднял руку, в которой руке матово чернел маленький пистолет.- Нашел!– Но у меня никогда не было пистолета! – растерянно сказал папа. Кто-то из незнакомцев защелкнул на его руках наручники. – Все так говорят! – сказал он и повел отца из квартиры. Мы ничего не понимали. Страшно закричала тетя Маня, стараясь удержать папу. Ее оттолкнули, и незнакомцы с папой исчезли также неожиданно, как и появились.