Отцовские записи. Деревня Минчаки

     Из записок моего отца, Минчакова Николая Алексеевича, уроженца деревни Новые Минчаки. 8 страничек в клеточку, на которых записан рассказ, сильно потерты. Очень трудно читаются имена собственные. Поэтому прошу прощения за неточности.
 
Деревня Вениковская (Минчаки) расположена на красивом правом берегу реки Вятки. История  деревни уходит вглубь почти 4-х веков. Уже в начале  XVII в. (1615г.) в ней насчитывалось несколько домиков.
Шли годы, наступила середина XIX века.

Все так же жили и умирали сельчане от различных болезней, ездили в город на заработки в извоз, женщины шили меха. Почти не стало курных изб. Весной и летом пахали деревянной сохой, косулей,  косили косой горбушей траву у деревни Юрполово, Лутошкино. За рекой Вяткой были многочисленные болотистые  луга. Но однажды летом, в разгар сенокоса, в Прокопьев день, в деревне случился страшный пожар от молнии. Дома остались одни старики, старухи   и дети.
Многие дома деревни сгорели. Чуть не до смерти загнали своих лошадей мужики, но на месте домов остались лишь  головешки да пепел. Сгорело все – холст,  новины, домотканая пестрядь.
Погибло все добро, что годами копили мужики и бабы, даже часть скота сгорела.

Судили, рядили селяне, как жить дальше. Одни предлагали отстраиваться на месте, другие – ехать поближе к воде. Часть домохозяев с семьями переехали  ближе к речке Черновице и начали строить деревню рядом с дер. Ключи, образовали Новые Минчаки (Шиляевская). В конце XIX в. она насчитывала 10 дворов, с общим населением 61 человек. Из них один двор был безземельный и безлошадный, зато 2 двора имели земли от 15 до 25 десятин.
Хлеба не хватало, особенно в неурожайные годы. Вся пашня в обеих деревнях делилась по душам,  т.е. ее давали одним мужчинам. Так же  делились ежегодно и заливные луга. На обе деревни подворной земли - сенокоса  154 десятин.  Это были в большинстве своем болотистые луга Липатиха, Бурчиха и другие.

17 человек мужчин занимались местными и отхожими промыслами, извозом в городе Слободском и вплоть до Нижнего Новгорода (2 чел.). Возили колокола. Женщины шили беличьи меха из лоскута, так называемые «подрукавки».
Была в деревне и кузница, ковали лошадей,  делали санки и дрожки, тарантасы. Мой отец, Минчаков Алексей Петрович, был кустарем, шил сапоги  и женские ботинки. Продавал их  в г. Вятке, в селах Шестаково,  Совье, Сырьянах (дальше непонятно). Дядя, Менчиков Павел Николаевич, и его отец выжимали масло из льняного семени. Мой дед, Ашихмин Илья Иванович из деревни Ашихмины, шил шубы вручную, а потом машиной. Ходил шить в Слободском и Глазовском уездах.  Изделия кузнецов – Миколичей славились во всей округе добротностью и красотой.

Грамотных мужчин в деревне было 11 человек. А вот грамотных женщин в деревне не было. Училось 3 мальчика из 5, в возрасте  7-14 лет, а   6 девочек,  от 7 до 12 лет, нигде не обучались. Лишь через несколько лет, в последнем десятилетии 19 в., появились первые девочки – ученицы.
Продолжительность жизни селян была разная. Среди мужчин, в возрасте от 55 до 60 лет, был 1 человек, старше 65 – 2 человека. Среди женщин от 55 до 60 лет – 1 человек и старше 60 лет – 1 чел. Были и долгожители. После смерти главы семьи (речь идет о дяде автора), его жена, Минчакова Мария Агафоновна,  пошла по миру, молиться.  Она прожила около 100 лет, это был рекорд долгожительства  в деревне.

И жили по-разному. У одних селян дома были с 2-3 окнами, вросшие в землю, пристройки, крытые соломой, а у других дома, построенные добротно, большие, с множеством окон.
Почти посреди деревни стоял дом Ивана Демидовича. Двор большой, на 12 лошадей, в середине  колодец. Лошади – одно загляденье. Все здесь особое, крепкое, прочное. Дом из кондовых бревен, обшит тесом, построен на века. По всей деревне шли к ним взаймы за чаем, сахаром, белой мукой, рыбой, деньгами.
Держали работников. Хозяева дома, Демид Гаврилович и его сын, были сильными, кряжистыми мужиками. Демидовичи постоянно, зимой и летом, занимались извозом. Делали специальные сани, возили на них колокола Бакулевского колокололитейного завода вплоть до Нижнего Новгорода и Ирбита.

…Около ямы, где отливались колокола, множество народа. Идет опробование звона колокола. И в зимней тишине далеко слышен его звук.
Собралась толпа народа не только с ближайших улиц, Зимовки и Светлиц. Тут чернеют мужские шапки, видны разноцветные платки женщин. Беспрерывно снуют ребята. Началось богослужение. Дьячок или поп кропит колокол святой водой на дальнюю дорогу.

Служба закончена, и, наконец,  6 крепких лошадей, запряженных попарно, под команду Ивана Демидовича берут дружно. Сани сдвинулись с места. Ближайшая остановка около Вятки, в Дымково, у Исупова. Впереди подъемы и спуски. При спуске применялось специальное   торможение саней. Встречные люди, с грузом и  без груза на санях,  сами сворачивали  с дороги.
Везде на постоялых дворах были знакомые, и путникам с почетным грузом отводились лучшие места для них самих и их лошадей.  Груз не охранялся – слишком был тяжел.
Лошади, завидев своих хозяев, подавали голос. Кормили их в пути, покупая сено и овес. Все лошади были гнедые. Их старались подобрать под одну масть, а также попарно по своим силам, самые сильные были коренники.

В пути иногда приходилось ковать лошадей. Каждый день их осматривали хозяева, особенно обращали внимание на ноги, копыта, холки, смотрели, нет ли потертости под хомутом.
И вот, в конце дальней дороги, путники видели Нижний Новгород с множеством церквей и колоколен. При въезде все крестились на церковь, снимая шапки. Искали своих заказчиков, которым   сдавали колокола. Слобожане ехали на постоялый двор,  где останавливались, причем искали двор, где хозяин был из города Слободского или Вятки.

Брали новый товар. В основном брали мануфактуру, сухофрукты – изюм, сахар, конфеты и другие товары.  Иногда путешествия приходились на дни ярмарок, тогда путники задерживались еще на день, на два, чтобы посмотреть все диковинки ярмарки и кое-что для себя  купить.
Больше всего мужиков интересовали  кони, сбруя, разные хозяйственные товары – шлеи, замки, телеги, хомуты. Все за день не удавалось посмотреть слобожанам. Радовала разноликая, разноцветная толпа, которая что-то продает  и покупает. Смотрели на разнообразный народ, пестроту его одежды. И  всю обратную дорогу говорили о ярмарке, ее людях и товарах на ней.
В дороге, на постоялом дворе, всегда дежурили около товара. С собой брали кистени  для обороны от лихих людей.  Возвращались  домой. И когда видны были колокольни Вятки или города Слободского,  путники снимали шапки, крестясь и приговаривая: «Доезжаем, слава Богу!». Когда подъезжали к Крюковым, радовались,  как дети.

Неудивительно, что Демидковы жили зажиточно. Зерновые у них родились  стена стеной, навозу было вдоволь. С сенокосом они кончали быстрее всех, нанимали работников. И вот появились у них соперники – три брата – два Ивана, да Михаил - Алексеичи, или, как их звали,  Миколичи. Они построили кузницу, стали ковать лошадей,  делать санки и тарантасы, красивые и удобные, быстрые, изящные, легкие при езде.
У братьев было много заказов. И стали они богатеть. Построили 2-х этажный кирпичный дом, единственный в деревне. У них появился граммофон, велосипед на зависть всем сельчанам.
Демид и Иван Демидовичи  состарились, хозяйство стало беднеть,  стало меньше лошадей, перестали заниматься извозом.

Над деревней проносились и войны – империалистическая, гражданская. Бесчисленные повинности легли на село – сдача рекрутов, отправка лошадей. В конце 1918 года Колчак начал свое наступление. Страна напрягала все силы. Рылись окопы  на крутых склонах и в высоких точках в дер. Понизовье, Салтыки, Ерошутихи. Подвозили красноармейцев на фронт, продовольствие, припасы. Подводы растягивались на десятки километров.
1921 год. Свирепый голод. Неурожай прошелся по деревне. Прямо на улицах умирали люди.
 
Постепенно жизнь после разрухи вошла в обычную крестьянскую колею. Стало все постепенно меняться на глазах. Меньше стало богатых, в городе стали жить лучше. В деревне землю разделили поровну – пашню и сенокос по едокам на всех. Бедноте стали предоставлять льготы, уменьшать налоги.  Этим самым два Ивана Васильевича выиграли, стали жить лучше. Бедняков становилось все меньше и меньше. Дети почти все поголовно стали учиться, и в каждом доме появились грамотные. Пожилые стали жить дольше. Стало меньше больных.
Но вот наступил 1932 – 1933 год. Началась коллективизация. Несколько дней шли собрания. Опыт, правда, был – в деревне Верхние  Кропачи  было создано нечто вроде коммуны, затем стала артель.

И у нас стали организовывать колхоз. Сначала свели всех лошадей, собрали всю сбрую, шлеи и хомуты в одно место,  к Демидковым.  Назначили конюха. Большей частью каждый пользовался своей лошадью и сбруей, иногда тайком подбрасывал сенца. Первым председателем был Иван Дмитриевич Менчиков, трагически убитый и сброшенный в реку Вятку.  В первые годы в колхозе рабочей силы было много, и всем давали выработать только свою норму трудодней, а больше работать не давали. А затем, когда населения чуть поубавилось, т.к. часть женщин ушла работать в артели, на предприятия,  сельчане работали,  кто сколько сможет выработать трудодней.
Нам, подросткам, нравилось работать в колхозе – боронить, пасти лошадей, ходить за ними в луга. Особенно хорошо нам было на сенокосе. Мы косили  у Юрполовых,  Лутошкиных,  а также напротив Первомайского, у озера Алексеевского.
Ребята возили копны, гребли. В свободное время – обед, завтрак – ловили рыбу, ходили по ягоды. Когда подросли, то стали косить. Лучшие косцы, как, например, Петр Матвеевич, Прокопий Васильевич, и другие, выкашивали до 0,8га. Я же, с моей матерью Марией Ильиничной, тоже выкашивал до 80 соток. Она косила горбушей, я – косой литовкой.
Это было лучшее время года, когда дышалось легко, утренний воздух был свежим, с очень приятным запахом трав. По утрам  легкий туман стлался над рекой Вяткой.  В кустах было много черной и красной смородины.
Сенокос – страда, но считался рабочим праздником. К нему всегда готовились заранее: косы, грабли, вилы.  Ребята возвращались с сенокоса окрепшие и загорелые.
Работали мы вместе с колхозниками из деревни Старые Минчаки. Поля были общие. В нашей деревне были 2 бригады, а всего домов было уже 22.  Бригадирами были одно время Егор Ильич и Прокопий Васильевич.
Колхоз был выше среднего, зажиточный. Из города возили навоз и отходы от меховой фабрики «Белка». Как рады были колхозники, когда (на 1 трудодень)  выдавали от 1 до 3 кг зерна! А как работали! Чуть солнце взойдет, уже все выходят косить до завтрака, по росе. Да и пахали в поле с самого раннего утра, когда прохладно. Работали от зари до зари, особенно в страду. Снопы подвозили к току, к ручной, а затем конной молотилке. Особым трудолюбием отличался наш сосед – Михаил Петрович. Около его дома всегда было чисто, аккуратно сложены дрова. Многие задавались вопросом: наработается ли когда-нибудь Миша?

Моя тетка, Елизавета Петровна, нажинала серпом по 10 суслонов (половину овина) в день.  Помногу нажинали Екатерина Ивановна, Анфиса Семеновна, Анастасия Ивановна. Со временем послали конные жатки. Они хорошо помогали колхозникам в уборке урожая. Да и МТС помогали вспахать и взборонить колхозу. Те, кто работал в городе, носили молоко на продажу. Покупали ситец, чай, сахар, белый хлеб. В магазинах материалов, тканей было мало. Продавали через сельпо. Но жили дружно, весело. А какие веселые песни пели колхозники, идя на работу и с работы!  В праздники и по выходным смотрели кино.  Дети учились в школе, обгоняя в знаниях отцов и матерей. Многие женщины старого поколения были неграмотны. С какой радостью они смотрели на детей, идущих в школу! Все это им дала советская власть. Например, Екатерина Петровна и Павел Николаевич получали пособие на детей.

И снова пришла беда. Словно ураган пронесся по деревне. Война! Свыше 20 человек взяли в Красную Армию, а вернулось меньше половины. Например, у Ильи Матвеевича ушли на войну 4 сына, а вернулись 2-е,  у Павла Николаевича в армии было четверо, включая его, двоих убило, без вести пропал 1 человек.  А каких тружеников убило! Каким был замечательным гармонистом  Виктор Николаевич! Как заиграет в улочке, вся молодежь бежит к нему. Его сестра, Полина Николаевна, пошла воевать, мстить за брата. Михаил Павлович, тоже гармонист, был убит. Илья Иванович… идешь, бывало в школу, а он уже работает, боронит или пашет. Алексей Иванович, мой ровесник. Тоже убиты. Все ребята были крепкие, выносливые, не курили, тем более, никогда не пили. Погибли отцы семейства, Сергей Михайлович, Петр Ильич.
Брали и лошадей, и скот для армии. В дни войны работали, не покладая рук, наши женщины. Пахали на быках, коровах. Огороды пахали на себе,  несколько человек тянули плуг, старик или одна из женщин шли за плугом.  Многие семьи голодали, ели летом траву, зеленые дудки, пестики, крапиву. Картошка в мундире была уже лакомством. Иногда жерновами мололи крупу, даже муку. На мельницу редко возили зерно на санках. Всю одежду донашивали старую.

С каким нетерпением ждали почтальона! Если получали письма от мужа или сына, восклицали: «Жив, касатик! Дай Бог, чтобы вернулся домой!».  У всех работающих тогда в поле или на сенокосе повышалось настроение. Но когда получали похоронку, то тогда все женщины плакали.
Осенью на полях собирали стылую картошку. И кормилицей для семьи была корова.

Война закончилась.
Как ликовали в День победы! Стали потихоньку возвращаться мужчины. В период войны были председателями Иван Иванович, при котором была построена мельница с движком,  затем Павел Николаевич.
Но стало меньше людей, скота, почти не было тракторов. С годами появилась техника, но население все убывало. Если во время войны по трудодням ничего не получали, или получали очень мало, мирились. С отменой карточек в городе стали жить намного лучше. Деревенские стали постепенно переезжать жить в город.

Произошло не одно укрупнение, слияние деревень в один колхоз. Сначала был колхоз Мичурина, потом «Труд». Секретарем партийной организации была учительница  Стахович Зоя Александровна, воспитавшая многие поколения учеников, привившая детям  любовь к нашей Родине. Председателем колхоза «Труд» был прославленный хлебороб, герой социалистического труда Алексей Дмитриевич Овечкин. Еще хотелось отметить особое трудолюбие Кропачева  Ивана Ильича, работавшего до 80 лет в колхозе. В послевоенные годы  образцово трудились  Воробьева  Елена Андреевна в колхозе «Труд».
А деревня Новые Минчаки все убывала. Сейчас остались там одни старики. Нет ни одного трудоспособного человека, не говоря уже о молодых семьях с детьми. И многочисленные фамилии Минчаковых, Менчиковых  скоро исчезнут в деревне.
Из деревни вышли врачи, учителя, воспитатели детских садов, работники связи и другие массовые профессии рабочих.
Всем, кто трудился во время войны, кормил нас,  воинов, низкий поклон до земли!
                Минчаков Николай Алексеевич, краевед.