Ночные поТУсторонние. Ночь третья

 - Я не могу ничего придумать! – закричала она в трубку. – Не могу – понимаешь?
Лили резко рванула себя за волосы, стянутые на макушке в хвост. От боли на глаза навернулись слезы, но она продолжала тянуть себя за волосы.
 - Успокойся. У тебя все получится, - увещевал ее голос в трубке.
 - Когда? До выставки меньше месяца! – снова закричала она в отчаянии.
 - Тридцать дней. С тебя пять работ – три из них уже у меня, готовы к включению в экспозицию. И они попросту великолепны.
Страх чуть-чуть разжал свои длинные когти на ее горле, и она смогла сделать маленький глоток спертого воздуха. Она давно не был на улице. Казалось, вечность.
Распахнув дверь, она выскочила на крышу, ежась от резких порывов студеного ветра.
 - Потеплело, - прошептала она небу, смотря на затянутую дымчато-серым бездну.
 - Что? – переспросили в трубке.
 - Ничего. Говорю, что у меня простой в работе, - уже спокойно отозвалась она, садясь на парапет крыши и перебрасывая ноги в сторону еще одной бездны – теперь уже влекущей вниз. – Ничего в голову не приходит.
 - Ты работаешь в одном жанре. Пейзаж в сюрреалистическом ключе. Попробуй отвлечься. Поснимай что-нибудь другое. Порисуй, наконец.
 - Не хочу рисовать, - рассмеялась она, качаясь в такт с порывами ветра. Ей казалось, что вот сейчас очередной порыв подхватит ее в свои колючие недружелюбные объятия и унесет непонятно куда. Туда, где вдохновение вновь вернется к ней.
Или где всем будет наплевать на отсутствие оного. Да и на нее в целом тоже.
 - А что ты хочешь? – устало отозвался голос в трубке.
 - Если скажу, то ты отцу позвонишь. А он меня в психушку упечет.
 - Он может, - согласился голос. Помолчал. – Что делать будем?
Она тоже помолчала, болтая ногами над пропастью, на дне которой на угрожающей скорости проносились редкие машины.
 - Придумаю, - ей было покойно и легко думать о будущем, когда рядом – буквально под ногами – двигаются люди, проживая свои жизни. – Уже придумала.
 - Что? – оживился голос.
 - Так я тебе и сказала, - опять рассмеялась она, перемахивая обратно на крышу и направляясь в сторону ярко освещенных окон соседа. – Сделаю – покажу.
Она нажала кнопку отбоя и кинула телефон в карман меховой жилетки. Остановившись прямо у чуть приоткрытой двери, она задумалась, как вежливее начать разговор. Обернувшись в нерешительности в сторону своей квартиры, она увидела лишь едва освещенное окно кухни. Целый день сидела в потемках, а сейчас, почти в полночь, ей даже в голову не пришло включить свет. Зачем? Он же внутри человека, а не на потолке, отдельно от нас. Свет жизни, который озарит любой, даже самый потаенный уголок, если у тебя есть цель.
У соседа цели не было. Пока, во всяком случае. Была глубокая затяжная депрессия. Страшно, конечно, но выход был. И она решила стать тем самым выходом. Да и идеи у нее появились тогда, когда она вспомнила одинокую фигуру на парапете. Идеи для будущей серии. Одинокой серии.
 - Эй, вы дома? – крикнула она, приоткрыв дверь пошире.
В глубине квартиры что-то с грохотом упало и разбилось, и сразу же посыпались далеко не пушкинские маты.
Лили усмехнулась и прошла дальше в квартиру. Спартанскую, надо сказать, квартиру. В комнате стояла лишь огромная кровать, аккуратно застеленная меховым покрывалом. Шикарным, надо сказать, покрывалом из натурального меха. Лиса?
 - Матерь Божья! – закричала Лили. – У вас лисье покрывало? Натуральное? Да вы знаете, сколько безвинных лесных красавиц пришлось загубить ради такого шикарного покрывала для вашего громадного ложа любви? С ума сойти! – Лили в возмущении схватила за волосы, но рвать их поостереглась. Парика у нее не было, да и больно, в конце концов.
 - Что вы здесь делаете? – возмутился мужчина, появляясь из кухни. Он  на ходу перебинтовывал руку полотенцем.
 - Пришла в гости, – пожала она плечами, направляясь к нему и отбирая полотенце. – Аптечка где?
 - В ванной, на второй полке снизу.
 - Сядьте, сейчас принесу.
Лили быстро сбегала в ванную, благо, планировка квартир у них была зеркальной, удивившись по пути скромности и чистоте убранства.
 - Принесла, - она бросила аптечку на кровать, сама плюхнулась рядом и начала меры по спасению напуганного режиссера-изгнанника. – Вы что, бутылку водки разбили? – сморщилась она, уловив запах спиртного. Осторожно обрабатывая небольшой, но глубокий порез зеленкой, она краем глаза следила за смутившимся режиссером.
 - Ставил на место.
 - Дыхните, - усмехнулась она, а он всерьез дыхнул. – Не пили, - улыбнулась Лили. – Передумали?
 - Да.
 - Это я избавила вас от соблазна, - улыбнулась она гордо. Даже грудь выпятила вперед, подобно доблестному орденоносцу.
Мужчина вдруг пристально всмотрелся в ее лице, нахмурив лоб, а затем неуверенно спросил:
 - Я вас чем-то смущаю?
Лили не сдержала тяжкого вздоха.
 - Да. Я хочу вас просить о помощи, но вы тут же начнете весь этот бред о своем изгнаньичестве…
 - О чем? – переспросил он.
 - Изгнании, что б его, - выругалась Лили, усердно бинтуя руку. – Не придирайтесь к словам, иначе уйду.
 - Я вас и не приглашал.
 - Но и не выгоняли, - заметила она. Он не стал возражать, чем порадовал девушку. – Так вот. Раз уж я спасла вас от неминуемой гибели от потери трех капель крови, то вы просто обязаны мне помочь.
 - Это из-за вас я разбил бутылку и порезался.
 - Нечего водку пить, тогда и резаться было бы нечем.
 - А вы вторглись в чужую квартиру.
 - Вызовите милицию и посадите меня на трое суток за вторжение на не принадлежащую мне территорию, - предложила она.
 - Почему только на трое?
 - Потому что у меня и отец, и брат – лучшие в этой стране адвокаты.
 - Ваш отец занимается бракоразводными делами.
 - Ну, а брат – уголовными. У них взаимодополняющие профессии.
Мужчина удивленно посмотрел на нее. Лили закатила глаза от такой глупости и принялась объяснять.
 - Смотрите. Вот у вас есть жена…
 - Я не женат.
 - Плевать. Раз я сказала, что у вас есть жена, то она есть. Согласны?
 - Ладно.
 - Другое дело. Так вот: у вас есть жена, с которой вы живете уже лет пять и которая вам надоела так, что засыпая, вы мечтая о том, чтобы завтра случайно подсыпать ей в чай вместо сахара стрихнинчику, но так, чтобы вам еще и ничего за это не было. Она вам жуть как надоела…
 - За пять лет?
 - А чем не срок? – удивилась Лили.
 - Можно развестись!
 - Ага, щас прямо. Вы же известный режиссер, ходячая куча денег…
 - Я уже далеко не известный.
 - Ой, не льстите себе, - отмахнулась Лили. – Сейчас вы еще известнее, просто давно своему финансисту не звонили. Черный пиар в наше время еще эффективнее, чем обычный. Ваши дурацкие ситкомы и бесконечные сериалы крутят по всем каналам. Неужели не натыкались? Одни повторы, и в титрах везде вы. О вас программы складывают на все лады. Всех ваших баб вытащили на свет божий…
 - У меня их не так уж и много было.
 - Когда человек известен, бабы становятся похожими на тараканом.
 - Лезут из всех щелей? – предположил он.
 - Множатся по миллиону раз в секунду, - фыркнула она. – Не перебивайте меня, а то я забыла, о чем говорила.
 - О моих дурацких сериалах.
 - Реально дурацкие. Не обижайтесь.
 - У меня есть пара фильмом. Мой сценарий. Моя режиссура. Бюджет только маленький. Документальный фильм про детей индиго есть.
 - Видела. И даже ваши малобюджетки видела.
 - Любите мое творчество?
 - Езжу на кинофестивали. А там сидеть с закрытыми глазами мне брат не позволяет. Мучиться – так вместе.
 - Он у вас командный игрок.
 - Он у нас адвокат, специализирующийся на уголовных делах. Любит потом обсуждать все фильмы и вспоминать статьи, которые пришил бы в том или ином случае. Чаще все с отягчающими и групповой сговор получается.
 - А мои фильмы… Там какие статьи?
 - Он заснул на той картине про жизнь одного бомжа. Захрапел даже. Пришлось ему как в детстве губы сжимать двумя пальцами и нос зажимать, чтобы проснулся.
 - Так вы тоже не смотрели! – возмутился он.
 - Почему? – удивилась она.
 - Вы развлекались с братом!
 - Это же инцест! – закричала она.
 - Да я не о том! Детские шалости.
 - Так они заняли всего тридцать пять секунд. Многолетняя тренировка, знаете ли.
 - Так что там про развод и убийство?
 - А, вот о чем я говорила! Так вот, вам надоела жена, но перед свадьбой она оформила непробиваемый брачный контракт, по которому вы после развода должны будете обеспечивать ее и еще три поколения ее детей и мужей. Вам это, ясно дело, не нравится. Хочется отсудить денежки целиком. Вы задумываетесь, как избавиться от супруги.
 - Пусть берет деньги и валит. Не такой же я дурак, чтобы в контракте отписывать ей столько.
 - У вас при  виде ее километровых ног вообще мозги отпуск взяли, так что отписали даже то, чего еще не заработали.
 - Не мог я так поступить.
 - Могли.
 - Не мог. Хотя бы половину оставьте.
 - Думаете, что вы такой хладнокровный, когда дело касается длинных ног и жарких объятий? – Лили с интересом посмотрела на развалившегося на кровати мужчину, который снизу вверх смотрел на нее.
 - Точно знаю. Ни разу не попадал в такие ситуации. Даже женат не был.
 - А, так вы не знаете моего отца!
 - Не знаю. И брата тоже. Так что отмазывать меня не придется.
 - Зря. Брат у меня с фантазией, - с гордостью произнесла Лили. – Талант у него в крови.
 - А у вас?
 - Что – у меня?
 - Талант есть?
 - Нет. На мне природа отдыхает. Я могу что-то выучить, но влезать в чужую жизнь да еще защищать человека, который вполне мог убить и свою жену, и своего сына, никакого желания.
 - А какой у вас талант?
 - Не знаю, - слукавила Лили. – Если обещаете помочь, то я вам скажу.
 - Не так уже меня это и интересует, - равнодушно отозвался мужчина, закрывая глаза, но Лили успела заметить в них любопытный огонек.
 - Ну, тогда не буду вас задерживать.
 - Про жену расскажите.
 - Вашу?
 - Вы другой так и не придумали.
 - Ну вот. Вы решаете избавиться от жены.
 - И обращаюсь к вашему отцу за помощью, чтобы он пособил волочь труп в ночи, а затем закопать его на чьих-то грядках за МКАДом?
 - Не, папка мокрухой не занимается. Сначала надо самому все провернуть, а уже потом бежать к папе. Он вас к сыну отправит, грехи замаливать и стратегию разрабатывать, а сам в это время всеми делами брачными займется. И такую интригу сплетет, что никто даже не подумает, что вы хотели избавиться от своей супруги.
 - Как-то вы нескладно говорите. И про убийство, и про ваш семейный преступный тандем.
 - Вы правы, - улыбнулась ему Лили. – Если бы у них была захватывающая работа, то я, пожалуй, подумала бы о профессии юриста.
 - А вам бы хотелось, чтобы они были соучастниками преступлений? – мужчина даже глаза открыл от удивления.
 - Ну, все лучше, чем по архивам шастать и в бумажках погрязнуть по горло, причем соседа сверху.
 - Образно выражаетесь.
 - Так вы согласны помочь мне?
 - Расскажите в чем.
 - Тогда вы не согласитесь, - поморщилась Лили.
 - А я не собираюсь подписывать непробиваемый контракт вашей мечты, чтобы потом убивать вас. Я уже обвинен в одном убийстве, да еще и в извращении. Больше я не хочу.
 - Я позвоню брату. Он должен вам помочь. Он любит сложные дела.
 - Никто не возьмется за мое пропащее дело.
 - У вас денег много, а это главное. Брат за интересное дело и приличный гонорар даже среди навозной кучи станет искать золотую какашку.
 - Что-о-о??? – мужчина резко сел и с улыбкой в уголках губ посмотрел на девушку. – Как вы можете говорить такое о брате?
 - Так я ж правду, - улыбнулась в ответ девушка. – Жестко, но честно. Вы же не побежите теперь по улицам, выкрикивая, какой на самом деле Арсений Броневицкий и что про него говорит взбалмошная Лили. Вам и не поверят, а нам еще и пиар.
 - Черный пиар.
 - Ну и ладно, - пожала она плечами, а мужчина улегся обратно на кровать. – Слушайте, вам реально надо обратиться к моему брату. Он классный специалист. И без предрассудков. Защитит в любом случае, даже если вы педофил. Хотя я так не думаю.
 - Почему?
 - Тогда бы вы не скрывались ото всех, а поехали в какой-нибудь азиатский притон, где торгуют малолетками. Нет, в отсиживаетесь в московской высотке и не появляетесь на свет божий.
 - Может, я их на дом вызываю, - устало отозвался мужчина, вновь закрывая глаза.
 - Ага, щас. Вы тише мыши живете. Да если бы у вас реально была жена и вы бы ее угрохали где-нибудь, а потом затаились в Москве, то я бы больше в вашу виновность поверила. Но у вас нет жены, да и на дурака с брачным контрактом вы не похожи. Вам это ни к чему. А педофилы… Никто в открытую об этом не говорить, но мы все встречали этих извращенцев. И лишь единицы из них попадаются. А тут такое громкое дело. Обвинение в педофилии, а затем трагическая гибель психически нестабильной модели. Ее сын во всеуслышание говорит о том, что вы виноваты в том, что его мать вскрыла вены. Она, дескать, узнала о том, что вы домогались его, малолетнего придурка. И не говорит ни в одном интервью о том, что вы реально домогались его. Может, он вообще попутал что-то. Вы увидели, что он в пьяном виде выходит из ночного клуба. Его тошнит в кусты, а джинсы съезжают с задницы. И вы, вполне возможно, как честный человек, подходите и помогаете ему извлечь голову из веток, допустим, боярышника, а затем по-отечески – вы же знакомы с его матерью, так что чем черт не шутит – подтягиваете на нем мальчишеские штанишки. И отвозите домой. А он, протрезвев и ненавидя весь мир из-за похмельного звона в его бестолковой башке, решает, что вы к нему приставали. А потом еще мамка его по своим психическим причинам решает покинуть наш грешный мир. Вот парнишка и ищет оправдания всему случившемуся, - Лили вдруг замерла. – А что, если сын и стал причиной гибели матери? И теперь пытается отвести от себя подозрения? А? Как версия?
Лили посмотрела вниз на мужчину и увидела, что он крепко спит, укутавшись в лисье покрывало. Девушка видела его изможденное лицо с темными кругами под глазами и глубокими складками морщин. Она знала, что каждый день и каждую ночь у него в квартире горит свет. И в окне отражается его беспокойное хождение по комнате.
 А тут, в разгар ее увлеченных фантазий он засыпает. Обидно, но будить его она не стала. Не потому, что была такой доброй и тонко чувствующей. Нет. Просто если она его сейчас разбудит, то он точно не согласиться помочь ей в одной бредовой идее, которая посетила ее на парапете крыше, по ту сторону спокойной жизни. Там, где все зыбко и непонятно.
Поэтому Лили укутала мужчину в его бессовестно дорогой и бесстыжий лисий плед и, прикрыв за собой балконную дверь, направилась к себе домой. Надо тоже поспасть. Вдохновение любит интимность ночи, а впереди у нее, даст Бог, много бессонных ночей.