10-viii как увлёкся атакой юный силон

                VIII

  «… На самом же деле между лагерем и стеной и ещё в двух местах (вечером там побывали конные разъезды, присматривая удобные позиции) шли другие работы: по доставке и установке. На исходе утренней стражи манипулы, стараясь не шуметь, покинули лагерь и заняли позиции. В полной боевой готовности стояла и конница, расположившись у лагеря. Когда стало светать, вражеские ночные стражники едва успели увидеть истинную причину разжигания римлянами ночью некоторого количества огней: в трёх местах были сосредоточены метательные машины, а против ворот ещё и царские лучники и пращники. Только они смоги различить всё это, как и они сами стали заметны. Луций Басс скомандовал, и машины метнули первые снаряды, стрелки послали первые стрелы и камни, и мятежники исчезли со стен, причём около половины, растерявшись и замешкавшись, были ранены или убиты. Один успел спрятаться за зубцом, но единственная баллиста (видимо, её расчёту покровительствовала сама Энио) так метко произвела свой первый выстрел (массивным камнем), что снесла этот зубец начисто, вместе с прятавшимся за ним стражником. Это, конечно, немало устрашило защитников Герасы – лишь немногие сумели преодолеть страх и подняться на стену: поступок храбрый, но последний в жизни. После пары залпов машин и  стрелков ещё оставшиеся на стене (главным образом смельчаками, что пошли защищать твердыню, были люди молодые, много юношей до двадцати лет), и оставшиеся на ней в живых (это были единицы), не смогли помешать взобравшимся по множеству лестниц завладеть стеной. Оставались юные иудеи на стене и в живых недолго. Впрочем, недолго оставалось в живых и всё остальное население города; всё имущество горожан было отдано солдатам как добыча. Луций Басс отдал соответствующий приказ в целях устрашения: чтобы горные селения изменили свою позицию и отпали от мятежников. Те, которым этот урок не пошёл впрок, ощутили на себе беспощадность скорого на расправу легата Анния Басса. Он приказал предать огню девять деревень, в числе их и те, которые просто приняли к себе бунтовщиков. Столь суровые действия реально необходимы для усмирения проявляющих склонность к мятежу других ближних горных поселений. (Их жителей заставляли участвовать в бунте или помогать восставшим зелоты, более жестокие к свом соплеменникам, нежели к нам, врагам.)

  А теперь, как и обещал, о том, о чём сказано в начале этого послания. То есть, о том, почему Марк Силон мог в этот раз и не передать тебе свой привет. Дело в следующем. Недавно его дозор, несколько задержавшись на данном задании, завершал объезд. Внезапно передовые всадники увидели две дюжины подозрительных верховых, без доспехов, но вроде как с мечами, о чём тут же, подъехав, доложили декуриону. Силон послал человека сообщить в наше расположение. Тут он увидел, что встреченные ими конные – примерно в трёх стадиях – рассыпаются с целью обойти с флангов его небольшой (десять солдат) отряд. Ещё было время покинуть данное место, но вместо этого Марк принимает решение вступить в схватку. Он (по совету помощника) отдаёт приказ разить неприятеля в первую очередь тяжёлыми копьями, ибо у тех нет ни лат, ни собственных копий. Ободрив по обыкновению товарищей: «Покажем варварам истинную доблесть!», юный Силон опускает забрало и, всадив шпоры в бока своего жеребца, летит вперёд, на центр вражеской цепи. Его всадники врассыпную устремляются за командиром. Утренний воздух сотрясает боевой клич атакующих: «Барра!» Острия копий нацелены на идущих шагом противников и готовы, кажется, легко пронзить и лошадь вместе с седоком. Вот около десятка иудеев не выдерживают и, повернув вспять, бегут. Из оставшихся почти половина под первыми ударами копий убита или выбита из седла. Завязывается бой на мечах. Марк, насквозь проткнувший копьём вражеского конника, горячо и безудержно скачет дальше, преследуя бегущих. К нему смог присоединиться лишь один соратник. Вскоре за склоном холма десяток иудеев, обратив-таки внимание на то, что их преследуют только двое римлян, крича что-то, один за другим разворачиваются. Марк по-прежнему не думает об отступлении (а было бы весьма разумно об этом подумать; впрочем, глядя со стороны и спустя какое-то время, лёжа за столом – рассуждать, разумеется, легче) и, пришпорив коня, на ходу срубает голову первому встречному. Но, сойдясь со вторым и третьим, теряет меч. Четыре неприятеля, окружив Авла, товарища, также увлекшегося погоней, приставив свои клинки к его незащищённым участкам туловища, вынуждают его опустить оружие. Силон, не видя этого, отчаянно наносит удары щитом двум рядом стоящим врагам, но и к нему уже приближаются ещё трое. По-латински и по-арамейски они велят ему сдаваться. Однако в этот момент с тыла и с фронта появляются на взмыленных лошадях всадники остальных декурий первой турмы. Префект которой, то есть твой брат, обеспокоившись задержкой дозора, поднял подчинённых… Сдаваться пришлось мятежникам. А Марку – во имя соблюдения старого обычая – рвать на том месте более-менее пригодную для венков траву. Я же отчитал друга, сказав: «Не задерживайся больше так. И старайся не позволять себе настолько увлекаться  преследованием, Марк Силон!» А Гней, приезжавший ненадолго в наш отряд, пожурил его такими словами. «Эй, Марк! Прекращай это излишнее удальство, а не то – клянусь Дианой! – с кем же мне соперничать за благосклонность прекраснейшей сестры нашего друга?!»


Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/24/358


------------------------
  рвать… для венков траву – травяными венками украшали вызволенные из вражеского окружения своих избавителей; траву для них рвали на поле, где был побеждён неприятель.