Последний путь

Посвящается единственной девушке, которую я по-настоящему любил.


- Да, тут уже вряд ли чем-то поможешь… - напарник через плечо здоровенного небритого водителя-дальнобойщика разглядывал развороченное тело мотоциклиста, лежащее в кювете трассы рядом с серебристо-синей, залитой кровью грудой металла, минуту назад значившейся как 500-кубовый кроссач Yamaha.
- Я тебе сказал, иди, вызови скорую, и ментов по рации, б**!!! Х**ь ты тут стоишь?! – громовым голосом ответил ему водитель. Он, естественно, понимал, что бедняге мотоциклисту уже ничем не помочь, но просто стоять и смотреть он не мог. Напарник засеменил прочь по придорожной пыли. Немного постояв, водитель-дальнобойщик вернулся к поблёскивавшей аварийками фуре на соседней обочине дороги. В кабине его напарник с обречённым видом говорил что-то в микрофон рации. Дальнобойщик поглядел на кабину фуры, на которой осталась серьёзная вмятина. Плоскомордый грузовик MAN в столкновении с мотоциклистом лишился левой фары, а так же поворотника и всей светотехники, что была рядом. Да, в последние секунды жизни скорость у парня была неплохая, даже многотонную махину так тряхнуло при ударе, что напарник ударился лбом о стекло.
    Подошёл водитель красной «восьмёрки», которую мотоциклист «догнал» во время обгона. В багажнике его машины осталась нехилых размеров вмятина, а заднее стекло разлетелось на мелкие кусочки, и теперь он сокрушался о стоимости, в которую ему встанет ремонт. Но взыскать было уже не с кого. Виновник всего события лежал в кювете дороги и из его разорванного тела лениво вытекали последние струйки крови…
… В тот день он заправил полный бак 95-го бензина с первоклассным маслом от MOTUL, вымыл мотоцикл до блеска, смазал цепь, вилку, амортизатор… Завёл двигатель – очевидно, в воздухан попало немного воды и двигатель работал неровно… Тогда он снял карбюратор, вытащил дроссельную заслонку, продул каналы компрессором, промыл очищенным бензином… Поставив карбюратор на место он снова проверил работу движка. Мотоцикл как и положено огромному двухтактнику откликнулся громовым рокотом. Тогда он запрыгнул на высоко поднятые над землёй подножки и сорвался, выбрасывая из-под зубастого заднего колеса здоровую «струю» пыли и грунта… Чудовищно мощный двигатель идеально повиновался мельчайшим движениям правой кисти… Взрывной всплеск крутящего момента на каждой прямой вскидывал тяжеленный аппарат на широченное заднее колесо… Грунтовые дорожки сменяли одна другую и, проносясь на запредельных скоростях по разбитому бездорожью, наездник чувствовал некоторое подобие счастья.
   Вообще, он уже очень давно не чувствовал настоящего счастья. Осталась только как бы его бледная тень… Зато горя хватало в избытке… В связи с ****ым кризисом он уже месяц нигде не работал,  все люди, которых он считал друзьями отвернулись от него – а, впрочем, настоящей дружбы всё равно не существует, так что в этом нет ничего необычного; даже девушка, с которым его связывало нечто большее, чем просто похоть,    предала его. Хотя, он знал, что всё однажды произойдёт именно так и не очень-то всё это ему было нужно. Ну и пошли они все на х**! Мотоциклы всегда лучше людей…
   Целыми днями он носился на своей «Ямахе» по окрестным полям, просаживая остатки денег. Что будет дальше, его не волновало. Хуже всё равно не будет…
    Ближе к полудню, ему захотелось поесть в придорожной кафешке. Пролетев по полю, он резко вырулил на узкую двухполосную трассу и понёсся, без напряга обгоняя легковушки на скоростях больше ста сорока километров в час. Наличие на этой трассе множества ментов его абсолютно не волновало- пусть попробуют догнать!
    Наконец к его мотоциклу,с ужасающей, но давно ставшей привычной, быстротой стал приближаться грязно-красный прицеп фуры. Он лишь чуток сбросил газ, оценивая ситуацию на встречке. На встречной полосе невдалеке двигалась ещё одна фура, однако учитывая мошность мотоцикла, обгон не мог составить трудностей. Он открыл газ и начал последний обгон в своей жизни.
    Фура довольно привычно пронеслась справа, мелькнул красивый длинный тягач. Ездок сделал привычное движение корпусом, перестраивая мотоцикл вправо перед скруглённым носом  тягача и вдруг, увидев, что впереди, как раз там, где он рассчитывал открутить газ и понестись вперед, на расстоянии метров пятидесяти виднелся треугольный зад «восьмёрки», мотоциклист надавил на передний тормоз, рассчитывая сбавить скорость и, пристроившись за «восьмёркой», переждать, пока со встречной полосы исчезнет другая, влекомая хмурым тягачом MAN, фура. Он не почувствовал даже частички страха, так как это была совершенно заурядная, обыденная ситуация.
    Всё произошло мгновенно. Он услышал едва заметно изменившийся тон работы двигателя, но насторожиться уже не успел. В следующее мгновение переднее колесо догнало зад «восьмёрки» и ударилось в левый его край, с кратковременным но ужасающим треском и скрежетом.Разница в скорости была огромной. Его с лёгкостью вышвырнуло из седла и перебросило через «восьмёрку» на встречную полосу. Он, кувыркаясь, летел к краю дороги и с некоторым удивлением увидел внезапно возникшую перед лицом кабину тягача. Он выбросил вперед руки, словно пытаясь остановить исполинский грузовик. Удар! – и мир померк… Словно во сне он почувствовал, как его тело пробивает стальное полосатое заграждение у обочины дороги. Рядом какое-то мгновение звучал адский скрежет и искажённый звук его любимого двухтактного чудища, а потом, словно кто-то невидимой ладонью провёл по разодранному на клочки темноты сознанию и все звуки унеслись куда-то вдаль…
   …Жирный мент грузно вылез из машины и протолкнулся через начавшую собираться у обочины дороги толпу, размахивая рацией.
- А ну, рассосались живо отсюда! – гаркнул мент, обращаясь к хозяину «восьмёрки», дальнобойщику, его напарнику, нескольким водителям, двум невесть откуда взявшимся блондинкам на высоченных каблуках и врачам скорой помощи, беспомощно наблюдавшим сверху вниз на разодранное тело мотоциклиста. Впрочем, никто из них и ухом не повёл. Все продолжали обречённо смотреть на погибшего.
   Зрелище смерти всегда завораживает. Словно удав, что медленно обвивает и душит свою жертву, липкий ужас, смешанный с каким-то гротескным любопытством, не даёт отвести взгляд. На мертвых, разорванных на куски, или зверски убитых, или перееханых товарным поездом, можно смотреть бесконечно, как на огонь или воду. Такова человеческая природа. Все умирают, и за всю исчисляемую миллионами лет историю человечества не было такого индивида, который бы избежал этого события, но, тем не менее нет ни одного человека, который знал бы, что ждёт нас ТАМ. Возможно, эта попытка прочесть тайное послание в навеки потускневших глазах и удерживает нас возле мёртвых. Страсть к познанию, вечная, как сама смерть.
   …Тело мотоциклиста было переломано и изуродовано так, что трудно было смотреть на него, не испытывая рвотных позывов. Правая нога была оторвана у самого бедра и валялась метрах в пяти от тела, прямо под смятым ограждением дороги. Она была неестественно изогнута, поэтому лишь по направлению окровавленного носка мотобота можно было определить, в какую сторону была эта нога направлена до того , как ударом об железное ограждение была отделена от тела хозяина… Сам же мотоциклист лежал всем телом на уцелевшей ноге, причём одна его рука была поверх кровавого месива на остатке правого бедра, другая была сломана в нескольких местах, а из гоночного комбинезона на уровне локтя торчал залитый кровью обломок кости. Сам мотоциклист лежал как-то боком, но его шея была сломана и голова была повёрнута так, что подбородок истерзанного шлема касался спины. Стоящим на обочине было видно лицо мотоциклиста, точнее его побелевший нос и очки-маска, забрызганные изнутри кровью. Казалось, будто мёртвый мотоциклист смотрит на собравшихся укоризненным взглядом, и от этого «взгляда» даже у видавших виды водителей мурашки пробегали по спине.
Подъехал эвакуатор. Трое мужиков в тёмно-зелёной эмчеэсовской форме оперативно сложили развороченное тело мотоциклиста в плотный чёрный мешок на молнии, в пластиковый пакет завернули оторванную ногу. Свою жуткую поклажу они водрузили на ободранные белые носилки и, помогая друг другу вытащить ношу из кювета, поднялись к дороге и передали носилки в руки фельдшеров скорой помощи. Не нужно было даже иметь медицинского образования, чтобы с первого небрежного взгляда понять – этот человек был определённо мёртв. Тем осталось лишь констатировать смерть и увезти тело в морг на опознание, - водительских прав или каких-либо других документов у мотоциклиста с собой не было. Затем при помощи эвакуатора, подогнанного к обочине, вытащили искорёженные куски металла, среди которых была сплющенная рама с развороченным двигателем, переднее колесо с фрагментом вилки, заднее колесо, оторванное вместе с маятником… Беглого осмотра оказалось достаточно: эмчеэсовец, имевший статус эксперта, вытирая руки от крови и бензина, объявил причину аварии. Дроссельная заслонка заклинила в полностью открытом положении из-за попавшей в карбюратор грязи… Это означало семьдесят с лишним лошадок ничем не контролируемой мощности…
Толпа понемногу рассасывалась. Гаишник у себя в машине допрашивал свидетелей происшествия и составлял бумаги. На трассу опускался закат, и мимо мелькали туда-сюда пары включенных габаритных огней. Кроме пробитого заграждения да валявшегося в кювете амортизатора, ничто не напоминало о недавней трагедии.

***

…На какое-то время сознание вернулось к нему. По крайней мере, он вдруг ощутил, что ему больно. Боль была едва заметная, тупая, словно пробивающаяся к нему сквозь толщу льда, и она не относилась к какому-то конкретному органу. Она словно была нигде и везде сразу. Ничего не было видно или слышно, но он буквально всем своим телом испытывал странное ощущение. У него невыносимо чесалась правая нога. Он сделал последнее отчаянное усилие и протянул руку к лодыжке. Какое-то время он бестолково шарил в воздухе там, где раньше была его нога. Неожиданно все ощущения стали угасать, откуда-то появились и закружились перед глазами разноцветные пятна. В какой-то  момент ему пришло странное видение: восемь фигур в белых гоночных куртках на необычных, абсолютно белых кроссовых мотоциклах. Потом всё исчезло.
…Ничего… Вокруг совсем ничего… Абсолютная, всепоглощающая белизна, первозданная пустота. Покой… Ни боли, ни тревоги, ни страха… Совсем ничего. Абсолютно белое пространство во все стороны. Нет ни верха, ни низа; ни радости, ни печали…
Мотоциклист стоял, или висел, или плавал посреди ничего. Впрочем, это было довльно условно, потому, что тела у него не было. Ему казалось, будто он поворачивает голову то в одну, то в другую сторону, смотрит вниз, на ноги, но ни ног, ни тела, ни даже самой головы у него не было. Да и отличить белизну «сзади» от белизны «спереди» не было никакой возможности.
Он вдруг с удивлением отметил, что разум вернулся к нему. Более того, он с небывалой чёткостью осознавал всё произошедшее. Он вспомнил, что обгоняя фуру, врезался в «восьмёрку», ударом его отделило от мотоцикла и выбросило на встречную полосу, где летевшая фура отбросила его, словно тряпичную куклу обратно на предыдущую полосу; он пробил заграждение и вылетел в кювет, потеряв ногу. Он неожиданно чётко и ясно представил себе эту картину, видя себя со стороны. Даже не представил, а… словно принятый спутниковый сигнал в телевизоре, она отобразилась в его разуме в мельчайших подробностях. Он словно оказался над дорогой и видел всё с тех точек, откуда ему хотелось. Скорость происходящего полностью подчинялась его мыслям. Он захотел рассмотреть всю трагедию получше, и произошедшее возникло перед ним с самого начала.
Стоило ему подумать о причинах аварии, задуматься, почему не сработали тормоза, и мотоцикл продолжал нестись, как в его разуме, ставшем теперь бесплотным, возник карбюратор. В следующее мгновение, взгляд мотоциклиста оказался внутри карбюратора, который теперь казался размером с комнату. Прямо перед мотоциклистом, наподобие огромных ворот, ходила вверх-вниз блестящая дроссельная заслонка. Потом перед его взглядом предстала боковая поверхность дроссельной заслонки. Всё вокруг стало ещё больше, и мотоциклист увидел, как в небольшом просвете между дроссельной заслонкой и боковой стенкой застряла песчинка. Она казалась огромным прозрачным булыжником. Дроссельная заслонка резко взмыла вверх,открывая огромный просвет карбюратора, и сотни мельчайших ярких капель бензина устремились в двигатель. Потом заслонка дёрнулась было вниз, и… остановилась. Бензин продолжал лететь…
- Развлекаемся?... – неожиданно раздался голос прямо у него над ухом.
Мотоциклист резко «обернулся», карбюратор исчез; вокруг опять во все стороны сияла белизна. А посреди неё стоял человек в белой гоночной куртке, белых мотоботах,  белоснежных мотоциклетных штанах со светло-серыми наколенниками, держа в одной руке белый блестящий шлем-фуллфейс и облокотившись другой рукой о необычный кроссовый мотоцикл.
Этот мотоцикл был полностью белым. Белый бак, белые пластики, белый руль, такого же цвета двигатель, резонатор… Все детали двигателя и подвески были определённо, металлическими,  но покрашенными так аккуратно, что, казалось, сам металл был белым.  И только покрышки были обычными, чёрными, с рельефной серой надписью «Pirelli». Какого-либо названия на мотоцикле не было нанесено; конструкция, по которой, подчас можно определить производителя, была привычной, однако все узлы выглядели настолько нестандартными, что мотоциклист пребывал в недоумении.
Мотоцикл ровно висел, или, правильнее сказать, стоял в пустоте, ни на что не опираясь, однако он не падал вбок, даже не наклонялся, несмотря на то, что человек в белой  куртке всем весом облокотился на него.
Этому человеку было на вид чуть меньше пятидесяти лет. У него была блестящая тёмная шевелюра, и только на висках и макушке были немногочисленные седые волосы. Лицо его было загорелым, с морщинами на лбу и густыми бровями, едва тронутыми сединой. Крепкие тёмные руки его контрастировали с белой тканью куртки и шлемом, который он держал в руке. Это был Григорий Викторович Артемьев, мастер спорта Советского Союза по мотокроссу… Впрочем, в последние годы жизни он отошёл от гонок и тренировал детишек, которые величали его попросту «дядя Гриша».
- Что, Андрюш, не узнаёшь? Да, давно мы с тобой не виделись, парень…
Андрей в полнейшем недоумении глядел на дядю Гришу, не в силах как-либо ответить. К своему удивлению, он вдруг, чётко слыша свой голос, отчётливо произнёс:
- Дядя Гриша?! А вы как здесь?.. Неужели вы тоже, это?..  – у него язык не поворачивался произнести слово «умерли», потому как дядя Гриша собственной персоной стоял перед ним, насмешливо-снисходительно улыбаясь. Он выглядел  именно таким, каким запомнил его Андрей много лет назад. Давным-давно дядя Гриша тренировал Андрея вместе с другими детьми в городском клубе технического творчества. Потом Андрей закончил школу и уехал в другой город, прихватив с собой только что купленный 125-ти кубовый кроссовый мотоцикл «Кавасаки». По тем временам это считалось неслыханной роскошью. Больше они с дядей Гришей не виделись.
- Как видишь, парень. Ну, всё когда-то случается впервые, - изрёк Григорий Викторович, широко улыбнувшись. На его лице не было ни тени грусти. – Не ожидал увидеть тебя здесь так скоро.
Андрей вдруг неожиданно понял, что он ощущает своё тело, может говорить, ходить. Волнение охватило его. Он опустил глаза, и увидел свою грудь, руки, ноги… Он был полностью обнажён. Его тело было абсолютно целым, на нём не было ни царапинки. Если не считать того, что оно было полупрозрачным, в виде тонких, будто нарисованных карандашом контуров в воздухе, оно выглядело точь-в-точь как за секунды до роковой аварии.  Андрей стоял, как и дядя Гриша в середине всеобъемлющей белой пустоты, ни на что не опираясь. Не веря своим глазам, он потёр руку другой рукой. Это казалось невероятным, но он почувствовал прикосновение. Ощущения были неестественными, искажёнными, словно Андрей был пьян, но отрицать их существование было невозможно.
- А это?.. Что же теперь?.. Как так?.. – бормотал Андрей невнятные вопросы. Всё было слишком неожиданно.
Дядя Гриша вновь улыбнулся.
- Придётся привыкнуть. Ну, парень, добро пожаловать в…
Андрей почувствовал острую необходимость спросить нечто важное у Григория Викторовича. Не дослушав, он вскрикнул:
- Дядя Гриша, а как вы... ну...
- Как я умер, ты имеешь в виду? Ну что же, в этом нет никакой тайны. Сюда попадают все погибшие на мотоцикле. Ты, наверное, помнишь тот день, когда ты переезжал в другой город. Я тогда помогал тебе грузить твой мотоцикл в товарный поезд. В общем, когда я возвращался на своём «Днепре» в клуб, захотелось мне пронестись по набережной. Было уже темновато, а глаза у меня были уж не те, что в молодости, да. Вот я и проворонил упавший поперёк набережной фонарный столб. Выбросило меня с мотоцикла в воду, а там я тюк башкой об камешек на мелководье … И утонул, захлебнулся. Вот так вот.
У Андрея кольнуло где-то в душе… А ведь если бы он вот так не бросил всех своих клубовских товарищей на произвол судьбы, не сбежал, как крыса с тонущего корабля, возможно, дядя Гриша был бы жив.
Словно бы в ответ на его мысли, дядя Гриша мягко сказал:
- Брось, Андрюш, не грусти. Здесь-то гораздо лучше!
Андрей не верил своим ушам. И это говорил человек, любивший жизнь до невозможности?! Дядя Гриша никогда не унывал, не жаловался на судьбу. Всем он пытался помочь, приободрить, поддержать морально. Он был из тех людей, для которых каждый день жизни – счастливый праздник. И сейчас он говорит, то что в этом унылом месте лучше, чем там, где они мыслили, чувствовали, жили, по-настоящему!
На этот раз точно в ответ на его мысли, дядя Гриша изрёк:
- Ты судишь предвзято, парень. Ты ещё всего не видел тут. Даже не знаешь, где ты оказался.
Дядя Гриша читал его мысли. Буквально.
- Видишь ли, здесь нет особой разницы, произносишь ли ты вслух или всего лишь думаешь, - ответил Григорий на ещё не заданный Андреем вопрос, - Вообще-то, нам кажется, что мы говорим вслух. Нашему разуму так просто привычнее. Веришь, я сейчас молчу. Слова, которые я передаю тебе мысленно, в твоём разуме превращаются в звуки моего голоса, такого, каким ты его помнишь.
- А почему я не могу так?  - всё-таки вслух произнёс Андрей.
- Ну, к этому надо привыкнуть! – хохотнул дядя Гриша, - а впрочем, почему бы нам не проехаться? Я покажу тебе, что тут есть. Глянь-ка вон туда!
Андрей обернулся в указанном направлении и увидел ещё один белоснежный мотоцикл, тоже вертикально стоявший в пространстве. Казалось, что кубатурой он поменьше, чем у дяди Гриши. Во всяком случае, покрышки на нём были определённо тоньше. Всё это было так странно… Андрей подошёл поближе, при этом у него возникло ощущение, что он шагает по прохладному и очень мягкому одеялу. Он  в нерешительности подошёл к мотоциклу.
- И что, тут можно… ездить? – недоумённо спросил Андрей у дяди Гриши. (Если так, то здесь, пожалуй, и впрямь лучше! Лишь бы вездесущие инспектора ГАИ и сюда не добрались!)
- Нет, их тут нет. Здорово, правда? – воскликнул дядя Гриша.
Андрею в потрясающем мотоцикле нравилось абсолютно всё, кроме, увы, цвета. Белый цвет как-то совершенно глупо смотрелся на кроссаче. Однако Андрей тактично промолчал об этом, забыв, что его мысли теперь это суть те же произнесённые вслух слова.
- А-а, мне тоже до смерти надоел этот белый цвет – усмехнулся дядя Гриша, довольный собственным каламбуром. А почему бы не сменить его?.. Тебе ведь нравятся КТМ?
Дядя Гриша мгновенно очутился возле мотоцикла и провёл рукой по баку. Мотоцикл приобрёл солнечно-оранжевую окраску. На баке появился чёрный логотип «КТМ». Конструкция мотоцикла, правда,  при этом осталась абсолютно прежней. Но это не имело значения, так как этот безымянный мотоцикл выглядел более технически совершенным, чем все КТМы вместе взятые.
Андрей заворожено глядел на это чудо, не в силах оторвать взгляд. В голове у него роились сотни вопросов, но дядя Гриша тактично ждал, когда Андрей по привычке задаст какой-нибудь один вслух.
- А почему вы не смените цвет у своего мотоцикла?.. – недоумённо спроси Андрей, оклемавшись от пережитого.
- Видишь ли, я - Инструктор. Нам положены белые, и хоть ты тресни. Надоедает иногда, но ничего. Для кроссового мотоцикла важнее всего, как он ездит… Слушай,  я потом расскажу, нас ждут. Заводись, поехали!
- Э-э, в таком виде??? -  удивился Андрей, покосившись на зубастые твердосплавные подножки мотоцикла. Он по-прежнему стоял перед дядей Гришей абсолютно голым, правда, его тело перестало быть прозрачным 
- Зачем же? Вот экипировка, хватай, одевайся. – произнёс Григорий Викторович с улыбкой. Он сунул руку за спину и неожиданно кинул Андрею стопку аккуратно сложенной белой гоночной одежды. Андрей от неожиданности неуклюже поймал весь комплект между локтями. Осторожно развернув одежду, он увидел белоснежную широкого покроя мотоциклетную куртку, выполненную из жёсткого и плотного, но в то же время, лёгкого материала, который не был похож ни на один из известных Андрею. В куртку была завёрнута белая джерси, на вид очень свободная и эластичная, и защитный комплект, в который входили налокотники, защита плеч, предплечий и панцирь на спину. Все элементы защиты были светло-серого цвета и соединены белой сеточкой. Ниже защиты оказались штаны, такого же цвета и покроя, что и куртка.  Штаны на вид были абсолютно гладкими, но внутри них угадывались толстые пластины на коленях. Удивительное дело, но зашитые в штаны наколенники (как впрочем и вся остальная защита) были вовсе не жёсткими, а мягкими словно пластилин! Андрей невольно подумал, как всё это будет защищать, но потом решил, что дяде Грише виднее, тем более, что он сам был одет в такую же защиту и, судя по всему, доволен.
Превозмогая удивление, Андрей облачился в экипировку, подвигал руками, несколько раз согнул ноги в коленях. «Пластилиновые» элементы защиты удобно сели на места, плотно облегая локти, колени и спину, при этом нисколько не мешая движениям. Он прошёлся возле псевдо-КТМа, пытаясь привыкнуть к странным ощущениям от защиты – да и от всего происходящего в целом. Андрей повернулся к Григорию Викторовичу, устремив на него вопросительный взгляд, но не успел он задать вслух очередной вопрос, как дядя Гриша вальяжно провёл одной рукой по воздуху и вдруг бросил Андрею пару белоснежных мотоботов. Андрей вытаращил глаза, он готов был поклясться, что мотоботы появились в руке у его тренера ниоткуда, сами по себе, мгновенно. Толстые сапоги из упругого белого пластика  беззвучно упали возле ног Андрея. Преодолев оцепенение, Андрей сунул ноги в сапоги и застегнул одну-единственную застёжку на голенище каждого сапога. После этого боты удивительным образом сжались, точно облегая ноги Андрея. Тот сделал несколько шагов и почувствовал необычайное удобство.
Григорий Викторович окинул Андрея довольным взглядом.
- А теперь финальный штрих, парень... – произнёс дядя Гриша и, желая усилить произведённый эффект, распростёр руки над головой, так что его загорелые волосатые предплечья на мгновенья высунулись из-под рукавов гоночной куртки. Он постоял так где-то полсекунды, а затем в его поднятых руках вдруг появился белый шлем-фуллфейс.
Андрей был сражён наповал. Видя, как округлились его глаза, Григорий Викторович откинул голову и захохотал.
- Вот видишь, Андрюша, я же говорил, тебе здесь понравится! Погоди, ты ещё мотик не заправлял, это ещё веселее, ха-ха!..
Дядя Гриша размахнулся и метнул шлем в сторону Андрея. Тот напряг руки, чтобы поймать летящий шлем, так как обычно фуллфейс весит не меньше килограмма, к тому же он очень твёрдый, поэтому схватить его на лету не так-то легко. Однако, шлем так легко коснулся его рук, так, что Андрею, не ожидавшему такого, и потому выронившему шлем, пришлось пригнуться и подхватить его ещё раз. Шлем был почти невесом. Блестящий белый материал, из которого он был сделан, был необычайно твёрд на ощупь и был… тёплым. Приглядевшись, Андрей увидел на нём мельчайшие дырочки, вроде пор.
- Ну, парень, пора вспомнить, чему я тебя учил в клубе давным-давно! – крикнул дядя Гриша, выводя Андрея из ступора,  - Ты, Андрюха, не разучился ездить-то без меня там?..
- Э-э-э, ну вроде, езжу…ездил… - пробормотал Андрей.
- И поэтому здесь оказался… - подколол его тренер, - Ладно, догоняй.
Григорий Викторович запрыгнул на мотоцикл, как-то необычайно ловко, кончиком ноги откинул кикстартер и завёл мотор. Удивительно, но мотоцикл тут же, ровно, не взвизгнув, заработал на низких холостых оборотах. Андрей слышал, как каждая вспышка в цилиндре  тихим хлопком отдаётся в изящный глушитель. Дым был белый и едва заметный.
  - Семьсот пятьдесят кубов и два балансирных вала… - с гордостью произнёс дядя Гриша, -  Где ещё найдёшь такой двухтактник, как не здесь… Впрочем, у тебя тоже неплохой, пятьсот кубов… Ну что ты встал, как девочка-целочка?! Поехали!!! – дядя Гриша крутанул ручку газа и громоподобный рокот сотряс пространство.
Андрей подошёл к своему мотоциклу. Тот, безо всякой подножки, твёрдо стоял в вертикальном положении. Андрей боязливо попытался покачать его из стороны в сторону, ожидая падения – но тот стоял как влитой, словно под ним была подставка.
Тогда, одним рывком запрыгнув на мотоцикл, Андрей нашарил ногой кикстартер – он оказался с удобным выступом и откинулся, стоило его коснуться. Пожав плечами, Андрей проверил, открыт ли топливный краник – его не оказалось вовсе, чуть приоткрыл ручку газа и что было сил толкнул ногой кикстартер.
Это ему удалось настолько легко, что нога слетела с кикстартера и упёрлась в «землю». Кикстартер, повинуясь пружине, вернулся обратно и… сам сложился в исходное положение, что было абсолютно уместно, так как двигатель уже работал, так тихо и вкрадчиво, что Андрей поначалу этого не почувствовал.
Дядя Гриша, как в былые времена поднял вверх руку, и Андрей упёрся обеими ногами в поверхность, как на старте мотокросса, покачал мотоцикл из стороны в сторону почувствовав, как вес, небольшой, но ощутимый, перешёл теперь под его контроль.
Тренер открутил ручку газа и его мотоцикл, взвившись на дыбы, понёсся вперёд. Андрей сорвался следом за ним, ощущая упоительное ускорение. Мотоцикл был невероятно мощным и в то же время идеально контролировался.
Скорость и время – условные понятия в месте, где нет ничего, кроме двух мотоциклистов и их ревущих мотоциклов, поэтому Андрей не мог определить, ехали ли они несколько минут или десятки тысяч лет. Наконец, сквозь белизну стали проступать очертания просёлочной дороги…
***
- Где?! Где он?! – стонала девушка в кожаной куртке, и чёрные ручейки слёз, перемешанных с тушью,  сбегали с её глаз.
- Тише, тише, милая, успокойтесь, пожалуйста! – увещевала её пухлая медсестра - Наташ! Валерьянки!
Лицо девушки носило следы бессонной ночи: иссиня-чёрные круги заполняли пространство под её огромными, шикарными глазами. Каштановые волосы с мелированными прядями были растрёпаны, глубокие морщины изрезали её юный лоб. В руке она сжимала железнодорожный билет.
- Так вы знаете поги… э-э, данного мотоциклиста? Вы десять часов ехали из Москвы, чтобы только увидеть его…
- Одиннадцать – машинально поправила девушка, и крупная слеза скатилась вниз по её щеке, задержавшись на губах. – Что с ним?!?!
Пришёл патологоанатом. Это был необычно оптимистичный для своей профессии человек, крупный, крепкий, с длинными волнистыми чёрными волосами, он походил на большого спаниеля в очках.
- Здравствуйте! Вы ведь Мария, верно? Что ж, с прибытием вас. Как вы знаете, мы пригласили вас, потому что нам нужна ваша помощь. Вчера, примерно в то же время, когда с вами связалось ГАИ, произошла авария на трассе Казань - Набережные Челны. У одного из пострадавших при себе оказался только кошелёк, в который был вложен кусочек бумаги с номером. Поскольку никаких документов или других вещей  у него не было, инспекторы набрали номер и связались с вами.
- Откуда вы знаете моё имя? – всхлипнув, спросила девушка…
- Я просто предположил… Оно вырезано ножом на левой руке у этого парня.
Девушка закрыла лицо рукой, её небольшие пальчики впились в кожу век, размазывая остатки косметики.
- Что с ним?! – взвыла она. В её голосе было столько отчаяния, что леденящий холод пронзил вежливого и непринуждённого патологоанатома. Собрав волю в кулак, он решительно сглотнул и произнёс:
- Мне жаль… но он… погиб.
Несколько секунд девушка пустым взглядом сверлила стену. Потом,  повернувшись к патологоанатому, голосом, в котором не было ни слезинки, со спокойствием, от которого кровь стыла в жилах, сказала:
- Этого не может быть. Здесь какая-то ошибка… Он жив…
- Поверьте, мне бы искренне хотелось, чтобы это было так, но увы… Лобовое столкновение с магистральным грузовиком… Его разорвало на части.
- Наверное, вы неправильно набрали номер! Это не мой номер был в его кошельке. Инспекторы передали вам кошелёк?
- Э-э, видите ли, кошелёк они изъяли… Но ту бумажку мне передали в целости и сохранности. Можете убедиться…
С этими словами врач достал из кармана халата небольшой потёртый клочок бумаги, слегка испачканный кровью на уголке, и протянул его девушке. Ещё не взяв его в руки, она узнала свой почерк. Одиннадцать цифр, выведенные шариковой ручкой на блокнотном листе с гербом Тюменской области. Это был тот самый листок, который она оставила ему в первый день их встречи… Ошибки быть не могло.
Прижав листок к груди, девушка раскачивалась всем телом вперёд-назад, её лицо искривилось в нечеловеческой гримасе, а из груди вырывался тихий хрип. Неожиданно глаза её закатились, колени подогнулись и она рухнула лицом на пол. Врач подскочил к ней, проверил пульс.
- Зоя, нашатырку!!!  - взревел он.
Пухлая медсестра, потряхивая мясистыми телесами, прибежала с ваткой, распространяющей удушливую вонь. «Дурдом, б**ть!» - подумал патологоанатом и зашагал к запасному выходу, на ходу вытаскивая из халата пачку сигарет.
        ***
… - Как вы себя чувствуете? – спросил врач, держа охлаждающий компресс на сломанном носу Марии, когда она открыла глаза.
- Отведите меня к нему… - прохрипела девушка, выплюнув кровь изо рта.
- Вы поможете нам опознать его? Как его звали?
- Андрей. Евстафьев Андрей Родионович. – безучастно ответила Мария.
- Нам нужно, чтобы вы взглянули на его тело – сказал врач, записывая в блокноте.
- Пойдёмте.
Девушка с усилием поднялась с кушетки и побрела за патологоанатомом, смотря вперед невидящим взглядом. Они пришли в помещение морга. Врач включил свет и несколько длинных ламп загудели под потолком.
На металлических кушетках лежали покойники, накрытые простынями. Врач прошёл мимо нескольких кушеток и подошёл к той, на которой из-под простыни торчала только одна нога.
- Предупреждаю вас, зрелище не из приятных… - сказал на всякий случай патологоанатом. Мария не ответила. Он резким движением сдёрнул простыню с погибшего.
Девушка обошла вокруг кушетки, взглянула в покрытое бурыми пятнами крови лицо мотоциклиста, которое прошлым вечером силами коренастого медбрата было развёрнуто, как и положено, вперёд, потом нагнулась над изуродованными гениталиями, и, наконец, попыталась поднять его левую руку. Однако суставы не гнулись, и ей пришлось опереться руками на грудь покойника и перегнуться через него, чтобы разглядеть получше… На волосатой руке мотоциклиста, покрытой засохшей кровью и трупными пятнами, белели несколько крупных шрамов. Они складывались в слово «Маша»…
- Он?
- Он.
Врач за плечи отвёл девушку от трупа.
- Вы можете теперь идти. Спасибо вам.
- Куда идти? – озадаченно пробормотала девушка. Её глаза блуждали, руки дёргались…
Пришёл медбрат и, осторожно поддерживая девушку под руку, вывел её на улицу. Потом вернулся, и, подойдя к врачу, вытащил из кармана сигареты. Патологоанатом едва заметно кивнул и достал штучку из протянутой ему пачки.
- П****ц… - только и сказал медбрат, сделав пару затяжек.
Серый дым клубился под потолком и вокруг посиневших пяток покойников.

***
Дорога вела на вершину большого холма. Два мотоцикла без особых усилий летели по ней, швыряя комочки земли из-под колёс. На самой верхушке дядя Гриша вдруг остановился с заносом, подняв тучу пыли, которая красиво засветилась в лучах солнца, показавшегося над горизонтом. Андрей остановился рядом и у него захватило дух…
Внизу, насколько хватало взгляда, простиралась огромная зелёная долина. Широкая река разрезала её пополам. Большие склоны, поросшие зеленью, простирались слева, бурые неровные горы виднелись справа. Начиная от самого подножия холма вдаль уходили леса и поля, исполосованные множеством извилистых грунтовых дорог. Прислушавшись, можно было различить далеко внизу стрекотание мотоциклетных двигателей.
Дядя Гриша снял шлем и окинул долину восторженным взглядом.
- Ну вот мы и дома, парень!
Андрей любовался восхитительным пейзажем, положив подбородок на руль мотоцикла. Григорий Викторович слез с мотоцикла и потрепал Андрея по плечу.
- Последний рывок… Сейчас, к нашим старшим заедем поздороваться – и можешь осваиваться.
- Старшим?
- Ну да. Ты точно о них слышал. Михон, Гаврюха и Рафа.
- Как?! Они тоже мотоциклисты?!
- Любопытной варваре на базаре х** оторвали, Андрюш! – загоготал дядя Гриша.  Поехали, сам увидишь.
Два мотоцикла взметнули грунт из-под колёс и сорвались вниз по склону. Вскоре от них осталось только крошечное облачко пыли, мчащееся по долине внизу.
   ***
Эпилог
День уже близился к концу, когда в ординаторскую постучали.
- Войдите! – не поднимая головы от бумаг крикнул патологоанатом.
В дверь просунулась голова одной из медсестёр:
-Валентин Семёныч! Девушку привезли… Под поезд попала…
- Спасибо, Наташа! Сейчас посмотрю.  – ответил врач, натягивая перчатки.
Минутой позже он забирал у врачей скорой помощи каталку с чёрным мешком.
- Где нашли?
- Железнодорожный туннель под улицей Абжалилова.
- Криминал?
- Думали, вы проясните. Милиция интересуется.
- Сейчас, увидим. Спасибо, коллеги, счастливого пути! – и, обращаясь к медбрату: - Подготовьте для вскрытия…
…При первом же взгляде на погибшую, стало ясно, что это – не несчастный случай. Тело было абсолютно целым, голова с копной мелированных волос была аккуратнейшим образом отделена колёсами поезда на уровне шеи. Патологоанатом бесцеремонно взял голову за уши и перевернул, чтобы разглядеть лицо…
- Боже праведный! – воскликнул он и от неожиданности разжал руки. Голова с глухим стуком упала на кафельный пол морга и, запутываясь в волосах, закатилась под столик с инструментами.
- Что случилось? – спросила подоспевшая на шум медсестра.
- Я её знаю… Эта девушка была у нас сегодня…
Медсестра напряглась, вспоминая…
- А-а, эта, которая из Москвы, что ль? И что с ней? Криминал?
- Нет… - вздохнул врач, - Сама… Эта - точно сама.  Пиши, Зоя. Что за день, твою мать!..


2010-2011